И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет
2. И не стучись, и не ломись ко мне осень
Офелия гибла и пела,
И пела, сплетая венки;
С цветами, венками и песнью
На дно опустилась реки.
А.А. Фет
Метнулась толпа и застыла, жадная,
Вкруг бедного тела, в крови, в пыли...
Но жизнь шумела, все та же, нарядная,
Авто и трамваи летели вдали.
В.Я. Брюсов
Вдох.
Ночь застыла.
Срываюсь со ступеней, скорей-скорей-скорей.
Девочку, откинуло от автомобиля и протащило по асфальту. Она лежит в страшной неестественной позе. Красивые волосы закрыли лицо.
Бегом, метров двадцать пять, максимум тридцать.
Внедорожник замер, капот замят, весь пластиковый фасад отвалился, фара – вдребезги.
Рухнул на колени у головы пострадавшей.
Так-так-так, поменьше волнения, давай сосредоточеннее, девку спасать надо.
Двигать нельзя, вдруг позвоночник сломан, тело вроде не перекручено, хотя можно подумать, я разбираюсь, лежит на спине, зелёное платьишко нелепо задрано.
Смахиваю ладонью золотистые волосы с её лица – глаза открыты, переполненные кричащим ужасом, ртом судорожно ловит воздух.
- Говори со мной! – приказываю.
Молчит, только хватает бледными, бескровными губами кислород, задыхаясь. Ноги подогнуты неестественно, ободраны, левая рука под спиной, вывернута в суставе, правая откинута в сторону – на ней две рваные раны, одна на локтевом сгибе, другая ниже, внутри осколки, алая кровь судорожно бьётся толчками. Образовывается лужа.
Твою мать, это же артерия.
Голова начинает кружиться. Ага, давай ещё в обморок тут упади рядом с ней. Ты же учил всё это, сдавал, на вот, теперь настоящий экзамен. Принимает костлявая старуха с косой.
Хватаю за её тоненькое бледное плечо, сжимаю изо всех сил. Большим пальцем стараюсь прижать артерию к кости. Пальцы, чувствуют, как птицей стучится кровь в тоненькой руке. Останавливайся, ну?
Свободной рукой расстёгиваю свой ремень и выдёргиваю из шлёвок. Пальцы дрожат, не слушаются.
Да возьми ты себя в руки! Поувереннее, ну!
Перед глазами поплыли какие-то круги.
Вокруг подтягиваются люди, бегут от крыльца. Кричат что-то.
Я выронил ремень, пряжка звенит о дорожное покрытие. Руки из жопы.
Боковое стекло внедорожника медленно ползёт вниз, оттуда выныривает лицо заросшее густой бородой.
Я шарю рукой по асфальту, пытаясь отыскать пояс.
- Живая? – слышу дрожащий скрипучий голос водителя.
Собравшаяся толпа отвечает ему гулом, полным ненависти, требуют выйти из машины, кто-то пинает ему по капоту.
Ремень нашёлся, спускаю задравшийся рукав ей на плечо, нельзя накладывать жгут на голую кожу. Так ведь?
Рявкнул двигатель, джип дал заднюю и ударил по газам, свистя шинами. Кто-то побежал за ним, другие кричали, что нужно запомнить номер. Нас заволокло дымом выхлопных газов.
Не думай об этом, не сейчас. Сейчас – только ты, пострадавшая и кровь. И может курносая в чёрном саване, где-то там, у фонарного столба поглядывает на твои действия. Слышишь, костлявая, следи за руками. Сегодня не твоя ночь. Собирай свою жатву в другом месте.
Целюсь в среднюю треть плеча, набрасываю ремень. Мне тут же со всех сторон дают ценные советы и указания, как сделать лучше. Как же много знатоков, клубных профессионалов с собственным уникальным мнением. Не нарадуюсь прям. А делаю почему-то всё я.
Рывком затягиваю, кровь нужно перекрыть на первом туре. Нервно слежу за ранами. Унимается. Медленно. Ещё туже затягиваю. Теперь несколько оборотов и корявый, но крепкий узел.
Нужно зафиксировать время наложения. Кто-то звонит в скорую, кто-то фотографирует на телефон, все бесконечно галдят и кричат. Хорошо хоть на фоне массово не фотографируются. Остались в нас ещё какие-то рамки.
Трясущейся рукой тянусь к тоненькому запястью сбитой. Если всё правильно сделал, не должно быть пульса. Секунд пятнадцать ищу. Да хер знает, вроде нет.
- Не молчи, - прошу девушку, заглядывая в лицо, - Где болит?
Из глаз её, не переставая, ручьями катятся крупные слёзы. Она смотри на меня и будто не видит. Только открывает и закрывает синеющие губы, как рыбка на берегу.
Ну чего же ты молчишь, хоть кричи, отъедешь же так.
Придвигаюсь к её голове. Осматриваю ещё раз. Луж крови больше нигде нет, нужно дожидаться врачей. Что-то нужно сделать ещё, как помочь? Не знаю. Потом буду перечитывать инструкции и пособия, и ругать себя. А сейчас девчонка, по крайней мере, жива.
Завожу ладони ей под голову, чтобы не лежала на асфальте, наклоняюсь ближе.
- Всё хорошо будет, слышишь? – пытаюсь успокаивать, вкрадчивым шёпотом - Ничего не бойся. Сейчас тут будет скорая, кивни, если понимаешь.
Она зажмурилась крепко-крепко, сморщив лоб, и часто закивала, всхлипывая и судорожно дыша.
- Терпи, ещё немного, чуть-чуть. Потерпи.
Осторожно дотрагиваются до моего плеча. Оборачиваюсь, рядом падает на колено Даня. Ну неужели, тяжёлая артиллерия вспомнила о нас тщедушных.
Взглядом показываю ему на жгут – одобрительно кивает. Мари и Леська белые, как лунь, стоят рядом, прикрыв рты руками.
Люди окружают нас, садятся рядом, сыпят успокаивающими фразами, жалеют несчастную. Кто-то клянёт сбежавшего водителя. Кто-то только вышел и спрашивает у всех, что произошло и как же так.
Скорая примчалась мгновенно, надо отдать им должное. Следом – полиция.
Суета, носилки, фиксация места ДТП, схема, объяснения, подписи. Девушку быстро увозят. Врач зачем-то записывает мой номер. Заикаюсь. Люди расходятся, бубнят. Я гляжу вслед карете, на горизонте светает.
Рубашка вся в пятнах алой крови, когда только успел? А ведь любимая. Теперь только выбросить.
Ребята предлагают ещё где-нибудь посидеть и поделиться впечатлениями после пережитого. Не хочу. Делитесь друг с другом. Усталость подкралась и прыгнула на плечи, оказавшись непосильной.
Выдох.
- А ты молодец, - были высоко оценены мои навыки оказания первой доврачебной помощи. А меня прям мутило.
И дрожь охватила. Видок не героический, отнюдь.
Даня нарядил меня в свою гигантскую куртку, чтобы не пугал людей окровавленной рубашкой, ребятки обнимали и трясли за плечи. Усадили в такси.
- Авария, да? – интересовался очень бодрый для такой рани водитель.
- Она, - плавлю лбом стекло я.
- Мрази! Ездят, как попало, уроды! И гибнут же, каждый день, наглухо, как на войне! Вот скажите мне, я каждый день вижу, это ужас. Их всех надо пересажать, а эти ГАИ-шники, они ведь только умеют, что стричь, простых людей! Никто ни за чем не следит! Контроля нет. Меня оштрафовали за поворотник, на той неделе. За поворотник! Я им говорю, типа, давайте обойдёмся предупреждением, хватайте реальных нарушителей. Так он же выписал мне, пятьсот рублей, понимаете?
Нереальный нарушитель продолжал гневно обличать несовершенства мироустройства. Пускай. Возможно он так борется со сном, или с одиночеством. Чем ему ещё развлечь себя весь день за баранкой? А я выдохся бороться, и был уложен на лопатки в спинку заднего дивана. Радио трещало голосом Ивана Демьяна:
Скользкий паркет под светом блестит,
Модный браслет, телефон звонит.
- Аллё? Кто на проводе висит?
- Это я к тебе, осень.
За тонировкой окна свищет ветер и уносит эклектику центра, с её архитектурным сражением стилей. Такая монументальная, пылающая огнями Москва.
- А за что я плачу налоги? Вот я спрашиваю? Чтобы меня ещё и штрафовали? Так они все из моих отчислений свои зарплаты получают. Все! И эта полиция, и чиновники, и аппарат этот весь. Всё на моих плечах и таких, как я! А что взамен? Ну вот, что я получаю? На мои же деньги мне создают трудности! - продолжал убаюкивать меня монотонной речью водитель.
И не стучись, и не ломись ко мне осень,
Желто-рыжая тоска, холода.
Помню, как цеплялся глазом за размытую в утренней акварели сталинскую высотку, одну из семи сестёр. А потом сон толкнул меня в забытье, где уже поджидали обитатели саванны, яркое тёплое солнце и чистейший небесный купол из лазури.
Я стою посреди этого пейзажа, впитанного сознанием через географические передачи, а вокруг тянуться твари земные, словно к старине Ною. Вся фауна, которую можно вообразить, но вряд ли случиться увидеть когда-либо в естественной среде, берёт меня в кольцо. И львы, и антилопы, и буйволы, и…
Какое же там опаснейшее животное Африки? Гиппо…
Бьюсь лбом о переднее сидение.
Таксист торопливо извиняется, за резкое торможение, не знал, что я сплю. Видимо, тараторил всю дорогу, не заметив. Приехали.
Вокруг явно Восточно-Европейской равнина. Чёрный континент остался во сне, однако похитил мой разум и не желал отдавать, тело же вяло пыталось расплатиться за познавательную поездку. Веки настойчиво смыкались, утяжелённые бессонной ночью.
Неуклюже выбираюсь из такси. Бррр. Ну здравствуй, утренняя свежесть.
Серое небо, опадающая листва, ветер кружит петлями драный пакет, а в центре картины - она. Машет рукой таксисту.
Обтянутая кожаной курткой высоченная брюнетка, с багровыми губами и стрелками на глазах. Звезда нашего дома, обласканная взглядами и завистливыми вздохами. Хотелось бы поподробнее о ней рассказать, но тогда ещё я ничегошеньки не знал об этой даме.
Девушка подошла на острых графитовых шпильках и поздоровалась сладким голосом, губы её находились где-то на уровне моего лба. Из всех возможных вариантов ответа я почему-то выбрал – остолбенеть. И стою, такой вот пингвин на морозе, в гигантской куртке не со своего плеча, окровавленной рубашке, чихнуть вот захотелось вдобавок к тому же. Вдыхаю медленно, смакуя, сладкий запах духов, сводящих с ума. Дива же, по какой-то нелепой случайности, упущенная Голливудом, договаривается с водителем о поездке.
Наконец, справившись с собой, выжимаю на лице идиотскую кривоватую улыбку и отхожу в сторону. Эх, всегда умел производить впечатление. Ну, по крайней мере его можно назвать неизгладимым.
- Вот это женщина, - протянул кто-то рядом.
Я удивлённо повернул голову. Это Игорёк. Мой сосед. Заросший, как геолог в экспедиции, в большущих старомодных очках в весомой оправе и каком-то рабочем рыжем жилете. Возвращается с ночной смены.
То ли девушка, а то ли виденье, усаживалась в автомобиль, неуёмный таксист выскочил, чтобы открыть ей дверь. Ухаживает, падла. Мы с Игорем обдали его презрительными взглядами - чтоб колёса на твоей бричке спустили, чтоб двигатель застучал, чтоб клапана…
Она поворачивает голову в нашу сторону и смотрит. Хитрые, искрящиеся глаза под водопадом антрацитовых волос. Смотрю в ответ, она не отводит глаз и широко, приятно так, улыбается. Такси трогает, унося красоту мира в долгий рабочий день.
- Слышал, чего о ней говорят? - мечтательно пропел Игорь, провожая машину мечтательным взглядом.
О, какие только грубые слухи не пускали местные жители. Ну не может же она быть просто красивой девушкой. Так не бывает. Она непременно шалава, разведёнка, тварь, сука и прочее. Это очень важно, искать изъяны в окружающих. Если они не на виду – стоит их придумать. Таким образом, собственные недостатки ловко оттеняются и кажутся совершеннейше незаметными и надуманными.
- Обо всех, красивых девушках так говорят, - попытался защитить незнакомку.
- А я бы её простил, если это правда, - вдруг сознался Игорёня, и мы прошли в тёмный портал сырого подъезда, - Такая женщина, достойна прощения. Я бы, знаешь, вот всё для неё делал, работал бы, обеспечивал и её сынишку бы усыновил. Такими бы счастливыми их сделал.
«И сдох бы от ревности», - подумал я, но не стал говорить. Незачем так хамски обрывать чьи-то мечты. Пускай себе витает в облаках мне-то что.
Мы поднимались по ступеням, шаг за шагом. Я мягко вёл ладонью по стене, покрытой надписями и царапинами. Наскальная живопись современности.
- Подойди, да познакомься, а то ведь потом всю жизнь будешь жалеть, что так и не попробовал, - советую.
- Ага, она тогда подумает, что я дурак, - почему-то расстроился Игорь.
- А так-то сейчас она, конечно, думает, что ты скрытый гений, - не выдержал и разулыбался я.
Каковы шансы простого Игоря? А ведь он ответственный работяга, положительный и благодетельный. И мечтает о красивой девушке. Нормальная такая, человеческая мечта. А достанется она какому-нибудь самоуверенному хаму, который любить будет преимущественно себя. Вечные истории.
Проходим третий этаж, Игоря прорвало:
- Она мне так нравится. Вот не могу просто. Невероятная красота, какая-то мистика. Дьяволица. Ты вообще видел фигуру, идеальная же, как с обложки. А она видит меня только с работы, а тут ведь и выбриться некогда, и эта роба, дурацкая, грязный вечно. Так я ведь в зал хожу, в качалочку, знаешь же да? А вот видела бы она меня после тренировки. После душа там, когда я тренируюсь. Совсем бы по-другому подумала. Я же сотку пожал, я говорил тебе…?
Когда там уже этот пятый этаж-то, ну?
Сосед не унимался. Блин, ещё замок заедает.
На стене у двери, чёрным маркером выведено:
Котёнка по имени Гав, снял человек по имени Лев
Всех раздражает эта надпись, сделанная давным-давно, кем-то из прежних жильцов. Я же улыбаюсь, каждый раз, когда её вижу. Быть может никто просто не понимает её значения?
Уже в квартире, Игорёша продолжает:
- А у меня и план же есть! Ещё месяца три в зале – и я наберу ещё килограмм пять мышц, стану крепче. Потом запишусь в барбершоп, стрижку там нормальную сделаю и бороду оформлю. Зубы отбелю вот, узнал уже, где и почём. Тогда-то всяко на меня другими глазами будут смотреть, как думаешь?
Не попадаю ключом в замок с первого раза, от спешки.
- Мне кажется, у тебя сейчас есть свой стиль, экстравагантный такой, как у Егора Летова или там Станислава Дробышевского, - отворяю дверь, - А так, ты станешь просто таким же конвейерным клоном, как все.
Парень задумался, закатив глаза к потолку, потом недоверчиво глянул на меня.
- А в чём это у тебя рубашка? – обратил он внимание на кровь.
- Томатный сок, - отзываюсь, - знаешь, как вкусно им водку запивать? – и исчезаю в комнате.
Скидываю верхнюю одежду на пол, остервенело, чувствую себя очень грязным, кажется, что никогда не отмыть эту ночь с кожи, с рук, с пальцев. Как-то накатывает страх, загривок дыбом, подшёрсток шевелиться, пальцы скрючились в когти. Надо бы поспокойнее, всё уже кончилось ведь. Комкаю рубашку и бросаю в пакет – срочно выбросить. Лучше сжечь. Быстренько накидываю полотенце и в душ. Рулю по коридору, два раза направо и… занято. Ну что ж, издержки общежития.
Итак, наша коммуналка. Четыре комнаты. Отнимаем одну сразу – потому что в ней живу я и со мною и так всё ясно.
Во второй обитает уже знакомый Игорёшка. Он болтливый, наивный, доверчивый парень из-под Калуги. Очень много работает, то дорожным рабочим, то на стройках, в выходные подрабатывает водителем. Отказывает себе почти во всём, копит деньги на заветную однушку в Москве. Через это парень скупой, как казначей. Его можно понять. Помочь некому, семья была не богата и с образованием выше техникума не задалось, родственники сами перебиваются пенсией да малой зарплатой. А парень рванул искать лучшей доли в город непрерывных денежных потоков. Как и тысячи других мотыльков летят на это пожарище тщеславия.
Бывает невероятно навязчивым прилипалой, не понимая, когда нужно закончить. Но он искренен, как ребёнок. Даже, когда недопонимает или откровенно тупит - он добр. Поэтому к нему просто невозможно относиться плохо.
- Игорь, ты тараторишь одно и тоже уже битый час! – иногда вспыхиваю на него.
- А, ты устал? – округляет глаза он. - Ну ладно, я тогда попозже зайду, - и как ни в чём не бывало заходит минут через двадцать, показать какое-то видео в интернете и выразить свою почти научную важную точку зрения.
Третья комната семейная. Тут живут Сергей и Светлана, им около сорока пяти и последние восемь лет они прожили в этой комнатке. За это время они скопили на квартиру в Долгопрудном, но работали тут в пешей доступности и не спешили переезжать. Приобретённую квартиру сдавали, перекрывая цену аренды, ещё и оставалось. Детей у них не было, сами очень тихие, скромные приятные люди. Наши с ними рабочие графики настолько не совпадали, что едва ли я сталкивался с ними больше раза в неделю где-то на кухне или в коридоре.
Четвёртая комната была транзитной. Здесь ежемесячно менялись жильцы. Игорь утверждал, что это аура. Кого тут только не было. В разное время тут жили и гастарбайтеры с ближайшей стройки, и студентки РУДН и пожилой официант из Ростовской области и даже бурятский шаман, подаривший помещению ту самую кочевую ауру. Сейчас там обитали двое монтажников-высотников, много работали, мало появлялись и, в общем-то, никак не нарушали спокойствия. Вообще этот период в нашей коммуналке, был, пожалуй, самым тихим.
Наконец-то ванная комната освободилась.
- Игорь, это ты что ли там? Весь пол залил! Ты на полу что ли мылся?
- В тазике! Уже чесал бороду расчёской в коридоре сосед.
Ну всё, просто залезть под душ и смыть с себя этот день обжигающей водой.
Позже я буду сидеть на кухне и являть миру свой кулинарный талант – уныло варить гречку. Приготовление пищи – удел избранных. Есть ведь прекрасные во всех отношениях люди, с удовольствием проводящие часы своей жизни, колдуя у плиты, и потом р-раз и выходит что-то поразительно вкусное. И съедается за пятнадцать минут. А кулинары даже и не расстраиваются, а только рады, что продукт их съеден так быстро и с удовольствием. Если бы я провел пол дня у плиты – то заставил бы жрать это неделю. Столько гречки бы наварил ухх…
Вошёл косматый смутьян квартирного спокойствия, поинтересовался, что тут происходит? Вунш-пунш варю, блин.
Игорёша примастился, за столом. Вот только зрителя мне не хватало. Я поправил кастрюльку, обжегся. Приложил ошпаренный палец к мочке уха.
- А ты вот копишь на квартиру? – пошёл с козырей сосед.
Я пожал плечами. Не уверен, что хочу жить в Москве.
Для Игоря же это было целью ближайших лет и мои сомнения он воспринимал, как глупость и малодушие. Ну как вот можно не хотеть жить в Москве? Все же хотят! А ты, чего такой странный?
- Я придумал, как увеличивать доход быстрее всего! – палил он изо всех орудий. Я лишь надеялся, что это не ставки в букмекерских конторах, - Я начал давать деньги в рост!
Схема новоявленного ростовщика сводилась к древнему способу угнетения сограждан. Из своих кровных накоплений, парень раздавал деньги знакомым на работе и в спортзале, с условием, что они ему вернуться с небольшим процентиком.
- Аккуратнее, знаешь, в таком деле самое главное – суметь забрать деньги. Дать-то их сможет любой, у кого есть сумма, - предостерёг я его, - А много раздал?
- Ну тому, этому, - Начал перечислять Игорь, загибая пальцы и суммируя. Оказалось, что раздал он уже семи товарищам, в общем около восьмидесяти тысяч рублей.
Я даже поперхнулся. Этот скряга, лишний раз себе воды не купит и ест через день, всё экономит. А тут восемьдесят штук уверенно раздать… Да и ещё таким ребятам. Кого-то он знал только по спортзалу, качаются вместе, даже фамилий их не знает. Кто-то с работы, с одной, второй, знакомы месяц-два. Оставалось только покачать головой.
- А тебе, случайно деньги не нужны сейчас? - закинул удочку он.
- Да я лучше перебьюсь, чем в такие петли лезть.
Вошёл Сергей, поздоровался. Ну отлично, теперь два зрителя. Давай гречка, закипай уже скорее, пусть обзавидуются.
Когда-нибудь я обязательно стану толстым и счастливым. Фигура устремиться к сферической форме, появятся навыки кулинарного мастерства, буду долго спать, много кушать и часто смеяться. А пока удаётся только жевать безвкусные каши с кислой миной и худеть.
Второй сосед сел пить чай и сказал:
- Парни, я от тёщи мешок картошки привёз, там на балконе стоит, мы столько со Светкой всё равно не съедим, так что вы не стесняйтесь, берите, сколько нужно.
Мы поблагодарили и разговорились на какие-то бытовые повседневные темы, необходимые для заполнения тишины. Вскоре провернулся ключ и в квартиру вошла Светка, нагруженная пакетами, как гужевая повозка.
- Вот она, моя добытчица пришла, - не очень торопясь помогать супруге, прокряхтел Серёга, - Охотница. Она охотится за продуктами в магазине, приносит сюда, а я их ем вот, попробуйте после этого сказать, что я не хищник.
Мы расхохотались. Серёга ушёл помогать жене.
Насыщенная ночь вскоре дала о себе знать, и я мгновенно уснул после завтрака, не успев даже почувствовать прикосновение щекой к подушке.
В течении следующего дня, я не планировал покидать комнаты, однако внешний мир достал меня двумя телефонными звонками.
Первым дозвонился Даня. Он похвалил меня за ночные события, рассказал, как они ещё сидели потом в Шоколаднице, а через час добрались домой. Потом, неожиданно перевёл тему на журналистику, о которой говорили памятным вечером и сказал, что Мари договорилась о моей встрече, с какой-то знакомой журналисткой, по поводу работы. Вот интересно, а почему я не участвовал в этой договорённости и узнаю последним? А идти придётся, неудобно отказать.
Второй звонок был из больницы, сухой и вкрадчивый. Девушка, попросила медсестру вечером позвонить мне по оставленному номеру и поблагодарить. А ещё сказали, что она хотела бы сделать это лично и назвали адрес, куда подъехать и во сколько. И чего было просто не позвонить самой, что за конспирация? Или она не может ещё?
В общем, предстоял насыщенный день.
А пока, меня ждали сны, как ливня ждёт саванна.
Продолжение следует…