Гвардии прапорщик Кантемиров обмывал свою немецкую медаль с четверга и до понедельника. Во-первых, событие в гарнизоне было неординарным, многие офицеры и прапорщики, стрелявшие хотя бы раз на Помсене, знали начальника стрельбища, и каждый старался искренне поздравить награждённого. Во-вторых, денежная премия в виде семисот марок (а это зарплата лейтенанта, между прочим) в самом деле «жгла ляжку» прапорщика, и он денег не экономил. В четверг всё начиналось чинно-благородно, с фуршета и банкета с немцами, где Тимур просто символически выпил немного водки. Затем молодой человек пригласил на ужин свою девушку, её маму и подругу семьи в один из уютных ресторанов в центре Дрездена, где играла живая музыка вокально-инструментальной группы под управлением болгарина по имени Радко. Советский прапорщик блистал в своей новой парадной форме с немецкой медалью и рискнул станцевать по разу с каждой дамой, чем привёл их в полный восторг.
На этом торжественная часть мероприятий закончилась. После ужина прапорщик проводил девушек, забрал пакет с матрёшками, забежал домой переодеться и успел затариться всем необходимым для начала. Мероприятие продолжилось в комнате лейтенантов холостяцкого общежития «Ледокол». А потом всё было как в саксонском тумане. Прапорщик Кантемиров помнил своё появление в парадной форме вечером следующего дня в кабинете командира полка, подполковника Григорьева, с пакетом в руке, где весело позвякивали две бутылки водки «Посольская». Но Тимур совершенно не помнил, чем закончилась эта встреча с командованием части. Затем в памяти всплывала картина в гаштете «у Ганса», в которой стояла очередь здоровяков-немцев к прапорщику Алиеву для борьбы с ним на руках (армрестлинг), а сам прапорщик Кантемиров, снова в парадной форме, в расстегнутом кителе и без фуражки, стоял в центре зала и громко, под смех и аплодисменты местных дам, декламировал из своего блокнота крылатые выражения на двух языках. Периодически в памяти появлялась сцена матросского танца «Яблочко» лейтенантами политотдела. Тимур думал, что это был сон.
Начальник войскового стрельбища Помсен пришёл в себя только утром в понедельник на полигоне. На стуле была аккуратно сложена парадная форма с медалью, а в центре комнаты стояли две большие сумки, одна была доверху забита продуктами, во второй уместились несколько коробок пива. Прапорщик открыл одну бутылку, глотнул и по селектору вызвал сержанта Басалаева. Старший по полигонной команде постучал в дверь домика, зашёл и начал свой доклад с восхищения:
- Ну, Вы, товарищ прапорщик, блин, даёте!
- Не ори, Виталий, пожалуйста, - Тимур хлебнул ещё пива. - Как я сюда попал?
Сержант жадно посмотрел на бутылку, прапорщик просто показал земляку на сумку. Виталий с готовностью открыл пиво пряжкой ремня и сделал несколько глотков:
- За Вашу медаль, товарищ прапорщик!
- Спасибо! Докладывай.
- Ну, Вы, товарищ прапорщик, блин, даёте, - повторился сержант и продолжил. - Да Вас под утро на мотоциклах привезли. Целая орда, мотиков десять! Так загрохотали, мы уже думали, что всё, пипец, война началась. А тут немцы с немками и с Вами, товарищ прапорщик. Там один бородач только спросил: «Шиссенплац Помсен?» и они Вас с сумками в домик затащили.
Тимур понял, что его доставили прямиком от Ганса и уточнил:
- Виталий, а фуражка на голове была?
- Не, точно не было. Я бы забрал. Вы же постоянно фуражки теряете, товарищ прапорщик.
«Слетела!» – догадался прапорщик и спросил:
- Сержант, а кто сегодня по графику стреляет?
- Второй батальон.
- Это хорошо. Проследи сегодня сам за стрельбой. И натопите баню к вечеру, надо попариться, отойти от всего. С меня ужин, медаль обмоем. Дедам по пиву, а остальным купи «Вита-Колы», возьми деньги. Пусть повар зайдёт за сумкой с продуктами и придумает чего на вечер. Сегодня ночевать здесь останусь.
- Есть! – радостно ответил сержант.
Вечером в бане прапорщик Кантемиров долго отмокал с единственной мыслью: «Надо меньше пить!» На следующий день Тимур зашёл в общагу к лейтенантам в гости. Вася и Роман радостно встретили товарища:
- А вот он и наш Медалист! Жив и здоров. Привет, Тимур!
- Здорово, парни! Как вы сами? Всё в порядке? – улыбнулся гость нежданный. - А я вот чего-та нихрена не помню. И фуражку где-то опять потерял.
- Тимур, да ты сам же фуражку Гансу подарил! Ещё сказал, что всё равно потеряешь. Потом дарственную надпись ручкой внутри написал. Что-то там из своего блокнота. Ганс ходил и всем эту надпись показывал. Все ржали.
- Ни хрена себе! Ещё мне то ли приснилось, то ли показалось, как будто вы вдвоём «Яблочко» танцуете.
- Вот! – развеселились лейтенанты. - Тимур, считай, что самое главное ты не упустил. Мы ещё с Новосиба, с училища, разучили этот танец. Там на третьем курсе какой то КВН был с девчонками музыкального училища. Сейчас, как конкретно нахерачимся, так всегда этот матросский танец выдаём. Кстати, немки пару раз на бис вызывали.
- Да уж! Парни, а как я на стрельбище попал?
- Так ты же сам Гансу сказал, что ещё своим солдатам не проставился, - сказал Вася, а Роман добавил:
- Немцы быстро две сумки загрузили и вместе с тобой на Помсен уехали. А кто остался, нас развезли на своих мотоциклах. Классно, прапорщик, мы твою медаль обмыли. Есть что вспомнить!
- Спасибо, товарищи офицеры, - улыбнулся Тимур, - но, парни, в этот гаштет только вместе ходить будем. Ну его нахрен, этих уголовников. Лучше на выходных к Эрику сходим. Надо будет ещё две ваши «Посольские» занести в бар.
- Ещё не выпил? – искренне удивился Василий. А Роман добавил:
- Ну ты, прапорщик, могЁм!
- Не могём, а могЕм, товарищ лейтенант! А слово прапорщика ГСВГ – это кремень.
Молодые люди заржали на всю комнату.
«Ende gut - alles gut!» – «Всё хорошо, что хорошо кончается!»
А у прапорщика Кантемирова всё только начиналось. Началось с небольшого ЧП и продолжилось это всё не в лучшую сторону. В полку вместе с прапорщиком Кантемировым служил прапорщик Иванов, старшина автороты, здоровый парень под два метра ростом, родом из донских казаков. Прапорщик Иванов был величина гарнизонного масштаба, более известный как Витя-Шкаф. Объясним на живых примерах рейтинги советских прапорщиков дрезденского гарнизона. Вот, например, прапорщик Толик Тоцкий – начальник вещевого склада полка – был величиной полкового масштаба благодаря своему складу. Или, например, прапорщик Кантемиров, начальник войскового стрельбища Помсен, был в начале своей службы тоже величиной полкового масштаба благодаря своей пилораме. А после похода в кино в Гарнизонный Дом офицеров (ГДО) совместно с дочерью генерала по имени Даша рейтинг начальника полигона вырос до величины гарнизонного масштаба. У прапорщика Иванова эта позиция была постоянной (лат. Constants) с самого начала прапорщицкой карьеры благодаря его родственнику, который служил начальником армейского склада автозапчастей. Согласитесь – это величина! Виктор был нормальным парнем, службу нёс исправно и часто выходил в наряд по ВАИ.
Начало октября в Саксонии в этом году было аномально жарким. Погода стояла сухая и пыльная. Прапорщик Иванов с двумя бойцами автороты нёс службу в наряде по ВАИ на объездной дороге из города в сторону второго караула и вертолётной площадки. Этим окружным путём выезда из гарнизона пользовались в основном советские военнослужащие. Немцы по ней передвигались редко, только до своего предприятия по переработке отходов. В гвардейской Первой Танковой Армии были объявлены Командно-Штабные Ученья (КШУ), поэтому практически все отцы-командиры выехали на армейский полигон Лейберроза. День был жарким, а наряд обещался быть лёгким из-за отсутствия контроля со стороны командования. Далее началась цепь роковых совпадений и случайностей. В обед прапорщик отпустил своих солдат в полк, а сам снял китель и в тенёчке кустарника начал неспешно поглощать будерброды с пивом. Две бутылки пива Виктор купил ещё утром. И в этот момент по этой дороге на немецкое предприятие ехал на велосипеде старший по производственному обучению кубинских студентов по фамилии Стивенсон. Для друзей этот чернокожий великан был просто Стив. Виктор и Стив были не только внешне похожи по комплекции, они были друзьями. И именно в этот день кубинец вёз в сумочке подарок немцам в виде двух бутылок рома в знак благодарности за хорошие отметки его землякам. Прапорщик Иванов накинул фуражку, вышел из-за кустов и уверенным движением полосатой палочки остановил транспортное средство велосипедиста.
Итак, что мы имеем на настоящий момент? Во-первых, встречу двух интернациональных друзей на пустой немецкой дороге недалеко от реки Эльба. Во-вторых, бутерброды, две бутылки пива (одна начатая) и две бутылки рома. Витя-Шкаф был нормальным советским парнем и с ходу угостил своего кубинского товарища пивом. Стив тоже был реальным латиноамериканским пацаном и в ответ открыл одну бутылку рома. Под бутерброды, пиво и ром началась неспешная беседа за жизнь на немецко-русском языке с латиноамериканскими выражениями. Иванов был в наряде с прошлого вечера и просто не рассчитал свои силы. На половине второй бутылки рома прапорщик со словами: «Стив, я полежу немножко» скрутил китель вокруг портупеи с пистолетом, прилёг на эту импровизированную подушку и тут же уснул. Кубинец с мыслью: «Какие же слабаки эти русские на ром» стал потихоньку потягивать свой национальный напиток и охранять покой товарища. В это время с другой стороны дороги показалась пыль от генеральской Волги. Командующий Первой Танковой Армии, генерал-лейтенант Потапов, вне армейского графика прилетел на вертолёте с полигона на сутки раньше и решил сократить путь до гарнизона. Именно дальнейший момент событий позднее горячо обсуждался на Большом Курултае прапорщиков мотострелкового полка. И все обсуждения начинались со словами «если бы»: если бы Стив в этот момент просто бы залёг как казак-пластун рядом с казаком Витей, то несмотря на их габариты, генерал бы при такой скорости не успел бы заметить друзей, и Волга пролетела бы мимо. Если бы кубинец просто стоял на обочине дороги, ещё оставался шанс, что генерал просто мог забыть про этот пост ВАИ. Но Стив решил не подводить своего советского друга, быстро накинул на голову фуражку прапорщика, взял в руки жезл, вышел на дорогу и уверенным жестом махнул генеральской Волге. Автомобиль пронёсся мимо кубинца, резко дал по тормозам и с визгом шин на задней скорости вернулся на место поста. Командующий Первой Танковой Армии был за интернационал и дружбу народов, поэтому крепко пожал протянутую кубинцем руку. Но генерал-лейтенант Потапов был категорически против употребления спиртных напитков во время несения службы и, тем более, сна на боевом посту. Прапорщик Иванов был удостоен чести весьма ощутимого генеральского пинка в бок и затем успел насладиться короткой поездкой на генеральской Волге до комендатуры, откуда был незамедлительно сопровождён под конвоем на гаупвахту.
Это был стопроцентный залёт! За который самым мягким наказанием была высылка в течение двадцати четырёх часов в Союз на новое место службы. Дело шло к увольнению из рядов Вооружённых Сил. И вытащить с гаупвахты прапорщика Иванова мог только сам командарм. Или Главком ГСВГ, или министр обороны СССР. Последние были далеко и высоко, а генерал-лейтенант Потапов был категорически против свободы прапорщика Иванова. Цейтнот был жёстким, так как Витю-Шкафа могли запросто в течение суток отправить к «Кларе Цеткин». Если в дрезденской гарнизонной гаупвахте существовала только легенда об отсидке там в своё время Эрнста Тельмана, то про лейпцигскую гарнизонную гаупвахту знали все. Там была всегда свободная мемориальная камера с памятной табличкой, в которой сидела Клара Цеткин. И если в дрезденском изоляторе были только четыре холодные камеры, то в Лейпциге своими условиями с ненавязчивым сервисом славилась вся гауптвахта. Сержанты и солдаты караула там были постоянными и набранными в основном из призывников Западной Украины. Караул лютовал, и попасть к «Кларе Цеткин» желающих не было. В дрезденском гарнизоне особо отличившихся правонарушителей всегда отправляли в гости к немецкой революционерке. Такая же участь ждала и прапорщика Иванова, как отправленного под арест лично командующим армии. Витю-Шкафа надо было выручать. И если на Большом Курултае прапорщиков полка вопрос: «Кто виноват?» на повестке собрания даже не стоял, то на вопрос: «Что делать?» ответа не знал ни кто. Но выдернуть с кичи своего кореша – благое дело!
Прапорщицкая надежда умирает последней, и для дальнейших активных действий единогласным голосованием была избрана группа прапорщиков полкового масштаба: начальник вещевого склада, начальник продовольственного склада и начальник столовой. И без всякого голосования во главе этого летучего отряда был назначен начальник войскового стрельбища Помсен, как величина гарнизонного масштаба и особа, приближённая к генералу. Прапорщик Кантемиров поблагодарил высокое собрание за оказанную честь и тут же взял командование на себя. Первым делом, активисты выпросили у командира автороты новенький УАЗ начальника штаба полка, пока командование воюет на КШУ.
Была у Тимура одна идея, которую надо было обязательно проверить у Даши. УАЗ подлетел к школе, занятия уже закончились, и великолепная четвёрка с детским трепетом к школьным коридорам подошла к учительской. Прапорщик Кантемиров с букетом белых роз аккуратно постучал в дверь и заглянул внутрь. Дарья Михайловна с коллегами была на месте и с удивлением встретила своего друга. Как мы знаем, про Тимура и его медаль знал уже практически весь гарнизон. Преподавательский состав не был исключением, прапорщика, на радость его подруге, встретили как родного. Галантный молодой человек вручил директору и учителям по белой розе, твёрдо пожал руку трудовику и физкультурнику и попросил Дашу на пять минут для разговора. Девушка неожиданно оказалась в центре всеобщего внимания делегированных прапорщиков полка и была искренне польщена. Тимур буквально в двух словах рассказал необычную историю про кубинца Стива, прапорщика Иванова и генерала Потапова. Дочь генерала выслушала всё серьёзно и даже не удивилась. Видимо, за папину карьеру ей приходилось видеть и слышать и не такие жизненные истории. Поэтому Даша просто спросила:
- Чем могу помочь?
- Даша, подумай, пожалуйста, что мы можем предложить твоему папе взамен на смягчение наказания Виктору. Чем таким особым мы смогли бы заинтересовать генерала?
Вот тут девушка рассмеялась:
- Даже и думать нечего. Рыбалка!
И потом выдала семейную тайну, как мама очень сильно ругала папу за то, что он в первую же получку в Германии накупил себе удочки и всякие такие штучки для рыбалки. Пока всё било в цвет! Командарм уже интересовался у начальника стрельбища возможными местами рыбалки на полигоне. И когда прапорщик начал рассказывать о своём карьере и карасях, генерал его перебил:
- Кантемиров, я тебя о серьёзных вещах спрашиваю, а ты мне тут про карьер с карасями лепишь. Ты же родом с Урала, ты до армии рыбачил по-взрослому?
- У нас в посёлке есть озеро Курочкино, - начал Тимур, а Потапов вновь перебил:
- Всё, прапорщик! Озеро Курочкино. Дальше можешь не говорить.
На этом разговор о страстном увлечении генерала закончился. Не был прапорщик Кантемиров ни рыбаком, ни охотником. Поэтому обсуждать с генералом своё орудие ловли карасей в карьере благоразумно не стал.
Но, начальник войскового стрельбища Помсен знал одно место в двадцати километрах от города в немецкой санаторно-курортной зоне в лесу на берегу одной быстрой речки, притока Эльбы, где в немецком кооперативе разводили редкие породы рыб. Эта зона хорошо охранялась местными егерями и была местом отдыха партийной верхушки Дрездена. Говорят, там даже отдыхал и рыбачил сам Эрих Хоннекер. Конечно, узнай про это место Командующий Первой Танковой армии, он вполне мог и сам организовать себе там досуг через того же соседа по улице, главного прокурора города. Но это была бы уже не рыбалка, а мероприятие. И ещё Тимур знал нескольких офицеров, которые смогли сами договориться с егерями и порыбачить там от души. Один из них служил в полку связи, был страстным рыбаком и сам неоднократно рассказывал Тимуру о пойманной форели в этой речке. Прапорщик Кантемиров быстро принял волевое решение:
- Даша, пригласи меня сегодня на ужин с папой.
- Мальчики, да я вас всех приглашаю, - улыбнулась дочь генерала.
- Нет! Всех не надо. Под танк я брошусь один, - Тимур уточнил. - Надо, чтобы разговор «тет-а-тет» получился.
- Тогда приходи к 21.00., папа точно уже дома будет.
Летучий отряд полетел к полку связи, где быстро нашли офицера-рыбака и под слово прапорщика ГСВГ о различных там армейских материальных благах взамен важной информации активисты узнали точные пароли и явки для благополучной рыбалки. Затем прапорщики заехали в полк, где на продскладе захватили упаковку консервов «Кильки в томате» и во всеоружии выдвинулись в этот рыболовный немецкий кооператив. Два местных егеря, здоровых мужика под полтинник каждый, поначалу отнеслись с прохладцей к рыбалке русских. Даже после правильно произнесённого пароля и упаковки консервов в довесок немцы категорически отказывались пускать незваных и незнакомых гостей в заповедную зону. Пришлось прапорщику Кантемирову проявить свое красноречие и рассказать свою историю про драку на вокзале Дрездена, а затем историю своего друга Вити- Шкафа. Егеря были люди служивые, с пониманием отнеслись к драке с уголовниками и долго смеялись над незадачливым автоинспектором. Тимур объяснил, что судьба его друга сейчас находится в руках камрадов. В итоге договорились, что рыбаков будет только двое. Предводитель полковых прапорщиков пообещал немцам оставшуюся бутылку водки «Посольская» и вновь повторил версию про эту водку и дипломатический корпус Советского Союза. Камрады прониклись важностью момента и пообещали делегатам удачную рыбалку, и пусть их друг и генерал не парятся про снасти и наживку. Они сами всё приготовят. У прапорщика Кантемирова был постоянно с собой блокнот, наполовину исписанный различными выражениями на двух языках. Тимур быстро вырвал чистый листок и в качестве пароля и только для правды оставил немцам имя своего друга: «Vitia-Schkaf». На обратном пути заехали к гаупвахте и через знакомого начкара проинструктировали сидельца Витю. Дело оставалось за генералом.
Ровно в назначенное время прапорщик Кантемиров пришёл в гости к своей подруге и заодно к её папе. Ужин был готов и ждал на плите, а генерал читал газеты. Тимур для начала своих действий по освобождению Виктора захватил с собой медаль и за ужином показал Потапову. Командарм слегка пожурил прапорщика, что так и не обмыл его награду, на что начальник стрельбища деликатно заметил, что ещё не вечер и впереди выходные, которые можно было бы провести где-нибудь на природе. Это был дальний прицел. После ужина мужчины остались в комнате, женщины вышли на кухню. Даша уже успела предупредить маму о важном разговоре.
Тимур начал издалека:
- Михаил Петрович, у меня и старшеклассников есть к Вам большая просьба.
Генерал удивился:
- Говори!
- Мы с Лёвой, это вольнонаёмный с ГДО, решили парней к спорту привлечь, немного научить боксу и карате. Нам нужен спортзал на два часа и по два раза в неделю по вечерам или в выходные.
- Хорошее дело, - Потапов задумался, - так вот ты как с этими хулиганами разобрался и Дарье помог. И заодно пацанов к спорту приобщил. Молодец!
Командарм подошёл к столику с телефоном, набрал дежурного и попросил соединить его с начальником Гарнизонного Дома Офицеров. И в приказном порядке попросил майора выделить необходимое время для спортивных занятий для старшеклассников. Как хорошо быть генералом! Потапов, довольный своим участием в здоровом образе жизни учеников своей дочери, вернулся к столу.
- Верный ход, Тимур! – Михаил Петрович поделился наболевшим. - Я уже несколько раз видел из машины на улице этих старшеклассников с сигаретами в руках. Ремня на них отцовского нет!
- Так, мы с Лёвой уже всех предупредили – учуем запах курева, вон из зала!
- Так и надо! Время-то найдёшь для этого дела? Спрос с тебя за стрельбу никто не отменяет, прапорщик, - генерал с хитринкой посмотрел на Кантемирова.
- Два часа в неделю найду, товарищ генерал, - прикинул Тимур и решил дальше закреплять свои позиции. - Михаил Петрович, как-то Вы у меня за рыбалку спрашивали?
- Это ты сейчас мне про своих карасей в карьере напомнить захотел?
- Это я сейчас про форель в одной быстрой речке рассказать хочу, - искренне улыбнулся начальник полигона.
- Да иди ты! – генерал развернулся всем корпусом. - Говори!
- Михаил Петрович, да тут в километрах двадцати от города есть приток Эльбы, где немцы в своём кооперативе форель разводят и ещё каких-то хищных рыб, название забыл. Там рыбалка запрещена, но в друзьях у этих немцев уже давно наш прапорщик полка состоит. Он сам родом с Дона, рыбак. Вот и скорешился на этом с местными егерями. Может организовать рыбалку. Если хотите?
- Это же форель, она летом на червя берёт, а сейчас осенью как хищник становится. Только на живца зацепить можно, - генерал уже разговаривал сам с собой. Затем встал, прошёлся по комнате и снова сел.
- А когда рыбачить можно будет?
- Как договоримся, да хоть завтра! – прапорщик аккуратно подводил генерала к крючку основной идеи освобождения Вити-Шкафа.
- Так, Тимур, завтра этого прапорщика с утра ко мне в кабинет! – командарм проглотил наживку и принял волевое решение.
- Так этот прапорщик сейчас на гаупвахте сидит, товарищ генерал! – чётко, по-военному, доложил начальник полигона.
Командарм развернулся всем корпусом к прапорщику:
- Вот ты куда клонишь, Кантемиров? А я-то было повёлся! Это тот самый прапор, который вместо себя на пост ВАИ негра поставил?
- Товарищ генерал-лейтенант, говорю как есть: форель в речке, а прапорщик на губе у Тельмана тоскует, - Тимур выдержал взгляд Потапова и развёл руками.
- Да я его завтра же к Кларе Цеткин отправлю, - генерал опять вскочил и заходил по комнате.
Вот не было в этих словах Потапова гнева генеральского, а был только блеск в глазах, да кончики пальцев чуть дрожали.
- Прапорщик, ты не шутишь?
- Михаил Петрович, я что, похож на идиота и не понимаю, с кем говорю?
- А я вот даже не знаю, на кого ты похож, Кантемиров? Да я и половины о тебе не знаю!
- Лучше не знать, - искренне вздохнул прапорщик.
А генерал-лейтенант Потапов уже стоял у столика с телефоном и через дежурного приказывал оставить прапорщика Иванова на завтра в гарнизонной гаупвахте. Половина миссии была выполнена. Михаил Петрович подошёл ближе к Тимуру, приобнял за плечи и ласково так сообщил:
- Завтра с утра съездишь с моим адъютантом на эту речку и договоришься с немцами на вечернюю рыбалку. Если этой речки с егерями не будет, уже с обеда отправишься вместе с Ивановым в Лейпциг, в гости, суток так на десять, как сам понимаешь, к Кларе Цеткин. Всё понял?
Прапорщик кивнул, а генерал позвал дочь:
- Дарья, бегом сюда!
- Чего изволите, папенька? – девушка радостно забежала в комнату.
- Сухари своему кавалеру будешь носить на гаупвахту? – папа строго смотрел на дочь.
- За что, папа? – удивилась Даша такому обороту событий.
- Твой друг знает за что! Иди, дочь, сухари суши, - вынес свой вердикт генерал, - а я пошёл снасти готовить. А ты, прапорщик, иди и думай о дне грядущем.
На следующий день после развода на стрельбище за прапорщиком Кантемировым заехала генеральская Волга с адъютантом генерала. Тимур объяснил водителю уже знакомую дорогу и при встрече с егерями вёл себя как старый знакомый. Договорились о вечерней рыбалке, заодно прапорщик ещё раз проинструктировал немцев про «Vitia-Schkaf» и вручил бутылку «Посольской». Адъютант ничего не понял, но отчётливо услышал кличку арестованного. На обратном пути прапорщик объяснил офицеру, что немцы сами подготовят снасть и наживку. Пусть генерал не парится, а лучше чем-нибудь отблагодарит немцев. Лучше бутылкой коньяка. И ещё немцы предупредили о том, что пусть рыбаки захватят с собой маскхалаты. Под вечер прапорщик Кантемиров прибыл на гаупвахту, где под личную ответственность и приказ генерала принял из рук в руки от начальника губы сидельца Витю-Шкафа. Прапорщики быстро привели себя в порядок, переоделись и в 19.00. тронулись с генералом на рыбалку. Кантемиров ехал в Волге, а Иванов в УАЗе охраны. Потапов не доверился немцам и всё же захватил свои снасти с собой. На месте кортеж уже ждали. Оба егеря, действуя строго по инструкции, быстро вычислили нужного рыбака по комплекции и, игнорируя генерала, тепло обняли прапорщика. Один из них вытащил шпаргалку Тимура и громко произнёс: «Витья – Шкафф!». Но эта мизансцена уже никак не тронула рыбака Потапова. Всеми мыслями он уже стоял на берегу реки и закидывал снасть. В эти моменты жизни на саксонской земле нашего генерала волновал только один вопрос: «Спиннинг или нахлыст?» Всё остальное в этом мире было для него тлен и прах. Рыбалка была вечной!
Водитель и охрана остались у домика егерей, один из немцев показал места для рыбалки и отошёл вместе с Тимуром немного вглубь леса. Первым вытащил форель прапорщик, вторая рыба тоже была на счету Иванова. Видимо, сказывались детство и отрочество на берегу великой реки Дон. Хоть бы одна из рыбин сорвалась у прапорщика! Так нет же, вытащил и ходит по берегу довольный, своей удочкой машет. Не понимает Витя, что с такой рыбалкой у него большие шансы вернуться к « Эрнсту Тельману». А затем поехать к «Кларе Цеткин». В этот момент прапорщик Кантемиров сам был готов стать героем фильма: «Бриллиантовая рука» в эпизоде рыбалки «на Чёрных камнях» и цеплять форель на генеральский крючок. И тут генерал подсёк и пару минут вытаскивал свою добычу килограмма на два. Вытащил! Рыбалка пошла. Через пару часов начало темнеть и рыбаки стали скручивать свои снасти. У Вити-Шкафа оказалось в зачёте шесть рыбин, а у Потапова на две меньше, но гораздо крупнее. Видимо, немецкая форель клевала обратно пропорционально комплекциям советских рыбаков. Немцы с водителем быстро сообразили закуску, а командарм от щедрот своих генеральских выставил на стол две бутылки армянского коньяка за удачную рыбалку. О чём могут говорить рыбаки за столом? Тимур со своими знаниями немецкого языка даже половины слов не понимал. А Витя с генералом всё понимали и отчаянно жестикулировали. Ключевым жестом в этой глубокомысленной беседе была длина недавно пойманной рыбы. И тут рыбак Потапов спросил у прапорщика Кантемирова:
- Слышь, толмач, а ты по-ихнему материться умеешь?
- Товарищ генерал, если только со словарём.
- У тебя что, матерный словарь есть? – удивился генерал. - Ну-ка, покажи! Я тут комендатуру полгода прошу дать мне нормального переводчика. Не могу я говорить за службу и рыбалку за столом без нормальных слов.
Тимур вытащил свой блокнот:
- Не совсем словарь. Товарищ генерал, вот смотрите – тут наши выражения, а здесь перевод по-немецки.
- Ну-ка, дай сюда! Так, переводи, толмач: «Я на Урале такого сома вытащил». И добавь вот это, - указующий генеральский перст ткнул в строку.
Прапорщик перевёл и добавил крылатое выражение. Егеря застыли. Затем один из немцев со словом «битте» попросил блокнот Тимура. И радостно сказанул такое, что переводчик вначале серьёзно спросил у собеседника:
- Товарищ генерал, а вы после перевода мне в морду не дадите?
Генерал рассмеялся:
- Переводи, толмач! Вам бы, боксёрам, лишь бы подраться. А тут нормальные люди разговаривают.
Прощанье было тёплым. И теперь всё внимание переключилось на русского генерала. Егерям импонировало мастерство рыбака Потапова, да и блокнот переводчика помог сблизить по-настоящему азартных людей. Прапорщик Иванов добросовестно отбыл свои десять суток у «Эрнста Тельмана», вышел на свободу с чистой совестью, отслужил в ГСВГ до замены и больше никогда в жизни не пил ром...