Во всей этой вроде бы простой и хорошо продуманной преступной операции незаконного пересечения нескольких государственных границ и крупной контрабанды драгметалла оставался открытым только единственный вопрос – как в дальнейшем поставить обратный штамп в заграничный служебный паспорт прапорщика Тоцкого, и теперь уже для законного и окончательного выезда из ГДР в СССР?
Вроде бы ответ напрашивался сам собой: пособнику, прапорщику Кантемирову, забрать у своего коллеги по преступному сговору документ после нелегального прибытия в ГДР, спрятать глубоко в карман прапорщицкого ПШ, при получении продуктов в полку зайти в строевую часть якобы по своим делам к другому пособнику, прапорщику Родину и, шепнув заветное словечко и передав долю малую в марках, отдать ему паспорт нарушителя госграниц. Через день забрать паспорт с нужным штампом из строевой части и передать организатору преступления. Всё! Вроде бы это всё просто. Но, только в этом случае гвардии прапорщик Кантемиров легко превращается из пособника в соучастника и уже вместе с прапорщиком Тоцким при печальном исходе всей этой афёры проходит по уголовному делу в составе организованной группы лиц. А это уже другой пункт уголовной статьи и лишняя пятилеточка для обоих на крайних стройках народного хозяйства. Оно нам надо?Да и работник штаба полка, прапорщик Родин пока не знал об участии в деле прапорщика Кантемирова, да ещё с Дашей и Симоной в придачу. Да и знать об этом ему не надо. А при вручении паспорта придётся рассекретиться хотя бы одному участнику этой преступной группы.Толик с Тимуром однозначно решили не вмешивать в эту операцию со служебным паспортом своих подруг. И приняли волевое решение оставить этот вопрос открытым до дня нелегального возвращения в ГДР. Оставалось только ждать…
Нервное ожидание несколько успокоил звонок Анатолия из Киева на домашний номер Симоны с сообщением о том, что контрабанда в Союз прошла успешно, товар хорошо распродаётся. А сам контрабандист жив и здоров, чего желает всем участникам преступного сговора. Ждите, мол, гостя с подарками с нашей необъятной Родины. Через неделю Симона передала Дарье второе секретное сообщение о том, что её друг вчера выехал в направлении Бреста. Вечером Тимур встретился с Дашей и обсудил предстоящую встречу. При удачном нелегальном пересечении границ и прохождении таможенного досмотра надо было для уничтожения всех улик, не теряя времени, быстро сбыть разом весь драгметалл.
У прапорщика был постоянный покупатель золото и серебра в городке Миттвайда, который находился в сорока километрах от Лейпцига, и рядом с которым не было наших воинских частей. Этот пункт сбыта показал ему старый прапорщик с противотанкового батальона, армянин по национальности, после того, как Тимур достал для его дочери, старшеклассницы фирменное джинсовое платье. В благодарность, так сказать… Об этом пункте приёма лома золота и серебра из советских граждан ближайших гарнизонов мало кто знал. Во всяком случае, прапорщик Кантемиров в этом городке ни разу не столкнулся со своими коллегами по службе. И, если в Дрездене и Лейпциге при сдачи в приёмку драгметалла надо было обязательно предъявлять удостоверение личности, то в этом городке приёмщику вполне хватало комсомольского билета продавца. А у прапорщика Кантемирова их было даже два…
Первый свой, родной, выданный ещё в Челябинском Политехническом техникуме (ЧПТ) и второй, тайный, со своей фотографией и чужими данными - для своих личных корыстных и незаконных целей. Ещё когда Тимур только остался на прапорщика, на первом же комсомольском собрании молодого прапорщика единогласно выбрали секретарём комсомольской организации полигонной команды войскового стрельбища Помсен. У прапорщика появилась ещё одна обязанность проводить раз в месяц комсомольское собрание на актуальные темы в мировой политике и службы в Советской Армии. И вот как то раз, к новоиспечённому комсомольскому вожаку стрельбища подошёл боец и смущенно сообщил, что он вроде где-то на полигоне посеял свой комсомольский билет. Это было ЧП! Комсомолец не мог так просто нести свои воинские обязанности и переносить тяготы армейской службы без комсомольского билета в нагрудном кармане…
Бойца звали Фердаус Тайсин, он служил механиком-водителем БМП, стоявшей на качалке бокса Директрисы. И тем более, перед этим солдатом уже маячил дембель на горизонте, а молодой человек собирался после армии поступать в ВУЗ. Да и боец то был неплохой, даже можно было бы про него сказать – отличник боевой и политической подготовки. И со стороны начальника стрельбища к Феде (он же – Фердаус) не было никаких нареканий. Опять же земляк – татарин с Урала! Бойца надо было срочно выручать. Это было политически важно для секретаря комсомольской организации. Прапорщик Кантемиров решил обратиться к своему коллеге, прапорщику Звягинцеву Валерию, комсоргу 3МСБ, где в 9МСР стоял по штату наш рассеянный боец со своей учебно-боевой машиной. А комсорг батальона на удивление своего коллеги даже обрадовался такому ЧП и с ходу предложил бойца Тайсина вновь принять в комсомол. С личной комсомольской карточкой он решит вопрос сам.
Вот какая разница для Феди – в какой раз его примут в комсомол? А для комсорга батальона будет большой плюс в его работе с личным составом. Главное состоять в нашей организации (хотя других организаций и не было) и правильно понимать политику партии и правительства. И тут комсорг батальона спросил коллегу строго:
– А рядовой Тайсин Фердаус правильно понимает политику партии и правительства? Вы, товарищ прапорщик, ручаетесь за своего бойца!
– Правильней некуда. Ручаюсь полностью! – звонко, по - комсомольски ответил секретарь комсомольской организации войскового стрельбища Помсен.
Вот так гвардии рядовой 67МСП, товарищ Тайсин стал дважды комсомольцем, а комсорг 3МСБ перевыполнил план батальона по приёму солдат в ВЛКСМ. Все остались довольны. И вдруг перед самым дембелем к прапорщику Кантемирову снова обратился рядовой Тайсин и смущенно сообщил, что он только что случайно нашел в своей БМП ранее потерявшийся комсомольский билет. И теперь у него целых два удостоверения ВЛКСМ. Это было ЧП вдвойне! В Советской Армии вот так просто терять свой комсомольский билет, вступать заново в комсомол и затем вновь находить потерянный документ – было никак нельзя! Ибо, нарушались устои нашей политической жизни. Поэтому начальник войскового стрельбища Помсен спокойно забрал первый документ и взял с бойца торжественную клятву, что он об этом никогда и никому не расскажет. Иначе подведёт в первую очередь себя, а затем и обоих прапорщиков, которые пошли ему навстречу, вновь приняли в комсомол и даже организовали отличную характеристику и направление в ВУЗ. Фердаус был смышленым солдатом, быстро врубился в ситуёвину и благодарно пожал руку своему боевому командиру. А комсомольский билет на имя Фердауса Тайсина так и остался у начальника стрельбища.
И как то раз, уже после дембеля бойца Феди, к нему обратился сам комсорг батальона Валера Звягинцев с просьбой негласно продать пару золотых колечек супруги за долю малую. Тимур возмущенно отказался от своей доли, но выдвинул встречное предложение – шлёпнуть комсомольскую печать на один комсомольский билет. Комсорг даже удивился такой пустяшной просьбе. Да хоть, весь билет заштампуем. Говно – вопрос! В священном для всех кабинете замполита и комсорга батальона оба прапорщика аккуратно сменили Федино фото на фотку Тимура и закрепили свой успех печатью ВЛКСМ. А заодно и проставили все штампики уплаты комсомольских взносов на пару лет вперёд. Обе стороны этой сделки остались довольны друг – другом…
Вот так у гвардии прапорщика Кантемирова появился вполне легальный документ с его фотографией, но на имя Фердауса Халяфовича Тайсина. И каждый раз, когда Тимур сдавал драгметалл в Миттвайде, он живо представлял, как сейчас Феде в далёкой и солнечной Башкирии наверняка очень икается… Но, на поездку в славный городок Миттвайда из Дрездена и обратно нужен был целый рабочий день. В выходные дни немецкая скупка не работала.А кто же освободит начальника войскового стрельбища от выполнения его прямых воинских обязанностей на целые сутки? Тимур внимательно посмотрел на свою подругу:
- Даша, нам с тобой обязательно нужно придумать, как мне слинять на целый рабочий день со своего стрельбища, встретиться с Толиком в Лейпциге, махнуть в Миттвайду и успеть ночью вернуться обратно.
Дочь генерала думала не долго:
– Мой юный друг, а не вы ли обещали нам с мамой, между прочим, в присутствии папы, помочь купить нам фирменные джинсовые платья?
– Даша, ты что, собралась маму захватить с собой в Лейпциг на встречу с Тоцким? – удивился «юный друг».
– И всё же, какие вы все, мужики, тупые! – вздохнула подруга.
– Объясни толком!
– Я договариваюсь с мамой, что сама привезу ей платье. У нас даже размер один и тот же. Затем мы вдвоём обрабатываем папу. Ты приходишь к нам в гости на ужин, а генерал приказывает прапорщику сопроводить дочку с мамой в Лейпциг. Мы уедем, мама останется дома и сама разберётся с папой. У нас дома главный мама, а не генерал. Всё понял, глупенький ты мой прапорщик?
– Так точно, meine Liebe!
– Это правильный ответ. Иди ко мне…
И только через два дня в доме учительницы русского языки Симоны раздался долгожданный звонок. В эти вечера молодая женщина буквально дежурила у телефона и схватила трубку. Для конспирации прапорщик Тоцкий пытался говорить по немецки, но Симона быстро сообщила, что она дома одна. Мама с Дедриком гуляют во дворе. Украинец Анатолий быстро перешел на родной русский язык:
– Симона, я здесь, в Лейпциге. Всё в порядке. Записывай отель.
На следующее утро Симона быстро заскочила к коллегам в советскую школу и поделилась с русской подругой радостной новостью. Глаза подруг блестели, тайное дело перешло в следующую стадию, а они участвуют в этой секретной операции на равных с мужчинами. Как в кино про красивых разведчиц с обязательным хеппи – эндом.Ни одна из молодых женщин даже не подозревали, чем обернётся вся их совместная афёра для Тимура с Толиком. Особенно для пока ещё прапорщика Тоцкого…
А прапорщик Тоцкий за этот период времени быстро через маму распродал весь товар, снял со своей книжки военнослужащего всю сумму, накопленную за последний год службы и закупился на все деньги конкретной контрабандой через хорошего знакомого мамы в местном комиссионном ювелирном магазине. Два дня были потрачены на то, чтобы через других маминых знакомых профессионально спрятать золотые изделия в различных вещах, одежде и даже в радиоприёмнике «Океан», который тоже шёл на продажу, но вполне легально. На границе в Бресте перед посадкой в поезд Брест – Эрфурт прапорщик Тоцкий добросовестно заполнил декларацию, где указал разрешенные для провоза тридцать советских рублей в виде трёх червонцев, золотую печатку на пальце и золотую цепочку на шее. На руке прапорщика красовались отечественные механические часы марки «Полёт». Анатолий также был одет в демократическую гдровскую одежду, зашёл в вагон с радиоприёмником, дорожной сумкой через плечо и небольшим чемоданом, где на самом видном месте расположились четыре бутылки водки «Пшеничная» при разрешенных для вывоза с Союза трёх бутылок. Лёгкий риск! Какой же украинец не любит русскую водку… В вагоне пожилой таможенник обратил внимание только на приёмник «Океан» на столике у окна и, рассматривая перстенёк на пальце прапорщика, сверил с декларацией и задал профессиональный вопрос:
– Приёмник на продажу везёте?
– Если получится, – спокойно ответил пассажир, глядя таможеннику в глаза.
– Сколько бутылок водки в сумке? – последовал дежурный вопрос.
– В чемодане четыре бутылки «Пшеничной».
– Почему одна бутылка сверх разрешенной нормы?
– Эта бутылка не доедет, под стук колёс с попутчиками выпью.
– Аккуратней с водкой. Счастливого пути!
На этом таможня дала добро и переключила всё своё внимание на двух прапорщиков – азербайджанцев в следующем купе. Анатолий внутренне выдохнул, улыбнулся попутчику, капитану в форме, который впервые ехал в ГСВГ по замене с Дальневосточного округа и предложил:
– Товарищ капитан, как речку Буг пересечём, вздрогнем по маленькой? Я таможеннику слово дал.
– Меня Валера зовут, давай на ты, – протянул руку капитан. – И у меня тоже водка есть.
– Валера, нам одной бутылки за глаза и уши хватит. А свою водку лучше оставь для вливания в новый дружный коллектив.
Капитан Валера вытащил сало и пирожки. За разговорами о службе и жизни дорога пролетела незаметно. Через день, на перроне Эрфурта новые друзья тепло распрощались, и капитан поспешил отмечаться в комендатуру. А прапорщику надо было ехать совсем в другую сторону. Уже вечером Толик снял гостиницу в Лейпциге и позвонил своей Симоне.
Ещё через день гвардии прапорщик Кантемиров изволили отужинать в генеральском доме командующего Первой танковой Армией. Разговор за столом о джинсовых платьях первой начала дочь генерала, сообщив о сегодняшней зарплате в школе. Целых четыреста марок! Дочь посмотрела на маму, а мама так взглянула на мужа, что тот только вздохнул и тяжело окинул генеральским взглядом начальника стрельбища:
– Тимур, у тебя завтра стрельбы есть?
– Так точно! Третий батальон, девятая рота, дневная с переходом на ночную. Обед им старшина доставит. Днём отдохнут в наших землянках. Мы для роты печки в землянках с утра топить начнём. И воды просили подготовить.
Генерал улыбнулся своим любимым женщинам:
– У прапорщика завтра стрельбы.
– Да у него каждый божий день стрельба. И каждую ночь! Папа, я Тимура вижу раз в неделю, да и то, в лучшем случае, – дочка даже вскочила со стола.
– Миша, ты что, решил нас обеих оставить без платья? – ласково улыбнулась жена.
Михаил Петрович снова вздохнул, кивком головы приказал дочке сесть на место, встал и пошёл к телефону в прихожей. Тимур молчал и сосредоточенно дожёвывал котлету по-киевски. Женщины переглянулись и фыркнули. С квартирой командира 67МСП соединили быстро. Подполковник вначале напрягся от неожиданного звонка прямо домой командующего армией и его обращения по имени - отчеству, а как услышал деликатную просьбу о его подчинённом, сразу расслабился и сообщил генералу, что именно у 9МСР стрельбы пройдут на должном уровне, что с прапорщиком Кантемировым, что без него. Поэтому командир полка готов отпустить для такого дела своего начальника стрельбища хоть на пару суток. Командующий армией резонно заметил, что одних суток вполне будет достаточно, и попросил подполковника загрузить службой этого прапора в ближайшие выходные «по самое не балуй»… Разговор был слышен в доме хорошо. Довольный генерал вернулся к столу, кивнул жене и дочери и перевёл взгляд на прапорщика:
– Съезди завтра с моими в Лейпциг. В воскресенье отработаешь, я проверю. А сейчас доедай и марш на стрельбище. Добирайся хоть пешком. Но, чтобы за ночь всё организовал к завтрашним стрельбам, а утром у меня дома, как штык.
Потапов строго взглянул на причёску Кантемирова и добавил:
– Тимур, и чтобы завтра постригся. Мне уже надоело при каждой встречи с тобой напоминать об армейской стрижке. Иначе тебя завтра же постригут совершенно бесплатно у одного специалиста на нашей гаупвахте. Всё понял?
Дарья с мамой опять рассмеялись, а начальник войскового стрельбища только молча кивнул, скоро допил компот и стал собираться. Прапорщик ещё успевал на последний автобус в сторону Помсена. Такие деликатные просьбы командующего армией надо выполнять быстро и добросовестно. Кроме стрижки, конечно. Да и не впервой было работать в выходные, особенно после того, как генерал-лейтенант Потапов вступил в свою должность, и мотострелковый полк стал стрелять буквально каждый день. Главное, завтра с Толиком дело провернуть…