Жили-были дед и баба. Дом, в котором они жили находился на отшибе и был таким старым, что казалось вырос из земли. Одна сторона дома покосилась, солома с кровли съехала к земле и поросла мхом. Дед иногда закидывал свежие тюки соломы поверх старой, латая таким образом прохудившуюся крышу. Бабка в это время ходила по лесу и собирала ягоды, грибы и коренья.

Детей у них никогда не было. Бабку в молодости лягнула лошадь в живот. Неделю лежала на земляном полу в доме, чтобы кровь уходила в землю и не пачкала место, которое в доме называлось "кровать" (утрамбованный тюк сена, прикрытый тряпками). С тех пор никак. Так и мучились они одни на хуторе... Но баба мучилась еще больше. Бил ее дед смертным боем. И особенно началось, как стала она бесплодной и бесполезной.
Обоим было за семь десятков лет...

- Баба! - прошамкал как-то дед, сидя на завалинке. - Дома ничего пожрать нету! Чем обедать будем?
Утро было сырым и тяжелый туман был похож на очень мелкий дождь. Холодный ветер задувал влагу во все щели.
- Нечем, дед! - крикнула бабка из сеней. - Иди в дом лучше, холодно ведь!
- Что ты там сказала? - дед был туг на ухо.
- Иди домой, говорю! - бабка высунулась в дыру в стене, которую на зиму забивали тряпками и мхом. - Холодно ведь!
- Есть? - недослышал дед. - Иду, иду, старая...
Кряхтя и скрипя артритными суставами, дед пошел в сторону дома. Бабка возилась в сенях, раскладывая пучки травы, высушенные грибы и дикие яблоки.
- Где еда? Давай! - с порога рявкнул дед.
- Какая такая еда? - бабка не на шутку перепугалась. - Не говорила я такого! Иди на топчан полежи. Околел весь.
- Я хочу жрать, дурила! Сколько можно грызть репу! Сделай мне пожрать что! - и схватив стоящий у стены ухват со всей силы ударил ее по плечу.
Охнула бабка и, потирая ушибленное место, ушла в глубину дома.

- Сколько можно так, а? Иди походи по огороду, посмотри под лавками, в сарае может завалялось что....
Дед говоря все это, шел за бабкой и стучал ухватом по полу.
- Муки займи у соседей, испеки мне хлеба кусок... Я хлеба не видел полгода! На полях зерно гниет, поди собери... Высуши! Дура, ты дура!
Он бубнил, глаза наливались кровью...
- Н-на! - он загнал бабку в угол и наотмашь ударил рукой по лицу, для равновесия опираясь на ухват.
Она съежилась и сползла по стене. Привыкла так за 45 лет... Удары посыпались градом, она потеряла сознание.
Дед шипел сквозь зубы, нанося удары. Он ее ненавидел. Она не дала ему детей, она не умела вести хозяйство, не умела... не умела... не умела.... Старая, глупая, бесполезная баба. Металлическая часть ухвата рассекла кожу на голове, кровь обильно стекала на земляной пол... Она уже ничего не чувствовала.
- Очнешься, дура, потом продолжим... - и дед плюнул на кровавое месиво, которое раньше было лицом.
Он не сомневался, что она встанет, умоется и приготовит ему поесть... Нужно только подождать. И дед устало опустился на топчан. Во сне есть не хочется.
****
Бабка очнулась спустя много часов. Кровь успела подсохнуть, и она с трудом открыла один глаз. Второй безнадежно заплыл... Болело все. Но к боли она привыкла. Она удивлялась тому, что не может умереть никак... Вокруг кровь, куски кожи и волос... Она бессознательно начала сгребать все руками вместе с землей.... Потом стала выдергивать сухой мох из стен, снимать с себя кровавую жижу. Получался ком. Грязно-кровавый земляной ком. Размером чуть меньше головы. Она не понимала зачем это делает... Но ком получился крепкий. И страшный.
- Колобок, - прошептала бабка. - Моя кровиночка, сынок мой....
Ее сознание помутилось. Она начала плакать. И эти слезы были не от боли, а от нахлынувшей вдруг любви к этому страшному комку земли. Пальцами бабка продавила места, где должны быть глаза и рот. Колобок застыл в немом крике.
Дед храпел.
- Полежи тут пока, сынок, высохни немного, а пойду деду еды поищу... - положив на подоконник колобка, сказала бабка.
И пройдя мима храпящего старика, она вышла в сарай. В сарае воняло гнилой соломой и разлагающимися трупами крыс. Там ее вырвало желудочным соком и кровью... Она опять потеряла сознание.
***
- Баба, ты где??? - она сквозь шум в голове услышала крик мужа.
Приподнялась и села...
- Несу тебе еду, дед! - крикнула бабка из всех сил. Но звук был не громче шепота. - Иду! Подожди!
Дед постоял еще на крыльце. И зашел обратно в дом. Он не мог слышать ее ответа.
Бабка начала собирать рвоту в ком... Без чувств и эмоций. В углу нашелся старый мешок из-под муки. Там что-то было, пару жменей... Потом выпотрошила крысу, немного зерен пшеницы... Пыль, грязь... Ком получился отвратительный и воняющий. Ее опять стало рвать, но уже было нечем...
- Вот и еда деду... Вот он обрадуется!
Зашла в дом. И сразу к печи.

- Где ты ходила, баба? - голос деда был полон злости. - Принесла еды? Или опять будем разговаривать?
- Принесла, принесла... - еле прошептала бабка. - Сейчас запеку.
- Что там шепчешь, старая? Достала уже...
Печь разгорелась быстро, бабка села рядом, держа своего второго «сыночка» в руках. Он был липкий и мерзкий.
- Ничего, сейчас запеку и будет вкусно деду... – шептала себе под нос старуха.
- А что это за дурня лежит тут? - голос деда выражал удивление и злость.
Бабка поднялась с колодки и, бросив безобразный шар в печь, пошла в основную часть дома. Дед стоял возле окна и, нагнувшись, смотрел на кроваво-земляной ком.
- Это колобочек, сынок наш… - прошептала бабка, улыбаясь беззубым ртом.
- Какой еще, блять, сыночек? - дед яростно глянул на старуху. - С ума съехала? Этого еще мне не хватало! Все не сдохнешь никак!

И пнул скрюченной рукой колобка так, что он выкатился на улицу. Бабка заплакала и села на пол.
- Забей меня, наконец!!! - взмолилась она и без сил опустилась на пол. - Не могу так больше жить!!! Забей прошу!
Дед думал...
- Да что с тебя взять!!! - пошел вон из дома, оставив ее плакать на полу.
Проходя мимо печи, он заглянул в нее. Там пузырился от жара некий объект. Дед страдал хроническим насморком и вони не ощущал.
- О! Что-то готовит старуха моя! Подождем!
Он присел у печи, наблюдая как горит огонь....
*****

Колобок мягко скатился по широким листьям лопуха на землю. Прочь от дома, прочь от породившей его старухи. Склон холма заканчивался и сразу начинался дремучий лес. Постоянный источник еды и дров для породивших его людей.
Заяц, обгладывая ветку какого-то дерева, увидел колобка первый, и в ужасе отскочил в сторону, наблюдая, как это неведомое существо катится по своим делам. Воняло от шара кровью и зайцу это не понравилось. Колобок продолжал движение, пока не уперся в поросший травой холмик. Из норы вылезла на шум лиса. Принюхалась. Кровь! Еда!

Ее взору предстал шар... Она подошла к нему и обнюхала еще раз. Лизнула неуверенно, потом еще раз, еще! и вдруг жадно начала вгрызаться в его бока, давясь кусами земли и заглатывая все подряд. Когда от колобка осталась кучка земли, она пошла по следу и выбежала к дому, откуда колобок прикатился. Запах крови кружил лисе голову! Она не долго думая, побежала к человеческому жилищу. Окно открыто. Она запрыгнула внутрь и первое, что предстало ее хищному взору - старуха лежащая на полу. Животное, одержимое голодом и взбудораженное запахом крови, который буквально висел в воздухе, яростно вцепилось в горло старухе. Несколько секунд и лиса сделала то, о чем старуха мечтала последние годы.
Шум из другой части дома, отвлек животное от пиршества. Она осторожно пошла на источник звука.
****

Дед выкатил испекшийся ком из рвоты уже мертвой жены. Ком был горяч, а дед нетерпелив. Он начал отламывать куски и яростно на них дуть. Голод командовал им. И заставлял запихивать в рот обжигающие куски. Он чавкал, пытаясь понять, из чего сделано блюдо... Давился и хрипел.
Лиса молча наблюдала за человеком.
А потом, махнув хвостом, убежала прочь... Все закончилось.
Дед повесился в сарае через сутки.
Тут и сказке конец.