Вернее, Натали думала, что у нее есть три медленных неторопливых дня, когда можно спокойно позавтракать, пообщаться с ребятами. Потом потратить около часа на неприятную, но неизбежную тренировку, а потом, быть может, прокатиться с Ройлом в город. В кино… Да, сто лет она не бывала в кино. Или просто в кафе пожевать суррогатной еды. Съездить в торговый центр, чтобы померить недоступные ей теперь дизайнерские наряды. Или в «Вирт» — огромный парк виртуальных развлечений, где можно было почувствовать себя кем угодно — капитаном космического корабля, например. Ната невольно хихикнула. Что же, пожалуй, теперь ее парк развлечений всегда при ней.
Так или иначе, планам ее не суждено было сбыться. Понтий как с цепи сорвался. По-прежнему ничего не объяснял, но заставлял всех тренироваться без отдыха, все усложняя задания. Бедный Айвон бродил как привидение, Ната начала беспокоиться, как бы он не разложил в труху сам себя. Гладис ходил за ним следом и время от времени клал руку на плечо, поддерживая. Правда, бо́льшая часть тренировок проходила вне стен дома. Например, Сирен всегда отправляли пробовать свою силу на стадионе, во время шумного матча. Заставить бушующую толпу, охваченную азартом, замереть и потерять волю — непростая задача.
Сирены ходили сами не свои от стресса, ничего не ели и, похоже, уже стали просвечивать насквозь. Правда, как ни странно, управлять толпой все же оказалось проще, чем отдельными людьми. Ежедневные тренировки привели к тому, что люди на стадионе замирали, как волна, перед тем как обрушиться на берег, и ждали приказа. На следующий день после того, как Ната почти сладила со своей силой, Понтий отправился на стадион вместе с девушками, увидеть своими глазами и проверить, правда ли люди становились послушны.
Девушки рассказали вечером о том, что произошло дальше. И в голосе их был страх, волнение и отчасти гордость. Когда толпа замерла и затихла и во всем огромном, полном людей стадионе слышно было лишь хриплое дыхание, да тихое пение Сирен, Понтий спокойно и четко произнес: «Голос». И вся толпа взревела, нечленораздельно и невнятно мыча и крича. «Словно стадо», — заметил Понтий. И Сирены, переглянувшись, побледнели. Они и теперь, рассказывая, побледнели и обнялись.
Роланд только хмурился и слушал, не перебивая.
На следующий день и другие ребята рассказали о невероятных прорывах своих способностей. Кит и Атлана так разошлись на тренировке, что едва не обрушили платформу среднего уровня, на которой стояли жилые дома. В новостях сети позже сообщили, что вышла из строя система, стабилизирующая платформу. Понтий потирал руки и выглядел очень довольным.
В квартире все чаще появлялись незнакомые люди, разные, но объединенные странной похожестью, которую Ната никак не могла понять. Увидев в первый раз, она назвала их Серыми и сейчас все больше убеждалась, что определение им подходит. Хотя странно, ведь среди них попадались и темноволосые, и блондины, носили они и коричневые куртки, и черные плащи, даже рубашки каких-то кислотных оттенков — и все равно были Серыми.
За последние два дня все стремительно закрутилось, сонный мир квартирки был взбудоражен и растревожен. Вечерами больше не разрешали собираться, последний раз это произошло, когда Сирены рассказали о своих успехах. Понтий больше не уходил на ночь, наоборот, многие из Серых оставались с ним. Запирались в комнате, обсуждая что-то. А Умница, служивший глазами и ушами Понтия, всегда был начеку.
Все, что удавалось, — перекинуться парой фраз за ужином. Ребята приспособились сливать информацию по кругу, словно случайно наклонившись к соседу, то передавая соль, то поднимая с пола упавшую вилку. Здесь главным оставалось не попасться бдительному Умнице. К счастью, он был слишком медлительным и старым, зря Понтий так на него рассчитывал.
Вечером четвертого дня Жаклин наклонилась к уху Ройла, дотягиваясь до хлебцев, стоящих в центре стола, и сказала тихо, но Ната, сидевшая по правую руку Роланда, расслышала тоже:
— Я умею зажигать огонь. Сегодня в кафе загорелись занавески. Ройл, я боюсь.
Нату покоробило это фамильярное «Ройл». Только она могла так к нему обращаться! Но видно было, что Жаклин действительно напугана, потому Натали промолчала, лишь нарочито безразлично отвернулась. И все же старательно прислушивалась. Что Роланд ответит ей?
— Ты ни в чем не виновата. Я попытаюсь что-нибудь придумать… Но пока слишком мало знаю.
Ох, уж этот Роланд. Сахарный Роланд. Ты вообще умеешь не утешать? Ната злилась, не замечая, что комкает салфетку. Придумает он! Надо же! Что ты можешь придумать, солдафон.
Обернулась на него, злясь, колкие слова так и просились на язык. И замерла, залюбовавшись невольно его чернющими глазами, которые сейчас смотрели не на нее. Что же ты такой хорошенький, зараза! И как она раньше могла этого не замечать. Все эти годы видела лишь синюю униформу водителя и руки в перчатках на руле.
«Ну и зови его Ройл. А я буду звать Уголек. Только мне известно это имя!»
Роланд, который даже не подозревал о терзаниях Наты, наклонился в ее сторону, делая вид, что поднимает что-то с пола.
— Жаклин научилась воспламенять предметы. Передай дальше.
Вот, значит, как. Сухая информация. Передай дальше! Ни тебе «принцессочки», ни даже «Натали». Она ему не служанка. Девушка надулась, нахохлилась, глядя в тарелку. Роланд, однако, ничего не понял, отвернулся, продолжая болтать с Жаклин. До Наты долетали обрывки фраз.
— …постарайся досчитать до десяти, когда придет время… не вини себя… ничего страшного, ведь никто не погиб…
Натали слушала-слушала и изо всех сил пнула Роланда под столом ногой. Даже не поняла, как это получилось. А потом ущипнула его за руку, с вывертом, как превосходно умела делать. У Ройла теперь на предплечье будет отменный синяк. Нет, огненный омут вовсе не затянул ее в свою бездну, это была обычная человеческая злость. Обычная человеческая ревность.
Роланд не ожидал, не был готов. Она увидела растерянные глаза, когда он обернулся к ней, и волна раскаяния и стыда накрыла с головой. Ната слукавила, не найдя в себе мужества признаться.
— Раз, два, королева жива… — зашептала она. Глаза сделала невинными: видишь, просто побочный эффект, но я справляюсь.
Ройл, растяпа, поверил. Поцеловал ее в макушку. Даже тошно от его наивности…
Но все еще ощущала его прикосновение. Тепло. Доверие.
Натали обернулась к Петеру, сидевшему рядом, и тихо сказала:
— Жаклин научилась воспламенять предметы. Передай дальше.
— А я сегодня заморозил скамейку, на которой сидел. Задумался. А потом понял, что прилип. Представляешь? Тоже передай.
Шепот тихо полз по рядам. Взгляды встречались и тут же прятались, как только Умница поворачивался в их сторону. Он чувствовал что-то, но был настолько медлительным и неповоротливым, что обмануть его удавалось без труда.
Перед сном Роланд пришел к ней в комнату. После той последней ночи, проведенной вместе, Нате пришлось все-таки привыкать спать в одиночестве. Правда, Ройл всегда приходил проведать ее перед сном и приносил Морду, которая, смирившись со своей судьбой, сразу же устраивалась у Наты в ногах, а иногда приходила к ней под бочок. Вот и сейчас, едва Роланд опустил ее на пол, кошка тут же мягко, словно лениво, прыгнула на кровать и заняла свое законное место. Ната улыбнулась, глядя на нее. Перевела взгляд на Ройла и улыбка погасла — тот был серьезен и сумрачен.
— Ты чего?
— Что бы они ни замышляли, это случится очень и очень скоро…
— Почему ты так думаешь?
Ната, признаться, и сама чувствовала, что что-то назревает. Очень уж быстро закрутились события в последние дни. Все эти люди, которые приходят, уходят и так странно смотрят на нее… И способности у всех вдруг заработали на полную мощность.
— Я думаю, ты послужила катализатором, — продолжил Роланд, не ответив на вопрос. — С твоим приходом дар каждого увеличился в несколько раз. Может, не надо было нам возвращаться…
— А может, они не хотят плохого…
— Они явно и хорошего не хотят. Эти люди не внушают мне доверия.
— И мне, — согласилась Ната. — Ты говорил, что мы всегда сможем снова сбежать, если что. А теперь, когда я научилась справляться с собой и без их помощи, кстати, ничто нас больше здесь не держит. Да, Ройл? Улетим завтра?
— Я не могу, — тихо сказал он.
Ната подумала, что ослышалась:
— Что? Почему?!
Морда подняла голову и удивленно посмотрела на Нату — отчего та вдруг вздумала кричать?
— Разве я могу бросить их здесь?
— Что?! Ройл, ты ненормальный? Ты с ума сошел, да? Как ты их можешь защитить? Ты ведь понимаешь — здесь целая организация, мы видим только верхушку айсберга. А ты им по большому счету не нужен. Ухлопают тебя, и дело с концом! Ройл? Роланд?
Роланд молчал, и она видела по его глазам: да, понимает. И знает, что ему не победить. Но все равно не уйдет, не бросит их здесь. Эту няшную Жаклин, которая чуть что распускает нюни, этих бедненьких-бледненьких Сирен, Айвона с ввалившимися глазами, пухлого Петера. Какое гадство!
Натали захлестнули отчаяние и злость. Роланда переубеждать бесполезно, за то время, что они провели вместе, она хорошо изучила его характер. Будь на то его воля, он бы всех их увез, усадив в «Кайю», и потом таскал весь выводок по дешевым мотелям, пытаясь спрятать. Может быть, уже продумывает план побега. Нате стало грустно. Неужели и она для него лишь «девица в опасности», не больше, чем та же Жаклин или Мирта.
— Ты не можешь спасти всех, — прошипела она. Во рту было горько от подступающих слез, но нет, плакать она не станет. — Тебе придется выбирать — спасти меня или погубить всех.
Ройл покачал головой.
— Возможно, есть и другой путь.
— Так ты… — Она задыхалась от гнева. — Значит, вот так… Знаешь, я сама теперь с тобой никуда не пойду. И сделаю все, что ОНИ мне скажут. Так и знай! А теперь убирайся!!
— Ната…
— Убирайся!!
Он поднял руки ладонями вверх, будто сдался, и просто ушел, тихо притворив дверь. И от того, что он отступил так быстро, от его молчания и того, как бесшумно он удалился, словно издеваясь на ней, Нату бросило в жар. Хотелось догнать и расцарапать всего, стереть с лица бесстрастное выражение уверенности в своей правоте. Вместо этого она прижала к лицу подушку и закричала в нее, что было сил.
На следующий день утром Ната обнаружила, что сиреневое пятно от второй инъекции исчезло. Время истекло.
Она долго не решалась подняться с постели, прислушиваясь к ощущениям. Не было такого быстрого погружения в бездну, как если бы она выпила средство, на время нейтрализующее прививку. И все же она ощущала и странную жажду, и уколы огненных искр, и мир стал выпуклым, ярким, проявлялся до мельчайшей черточки. Отступать было некуда.
Все еще злясь на Ройла, но стараясь держать себя в руках — считалочка исправно помогала в этом, — Ната тщательно оделась, словно собираясь на бой. Выбор одежды был невелик, но рубашку она застегнула на все пуговицы, чего не делала уже давно, аккуратно зашнуровала кроссовки, волосы расчесала до блеска и стянула в хвост, так что ни одна прядь не выбивалась из прически. Она была сдержана и решительна. И готова ко всему.
Судя по всему, Понтий тоже знал, что сегодня тот самый день. Столовая была полна людьми. Мало того, что все ее сверстники находились здесь, сидели на местах, но не смели даже поднять глаза, так еще и около десятка посторонних людей окружали Понтия. Некоторые лица показались Нате смутно знакомыми, и, конечно, все были «серыми».
И Роланд обнаружился здесь, стоял у входа, подпирая косяк. Дернулся навстречу, но Ната сделала вид, что они не знакомы, старательно обогнула его по длинной дуге. Вышла на середину комнаты, по пути заворачивая манжет рубашки. Ей показалось, что лучше показать запястье — все станет понятно без слов.
— Как ты? — спросил Понтий.
Естественно, он не о здоровье ее справлялся: хотел узнать, как она держится.
— Все отлично.
— Отлично, — эхом повторил он.
Улыбнулся кривенько, но видно было — доволен.
— Завтракай и на выход. У меня есть для тебя дело.
— Нет, — ответил за нее Роланд. Подошел сзади, взял за плечи, но Ната тут же выкрутилась из-под его рук, скользнула в сторону. Внутри разрастался гнев, черный, как сажа. Как беззвездное небо. Заполнял ее тьмой.
— Я у тебя не спрашивала разрешения, — протолкнула она сквозь сомкнутые губы.
Посмотрела на Понтия в упор:
— Идем прямо сейчас, я не хочу здесь оставаться.
— Как скажешь, цыпленыш, — развел тот руками. — Айвон, Гладис — едете с нами.
Оба парня поднялись, переглянулись. Ната видела, что им страшно. А себе запретила бояться. Пусть будет лучше злость, ненависть, что угодно, но не страх.
Роланд встал у дверей, не пропуская Нату, которая хотела первой выскользнуть в коридор.
— Нет, — сказал он.
— Отойди!
— Ну, солдатик, что за дела? — встал рядом Понтий. Он еще старался сохранять дружелюбный тон. — Договор есть договор. Ничего твоему бесценному зверенышу-цыпленышу не грозит.
Роланд не обратил внимания на его слова и с места не сдвинулся. Тогда Понтий едва заметно кивнул в сторону своих помощников, и четверо из них одновременно кинулись на Роланда, пытаясь скрутить и оттащить от двери.
Ройл вначале будто даже поддался, дал схватить себя за руки с обеих сторон, только вот секунду спустя резким движением рванул на себя двоих и отбросил прочь, сбивая с ног тех, кто чуть запоздал. Он не мог не понимать, что на помощь первым четверым придут, если нужно, все остальные. Времени у него несколько секунд. Ната видела, что он пытается дотянуться до нее. И догадывалась, чего он хочет — дать ей возможность передумать, пока будет держать ее в объятиях столько, сколько сможет. Но девушка отступила, дождавшись, пока те четверо поднимутся на ноги и рядом с ними встанут еще четверо. И один из них будет сжимать шокер, разряд которого ударит Ройла ниже колена, закоротив импульсы протеза-импланта. Сам Ройл, конечно, явился без оружия. Конечно же… Ведь здесь дети, можно ранить кого-нибудь случайно. Самонадеянный, глупый Ройл…
Натали было больно видеть Роланда, упавшего на пол, парня, оседлавшего его, выкручивающего ему руки за спину. Она отвернулась, сжав губы. И бочком, не глядя, выскользнула в коридор.
Немного пришла в себя она уже в автомобиле, хотя до сих пор ее потряхивало от злости и адреналина. Рядом на заднем сиденье вплотную к ней притиснулся Айвон, за ним, у другого окна, Гладис. Айвон все пытался отодвинуться, не слишком прижиматься, кажется, он ее явно опасался, но места было маловато для троих.
— Не съем я тебя, — тихо сказала Ната.
Считалочка Роланда помогала, хотя временами девушка словно выпадала в иную реальность. Вот как она оказалась на заднем сиденье? Сама пришла? Принесли? Она не помнила…
— Ну, птахи мои, полетели, — жизнерадостно сказал Понтий, сидевший за рулем. Рядом расположился кто-то из его головорезов. Он, наоборот, был серьезен и даже хмур. У Наты невольно екнуло сердце — напускная веселость Понтия не сулила ничего хорошего.
Автомобиль взлетел, следом за ним еще один. Они нырнули в плотный поток трассы Инфериора, но двигались недолго, уже спустя несколько минут, заложив крутой вираж, скользнули вниз, к самой земле, через разлом в стене влетели на территорию заброшенной фабрики. Ната увидела выцветшее объявление о том, что здание продается или сдается в аренду. Видно, оно уже давно здесь болталось, а желающих пока не нашлось. Двор был усыпан щебенкой, осколками и мусором. Здание пялилось на прибывших пустыми глазницами-окнами. Правда, по едва заметному дрожанию воздуха вокруг стен, чуть искажающему очертания, Ната догадалась, что полуразрушенная фабрика защищена силовым полем. Оно и понятно, едва ли хозяевам хотелось бы, чтобы бездомные устроили здесь притон.
Понтий дождался, пока Ната выберется из автомобиля, и повел ее за собой, взяв за локоть. Нет, не грубо, скорее наоборот, предупредительно придерживая, не давая оступиться и упасть. Оберегал, как великое сокровище. Гладис и Айвон, сопровождаемые пятеркой мужчин, сопя, топали следом.
Каково же было удивление Натали, когда, переступив порог хлипкой, невзрачной двери, она оказалась в прекрасно оборудованной лаборатории. Даже выбитые окна были видимостью, камуфляжем. По эту сторону они просто отсутствовали — она увидела только стены, обшитые светлыми панелями, излучающими свет, мониторы и кучу другого оборудования, назначения которого Натали не понимала.
Теперь все встало на свои места. Ната поразилась хитрости и изворотливости этих людей. Оказывается, она знала о них еще меньше, чем думала.
Но была во всем этом какая-то неправильность, какая-то выбивающаяся деталь. Ната, сбитая с толку, взбудораженная, не сразу поняла, что так тревожит ее и притягивает взгляд. Осознала спустя несколько долгих секунд. В центе помещения словно специально расчистили место, сдвинув столы и стулья, оставив стоять только один. На стуле сидел человек. Ната поняла это, потому что увидела ноги. Обычные человеческие ноги в высоких коричневых ботинках. Одна из них подергивалась, словно отбивала неслышимый человеческому уху ритм. А потом Ната увидела глаза. Испуганные глаза в прорези ткани, которая накрывала человека с головой, оставив торчать наружу лишь ботинки. И лишь позже пришло осознание: какого-то человека усадили на стул, накрыли плотной темной тканью, а для глаз проделали отверстие. Зачем?
Ната попятилась. Что бы здесь ни замышлялось, участвовать в этом ей не хотелось. Айвон и Гладис также застыли в нерешительности.
Но Понтий не дал ей далеко уйти, обнял за плечи и повел вперед, подталкивая к этому странному человеку.
— Ну же, цыпленыш, — сказал он почти с нежностью. — Нам нужна твоя помощь сегодня. Просто загляни ему в глаза и найди ответ на один маленький вопросец. Он отказывается говорить. А нам ведь и не надо его согласие, когда у нас есть ты? Так ведь?
Она лишь качала головой, хотя ей казалось, что она повторяет «нет, нет, нет».
— Будь хорошей девочкой. Отпусти себя. Разреши себе полакомиться. Столько вкусных воспоминаний. Они напоят тебя, утолят твою жажду.
Жажда. Тело мгновенно откликнулось на произнесенное вслух слово — потребовало немедленно загасить огонь, сжигающий ее изнутри. И Понтий почувствовал это, ослабил хватку — Ната уже сама шла вперед. Человек был связан? Парализован? Так или иначе, но он не двигался, только смотрел с ужасом, как приближается к нему девушка.
— Ни в чем себе не отказывай, — сказал Понтий. — Только найди пароль от Черной звезды.
И Натали наклонилась, положила ладони на укрытые темной тканью плечи и заглянула-нырнула в широко распахнутые, полные страха глаза.
Проще было бы отыскать летящий в ночном небе космический крейсер, ничем не отличимый от сияющих звезд, чем ответ на заданный вопрос. Хотя Натали в этот раз ни в чем не ограничивала себя: воспоминания-пушинки брала обеими ладонями, стараясь зацепить как можно больше. Но почти не прислушивалась, не вживалась, бросая тут же, когда понимала, что ответа не будет. В сознании мелькали события, лица, но очень смазанно и тут же развеивались, словно сны. Однако воспоминания, чуть тронутые ее прикосновением, уже не оправлялись, оседали пылью.
Ната поняла, зачем понадобилось брать с собой Гладиса: после нескольких минут проникновения в сознание незнакомец лишился чувств, и Гладис привел его в себя, ненадолго сменив Натали. Повторялось это не единожды, и каждый раз Ната нетерпеливо топталась рядом, недовольная тем, что ее оторвали.
В какой-то момент, еще не успев нырнуть, услышала за спиной шепот.
— Чудовище, — тихо произнес Гладис, обращаясь к Айвону. Едва ли кто-то расслышал его слова, кроме Наты. Чудовище? Это он о ком?
И вот спустя долгие минуты или, возможно, часы Ната все же случайно нащупала что-то, словно отголосок далекого эха, в котором пробивались слова «Черная» и «звезда», и именно в такой последовательности. Она сосредоточилась, впустив в себя воспоминание.
Это было именно то, что она искала. Она увидела свои (его) пальцы на виртуальной клавиатуре и столбцы символов, которые возникали в воздухе на уровне глаз, скатывались вниз и истончались, таяли, не долетев до поверхности стола, за которым он работал. Натали в первую же секунду знала, что он пишет сложный код-ключ. Запомнить его не под силу и самому создателю, но зато, если подождать немного, станет известно, где он его хранит.
Программист закончил работу не скоро, Натали даже забыла на время, что она — это она, так увлеклась работой. Но вот поставлен последний символ, и девушка вместе с автором кода испытала эйфорию — работа проделана отлично, то, что нужно! Осталось только сохранить ключ на носитель информации, которым мог выступить любой металлический предмет. Этот способ был изобретен недавно, вернее, он сам его и изобрел. Группа посчитала целесообразным пока не обнародовать открытие официально.
Когда он подумал «Группа», Ната поняла, что под этим словом он имел в виду определенных людей. Сосредоточилась, пытаясь увидеть больше, но мысль уже спряталась глубоко от нее.
Он снял с груди небольшой медальон из желтого металла — отличное место для хранения информации, и никто никогда не догадается, где искать. Чуть позже, когда запись была закончена, он удалил все данные и тщательно подтер все следы, которые могли бы привести к находке.
Это слишком опасно и ни в коем случае не должно попасть в посторонние руки.
Натали уже хотела возвращаться, в душе все ликовало, как у охотника, который воротился с добычей, но замешкалась на секунду, услышав голос, показавшийся ей знакомым.
— Папа, — позвал девичий голос. — Ты здесь?
Он поднял голову, и Ната увидела вначале смутное отражение его самого в стене напротив. Стена была покрыта модным в прошлом сезоне зеркальным напылением. Седеющие кудрявые волосы, тонкий нос с горбинкой. И глаза…
Те самые глаза, которые позже будут смотреть на Натали со страхом…
А потом он обернулся, и Ната дернулась, словно получила разряд электрического тока. В дверях стояла Жаклин. Да, сомнений не было. Волосы, правда, чуть короче, чем у той Жаклин, что она видела сегодня утром, но это вне всякого сомнения была она. Она — месяца два или три назад.
— Папа, мы ждем тебя на ужин, — настойчиво повторила она. — Куда ты пропал?
Ната отбросила воспоминание, словно обожглась. Как такое вообще возможно? При чем здесь Жаклин? Потеряв самообладание, растерянная, она закружилась в окружающей ее тьме, не осознавая, где верх, где низ... Надо срочно выбираться…
«Раз, два, королева жива…» Работает, все еще работает.
И вот она ощутила, что стоит, пошатываясь на ногах, а Понтий придерживает ее за руку, не давая упасть.
— Узнала? — Глаза его смотрели колюче, изучающе, словно в этот вопрос он вкладывал еще что-то, и Ната решила, что не станет говорить ему про Жаклин.
— Узнала, — тихо сказала она. — Медальон на его шее. Ключ-код записан на нем…
— Отлично! — Понтий даже руки потер. — Передохни пока. Ты славно потрудилась, девочка.
Нату отвели и усадили на стул. Со своего места она, уставшая, безразлично наблюдала за тем, как с человека сдергивают покрывало, и узнала его — то же лицо она разглядела в отражении. Только кудрявые волосы повисли сальными сосульками, нос еще более заострился. Голова его безвольно болталась из стороны в сторону, но он все еще оставался жив… Понтий, скрестив руки на груди, наблюдал, как один из помощников обыскивает жертву, шарит руками за вырезом рубашки, а потом издал радостный возглас — помощник извлек на свет цепочку, на которой болтался знакомый медальон. Тот, что Ната видела в воспоминании.
Понтий посмотрел на Натали, та кивнула: «Да, он самый».
— Айвон, — позвал он.
Надо же, не Хиляк… Так официально. Айвон тоже почувствовал, что все серьезно. Он — длинный, нескладный, выше всех здесь присутствующих почти на голову — сжался так, словно хотел сложиться вдвое, спрятаться.
— Иди сюда, мальчик.
Тот шагнул пару раз и снова застыл.
— Иди, иди… Помнишь, как мы с тобой тренировались вчера на бойне? Та туша коровы, кстати, стоила целое состояние. Знаешь, сколько вкусных, поджаристых стейков, не суррогатных, заметь, можно было бы из нее нарезать? Нет, нет, не думай, я тебя, наоборот, хвалю. Ты отлично справился. Сможешь повторить?
Айвону явно было не по себе от того, что говорил сейчас Понтий. И Ната тоже сморщила нос, догадавшись, что сотворил парень с его способностями с бедной коровьей тушей.
— Он… еще жив… — прошептал Айвон едва слышно.
Понтий хохотнул, словно Хиляк сказал сейчас что-то невероятно смешное.
— Так это ведь ненадолго, — пояснил он, явно забавляясь ужасом, что проступил на лице Айвона.
Отец Жаклин, если это действительно был он, поднял голову и смотрел потухшими, но все еще разумными, живыми глазами на Айвона, который, не выдержав этого взгляда, принялся рыдать, как ребенок:
— Нет, нет… Не заставляйте меня…
Слезы катились по его белым щекам, а Понтий, кривясь от злости, подталкивал его вперед. И Айвон бы все равно сделал это, никуда бы не делся…
— Может, не стоит торопиться? — услышала Ната голос и даже не сразу сообразила, что ее собственный. — Вы точно уверены, что сумеете извлечь информацию? Этот человек изобрел новый способ хранения данных, а запись только одна. Вдруг что-то пойдет не так?
Понтий нахмурился, но задумался над сказанным.
— Ладно… Никогда не поздно, если что…
Он выпустил плечо Айвона.
— Хлюпик и нытик. Посмотри, как девчонка справилась, бери с нее пример! Не хочешь и его на сладкое, моя девочка?
Он расхохотался, глядя, как отшатнулся Айвон. А Натали совсем не понравился ужас в глазах парня.
— Я… уже не голодна…
Да он ведь и не собирался отдавать Хиляка на растерзание Нате, так, попугал немного. Она это понимала. Но вот понимал ли сам Айвон?
— Отвези их домой, Дредд, — обратился Понтий к одному из верзил, здоровенному парню в обтягивающей бицепсы майке. Даже Ната не была уверена в том, что справится с ним в случае чего. Но она не собиралась — просто не осталось сил. Да и зачем. Куда бежать? Бессмысленность попыток и отчаянность положения накрыли ее с головой. Она, Айвон, Гладис просто позволили себя увести. Ната не обернулась у порога, чтобы посмотреть жив ли еще отец Жаклин. Она и так была уверена, что никогда уже не сможет забыть глаза человека, замученного ею почти до смерти.
Села на переднее сиденье, специально чтобы держаться подальше от Айвона и Гладиса. По их лицам она видела, что находиться рядом с ней они не хотят. Она и сама не хотела находиться рядом с собой, но у нее выбора не было… Сидела, спрятав руки за спину, — ее не оставляло странное ощущение: словно руки испачканы кровью. Такое явное и острое чувство, что она почти ощущала ее металлический запах. И не отмыться уже…
Тот, кого Понтий назвал Дреддом, довел их до двери и оставил. Конечно, куда они денутся. Звереныши, загнанные в угол. Во всем мире теперь нет им места…
Ната долго шагала по длинному-длинному-длинному коридору, ноги ее едва держали. Навстречу вышел Умница, и Ната усмехнулась комичности ситуации: его старые ноги с расшатанными шарнирами так же шаркали и не сгибались, как сейчас ее.
— Ты была хорошей девочкой? — спросил он у Натали, мягко улыбаясь силиконовыми губами.
— Я была ужасной, страшной, отвратительной… — сказала Ната. Думала, что сказала: губы шевелились беззвучно.
Умница понял все по-своему.
— Вот и молодец, — ответил он.
Ната не стала поправлять и продолжила свой путь. Очень хотелось пить. Просто пить. Настоящей реальной воды. А потом умыться хорошенько, а руки намылить и потереть щеткой… Но Натали боялась, что и это не поможет.
В опустевшей столовой сидел Роланд, кисти сжал в замок и положил перед собой, взгляд неотрывно следил за входом. Конечно, она мгновенно встретилась с ним глазами, как только переступила порог. Интересно, давно он так сидит?
Ната молча пошла дальше. Взяла картонный стаканчик, налила воды из фильтра и долго, жадно пила, словно пыталась загасить бушующее в груди пламя. Погасишь его, как же…
Она стояла спиной к Ройлу, но обострившиеся чувства подсказали ей, что он встал и тихо, медленно подходит сзади. Ната зажмурилась. Так крадется… Он все понял. Он идет, чтобы убить… И пусть, пусть…
Роланд положил ладони на ее плечи. Ну, давай уже! Не тяни!
«Я знаю, ты сильный и быстрый… Я не стану сопротивляться…»
Он развернул ее осторожно и прижал к себе. Ната всхлипнула, отчаянно вцепившись в его обнимающие руки онемевшими от напряжения пальцами.
— Отпусти, отпусти меня! Ты не знаешь, не знаешь, — скороговоркой, бестолково и быстро заговорила она. — Я тьма! Меня уже не спасти! И лучше всего прямо сейчас меня…
Она хотела сказать «убить», но смелости не хватило. Потому что жить сейчас в его объятиях, чувствовать его тепло было не так уж плохо. Пусть убивает, но позже. Еще минуту, еще несколько секунд…
— Что ты натворила, принцессочка? — спросил он.
Натали не стала скрывать. К чему тянуть, пусть сразу узнает правду. Рассказала все, как было, ничего не пытаясь утаить и оправдать себя хоть как-то.
Чудовище… Это про нее Гладис сказал, как она сразу не поняла.
Роланд слушал и не перебивал, только все плотнее сжимал губы.
— Пойдем, — произнес он, когда Ната закончила рассказ. — Жаклин здесь.
— Ты ей хочешь рассказать? — У Натали оборвалось сердце. — Сейчас? Нет, пожалуйста, я не смогу…
— Только уточнить кое-что, — сказал он мягче. — Не станем ее расстраивать.
Жаклин удивленно посмотрела на непрошеных гостей. Она сидела на кровати в своей комнате и читала на ридере. Ната удивилась тому, что девушке удалось создать в комнате видимость уюта: приятное бежевое покрывало, какие-то безделушки на полке. Где только она умудрилась это раздобыть? Жаклин заметила ее интерес и сочла нужным объяснить:
— Ребята стащили это для меня в магазине. Им все равно надо было тренироваться. Вы ведь не за этим сюда пришли?
Роланд и Ната переглянулись, не зная, с чего начать разговор так, чтобы не вызвать подозрений.
Натали села рядом, устраиваясь на мягком пледе.
— А для меня они стащат, как думаешь? Я тоже люблю красивые вещички! Когда-то я жила в комнате на верхнем этаже, под самым небом. Каждое утро я просыпалась от солнечного света. А ты? У тебя была своя комната?
Жаклин с подозрением посмотрела на Нату — чего это той вздумалось навязываться в подруги, отвлекать ее пустой болтовней. Но промолчать, видно, посчитала невежливым.
— Да, конечно, — ответила она. — Но не такая шикарная, как у тебя. Мы живем… Жили… В Медиуме.
— А твои родители чем занимаются? Ты говорила — а я забыла…
— У них сеть ресторанов.
Ната заметила боковым зрением, как брови Роланда удивленно приподнялись. Сеть ресторанов и программирование — как-то это не вяжется.
— Твой отец… Он, наверное, отлично готовит?
«Кошмар, что за глупости я несу?»
Но Жаклин не почувствовала подвоха, наоборот, ее пробило на откровенность. Вспомнить дом было приятно.
— Если честно — ненавидит. Это мама больше занимается семейным бизнесом. А отец… В юности, говорят, он был классным хакером. Так и накопил денег, чтобы заняться легальным бизнесом. Он не говорил, но я видела, что он продолжает подрабатывать потихоньку. Я несколько раз застукала его за написанием программ. Просил, чтобы маме я ничего не рассказывала…
Жаклин вдруг замолчала, глаза ее потухли…
— К чему все это? Он не отец мне больше…
Нату против воли порадовали эти слова, словно это снимало часть груза с ее души.
— Так ты не сильно расстроишься, если он умрет? — вырвалось у нее.
Роланд, стоявший за спиной Жаклин, выразительно посмотрел на Нату и приложил палец к губам.
— Что ты хочешь сказать? — прошептала Жаклин.
— Ничего, ничего… Просто я так зла на своего, что если встречу — убью на месте.
И Ната наигранно хихикнула, показывая, что это всего лишь шутка. Жаклин, однако, дурочкой не была, почувствовала подвох.
— Куда вы ездили с Айвоном и Гладисом? — спросила она, хмурясь. — На какую-то тренировку?
— Да, на тренировку… Ну, отлично поболтали. Мне уже надо идти!
Жаклин с подозрением смотрела им вслед, и Нате казалось, что даже в коридоре она продолжает ощущать ее взгляд.
— Ой, Ройл… Чуть сердце не остановилось… Это он. Это правда он… Как ужасно. И ничего не понятно…
И Натали вновь ясно вспомнила обо всем, что произошло, немедленно ощутив себя грязной и гадкой.
— Ты, наверное, и видеть меня больше не захочешь, — сказала она. Слова приходилось выдавливать из себя по капле. — Я… сама… виновата…
— Ого! — выдохнул Ройл. — Что я слышу?
— Это не смешно. Он умрет из-за меня…
Роланд поднял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
— Послушай меня. Он пострадал не из-за тебя. Не ты его похитила. Эти люди просто воспользовались слабостью растерянной девчонки, которая еще сама не знает, как ей обращаться со своим даром.
— Проклятием… — хмуро пробормотала она.
— А вот жив он сейчас благодаря тебе. Слышишь? Ты остановила их в последний момент. И его еще можно спасти.
— Думаешь? — Впервые за этот ужасный день впереди забрезжила какая-то надежда.
Ройл потянул ее за собой в комнату, которую занимал. Он выглянул в коридор, потом закрыл дверь и тихо сказал:
— Я думал все утро…
Роланд вдруг взял ее руки в свои, и Ната испугалась. Что он хочет ей сказать?
— Едва ли я смогу помочь, оставаясь здесь.
У Натали сжалось сердце, такое вступление обозначало только одно — Ройл хочет уйти. Он прав, конечно, прав… После сегодняшней стычки у Понтия не должно остаться сомнений, что Роланд не друг им, не союзник и никогда им не станет. Возможно, у него сейчас последняя возможность уйти незамеченным. Ната и сама ему хотела сказать то же самое. Но отчего же тогда так больно и грустно?
— Да, тебе надо уходить, — прошептала она, сдерживая слезы. — Спасибо за все, Ройл.
Роланд качнул головой.
— Ты меня неправильно поняла. Я вернусь, как только смогу. Очень быстро. Ты мне веришь, принцессочка? Я хотел бы взять тебя с собой, но это может быть слишком опасно. Не хочу тобой рисковать.
— И уговаривать бесполезно?
Он поцеловал ее в лоб.
— Бесполезно. Они не станут искать меня, но на поиски тебя бросят все силы. В прошлый раз знали, что мы сами вернемся в ловушку, теперь ждать не станут.
Ната кивала, а на душе было тошно.
— Я вернусь, — повторил он. — Слышишь? Я должен понять, что здесь происходит, чтобы вытащить всех вас… А ты пока позаботься о Морде. Договорились?
Рюкзак неразобранным так и стоял у стены с того самого дня, как они вернулись. Или Ройл уже заранее сложил его, зная, что сегодня уйдет. Он вытащил из бокового кармана браслет, похожий на тот, что Ната носила раньше. Браслет-маячок. Только первый был сделан из драгоценного металла, а этот — совсем простенький. Надел ей на руку.
— Если разорвешь — прилечу мигом. А пока просто буду знать, где ты.
Натали застыла, не веря все еще, что это правда, смотрела, как Ройл надевает на спину рюкзак. Он уйдет. Прямо сейчас шагнет за порог…
Он притянул ее к себе, быстро обнял и тут же отпустил, взялся за ручку.
— Стой, стой, подожди…
Как торопится, лишней секунды не побудет…
Он обернулся, ожидая, а Ната приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам, мечтая, чтобы он ответил на поцелуй.
Роланд отшатнулся было, а Натали закусила губу: как же глупо и неразумно она себя ведет. Да и… Кто же захочет целовать чудовище? Стыд обжег ее, она опустила руки, отступая. Но Ройл вдруг притянул ее к себе за плечи, их взгляды встретились. И Натали, даже не проникая в его мысли, увидела в его глазах бурю чувств: смятение, нежность, тревогу и что-то еще, нераспознанное ею. Но это чувство было словно отражение ее собственного огня. Словно неутоленная жажда.
Нату прежде никто не целовал в реальности. Первый поцелуй случился в виртуальном мире, когда она была героиней фильма, а Джек героем, спасшим ее. Она едва помнила, что же произошло тогда. Голова кружилась от восторга, но еще было ощущение чего-то неправильного. Это и не удивительно, ведь движения губ передавали силиконовые накладки и датчики, закрепленные на лице. Тогда она не задумывалась об этом. Ведь это все же был Джек, и он целовал ее почти по-настоящему…
Как же она ошибалась. Настоящий поцелуй не шел ни в какое сравнение.
Роланд был сладким. А губы его мягкими и настойчивыми одновременно. Ната вновь ощутила, как рождаются и гаснут в груди огненные искры: Роланда хотелось выпить до дна. Вдыхать его запах бесконечно. Сгорать вместе с ним и вновь рождаться.
Ройл неохотно, медленно выпустил ее из своих объятий. И Натали тоже долго не разжимала рук, обившихся вокруг его шеи.
«Сейчас он скажет: “Я не должен был этого делать…” — горько подумала она: Сейчас он начнет сгорать от стыда и чувства вины…»
Но Роланд промолчал, только на секунду прижал ладонь к ее щеке, словно оставляя частичку своего тепла. Уже все было сказано, все обещания даны. Он уходил, как солдат уходит на бой, дав слово вернуться.
Натали будет ждать. Ждать изо всех сил. Ждать так, как никого никогда раньше не ждала. И тогда с ним не случится ничего плохого. И тогда все-все будет хорошо.