Глава 3. Будни «духа».
«Дорогие мама и папа ......Сегодня я уезжаю в Уссурийск на сборный пункт. ...Жаль, я так и не успел получить от вас ни одного письма. Долго что-то они идут..... Я наконец-то зашил папины вещи в посылку, но отправить не смог. Возьму с собою....»
Так и прибыл я вечером 15-го из учебки в Уссурийск с папиной одеждой в белой наволочке под мышкой , как с любимой подушкой. Уссурийская пересылка была битком полна – по 5 человек на койку , но я уже научился главному солдатскому мастерству- спать где угодно, когда угодно и в любом положении. Утром 16-го нам выдали вместо сухпайка на нос по буханке запечатанной в полиэтилен , снятой с НЗ , может даже с подводных лодок. Если кто не в курсе, это совершенно обезвоженный парами спирта для долгого хранения хлеб , жевать который в сухомятку так же не реально и противно, как рулон ваты ( на подводных лодках его подмачивают и нагревают). Я попытался утолить им голод , отрывая малюсенькие кусочки и долго разжевывая их во рту, но запас слюны быстро закончился и ничего проглотить у меня так и не получилось.
Далее меня с большой группой солдат на могучих Уралах повезли далеко-далеко через дремучие леса в Хасанский район Приморского края ( «край» , в данном случае, слово определяющее – дальше некуда). И прибыли мы в большое село Барабаш, где было расквартировано очень много разных военных частей. Там остались служить все, кто еще не принял Присягу . В моем военном билете значилось, что я принял ее 13 июля и в числе оставшихся 16 солдат я отправился еще дальше в сторону границы .. Последние километров сорок дорога несколько раз проходила прямо по руслу мелкой речушки . Урал, натужно пыхтя и сотрясаясь всем кузовом, безбожно дребезжал откидными деревянными скамейками шустро переваливаясь по скрытым под водой валунам , каждый из которых эхом отдавался в моих печенках. Кругом были только лес, заросшие высокой травой поля и ничего больше.
Прибыли на место в сумерках под дождем . По традиции, нас сразу отправили мыться «от мондавошек » в батальонную баню. Но перед этим мы накололи дрова, в кромешной темноте пробираясь на ощупь по узкой тропинке натаскали из речки в тазиках воду, затопили печь , а уж потом помылись и получили новые портянки. Армия- это не постоялый двор ,а «порядок и комфорт созданный своими руками» .
Поужинав , оставленным с ужина пайком мы отправились спать в одну из казарм- длинное одноэтажное здание, в котором в самой большой из комнат располагалось больше сотни кроватей, столько же тумбочек, табуреток и один телевизор. Как выяснилось позже, его включали только для просмотра вечерних новостей и воскресного выпуска «Служу Советскому Союзу». Но нам , молодым солдатам , сейчас было не до телеящика...
Первым, кто решил поздравить уснувших новобранцев с приездом оказался местный прапор с хозсклада. Выпив для куража и прихватив с улицы палку он вместе со старшиной роты по очереди тыкал этой палкой каждого из вновь прибывших и заплетающимся языком задавал одни и те же вопросы :- Кто ты, солдат и откуда? Получив исчерпывающий отчет он бухтел что-то типа: - Хана тебе, дух , тут тебя научат Родине служить . И перемещался к следующему спящему.
Поселок , в котором я оказался , назывался заставой Погран-Петровка. А расположенная здесь часть - 803 ОПУЛАБ ( отдельный пулеметно-артиллерийский батальон) . Но на всех письмах вместо этого было принято указывать лишь номер: в/ч 22154-Б. ( сейчас это уже не военная тайна, позже я об этом расскажу) .
Согласно официальному штату, батальон имел две пулеметные и одну мотострелковую роты , минометную батарею, танковую роту , оснащенную десятью огнеметными танками ТО-55 и танковыми огневыми точками (РТОТ), 3 артиллерийских полукапонира (АПК) и зенитный взвод, вооруженный установками ЗПУ-2 . «Таким образом, ОПУЛАБ по своей организации был довольно серьезной военной структурой, имеющей в своем составе 22 артиллерийских ствола и около трех сотен хорошо вооруженной и укрытой в стрелковых сооружениях пехоты» .
В реальности, кроме пулеметных рот (заполненных рядовым составом меньше , чем на половину, так как остальные вакансии должны были, в случае начала военных действий, заполняться резервистами - взрослыми гражданскими дядьками), я встретил лишь одного опухшего от безделия воина- зенитчика ( но о нем позже), разгильдяйский авто-взвод с одним рабочим ГАЗ-66 и одним старым ЗИЛом , и танкистов дежурящих на РТОТах – врытых в землю танковых башнях . Свои подвижные ( и не очень) танки с огнеметами они навечно заперли в ангарах.
На территории военного городка , кроме двух солдатских казарм, находились: солдатская столовая, клуб с медсанчастью, магазин ( по-местному чепок) , несколько складских строений , ангар для военной техники, штаб , плац, старое офицерское общежитие , спорт-городок и , конечно, уличные сортиры . Сразу за оградой части возвышался пятиэтажный дом на 5 (!) подъездов , типа стандартной хрущевки , выглядевший в этой глухомани на фоне скудного одноэтажного окружения из дюжины полуразобранных деревянных домиков также неестественно , как выбросившийся на берег кит. Не понятно для кого построенный ( всего то сорок офицеров в части ) , этот дворец не имел централизованного отопления и поэтому многие офицеры продолжали куковать в старом общежитии без своих семей. Большой вопрос, а были ли они у них вообще , ведь многие из штабных и ротных прослужили здесь значительно дольше положенных пяти лет ( и десяти, и пятнадцати....). Но несколько жен-«декабристок» все же было.. Не забуду немую сцену, когда три женщины прошли мимо плаца во время общего построения и две сотни голов одновременно отвернулись от комбата стоявшего перед строем, чтобы посмотреть на их ножки.
Короче , это было совершенно забытое богом место посреди густо покрытых лесом сопок , находящееся к Китаю ближе , чем к самой чахлой русской деревне. А его вечными узниками стали три дюжины матерых мужиков еще со звездочками на погонах , но уже без Веры и Надежды ( в прямом и переносном смысле) . Ожидать солдатам-срочникам доброго отношения с их стороны было глупо. Офицеры сами нуждались в сострадании.... Это была моя первая оценка окружающей действительности – вполне объяснимое впечатление юноши, приехавшего из города-миллионера . На самом деле ( как я понял потом) , люди могут привыкнуть к любым условиям . Они могут жить , ежедневно получая от жизни свои маленькие радости, даже в самом убогом месте и при этом оставаться культурными , образованными людьми . Но не все , конечно....
Я попал в первую пулеметную роту , в задачу которой входило несение караульной службы на территории части и вахтовое дежурство на полевых позициях, расположенных в непосредственной близости от границы. В каждой роте было по три взвода. Основным вооружением взвода были 6 пулеметов ПК и ПКС. Кроме того, в каждом взводе был один крупнокалиберный пулемет НСВ 12,7 («Утес»), 1 автоматический гранатомет АГС-17 "Пламя" и станковый противотанковый гранатомет СПГ-9. Итого в роте было 18 пулеметов ПК, ПКС, 3 крупнокалиберных пулемета «Утес», 3 АГС-17 и 3 СПГ-9. Больше половины солдат были русскими с Дальнего Востока и украинцами, а оставшаяся часть – узбеки, казахи, армяне и народности крайнего севера. По сроку службы ровно половину из семи десятков бойцов роты составляли «деды», уже оттарабанившие больше 1,5 лет. Отслуживших ровно год было всего трое. Все остальные были вчерашними призывниками (« духами»), как и я . С самого первого дня стало очевидно, что ближайшие пол года все ротные задания выполнять будут только молодые солдаты, работая до седьмого пота «за себя и за того парня».
А вкалывать пришлось реально от зари и до зари. Каждой роте назначили ежедневную норму по рытью придорожных кюветов . Земля была твердая, глинистая и с камнями . На один плевый гребок лопатой требовалось три дюжих удара мотыгой. Норма командованием была рассчитана , естественно, на всех солдат ( и , видимо, для песчаного грунта) , но копали только мы- духи. Максимум на что хватало дембелей , мявших часами свои бока на завалинке– это пять минут показательных взмахов шанцевым инструментом , со словами:
- Смотрите, духи, как надо работать....
Как следствие, работу мы начинали прямо с подъема , минуя процесс утренней зарядки. И продолжали (с перерывом на построения и приемы пищи), до полного выполнения поставленной на день нормы, то есть до полуночи , а иногда и позже. Но и после этих землеройных работ сон нам еще долго не снился. Закончив копать мы мылись ( в казармах была только холодная вода) и подшивали новые воротнички на свои хэбэ , а затем отстирывали свою форму от неизбежной в ходе земляных работ грязи. Армия не любит грязнуль, там их шпыняют и унижают. А значит им и достается всегда самая грязная работа – заколдованный круг, попасть в который легче, чем выйти . Поэтому стираться приходилось практически каждый день . Так как сушить единственным на семьдесят рыл утюгом было очень долго , мы просто складывали мокрую одежду на свои матрасы ( простыни и пододеяльники нам выдали только через две недели (!)) и ложились сверху , чуть подсушивая одежду своим телом , за оставшиеся до подъема 4-5 часов . За три недели почти беспрерывной работы ( с перерывами на стрельбище и наряды по столовой ) мои ладони покрылись десятком новых слоев мозолей , которые лопнув и огрубев превратились в корку не уступавшую по толщине подошве сапог.
К сожалению, это было только пол беды. Вторая половина беды заключалась в том, что « старая» часть роты, в свою очередь, питалась в столовой по тому же принципу , что мы работали , то есть - тоже за двоих . Когда деды заканчивали дележ пищи , на долю остальных оставался только суп без гущи и перловая каша без мяса и хлеба. Как результат, каждый прием пищи превращался в побоище молодых друг с другом . Осатанев и проголодавшись от тяжелой физической работы на улице , защитники Родины готовы были разорвать друг друга на куски. Любой косой взгляд, случайный толчок , а тем более преднамеренная обида вызывали бешеную ярость. Начнись война, мы бы прежде «случайно» перестреляли друг друга , а не врагов.
Характерный случай произошел на третий или четвертый день в обед . Как обычно, все расселись по десяткам за столами на которых стояли по две кастрюли с первым и вторым . Как только наша пятерка старослужащих выловила из бачка с супом всю гущу и принялась делить мясо от второго , молодые солдаты начали поровну разливать черпаком остатки суповой жижи. Но четвертый в очереди, здоровенный таджик ( с длинной фамилией, которую мы сократили до Юсуп) , решил не оставлять последние капли супа украинцу Николе Хоменко ( к которому сразу прилепилась кличка Хома) . Юсуп нахально вылил себе весь остаток супа и улыбаясь кинул черпак в пустую кастрюлю. Хома взглянул на чистое донышко и возмутился :
- Какого хуя? - И услышав в ответ «Пошел на хуй!» , схватил черпак и ткнул им Юсупа прямо в лоб.
Быть бы драке прямо в столовой, но сержанты их растащили и назначили местом дуэли кустарник за казармой. Никому и в голову не пришло решать вопрос по справедливости.
Здоровый таджик , как и положенно уверенным в своих силах самцам , без лишних слов первым ударил Хому кулаком в лицо . Кровь брызнула у того из носа во все стороны. В течении следующих десяти секунд Николе удалось дважды дотянуться до узкоглазой головы, но в ответ он пропустил много больше , потерял равновесие, рухнул на землю и заплакал. Он плакал не от боли , а от обиды и бессилия . Это понимали все и никто над ним не смеялся. Но никто и не помог ему встать , не утешил. В армии нет места для справедливости и нет места для сострадания . С этим надо смириться и чем быстрее, тем лучше...
С этого момента новобранцы перестали помогать друг к другу и скалили зубы , как волки -одиночки, каждый за себя. В тот же день один русский парень выбрал себе в жертву самого тощего из молодых узбеков и сделав вид , что тот его толкнул, затеял драку с таким же предсказуемым финалом. В следующие дни произошло еще несколько аналогичных стычек . «Духи» заводились к себе подобным , но более слабым , просто так , чтобы показательно утвердить свое превосходство и не вступая в конфликты с равными по силе выявить тех , кому придется остаток службы быть на побегушках. Никто из сильных больше не желал кучковался со слабыми, тусить стали с равными.
Я был длинным , тощим, жилистым и совсем не злобным подростком. Мои 67 кг , при росте 185см, после месяца физических работ , постоянного недосыпа и недоеда, несомненно сдулись до еще более неприличной цифры . Поэтому меня тоже пытались провоцировать на конфликт , но до драки дело дойти не успело , во многом благодаря вмешавшемуся случаю ( но об этом чуть позже) . Чтобы не быть белой вороной я давно заменил раздражавшее всех слово «звездец» на нормативное «пиздец» и избавился от прочих неподобающих солдату интеллигентных словечек , переняв общепринятый словарный запас и манеры общения . Лишь однажды я вспомнил , что родился и вырос в культурной столице, когда узбек Кулумбетов вызвал меня за казарму для разговора с глазу на глаз ….
- Ты борзый, да?- начал он сжав кулаки и набычившись принял , как ему казалось, очень грозный вид.
Он имел непропорционально большую голову , украшенную несколькими гнойными прыщиками и ртом вечно искривленным ни то ухмылкой, ни то гримасой боли . Своим видом он вызывал у меня лишь отвращение и жалость, но никак не злость и я решил поговорить с ним в подчеркнуто культурной манере:
- С какой целью интересуешься , Колумбет? Ищешь себе репетитора?
- Чего?.....- мой язык был ему не знаком и он еще раз повторил :
- Ты – борзый? - Возможно…Ты имеешь что-то предложить для конструктивного обмена информацией или просто любопытствуешь?
Кулумбетов на пол минуты завис в молчании и тяжелый мыслительный процесс исказил его и без того некрасивое лицо отвратительной мимикой. Он снова повторил , но уже утвердительно :
- Ты – борзый!
- Да, борзый, – я начал терять терпение. - А ты – клоун. Иди , тренируйся пугать ворон перед зеркалом….
- Чегоооо?– Голова Кулумбета затряслась от злости, как у параноика, а из ушей казалось вот-вот повалит пар. Я прекратил его мучить и завершил наши прения привычным способом :
- Иди на хуй!
Кто был в армии, подтвердит - начало этого диалога выглядело нелепо, нереалистично и надуманно - армия без мата, словно мужик без хуя – пистон врагу не вставит и жопу не порвет. Поэтому обычно разговоры ( да простят меня смущенные читатели за слова, которые «из песни не выкинешь») были такими :
- Пиздуй за водой .- Казарян протянул мне пустые ведра и радостно осклабился.
- Тебе сказано , ты и пиздуй.
- Я -армянин. Нас - армян много. А ты один. Набежим со всех сторон. Каждый по кусочку оторвет. Только хуй в могилку и закопают... Делай, что говорю, не еби мозг, может до дембеля доживешь.
- Иди на хуй!
- Охуел , солдат?! Пиздюлей давно не получал?- Казарян протянул руку в попытке схватить меня за грудки, но я ее перехватил .
- Тебя ебет? Клешню убери!
- Ебет.- Так иди подрочи… Заодно и воды сам принеси.
- Чмо!
- Сам чмо!
На этом наши словесные аргументы закончились и спор, так и не перейдя в силовую фазу, закончился. Обе стороны, как ни странно, весьма довольные произошедшей демонстрацией собственной силы и крутизны , отправились вразвалочку дальше по своим делам, гордо подняв головы и растопырив руки , как будто зажимали подмышками по арбузу .
- Эй, духи, охуевшие! Чтоб я больше такой походняк не видел! Усекли? – окликнул нас один из дембелей ставший невольным свидетелем нашей перебранки.
- Так точно, усекли, - ответили мы дуэтом и разом «сдулись».
Я , как убежденный пацифист, никому и ничем ради поддержания своего статуса первым не угрожал и продолжал наивно удивляться человеческой низости и глупости. В моем Политехе было много приезжих из Азии, Африки , Латинской Америки и , конечно, из Казахстана, Узбекистана и прочих советских окраин. Они были достойными представителями своих народов - культурными и интеллигентными. Я был воспитан на добрых советских фильмах , я все еще верил в братство советских народов и в солдатскую взаимопомощь .
Но вера эта очень быстро угасла. Чему-чему , а расизму советская армия учила быстрее, чем противогаз надевать. И хотя офицеры на политзанятиях про дружбу народов говорили красиво , в реальности дети разных народов , терпимо относящиеся к другим до службы в армии, в общей казарме быстро постигали науку взаимной ненависти и нетерпимости . В этом смысле наша часть была не самая показательная. Из-за близости к границе, доля солдат из азиатских республик в ней была не больше трети ( это если в среднем , но в моем сроке призыва, из-за недобора русских , азиатов было уже много больше половины) . В других же частях , где соотношения были в целом равны , кровавые драки стенка на стенку с применением табуреток, ремней и железных душек от кроватей давно были нормой. Там же , где русских оказывалось много меньше, азиаты почувствовав силу показывали свое истинное лицо . Именно в армии я понял, что в мире есть много культурных людей и целых наций , которые добры и терпимы к иноверцам …. лишь до тех пор, пока их самих не становится так много, чтобы безнаказанно доказывать окружающим обратное…
20 июля нам объявили, что на следующий день будет общий смотр . На выданную мне первую зарплату ( 7 рублей) пришлось купить в магазине погоны, петлицы, шевроны , крем для сапог и много еще всякого нужного, чего нам почему-то не выдали. Зато нам выделили личное оружие , гору амуниции , и мы до 5 утра все это подшивали, приводили в порядок и подписывали своими именами. Выяснилось , что кроме АК-74 за мною числится еще и станок от гранатомета АГС весом 10кг и на всех учениях в полном снаряжении мне придется таскать его вместе с не хилым боекомплектом .
« Дорогие мама и папа... 21.07 в 19-00 впервые заступил в наряд по столовой . Попал в варочную ( кроме этого есть мойщики посуды и уборщики в зале). В мои обязанности входило : мытье варочного цеха , комнаты разделки мяса и чистка центрального прохода ( с улицы в варочную и из варочной в зал).... Погода стоит пасмурная, каждый второй день идет дождь. Кажется, что солнца тут просто нет....»
Это был мой первый наряд в армии. Нам с напарником жутко не повезло – отключили электроэнергию . Готовили еду повара в полевых кухнях на улице , воду тоже таскали с улицы. А там весь день шел дождь. Все входящие беспрерывно заносили на сапогах в столовую кучи грязи. Я ползал с тряпкой и ведром по полу 30 часов (!) не разгибаясь . Покемарил в пол глаза за это время всего пол часа. Сдал наряд в два ночи 23-го , а уже в 5-30 снова подъем – надо готовиться к стрельбищу ....
Полигон Красный утес, где у нас располагалось стрельбище – историческое место. В 1969 году тут находился небольшой гарнизон из сотни с небольшим солдат и офицеров. Отношения с соседним Китаем тогда были очень напряженными и так называемые хун-вей-бины , якобы по собственной инициативе, нередко переходили границу и устраивали диверсии на нашей территории. Группа таких диверсантов сняв ночью часовых , тихо и профессионально перерезала всю роту прямо во сне. Это , кстати, больше , чем погибло тогда во время известных боев на Даманском. Содеянного китайцам показалось мало и они размотали кишки караульных по колючей проволоке ограды. Такая вот история.
Несмотря на тотальный недосып и моросящий дождик, в первой стрельбе я показал на удивление приличный результат - 29 из 30 возможных . Затем фарт закончился , следующими пятью выстрелами я выбил всего 38 очков и десятью - 83. Но все равно был горд – я почти снайпер!
29 и 30 июля снова выезжали на стрельбище . Первые пол дня бегали по полигону и учились готовить огневые позиции. Скакать по кочкам в противогазе (вот, нафиг он нужен (?) , стреляем же все равно без него) с тридцатью килограммами железа и прочими нахлобучками оказалось совсем не так весело, как во дворе в детстве в войнушку играть. Совсем другое дело – учебные стрельбы из настоящего АГС. Прикольная штуковина, похожая на морского краба-переростка, подпрыгивая вместе со станиной плевалась короткими очередями и накрывала иглоподобными поражающими элементами целые гектары воображаемых узкоглазых противников. Не обошлось без ЧП - один солдатик , впервые стреляя из крупнокалиберного пулемета и не подготовившись к сильной отдаче, ухитрился судорожно сжав гашетку поднять ствол и с развороту дать длинную очередь прямо поверх голов построенной сзади роты . Если бы я сам это не видел, то ни за что не поверил бы, что такое вообще возможно . О таком событии я домой , конечно, не написал.
2 августа. Получил первую весточку из дома – бумажное письмо еще не дошло, но смс прошлого века , в виде телеграммы, стала первой долгожданной ласточкой .
До трех ночи разбирал и чистил оружие . 3 августа опять выехали на полигон, с прицелом на ночные стрельбы. Но патроны как-то быстро закончились и мы собрались обратно . Лишь завели мотор ГАЗа , как и у него закончилась горючка . Делать нечего, поплелись пешком , волоча на горбу все вооружение. Дошли до казармы к часу ночи и традиционно до трех чистили оружие , стирали форму , мылись и подшивались.
А на следующий день я опять попал в наряд в столовую в тот же варочный цех. Но на этот раз со светом проблем не было . Я успел и похрапеть несколько часов, и покушать сверх обычной нормы. Более того, я набрался наглости и вынес на улицу вместе с коробками из под консервов дюжину банок минтая в масле ( не путать со вполне съедобным минтаем в томатном соусе). Уверен, кто не был в армии, тот никогда не пробовал этого «деликатеса» . Это такая редкая гадость(!!!), что ее даже не продают в магазинах . Весь объем с завода уходит сразу в армию. Но тогда для нас , молодых и голодных, это высококалорийная еда была прямо в жилу . Каждому, кто был в наряде, досталось по две банки. Поделить , поделили, а вынести из столовой нож, чтобы открыть не догадались. В итоге, промучившись с четверть часа, все же вскрыли консервы большими квадратными пряжками солдатских ремней и давясь в сухомятку проглотили за пару минут , вспоминая при этом бородатые армейские анекдоты :
«Встретились русский генерал с американским. Русский с гордостью хвастается :
- Наши солдаты получают в день две тысячи килокалорий !
- А наши получают четыре тысячи, - парирует американец.
- А вот и врешь,– отвечает наш. – Не может солдат за день сжевать четыре мешка брюквы!»
«Дорогие мама и папа....Вы спрашиваете, как мое здоровье. Отвечаю : ни желудок, ни нос, ни горло не беспокоят. Разве что вчера, во время третьего наряда по столовой воспалилась нога. Но сегодня все уже в порядке.....»
Воспалилась нога – это мягко сказано. Сначала в тот день я почувствовал большую шишку с грецкий орех чуть выше пятки. Но продолжал работать. Затем у меня начался жар , поднялась температура и перед глазами поплыли круги. Но я продолжал работать. И лишь когда ходить в сапоге стало просто невыносимо , я отковылял на улицу, снял сапог и от досады и боли со всей силы ударил кулаком по шишке. Ногу как клинком раскаленным проткнули. Шишка лопнула и из нее вытекло такое огромное количество гноя , столько я никогда до этого и не видел. Я завалился на травку и пролежал в полубреду около часа . Очнувшись я понял , что здоров – озноб и слабость прошли , а значит жизнь прекрасна . И я вернулся в наряд , как новенький..
12 августа , после обеда к нам в роту пришел комбат с каким-то мужиком в гражданской одежде.
- Кто тут учился в институте?
Я оказался единственным незаконченным интеллигентом .
- Какая специальность?
- Гиброэлектроэнергетик.
- Еб твою Люсю ! Гидро – это же вода, да !?
- Так точно.
- То , что надо! Поступаешь в распоряжение Инженера. Пойдешь с ним на водоочистную станцию. Будешь теперь там работать под его началом. И жить тоже будешь там. Но на построения , приемы пищи и все ротные мероприятия ( стрельбы, учения и прочие) будешь возвращаться.
Вот подфартило!!! Слинять с утомительных общих работ от окриков сержантов и жить в собственном отдельном помещении – это же мечта любого новобранца. Я был так рад, что даже не сразу заметил с какой ненавистью на меня уставились все без исключения солдаты моей роты.
- Съебать от нас решил ? – Не добро придвинулся ко мне старший сержант Ерофеев, как только комбат направился к выходу..
- Ничего, будет приходить, свое получит. На всякую хитрую жопу есть хуй с винтом. – Многозначительно подмигнув успокоил его старшина Ребров
.« Упс, кажется мою радость тут никто не разделяет» - понял я и поспешил вслед за комбатом к выходу, спинным мозгом ощущая завистливые взгляды сослуживцев. «Не к добру это. Кажется, я стал общим врагом сразу всем, и разом по двум причинам : шибко умный и чересчур везучий..... Ну, и хек с вами!»
С этого момента мне пришлось поставить себя поперек коллектива. Любые попытки сержантов припахать меня по своему усмотрению на необщеротную работу или , еще чего (!) , на групповые воспитательные занятия с молодежью ( типа, «вспышка слева», «вспышка справа», «подставляй фанеру») , я отвечал :
- Убываю на работу по прямому приказанию комбата.
- Не понял! Солдат, ты опух? Тебе, дух , твой прямой командир приказывает остаться! – вставал у меня на пути очередной «дедушка».
- Согласно Устава. Выполняю приказание старшего по званию. –парировал я и был таков.
Ох, и не нравилось такое неуважение старослужащим. Да и молодые солдаты , в особенности узбеки, косились на меня с ненавистью и шипели что-то себе под нос. Однако, ездить на стрельбы , политзанятия, готовить форму и чистить оружие мне приходилось вместе со всеми. И , конечно, пригляд за мной стал теперь самый особый. Пришлось делать и переделывать так , чтобы подкопаться было совершенно не к чему. Ну,воооще!
Глава 4 . «Халява»
Очистные сооружения по факту были отдельным домиком , расположенным в паре сотен метров за территорией части. Так как канализации в части не было, то и очищать собственно было пока нечего. В наполеоновских планах штаба значился ввод горячего водоснабжения недостроенной пятиэтажки и отвод ее стоков. Но кроме чистки недействующего еще отстойника других дел в этом направлении не предпринималось. Большой бетонный отстойник был наполнен дождевой водой и невесть как попавшей туда глиной. Вот с вычерпывания этой грязи мне и пришлось начать работу на новом высокоинтеллектуальном поприще, требующем моего почти высшего образования. Стоя по колено в воде я зачерпывал ведром очередной ком придонных отложений и как Дуремар тащил и выкидывал их на берег, так же как он бубня : «....сорок четыре, сорок пять....». Для полного совпадения не хватало только Тортиллы с золотым ключиком и Карабаса.
"Инженер» , оказавшийся обычным алкашом-сантехником , но с настоящей армейской фамилией Суворов, был чуть ли не единственным гражданским , которого непонятно зачем занесло в эту глушь, да еще и вместе с женой. Как выяснилось позже, комбат водил с ней хороводы и , вероятно, по этой причине содержал на довольствии совершенно не нужную и бесполезную для батальона единицу «инженера». Тому же, в свою очередь, заниматься делами было недосуг и он на целый день сваливал ловить рыбу .
«Дорогие мама и папа.... В своем письме, мама , ты беспокоишься не отстану ли я на новом месте от ребят из роты по физподготовке (!) . Спешу тебя уверить – не отстану. Физической работы у меня тут выше крыши- с утра и до вечера...»
Вот, что волновало мою маму (дочь генерала)- как бы на мою долю физо меньше , чем другим не перепало))). У меня же появилась новая проблема :«...отсутствие часов. Так как очистные сооружения находятся в стороне от военного поселка и спросить время не у кого, то я иногда опаздываю , а то и пропускаю приемы пищи и вечерние поверки....»
В случае опоздания на вечернюю поверку с плаца присылали гонцов и мне , вполне заслуженно, попадало за это на орехи. На обеды и ужины меня никто, конечно, не звал и я оставался голодным . И тот , и другой вариант меня не радовал и я пробовал ориентироваться по солнцу .Но погода все чаще была пасмурной, солнечные часы фунциклировали фигово и совсем останавливались вечером, когда оно садилось. Однако, самой большой проблемой для меня стали подъемы. Ложась в три-четыре часа ночи , после тяжелой дневной работы и ночных бдений с формой или оружием , очень не просто самому проснуться в шесть утра на построение. Тем более , без будильников и пинков старшины. А так как такое опоздание было для меня самым чреватым , то я иногда предпочитал и вовсе не ложиться спать , а кемарил в пол глаза сидя на стуле и припирался на плац раньше всех, абсолютно не выспавшийся.
«Дорогие мама и папа... Получил второе папино письмо. Первое, в которое он вложил десятку, думаю, никогда уже не придет. Так что не надо высылать мне деньги в письмах, даже в толстых. Видимо , по дороге их все вскрывают...»
Мало того, что я лишился перевода, который планировал потратить в магазине , так у меня еще и остатки от первой получки стащили из тумбочки , когда я еще спал в казарме. Воровать у своих коллег ( «крысятничать») в любых мужских коллективах считается большим грехом, но в советской армии это явление почему-то было нормой . «Прощелкать клювом» свои вещи было чуть ли не более зазорно, чем быть пойманным за руку на воровстве.
Как то раз, опять пропустив обед, я не выдержал соблазна и зашел в магазин . Не в силах оторвать взгляда от сочных помидоров , я поедал их глазами и думал, как мало оказывается нужно человеку для счастья - всего семь копеек ( за килограмм) … которых у меня и не было . Я стоял у прилавка ,вспоминал как экономил в школе выдаваемые мне на завтрак 20копеек (чтобы раз в месяц смотаться в клуб филателистов на Литейном и приобрести марки в свою коллекцию) и философствовал сам с собою о теории относительности, несовершенстве мира и прочих фатальных неприятностях свалившихся на мою несчастную голову. Через некоторое время я разжился в долг у сантехника собственным будильником и распорядок с приемами пищи, а вместе с ним и мой духовный баланс , наладились.
21 августа нам объявили о начале полевых учений. Всем ротам предстояло выдвинуться на передовые позиции и в течении трех дней проводить учебные стрельбы и прочие мучения ( ох, не случайно в русском языке эти слова так похожи : учения-мучения...) . Всю ночь мы готовили снаряжение , оружие и боеприпасы. А рано утром , шатающиеся от недосыпа, взвалили на себя все-все-все и почапали под дождем пешим ходом 15 км к границе. Я, как и все, был увешан военными артефактами, как новогодняя елка игрушками : скатанная блинчиком шинель поперек тела , крест-накрест с шинелью подсумок с противогазом, сзади вещмешок с личными вещами , саперной лопатой и комплектом химзащиты, на плече автомат, а на поясном ремне подсумок с рожками к автомату , штык-нож и фляга. Плюс к этому я тащил на груди 10-килограммовую станину к АГС-17 и в руке большой цинк с длинной «пулеметной» лентой гранат к нему . Вместо звезды верхушку каждой «елки» украшала темно-зеленая каска, единственно полезная в данный момент вещь , спасавшая от монотонно капающего дождя.
Выдвинувшись на полевые позиции , мы стали бодро окапываться , зарываясь в мокрую землю по самые макушки. Шинели , скатанные «колесом» , как в фильмах про ВОВ , были скорее декорацией, так как пачкать в окопе их было нельзя. Хэбэ промокла насквозь и прилипла к спине . Но при движении струйки воды находили себе лазейки к телу и мерзко стекали по туловищу на ноги, а оттуда в сапоги.
Вечером нам выдали сухпай : хлеб и консерву с тем самым отвратительным минтаем в масле. Проглотить такой набор в сухомятку было непросто, а воды, кроме дождевой, вокруг не было ( фляжку я по глупости осушил еще в пути, чтоб тащить было меньше ) . Я решил посмотреть, как данную проблему решили старослужащие и подкрался к полевой кухне, где они собрались поужинать вокруг костра . «Деды» себя не обделили и с удовольствием прихлебывали горячий чай из больших железных кружек. У меня аж горло спазмом свело, как захотелось горяченького и дождавшись , когда они поели и ушли , я подошел к полевой кухне и стал искать чайник, в надежде, что в нем хоть что-то осталось. Вместо чайника я узрел прямо на походной печке огромную кружку с темной жидкостью, похожей на заварку. Не долго думая, томимый голодом и жаждой, я засунул себе в рот кусок рыбы из консервы и следом запихал здоровый шмат хлеба. Сделав пару жевательных движений , я схватил эту кружку и решительно мощным залпом отхлебнул.... Как же это было омерзительно – запить минтай в масле соляркой для розжига! Лучше бы я проглотил кусок хозяйственного мыла.....
Оклемавшись, отплевавшись и проикавшись я отправился в сырую землянку и, как был в мокрой насквозь одежде, сразу уснул . После такого приключения на неудобство ночлега мне было уже абсолютно наплевать.
Весь следующий день шел сильный дождь , поэтому стрельбы отменили и мы продолжали развлекаться обустройством огневых позиций. Для утоления жажды пришлось отыскать лесной ручеек. На третий день , мокрые и уставшие, мы приплелись обратно в часть и , как всегда, занялись ночной чисткой оружия ( не помню, чтобы мы хоть раз чистили его днем). Самое неприятное заключалось в том, что стрельб из-за дождя не провели, а это был верный признак, что поход придется повторить...
Вернувшись к своему домику я обнаружил , что прошедшие ливни не обошли стороной и мои очистные сооружения. Стремительные потоки из воды с грязью, устремившиеся с сопки, опять залили до верха бетонные емкости спустив все мои усилия по их очистке в унитаз ( ну, точняк, Дуремарова работа) . Это ж надо было догадаться построить отстойники прямо у подножья , на пути у постоянных селевых потоков.
Погода стояла промозглая , мне пришлось затопить углем отопительный котел и постоянно его подтапливать . К тому же у моего домика прохудилась крыша , вода капала с потолка и я озаботился срочным ремонтом кровли.
Ремонт в армии – это наука на всю жизнь , как из ничего сделать все, что требуется. Или , как тут принято говорить : « Из говна-конфетку». Вот, например, получает утром ротный приказ от комбата привести в порядок обветшалое крыльцо своей казармы. Как и чем комбата не интересует. И транслирует ротный этот приказ старшине, тот сержантам , те солдатам. И разбегаются гонцы в разные стороны искать доски, гвозди , кисти , краски. Где поменяются, откуда-то стащат . Глядишь и состряпали новое крыльцо.
Я отправился изучать обломки полуразрушенных домов рядом с пятиэтажкой и наткнулся на много полезных вещей. Кроме необходимых мне кусков рубероида и битума, я обнаружил множество инструментов, подшивки журналов «Юность» и «Науки и жизнь», посуду, чайник, сковородку , сломанную электроплитку, много брикетов растворимого киселя и белый порошок в трехлитровой банке с надписью «мука», который я за муку и принял. Плитку я починил, а из двух старых бритвенных лезвий соорудил кипятильник ( учитесь : два старых лезвия надо связать ниткой , проложив между ними в качестве изолятора две спички, к каждому лезвию прикрутить электропровод и ,вуаля, кипятильник готов) . Жизнь стала налаживаться и я решил отметить это дело блинами. Соль и утреннюю пайку масла ( 30 грамм) я забрал из столовой . К моей муке не хватало только пары яиц. Яйца в армии включены в обязательный рацион . Каждое воскресенье нам было положено по две штуки , но только в вареном виде. По этому поводу был стишок:
"Масло съел - и день прошел, два яйца – и нет недели.
Чтобы мне такого съесть, чтоб два года пролетели?»
Но мне нужны были не вареные , а сырые яйца и я выменял парочку у прапора Галуняна, заведующего продскладом , на что-то из найденных мною инструментов. У этого Галуняна ( уж кто-кто , а армяне всегда знали чем заведовать) была офигенно сложная витиеватая подпись , которой он виртуозно расписывался, как авторучкой на документах, так и кисточкой на табличках, воспроизводя за пару секунд идентичные иероглифы любого размера. Через год его накрыли на воровстве спирта . Оказалось, он сливал его с 50литровых емкостей. А чтобы уровень оставался неизменным и при проверке спиртометром градус был как надо, он опускал через узкое горлышко презервативы наполненные водою.
Заполучив все необходимые для блинов ингредиенты, я после отбоя замешал тесто и вылил кружкой первую порцию смеси на сковородку. К моему изумлению, тесто не спешило превращаться в блин и вообще не прожаривалось. Я опробовал его на вкус и с отвращением выплюнул: «Беее, что за гадость!». То , что я принял за муку оказалось какой-то химией – может порошком стиральным, а может и отравой для крыс...
В поисках нужных вещей я , естественно , посетил и пятиэтажку . Она была почти готова . Не было только внутренней отделки и отопления. Презрев эти недоработки в ней даже жили люди : несколько офицеров , в том числе семейные ; мой сантехник с женой; повар офицерской столовой и четыре стройбатовца. Заняв одну из квартир , стройбатовцы установили кровати на кухне и обогревались включая газовую плиту. С ними я подружился и иногда забегал к ним на огонек поболтать , также же как и к повару офицерской столовой, которая тоже находилась тут же в пятиэтажке . Кроме них за пределами части я обнаружил еще одного странного субъекта, проходящего срочную службу в армии, но каким-то совершенно неестественным способом. Жил он уже около года в кунге Урала, напичканном какой-то сложной радиолокационной аппаратурой . Из армейской формы у него имелись только штаны, а харчевался он самостоятельно , приготавливая нехитрую еду на плитке. Других дел у него не было и он целыми днями валялся в своем кунге отлеживая бока и обрастая щетиной. С его слов , он сопровождал этот новый Урал с секретным оборудованием от самой Москвы. Чем напичкан кунг и почему его притащили в это захолустье он не знал. Офицер и шофер, которые ехали с ним , давно отбыли в свою часть. А его оставили охранять это имущество, ежемесячно пересылая денежное довольствие для покупки продуктов в магазине. Судя по всему, в штабных фантазиях этот сторож в шлепанцах выполнял роль местной противовоздушной обороны )))) . Я находил его рассказ очень странным , но других объяснений он не дал. Его такая служба вполне устраивала. Меня бы тоже....
В начале сентября сантехник притащил двух щенков породы «посмотрим , кто вырастет» , чтобы вырастив посадить на цепь . А пока они поселились в одной из комнат и ежедневно засерали ее , как стадо слонят, чем добавили мне лишних проблем. Кроме этого, мне приходилось еще и кормить их, как поросят, отходами из столовой. Это , конечно, не осталось незамеченным моими голодными сослуживцами , которые получили хороший повод позубоскалить надо мною. Моя "халява" уже не казалась мне такой приятной...
10 сентября я получил денежный перевод из дома – 20 рублей ( серьезные деньги) . И тут же был вынужден его оборонять. Кто-то из штаба не придумал ничего умнее , как вывесить списки получающих переводы на самом видном месте. В результате, не успел я получить деньги, а ко мне уже пожаловали в гости дембеля со всего батальона. Я не изъявил готовности ни с кем делиться , как было принято поступать с посылками из дома (печеньки- печеньками, а денежки , извините, врозь) и мне пришлось обсудить с ними гнилые, с моей точки зрения, темы об «армейских традициях» , «уважении к старшим» и прочей бодяге, которая , по их мнению, оправдывала их желание обладать моими деньгами.
- Ты , бля, курс молодого бойца не проходил? Не знаешь разве , что должен выполнять наши приказы , уважать нас и любить… Нет, гы-гы, любить не обязательно… - начал лекцию про армейскую субординацию первый «дедушка»
. - Тебе разве на политинформации не объяснили , что ты – «дух» , а все «духи» должны заботиться о старослужащих : подшивать , стирать , кормить их пряниками … И деньгами делиться тоже должны, чтобы мы-«дедушки» могли к дембелю по-человечески подготовиться …. – перебил его второй.
- Вот состаришься через годик и поймешь, как важно уважать армейские традиции…- вставил свой довод третий.
- Да , чаво вы с хуйлом цацкаетесь. Щас настучим в репу , сам поймет…- внес свою лепту в разговор четвертый.
- Ничего я вам не должен, что в Уставе не прописано, - тихо и упрямо выдавил я из себя и весь сжался , предвкушая порцию неизбежных тумаков.
Старослужащие загудели , от распиравшего их негодования, как потревоженный улей, но бить по-настоящему не решились , лишь потолкали чутка. У всех перед глазами был живой пример дембеля Андрейчука , вернувшегося к нам в часть дослуживать два месяца после двух лет в дисбате .
- Ребров, что у тебя в роте такой охуевший «дух» делает? Почему не учишь, как со старшими разговаривать? Не хочет, блядь, служить как все, пусть физо до потери пульса занимается, пока духом взаимопомощи не проникнется.. Укреплять физические кондиции Устав не запрещает.
- Давай-ка посмотрим на что ты способен, чахлый. Упал, отжался! Пятьдесят раз , для разминки ! …Ты, блядь, локти до конца разгибай, грудью кирпича касайся…Чего лыбишься? Давай еще пятьдесят… Может лучше нам сапоги почистишь ?
- Западло…- пропадать , так пропадать решил я.
- Ни хуя себе! Нам не было западло, а тебе западло?
- Да.
- Ну, тогда сто приседаний…
Двойкам в голову меня в детстве на фигурном катании не научили , но присесть сотню раз на «пистолетик» я умел хоть на правой ноге, хоть на левой, что и продемонстрировал, ликуя в душе от вида их вытянувшихся физиономий . Этот раунд остался за мной и деньги тоже , однако пришлось пойти на компромисс – я разрешил установить у меня на чердаке сорокалитровую флягу с брагой , предназначенной для отвальной по поводу их предстоящей демобилизации.
Не знаю , кто и кому проговорился про эту чертову флягу, но в одно прекрасное очень раннее утро ( когда я еще крепко спал сидя на кровати, в том же положении, как и уснул ночью - с иголкой и подворотничком в руках) , в незапертую дверь ворвался дежурный по штабу , тощий и длинный как оглобля капитан Щеглов, позади которого закрыл собою весь остаток дверного проема широкоформатный и приземистый замполит батальона майор Блинов :
- Подъем, солдат! Живо доставай брагу с чердака!
- Какую-такую брагу?- я изобразил полное недоумение, нехотя полез на чердак и «обнаружив» бидон стал божиться , что не ведаю откуда там взялось это зелье. Однако их это и не интересовало.
- Тащи ее к клубу , - скомандовал замполит и с победоносным видом направился к КПП части вслед за кряхтящим под тяжестью неудобной ноши «знаменосцем» , то есть за мною и возглавившим торжественную процессию капитаном Щегловым.
Сопроводив меня и флягу до здания армейского клуба, замполит не мешкая послал дежурного по части гонцом за доктором . И за то время, пока местный лепила ( коновал по призванию, по сути алкоголик) неспешно и торжественно нес к клубу свое пропитанное медицинским спиртом тело, вокруг фляги успела собраться большая и возбужденно галдящая, толпа офицеров во главе с комбатом. «Не иначе, как на запах слетелись »,- не весело предположил я , полагая , что сейчас в клубе начнется разбор моего залета с показательной поркой шпицрутенами перед строем. А доктор им понадобился , видимо, чтобы констатировать мою смерть.
Приблизившись почти вплотную к открытой фляге эскулап , с видом тонкого ценителя и знатока слабоалкогольных аристократических напитков, принюхался и манерно направляя ладонью в сторону носа благоухающее сивушное амбре со свистом втянул его внутрь волосатыми ноздрями . Многообещающе хмыкнув, он проворно зачерпнул железной кружкой забродившее пойло и чутка пригубив, принялся смаковать его на вкус. Остальные офицеры разом замолчали и уставились на невозмутимого доктора, как будто в этот момент решалась вся их дальнейшая судьба. Док , неожиданно оказавшийся в центре внимания и явно этим польщенный, выдержал длинную многозначительную паузу , продолжая с таинственным видом полоскать брагу во рту . Наконец, с видом самоотверженного героя, принявшего яд ради блага всего человечества , он решительно проглотил жидкость одним глотком , крякнул , поморщился и … к всеобщему облегчению , весело выдохнул :
- Готова!
Радостно матерясь офицеры схватили флягу и заперлись с нею в здании клуба.....
Я постоял еще чуть-чуть в нерешительности и так как до меня совершенно никому больше не было дела , отправился назад подшивать свой недошитый подворотничок и выполнять новое поручение «инженера» – рыть подвал размером 2х2х2 метра для каких-то там «запасов на зиму».
Нетрудно догадаться, что к утренней поверке весь комсостав батальона прибыл в необычайно приподнятом настроении и наше хмурое солдатское утро озарилось их довольными улыбками.
Отвоеванные с таким трудом 20 рублей я , дурачок, сам отдал сантехнику, чтобы он оформил на свой адрес годовую подписку на юмористический журнал «Крокодил» , а также на газеты «Советский спорт» и «Комсомольская правда». На «Известия» моих средств уже не хватало и он пообещал подписаться на свои собственные деньги .....и , конечно, за неделю все пропил ( но об этом я узнал несколько позже ).
«Дорогие мама и папа.... Не надо было писать негодующее письмо в штаб про ночную чистку оружия. Вряд ли можно найти часть , где все по Уставу: между завтраком и обедом 6 часов плановых занятий , а не работа , после обеда пол часа отдыха , в воскресенье –выходной, после ужина –личное время, а после отбоя только сон. Я о таких частях не слышал. Впрочем, у меня теперь свой личный распорядок дня....Переводов больше делать не надо. Мне хватает армейской зарплаты.... Со временем может соберусь купить радиоприемник, а то одному целый день и без новостей как-то скучно. Но пока обойдусь ....»
В конце сентября я понял , что не зря вырыл подвал и замаскировал его вход. В часть привезли огромное количество картошки на весь следующий год. Но картошка сырая , закладывать такую на хранение было нельзя и ее выложили на просушку у продсклада на несколько сухих дней . Я , без подсказки, смекнул что надо делать. Ночью прокрался на склад , взвалил на спину огромный , с меня ростом, 50-килограммовый мешок и полез с добычей на четвереньках на крутой склон поросший кустарником . Лез долго, чертыхаясь и царапая в кровь руки о колючие стволы . Но оно того стоило, добравшись окольным путем до подвала я скинул туда первую партию улова и быстренько, чтобы успеть до рассвета, отправился за вторым мешком. С Суворовым я договорился , что половина будет его, а свою часть я буду чифанить всю зиму за обе щеки.
Я уже врубился , что армия – это место, где клювом щелкать не стоит. Не позаботишься о себе сам – о себе позаботятся другие.... Но волоча со склада картошку , я оправдывал себя не этим, а тем ,что в Этой армии, Эта картошка все равно сгниет – это аксиома ( и я оказался прав) . А я ее спасу, но к сожалению, не всю.
В первой половине октября вся часть готовилась к осенней проверке. Между ротами распределили дисциплины , которые они должны были сдавать и целые дни солдаты проводили в подготовке: у кого физо - на спорт-городке, у кого марши с песнями - на плацу. Я , к великой радости, избежал общего счастья, но в результате , из-за поголовной занятости личного состава батальона на этих тренировках, загремел подряд на два наряда в столовую , в злосчастный варочный цех. Как и в первый мой наряд, опять не было электричества и вся грязь с улицы заносилась сапогами внутрь. К этому моменту столовую успели побелить и отмывать ее стало в два раза сложнее. К тому же в этот раз готовили картошку и мне пришлось чистить ее несколько часов к ряду. Радости сержантов , в чье распоряжение я попал, не было предела . Ждали, ох как ждали они меня , чтобы наверстать упущенное . Каждый день , на всех построениях не забывали напоминать мне об этом. «Ха-ха-ха , не дождетесь – через неделю-месяц вам уже дорога домой» - рассчитывал я и так не вовремя загремел в этот чертов наряд . Сцепив зубы и не обращая внимание на придирки, я отпахал таки эти 2 смены.
Но гораздо хуже меня пришлось двум узбекам «на мойке» . Их задача была куда сложнее мытья стен и полов. Отмыть качественно тарелки без горячей воды было практически невозможно . Часами они споласкивали их и терли от жира, но каждый раз проверяющий работу сержант находил жирные разводы и они все переделывали заново. К концу суток беспрерывной работы они в прямом смысле спали стоя у моек. Так я узнал , что такое «армейская дискотека». Посмотреть на это необычное представление созвали всех бодрствующих в это ночное время дембелей.
Действие заключалось в следующем :
Проснувшись от окрика сержанта , узбеки хватались за очередную тарелку и начинали судорожно тереть ее от остатков пищи . Одна-вторая тарелка и они засыпали прямо стоя с открытыми глазами , на автопилоте надраивая посуду. Тарелка выскальзывала обратно в чан с водой из рук одного, затем у второго и они продолжали уже во сне делать круговые движения руками , но теперь по воздуху. При этом они все еще продолжали стоять, хоть и на полусогнутых ногах и их тела качались из стороны в сторону , как у пьяных. С безвольно болтающимися на плечах головами и полуприкрытыми, с ничего не видящими глазами, узбеки походили на оживших танцующих мертвецов – жутковатое , однако, зрелище.
- Солдат спит – служба идет, – веселились дедушки, повторяя известную всем фразу , но совсем с другим смыслом.
Налюбовавшись на пляшущих зомби несколько минут , дембеля подавали сержанту сигнал и он обливал узбеков ведром воды из мойки. Они просыпались , снова хватались с усердием за тарелки...и через несколько секунд опять засыпали. Так продолжалось по кругу много раз , пока всем не надоело....
Мойка посуды в армии – это вообще занятие грязное, которое никто не любит. Был в соседней роте то ли грузин, то ли сван, то ли мегрел … Он был воспитан суровыми законами своих гордых горных предков, которые запрещали ему заниматься женской работой, в том числе и мытьем посуды. Как только не пытались его заставить это делать , благо, что офицеры были в курсе и молчаливо поддерживали воспитательные методы старослужащих. Ни у кого в голове не укладывалось, что человек может прожить жизнь и не разу не помыть за собою даже кружку. Поэтому его не жалели и ломали , как только могли, даже в дерьмо в выгребную яму макали головой . Но он оказался кремнем ( в своем весьма странном убеждении) и так и не притронулся к посуде....
20 октября часть стали покидать первые уволившиеся в запас дембеля. Нам выдали зимнюю форму одежды : бушлаты, ушанки, ватные штаны , ПШ, толстые портянки и длинное нижнее белье. Это было как нельзя кстати. С десятого октября периодически с неба падал снег. По вечерам на вечерней поверке в одном хэбэ зуб на зуб не попадал . Зато пропали надоедливые мошки , все лето портившие жизнь и сосавшие нашу кровь. Отбиться от них не было никакой возможности , особенно во время построения. Мелкие твари залезали даже в сапоги, откуда их было не достать, и зверски кусались. Поэтому со стороны могло показаться , что солдаты на плацу не просто стоят , а пританцовывают в наушниках в такт своей, никому не слышной музыке.
В этот же день замполит части с приехавшим особистом ( из особого военного отдела , типа ГРУ) объявили , что моя блатная вакансия скоро закрывается . А пока они проверяют меня на благонадежность , с целью перевода на артиллерийский «каземат ». Почему именно название «каземат» , а не артиллерийский полуканонир ( АПК) прижилось в обиходном общении у солдат и офицеров , я понял чуть позже. «Каземат» -это совсем маленькое подразделение из одного взвода, обслуживающего дот, расположенный на «разграничительной территории» ( уже за контрольно-следовой полосой) . К нашему батальону относилось три таких взвода (51, 52 и 59 АПК).
Собственно , я был даже рад этому . Я догадывался , что моя сладкая лавочка может накрыться медным тазом . В части было много блатных должностей : кочегары казарм , повара в солдатской и офицерской столовой , хлеборезы, каптерщики , банщик, почтальон , писари в штабе и санитары в медчасти. Но все они служили на территории части, незаметно и тихо отсиживаясь в своих укромных норках и чем могли помогали старослужащим части , снабжая их хлебом, новыми вещами и пр . Я же один, как вольный стрелок , спокойно шастал туда-сюда через КПП части у всех на виду , вызывая зависть у одних и злобу у других. Плохо на «точке» или нет , я не знал, но уж точно веселее, чем тут одному . А назад в общую пулеметную казарму в свою узкоглазую дружину, мне как-то не сильно хотелось. У меня были знакомые и друзья во всех ротах , но в своей я дружбы так и не завел – не с кем . Я для них был чужаком, как и они для меня . Что и не удивительно.
Окончательно в этом мнении я убедился в предпоследний день нахождения в части, когда все мечтавшие со мной поквитаться , уже знали о моем переводе. За день до отъезда мой ротный , капитан Головченко в третий раз за четыре дня ( чего по Уставу делать, кстати, нельзя) определил меня в наряд в караул, на охрану складов. Вернувшись с караула в свой домик вечером следующего дня, не выспавшийся и усталый как собака , я присел подшить свежий подворотничок и в третий раз уснул сидя , пропустив построение на вечернюю поверку. На сей раз Головченко прислал за мною всю роту – и молодых, и дембелей . Разбив окно и ворвавшись внутрь , они с диким визгом и хохотом ,как стая приматов , принялись ломать и крушить налаженный мною быт . Мне не было жалко вещей, кроме журналов. Я понимал , причину их ненависти и не боялся их. Но видеть людей теряющих человеческий облик было неприятно. Многие из них по отдельности были вполне адекватными и я общался с ними абсолютно нормально, но инстинкт толпы в людях оказался неистребим. Кроме этого, кто-то ( понятно кто) украл ключи от всех помещений очистных сооружений и мне пришлось потом выкупить их у старшины за оставшиеся у меня 6 рублей .
Ротному , капитану Головченко , конечно, не было дела до моей халявы, его взбесило письмо моего отца в штаб про ночные работы . Я написал отцу про ночную чистку оружия , между прочим, как о само собой разумеющемся событии, вполне нормальным для армии. Зря , как видно, написал. Я и представить не мог , что сорок с лишним лет назад в нашей армии все было иначе. У капитана тоже была своя правда– не он изобрел армейские традиции. Он попал в часть почти пятнадцать лет назад сразу после училища. Звание майора с соответствующим повышением по службе ему не светило, любимая девушка давно ушла. Несколько раз ему предлагали переводы в такие же задрипанные гарнизоны. Он отказывался и продолжал ждать неизвестно чего, прекрасно понимая, что жизнь проходит мимо...
Но вот от гражданского «инженера» подставы я никак не ожидал . Последние пол ночи в батальоне, вместо сна, я потратил на уборку в разгромленном помещении и на ремонт окна . И зря! Суворов мало того, что пропил деньги ,которые я с таким трудом отстоял в споре со «стариками» , так еще сходил к почтальону и забрал у него мою посылку , расплатившись с ним присланными мне же шерстяными носками и бельем . А про еду из посылки он сказал , что она , якобы, испортилась и он все выкинул на помойку. Я получил от него полезный жизненный урок и вскоре нашел способ ответить ему тем же.