Начальник войскового стрельбища Помсен, рассматривая до боли знакомые пейзажи полигона и с удовольствием вдыхая через приоткрытое окно армейского автомобиля запах скошенной травы, задумался о превратностях своей службы. Что будет сегодня, и с чего это вдруг московским генералам понадобилось разглядывать прапорщика с солдатами?
Ничего хорошего Кантемиров от москвичей не ждал. Самое лёгкое, что его ждёт – это высылка в 24 часа в Союз на новое место службы. И служить то осталось, всего – ничего… И свежий воздух стрельбища приносил надежду на лучшее… Дембель маячил где-то там вдали, за лесом полигона…
Тимур прикинул: май заканчивается, ДМБ в апреле следующего года, итого десять месяцев воинской службы. Отнимаем очередной отпуск, почти сорок суток с долгой дорогой домой, и, может быть, ещё пару учебных отпусков по пятнадцать суток. Положено по закону. Это с Григорьевым было достигнуто соглашение, что студент Кантемиров один из учебных отпусков отгуливает в свой очередной. Ни одна из договорившихся сторон не нарушила конвенции, и в итоге прапорщик мотался в Союз два раза в год. А мог бы и три раза в год пересекать несколько государственных границ туда и обратно. С учебными отпусками ещё минус месяц. Быстрей бы дембель...
Прапорщик на заднем сиденье тяжело вздохнул, отвлёкся от невесёлых мыслей и обратился к своему начальнику караула:
– Товарищ старший лейтенант, а как Вам наша банька?
– Охренеть! – офицер от возбуждения развернулся всем корпусом. – Тимур, я вообще думал, что наш начальник склада пиздит про твою баню. На самом деле всё так: и бассейн, и парная, и замаскированный вход в баню.
– Прапорщики всегда говорят правду и только правду, – ухмыльнулся Кантемиров и предложил новому приятелю в гарнизоне: – Роман, если меня не отправят быстро в Союз, то успею организовать для тебя и твоих друзей баню. Даю слово прапора ГСВГ.
– Тимур, с удовольствием. Уважаю это дело. Веники есть?
– Найдём для танкистов, – Кантемиров аккуратно начал подводить представителя бронетанковых войск к главной теме дня. – Роман, Вы сегодня караул нашим сдаёте?
– Так точно, – сразу загрустил офицер и развернулся лицом к дороге. – Заебут нас сегодня твои сослуживцы, товарищ прапорщик.
– А я вот уверен в обратном, товарищ старший лейтенант. Всё произойдёт очень даже энергично и весело.
Начкар недоуменно развернулся обратно.
– Не понял, Тимур. Что ты хочешь сказать?
– Что хотел сказать – уже сказал. Сегодня сдача караула пролетит как снаряд от автоматической пушки БМП-2. Быстро и незаметно. И точно в цель.
– Да ну нах!
– Роман, вот скажи мне – за какое время вы обычно сдаёте караул пехоте?
– Меньше часа никогда не бывает. Один раз и два часа сдавали. Это когда мы ваших в патруле поймали, и я целый день пехоту на плацу по строевой гонял.
– Сегодня сдадите за полчаса, – твёрдо произнес начальник стрельбища.
– Это, с какого хрена?
– Я знаю одно волшебное слово.
– Слушай, Тимур, я вижу – ты прапорщик авторитетный. Генералы с особистами к тебе гурьбой в изолятор ходят. Сейчас из-за тебя москвичей в гости ждём. Но, скажу тебе одно – как повелось испокон веков, так и останется. Танкисты в гарнизоне будут гонять пехоту, а пехота отрываться на танкистов на радость коменданту гарнизона.
– Роман, сегодня будет всё по-другому.
– Прапорщик, давай забьёмся?
– На бутылку «Кёрна», – улыбнулся Кантемиров и протянул руку.
– Идёт! – схватил ладонь Лисовских. – Сержант, разбей.
Тимур откинулся на сиденье. Первая часть операции примирения враждующих сторон была выполнена. Пора заканчивать с этими «непримиримыми противоречиями, характеризующихся острой борьбой противоположных сил, тенденций…» Сегодня есть чем занять тюремные сутки. И опять же москвичи пожалуют. Что им нужно от начальника стрельбища? Да и как там мои бойцы? Прапорщик посмотрел на своего конвоира и вытащил сигареты из мешка.
– Сержант, смотри – здесь пять пачек «Северных»: четыре в караул и пачку Басалаеву с Драугялисом. И моих больше не дёргать и не шмонать.
Замначкара посмотрел на офицера. Старший лейтенант утвердительно кивнул, сержант заулыбался:
– Спасибо, товарищ прапорщик. Сделаем, – произнёс конвоир и добавил. – И ещё. Товарищ прапорщик, вчера перед камерой у меня с прикладом в спину случайно получилось. Больше не повторится.
– Лады, сержант. Замяли вопрос, – понимающе усмехнулся начальник стрельбища. Накормил бойца, сигареты дал… Что ещё нужно для налаживания нормальных отношений в армейской тюрьме?
– Товарищ прапорщик, если Вас ещё раз арестуют, от нас больше никаких проблем для вас точно не будет.
– Сплюнь, сержант. Лучше Вы к нам…
Вот так за приятной беседой конвоя с подконвойным и доехали до мощного и серого здания дрезденской гаупвахты. Солдатский мешок с парадками прапорщик отдал сержанту, ещё раз оглянулся вокруг, посмотрел на яркое весеннее солнце, завёл руки за спину и шагнул в прохладу каземата. К коменданту гарнизона выдернули ближе к вечеру перед сменой караула. За начальником войскового стрельбища Помсен зашёл сам начкар с сержантом, спокойно вышли втроём, прошли две закрытые металлической сеткой лестницы с пролётами, и на подходе к заветному кабинету старший лейтенант негромко скомандовал:
– А теперь, прапорщик, всё по Уставу караульной службы.
Образцово-показательный вывод заключенного повторился вновь. Ближе к финишной двери посыпались команды одна за другой: марш по коридору, встать, лицом к стене, стоять смирно… Лисовских энергично постучал, открыл дверь, вошёл строевым шагом, вскинул ладонь к виску и, соблюдая субординацию, громко доложил:
– Товарищ генерал-лейтенант, заключенный Кантемиров по Вашему приказу доставлен.
Прапорщика завели, конвой отпустили. Арестант стоял один перед генерал-лейтенантом Потаповым, незнакомым генерал-майором с петличками танкиста и генералом в штатском. О том, что этот седовласый высокий гражданин в сером костюме имеет звание не ниже генерала, у опытного сидельца при встрече не возникло ни тени сомнения… Тимур не мог знать, что до этого прибытия трёх генералов на дрезденскую гаупвахту состоялась историческая встреча между двумя спецслужбами гарнизона, на которой присутствовали полковник Полянский со своим генералом и полковник Усольцев соответственно со своим шефом. По большому счету операция по пересылке двух агентов на Запад прошла успешно; и, если бы, не личная инициатива литовцев по привлечению своего земляка Драугялиса и не последующая активность прапорщика Кантемирова можно было бы открывать шампанское. Или бутылку виски. А с родственной службой разобрались бы по-семейному в узком кругу контрразведки. Одно дело делаем…
Полковник Полянский не стал заострять внимание высоких московских гостей на абсолютную бесперспективность внедрения таких «агентов», как два солдата-водителя из Каунаса, в загнивающий капиталистический мир. Прибалтов отправили в ФРГ только для галочки в отчёте. И, скорее всего, на днях коллеги из КГБ пригласят армейских контрразведчиков совместно обмыть удачное дело, и, глядишь – внеочередные звёздочки на погоны. Утопим в вине нехороший привкус от возникшей «непонятки» в дружном взаимодействии двух спецслужб дрезденского гарнизона. Да и полковник Усольцев подкинул пряник своим военным коллегам в виде совместной операции по привлечению того самого прапорщика Кантемирова к уголовной ответственности. Начальник дрезденского отдела не пожадничал и в присутствии начальника особого отдела штаба 1 гвардейской Танковой Армии поделился с обоими высокими командирами оперативной информацией о незаконной деятельности начальника войскового стрельбища Помсен в валютных махинациях с западными марками.
Московские генералы искренне удивились. Какой-то прапорщик под носом двух спецслужб советского гарнизона, на передовом рубеже борьбы с капиталистами сам ворочает тысячами дойчмарок, подрывая тем самым экономику и престиж родной страны… Куда смотрим, товарищи полковники? Надоела работа в ГДР? Найдём другие места службы, если не можете сами справиться с зарвавшимся валютчиком. Страна большая, и незаменимых людей у нас нет…Полковник КГБ уверил руководство, что работа идёт, задержание бурого прапора – лишь вопрос времени. Кантемиров, хотя и молодой, да ранний. Не совсем так прост, как сейчас кажется. Заочно учится на юридическом факультете ленинградского университета, поэтому этого студента надо брать только с поличным. Сам не расколется. Усольцев напомнил контрразведчикам, что именно этот прапор чуть не сорвал такую удачную операцию. И тут оба московских генерала решили лично лицезреть субъект секретной операции. Может быть, они проведут разведопрос и сами что подскажут полезного своим оперативникам. Опыт не пропьёшь! А полковник армейской контрразведки сделал логичный вывод, что возникла опасность для семьи друга. А семья друга – это твоя семья, тем более Анатолий Жанович знал Дарью с самого рождения. Значит, опасность надо устранить…
За столом коменданта гарнизона сидел генерал-лейтенант Потапов, напротив занял место на стуле у огромного окна московский генерал-майор, а генерал в штатском, закинув ногу на ногу, удобно устроился на диване. Сам подполковник Кузнецов в кабинете отсутствовал. Понятно – попросили погулять…Сдающий дела командующий 1 гвардейской Танковой Армии поднял голову и отметил изменившийся внешний вид прапорщика. Только правое ухо из лилового превратилось в тёмно-бордовое и притягивало внимание гостей. Потапов перевёл взгляд с арестанта на коллег и сказал:
– Начальник войскового стрельбища Помсен, прапорщик Кантемиров собственной персоной. Даже не знаю, что с ним делать?
Вообще генералы контрразведки хотели сами общаться с прапорщиком и его солдатами. Без свидетелей. Но, в духе последних веяний гласности и демократизации общества в стране, докатившихся и до армии, решили соблюсти порядок общения с арестованными военнослужащими и приняли волевое решение пригласить на разговор генерал-лейтенанта Потапова. Не звать же с собой командира полка, всего лишь пока подполковника. Не по рангу как-то получается. А Потапов идёт в гору, глядишь, через год-два и в Москве будем тесно общаться. Зачем лишний раз ссориться с таким человеком? Да и свою прогрессивность надо показать военнослужащим дрезденского гарнизона. Москва, как ни крути. Надо держать марку…
Первым слово взял генерал в штатском:
– Кантемиров, расскажите нам подробней, почему вы вдруг решили пить водку с солдатами и затем подрались?
Прапорщик посмотрел на своего генерал-лейтенанта. Потапов кивнул. Говори! Начальник стрельбища уже объяснял свои действия коменданту гарнизона, затем Высокому Собранию и в итоге исписал два листа. Поэтому ответ начальника стрельбища был чётким, ясным и коротким. Генерал КГБ и так знал все нюансы операции своих подчинённых и был знаком с собственноручно изложенными на бумаге действиями Кантемирова в эту ночь. Комитетчик хотел составить собственное мнение о военнослужащем, решившим вдруг пойти наперекор системе. Последовал следующий вопрос:
– Прапорщик, так получается, что сержант не дрался с вами? А водку он пил?
Товарищ в штатском своим вопросом попал в десятку. Быстро сообразил. Для ответа арестанта нужна была пауза. Кантемиров внимательно посмотрел на москвича, непринуждённо развалившегося на старом немецком диване, и неинтеллигентно ответил вопросом на вопрос:
– Я не знаю, как к Вам обращаться?
– Зовите Фёдором Константиновичем.
– Фёдор Константинович, сержант водку пил вместе с нами, но не дрался, а пытался разнять меня с Ромасом. И получил от него удар. Эксцесс исполнителя.
Студент Кантемиров за два года учёбы на юрфаке нахватался от своих новых друзей, оперов и следователей, много умных милицейских слов; и иногда вводил в свою армейскую речь такие обороты, что порой сам удивлялся. Генералы в форме недоуменно переглянулись – это что ещё за эксцесс такой? Генерал в гражданке, имеющий два высших образования, техническое и юридическое, зафиксировал паузу в ответе, понимающе кивнул и подумал: « Не дурак этот прапорщик, далеко не дурак… И с сержантом что-то в этой истории не так, как на бумаге…»
Контрразведчик госбезопасности посмотрел на старшего по званию и предложил:
– Пора вызвать сержанта с рядовым.
Потапов не стал заморачиваться с телефоном, а просто рявкнул в дверь: «Конвой!» Старший лейтенант Лисовских тут же возник в двери, как молодец из ларца. Генерал-лейтенант приказал:
– Басалаева с Ромасом в кабинет.
Сержант с рядовым уже ждали под конвоем рядом с лестницей и деловито обсуждали с конвоирами о неумолимо приближающимся великом солдатском празднике «100 дней до приказа». Разговор прервали на самом интересном месте (как и где добыть водку в этот святой для каждого старослужащего день?), арестанты были доставлены в кабинет коменданта в рекордно короткий срок. Московский генерал-майор восхитился сегодняшним караулом и поблагодарил за службу. Итого, две генеральские благодарности за одни караульные сутки. «Иду на рекорд…» – возвращаясь в караулку, сделал вывод довольный начкар-танкист, в определённых кругах более известный как Лис. В голове нормального офицера появилась вторая логическая мысль: «Надо будет проставиться прапорщику. Если успею до отправки Тимура в Союз…»
Сержант с рядовым встали у стены в один ряд с прапорщиком. Генералы внимательно рассмотрели синяки и ушибы на лицах солдат полигонной команды, которые уже начали привыкать к вниманию старших офицеров. Басалаев улыбнулся земляку Потапову, который, сидя в начальствующем кресле коменданта, просто поднял руку: «Зёма, привет!» Генералы-москвичи удивлённо переглянулись. Это что ещё за неформальные отношения командующего армией с сержантами пехоты? И вновь первым спросил генерал в штатском:
– Товарищ сержант, Вы водку пили со своим прапорщиком?
Вот вопрос, так вопрос! Конечно, Басалаеву тут же стало обидно очень, что приходилось брать такую несправедливость на свою душу. Вот, если бы, на самом деле он пил с прапорщиком, а надо было отвечать, что не пил – тогда всё понятно, логично и легко на душе. А здесь ни грамма не принял на грудь, получил удар по морде не за что, и потом доказывай всяким москвичам, что действовал исключительно по пьяне. Неправильно всё это! Парню, выросшему в городе Каменск-Уральском на окраине Свердловской области (родной городок гвардии генерал-лейтенанта Потапова) не надо было объяснять прописные истины – своих не закладывать при любых случаях. И если прапорщик Кантемиров сказал, что пил водку вместе с ним и Ромасом – значит, так всё и было. Гвардии сержант Басалаев постарался ответить солидно, как подобает старослужащему Советской Армии:
– Мы на троих бутылку водки раздавили.
– Водку прапорщик покупал? – аккуратно подводил в ловушку сотрудник госбезопасности.
– Не могу знать. Когда меня позвали в домик, Кантемиров с Ромасом уже по чашке приняли. Бутылка на столе стояла, – заволновался сержант. О таких подробностях они не успели договориться. И куда клонит этот гражданин в пиджаке? Может быть, это и есть главный следователь?
– Прапорщик объяснил, зачем надо пить водку? – последовал следующий нехороший вопрос.
– А как мне к вам обращаться? – задал логичный армейский вопрос старший полигонной команды. Куда же в Советской Армии без обращения? Обратился к человеку по званию, и сразу стало всем понятно – кто есть ху. А тут сидит дядя в костюме и ножкой качает. А генералы в форме молчат в тряпочку. Неправильно всё это… И подозрительно…
– Мы уже познакомились с твоим прапорщиком, – доверительно сообщил москвич. – Меня зовут Фёдор Константинович.
– Меня Виталя зовут, – улыбнулся сержант.
– Так вот, Виталий, сказал тебе Кантемиров – зачем надо вместе с ним пить водку?
– Фёдор Константинович, может быть, и сказал, – тоже перешёл на доверительный тон Басалаев. – Но, после того, как я от удара сильно приложился затылком об асфальт – ничего не помню. Запомнил только, как конвой за нами приехал и нас всех троих привезли на гаупвахту. Даже не помню, кто меня ударил. Ромас говорит, случайно меня зацепил.
– Понятно, сержант, – Фёдор Константинович (если он действительно – Фёдор Константинович) вздохнул. Сговорились черти. И этот сержант ничего не скажет толкового. Остаётся рядовой. Как его там… Дра… Дру… Сержант сказал – Ромас. Генерал КГБ посмотрел на рядового:
– Ромас, к Вам вопрос. Кто водку покупал?
– Не могу знать. Прапорщик взял начатую бутылку из холодильника, – пилорамщик полигонной команды решил быть пока честным.
– Ну, что же, получается, что начальник стрельбища специально покупает водку, чтобы спаивать своих солдат? – сотрудник в штатском повернулся за подтверждением к коллеге в форме. Генерал-майор утвердительно кивнул – так и получается. Командир спаивает своих подчинённых, и тем самым подрывает боевую подготовку всего мотострелкового полка. Да за это расстрелять мало… Армейский контрразведчик с готовностью принял эстафетную палочку вопросов и ответов и спросил сурово:
– Откуда водка, прапорщик?
– Осталась в холодильнике после Дня Победы, – чётко доложил начальник войскового стрельбища Помсен и посмотрел на командарма. Генерал-лейтенант усмехнулся. Пока тут москвичи упражнялись в каверзных вопросах, в это время прапорщик продумывал ответ. И, похоже, нашел единственно-правильную причину. Он же не враг и совсем не шпион, чтобы не принять на грудь положенные наркомовские сто грамм в День Победы? Что скажете, товарищи москвичи? Гости переглянулись и поняли, что пора заканчивать эту викторину. И с прапорщиком всё понятно. На хапок его не возьмёшь. Пусть местные спецы сами с ним плотно работают. А брать надо. Обурел совсем, прапорюга. Ещё насмехается… Победитель…
И всё же Фёдор Константинович решил продолжить беседу и неожиданно для всех спросил:
– Тимур, с Путиловым давно знаком?
– Около года в один спортзал ходим, – осторожно ответил прапорщик, не понимая, чего хочет этот генерал в штатском.
– Спорт – это хорошо. Слышал, ты сам боксом занимался?
– До армии выполнил КМС.
– А я вот ещё в институте мастера спорта сделал, – похвастался комитетчик.
– В каком весе? – сразу заинтересовался боксёр и немного забыл, с кем разговаривает.
– До шестидесяти килограмм, – улыбнулся коллега-боксёр и спросил спокойно, как бы продолжая разговор про бокс:
– Что можешь сказать про Путилова?
– Он самбист. Мастер спорта, – удивлённо ответил спортсмен. При чём тут Путилов? Лучше бы про бокс поговорили…
– Это понятно. А как о человеке, что о самбисте скажешь?
Интересное дело. Один комитетчик спрашивает у арестованного прапорщика про другого сотрудника из своей же епархии. Хотелось спросить Тимуру: «С какой целью интересуетесь, дядя?» Но, Кантемиров решил не борзеть и постарался ответить честно:
– Умный, грамотный. Соображает быстро. Падать научил.
– Хорошо, – Фёдор Константинович кивнул прапорщику и повернулся к Потапову. – Можно уводить всех.
Образцово-показательный вывод заключенных повторился в обратном порядке. Генералы остались одни. Потапов обвёл москвичей взглядом – чего ещё желаете, гости дорогие? Сотрудник в штатском встал с дивана, пересел к столу, переглянулся с коллегой по контрразведке и сказал старшему по званию:
– Михаил Петрович, с этим прапорщиком нам всё понятно. Есть информация, что Кантемиров вхож в Ваш дом?
– За дочерью ухаживает, – спокойно ответил Потапов.
– Михаил Петрович, мы не вмешиваемся в личное дело Вашей дочери. Но, поймите нас правильно – мы хотим только добра Вашей семье.
– Пока совсем не понимаю. К чему этот разговор? – Генерал-лейтенант требовательно смотрел на москвича в костюме.
– В интересах службы мы не имеем права Вам всё рассказать. – Сотрудник госбезопасности не отвёл взгляд. – Скажу только одно – в отношении начальника стрельбища ведётся серьёзная разработка. И оперативная работа уже близка к реализации в уголовное дело. Это всё, что я могу Вас сказать. Как поступить – думайте сами.
– Хорошо. Я подумаю, – генерал-лейтенант Потапов, вспомнив про дело прапорщика Тоцкого, вздохнул и встал из-за стола, приглашая гостей к выходу… (продолжение следует)