А знаете, что говорила моя бабушка про подарки? Старуха девяноста двух календарей, из польских дворян, сосланных на Дон за антиправительственные шалости под водительством Тадеуша Костюшко, гимназистка, жавшая на каком-то там съезде лапку самому Ильичу, насаждая народное образование истреблявшая пачками из именного маузера басмачей в Кара-Кумских песках.

На заботливую фразу отца моего, пытавшегося как-то остудить жар партийной борьбы ровесницы века: “Охолони, мать - большевики без тебя ужо обойдутся!” (куда-то она там собиралась, то ли на металлургический завод рабочих на баррикады выводить, то ли наоборот на кожевенный - проворовавшихся парторгов в чане с дубильным рассолом топить, по младенчеству своему, к сожалению, точно не помню) бабуля сверкнув воспламеняющим огнем очей и рыкнув: “Подлый ренегат!” - кинулась убивать моего папочку клюкой.

Папаша мой, однако, от проворной старухи благополучно утёк. Большой опыт, знаете ли, сурового детства. Даром, что с юных лет из-за игры в Анну Каренину был весьма хром, по коей причине не служил под знамёнами герцога Кумберлендского ни одного дня, за что и был постоянно травлен бабулей, считавшей, что для мужчины есть только одна профессия - военный. “На самый худой конец, будь как дед - полевой хирург, а не какой-то там инженеришка”, - тут она обычно плевалась и добавляла сочное матное слово “пацифист”.

Бабуля видя, что проклятый инсургент позорно покинул поле боя, села за стол и отдышавшись извлекла при помощи своей боевой клюки меня из-под стола, где ваш покорный слуга успешно прятался и, посвёркивая умными глазками, с нетерпением ожидал явления ожившей вариации картины Ильи Репина на тему “ ̶И̶в̶а̶н̶ ̶Г̶р̶о̶з̶н̶ы̶й̶  мать убивает своего сына”.

Извлекла и сказала: “Любезное дитя, кстати, а вы знаете, какой лучший подарок? Лучший подарок - это подарок, сделанный своими руками. Давайте ка, милое дитя, мы сейчас вашему отцу открытку к грядущим новогодним праздникам забабахаем. Вы, дитя моё, войну рисовать любите?”

Так и пошло дело у нас. От усердия высунув язык автор сих строк малевал цветными карандашами на листке бумаги, а бабуля благодушно созерцая процесс и тихонько своим чудным басом мурлыча себе под нос “Ешче Польска не сгинэла!” вкушала под чаёк заварные пирожные. Любила она, знаете ли, эту “отрыжку старого режима”.

Впрочем, изредко, она прерывалась и давала ценные рекомендации: “Танчиков подбавь, танчиков. И взрывов поболя малюй. А по центру, на холме, всадника на лихом коне рисуй. С шашкой в руке и рэвольвэром во второй, да… вот так. И подпиши рядом большими буквами - ПАПА...”

“Иных уж нет, а те далече…” бережно разглаживая на сгибах рукописную Новогоднюю поздравительную открытку кистей самого Овечкина, думал ваш покорный слуга с лёгким оттенком грусти. Той грусти, что тиха, светла, умиротворяюща и даже немного на самом деле празднична.