Гора Мала 2 813 м
Вечером нас застроили в расположении роты и довели до нас Боевой Приказ. О том, что завтра с утра пораньше наша рота выходит на задание. Строевой смотр проводить не будут. Потому что на это нет времени и вообще получается, что мы уже большие мальчики и сами умеем собирать инвентарь для выхода в горы.
Строевые смотры утомляли в армии. Стоишь часами, ждёшь пока укомплектуют каждого разгильдяя. Задалбывает. Однако, после того, как ночью сходили за водой над Хисараком, я пересмотрел своё отношение к строевым смотрам. Напомню: ночью, над Хисараком, на опасном задании я обнаружил безоружного бойца. Боец колотился крупным ознобом от страха, но автомат с собой не взял. Я тогда вывод для себя сделал: если ещё куда-нибудь меня отправят старшим с группой бойцов, то я обязательно буду осматривать каждого солдата. Кто какое оружие взял, сколько боеприпасов к этому оружию. Не то, чтобы заставлю разложить на плащ-палатке всё снаряжение. Но, потребую показать оружие, снаряженные магазины, гранаты и перевязочные материалы. Первый «звоночек» до меня не дошел. На Зубе Дракона был первый звоночек. Там при походе за водой боец Миша Мампель не взял с собой автомат. Хайретдинов устроил Мампелю воспитательное мероприятие за такой поступок. А до меня тогда не дошло. Ну, дурканул Мампель. Ну, наорал на него Хайретдинов. А мне-то с этого что? Теперь я понял - ЧТО. После того, как получил ночью у источника вторую историю про безоружных солдатиков. Теперь до меня дошло. Со второго раза мне сделалось понятней. Пойти на задание без оружия, это не единичный случай. Как только отвернёшься, так знай, что какой-нибудь рационализатор оставит автомат на бруствере и пойдёт гулять по полю боя руки-в-брюки. Поэтому не ленись осматривать бойцов. Построй своих воинов-спортсменов и осмотри. Сегодня нас не построили и не осмотрели. Время сэкономили, но это неправильное действие.
Теперь про воинов-спортсменов. На Абдуллахейльской операции на Четырёхтысячнике мы выполнили норматив Первого разряда по альпинизму. Поэтому все, кто принял участие в том походе, все стали воинами-спорцменами. Разрядниками. А Вова Ульянов не стал. Вову Рогачев оставил возле брони. Хорошо, что оставил. Или кто-нибудь сомневается в этом?
Никто из нас не сомневался. Все нормально восприняли, сообщение Рогачева о том, что завтра на операцию не пойдут больные, хромые, косые и … Володя Ульянов. В наряде по роте Рогачев оставил сержанта, двух солдатиков и Вечного Дневального Ульянова. Я тогда не осознал, что это за такое звание «Вечный Дневальный». Я тогда много чего не осознавал. За меня Рогачев осознавал. Но, не будем забегать наперёд паровоза. Не будем кучей вываливать все постулаты Рогачева. Будем делать шажок сначала одной ножкой, потом другой, одной, потом снова другой. И, мало по малу дотопаем до красивых логичных мыслей.
Но это тоже ещё не всё. Произошло что-то такое, что требует разделить нашу роту на две части. Я не знаю где произошло, не знаю, что произошло и не знаю кто делит нашу роту. Знаю, что первый и третий взводы переходят под командование какого-то чужого офицера и идут в сторону нашего Пятнадцатого поста. А Второй взвод и Четвёртый взвод под командованием Рогачева идёт на гору Мала. Что командование задумало - не понятно. Вроде как реализация каких-то разведданных, или ещё какая фигня. Мне, как всегда, не посчитали необходимым доложить.
Вот и вышло, что мы только слезли с гор, внизу почти не потащились (с солдатского языка это переводится, как «не много нам дали времени на отдых»). Вместо отдыха завтра нас снова направляют в горы. Каким-то непонятным составом. Херня, короче, какая-то. Подумал я и вырубился сразу же после отбоя.
Утро пришло, как по календарю. Ровно с рассветом поднялось солнце, и пацаны сосредоточенно начали движуху по подразделению. Дружно поднялись, приняли гигиенические процедуры, связанные с омовением. Слопали завтрак. Потащили из-под нар вещмешки. На выход из расположения. А за выходом из расположения батальона, под нашими старыми корявыми тутовниками, уже гудят движками БТРы. Рота угрюмо потащила к ним свои вещмешки. Операция началась.
На броню рота погрузилась за считанные минуты. Вцепившись по двое в каждый вещмешок, солдаты закинули их все на броню, залезли сами, уселись сверху. Колонна БТРов, взвыла движками, дала им высоких оборотов. Пошла по густой пылище в сторону КТП-1.
Через пару минут проехали мимо засранного дувала. Затем переехали вброд Гуватку, подъехали КТП-1.
Смена КТП-1 стояла возле открытого шлагбаума и провожала нашу колонну взглядами четырёх пар глаз. Они оставались «внизу», а мы ехали на операцию в горы. Надо было видеть лица и тех, кто стоял возле шлагбаума, и лица тех, кто сидел на катящихся по дороге БТРах. Если сфотографировать каждое лицо в отдельности и выложить фотографии на стол, то безошибочно можно по взгляду и по мимике понять кто уезжает, а кто остаётся. Я не самый выдающийся физиономист в нашем подъезде, но, в мимике дежурных по КТП-1 я разглядел сочувствие. А наши лица выражали… наши лица выражали… попробую объяснить.
Мы все, весь полк, зашли в Афган практически в один день. Поэтому боевого опыта у нас у всех одинаково. Он у всех никакой. Но, мы едем на войну. Едем не то чтобы «умирать». Но точно пока ещё не едем «убивать». Я не ехал с уверенностью в том, что поеду и надаю звездюлей духам. Я ехал с уверенностью что поеду и мне будет очень тяжело. Я всё ещё не вполне уверен в себе, я волнуюсь, выдержу ли я эту тяжесть. Я не хочу допустить мысль о том, что я «сдохну» как Ульянов и «сломаюсь». Но, точно знаю, что именно испытание «на излом» ждёт меня там, куда я еду.
Не то чтобы мне страшно. Нет, это не страх. Бахрам это называл словом: - «Э-э-э-э, тоска, Касьян.» Если понять смысл этой фразы, сказанной Бахрамом, то можно представить, что нарисовано на лицах у тех, кто едет на броне. Это не в полном смысле русского слова «тоска». На наших лицах не тоска. Это как вся фраза Бахрама, с его протяжным «э-э-э-э». То есть сейчас придётся делать то, что никакому нормальному человеку делать не хочется.
Судя по тому, какие эмоции застыли на лицах у моих боевых товарищей, то я делаю вывод, что у меня точно такая же гримаса. Да, блин. Сегодня я не Ален Делон.
Ехали на броне, курили. Дорога уже знакомая. Горы более-менее знакомые. Доехали достаточно быстро, остановились на намытым речным паводком галечном пляже. Построились, получили «напутствие» от Рогачева и попёрли в горы.
Начало подъёма на Малу.
Долго ли шли, коротко ли, но дыхание со свистом, пульс под 150 и это в который раз. Ничего нового. Всё старое. Лезли, пердели. Проклинали раскалённое солнце, липкий едучий отвратительный пот, тяжелый вещмешок и грёбаную войну. Лезли-лезли и наконец долезли до царандойского поста. Местные пацаны, то есть царандойцы, по-местному «сарбозы».
Эти сарбозы накопали на горе траншеи, нарыли ходы сообщений, поставили в специально вырытом квадратном окопе пулемёт ДШК. Когда мы, тяжело сопя и пердя, подошли к этому пулемёту, царандойци принялись стрелять. Они бахали из ДШК в сторону гор одиночными. Пулемёт подпрыгивал, очень громко хлопал и поднимал облако желтой пыли. И чего вот тут они устроили? Куда стреляют? Точно в сторону противника? Дебилы.
А вонища от тех сарбозов распространяется – я тихо дурею. Мы идём пердим и потеем, но от нас так не воняет, как от них. Каким-то кисляком, каким-то гавном. Это даже не запах пота, это запах хер знает чего. Запах чего-то давно не мытого, обкуренного дымом от вонючего костра из колючек, пропитанное керосином – ну трындец, а не запах. Я не знаю, может быть собственное гавно не пахнет и поэтому запах советского солдата я не замечаю. Не знаю, но от царандойцев вонизм стоит такой, что не надо иметь нюх как у собаки и глаз, как у орла, чтобы различить этих чуваков в горах и против ветра.
Может быть я предвзято отношусь к этим пацанам, но мне очень хочется сказать им, что я «их мама имель ввиду». Потому что мы груженые-перегруженные лезем в их сраные горы разгребать их дебильную гражданскую войну. А они тащатся на посту и шмаляют в никуда из ДШК. Герои – ни дать, ни взять!
Пока мы канали через царандойский пост, Рогачев что-то выступил про то, что патроны у этих маймунов (маймун, это по-узбекски обезьяна), что патроны к ДШК у этих балбесов китайские. Поэтому они стреляют одиночными. С китайского патрона очередь в три выстрела дашь – и ДШК заклинит. Гильза останется в стволе, юбку у неё сорвёт экстрактором и кирдык-бердык. Надо снимать ствол, стрелять в канал ствола из автомата, чтобы выбить изуродованную гильзу… Короче, маймунам маймунский патрон. А нормальные патроны – это советские патроны. С них ДШК мочит очередью, только успевай коробки с лентами подтаскивать. Ну, сцуко, ну вот ведь гордость за Родину распирает! А обезьянам так и надо.
В общем, прошли мы царандойский пост, полазили через какие-то валуны и вышли на гору над кишлаком Даштак.
На фотографии кишлак в районе Саланга. Это не далеко от Панджшера. Горы одни и те же. Поэтому пейзаж очень похож на Даштак.
Если я правильно понимаю, то замысел нашего марш-броска на гору Мала задумывался с целью прочесать этот самый Даштак. Второй взвод Седьмой роты занимает гору Мала. Четвёртый гранатомётно-пулемётный взвод Седьмой роты устанавливает там на станки АГСы и станковые пулемёты ПК. Обкладываем позиции камнями. А потом какое-то другое подразделение должно войти в Даштак и прочесать его.
То ли у нашего командования были какие-то данные от местной агентуры, типо, душманы натаскали в Даштак продовольствия и боеприпасов. А может быть это был заранее запланированный этап Армейской операции. Я не знаю. Мне не доложили. Поэтому я залез на Малу, сложил из огромных валунов корявый СПС. Сижу в нём, почесываю правой волосатой рукой макушку под панамой. Созерцаю местный пейзаж и умничаю внутри своей коротко стриженной башки. Зачем нас сюда загнали? Весь Панджшер забит нашими войсками. И 345-й полк здесь, и «Полтинник», и 180-й мотострелковый. Скорее всего мы будем прикрывать того, кто пойдёт прочесывать Даштак.
Но, прикрывать нам никого не довелось. Ближе к вечеру пришло сообщение о том, что на левом хребте от реки Пьявушт наши попали в душманскую засаду. А дальше нам поступил приказ рано утром спуститься с горы Мала, заскочить на БТРы и резко метнуться к ущелью Пьявушт. Ночью решили по дороге на БТРах не ездить, а утром – готовьтесь ребята. Утром побежите вытаскивать попавших в засаду бойцов.