...

Даже несмотря на полуденный зной, идти по несжатому полю было приятно. Толик раскинул руки и тонкие усики пшеницыщекотно гладили ладони, а тяжёлые колосья покачивались потом за Толиком сзади, как кильватерный след за кораблём и марево жары колыхало воздухи искажало, сминало волнами чёрный лес впереди и на глаз было видно, что там, в лесу, прохладно и вкусно пахнет хвоей. Можно будет прилечь на опушке и смотреть сквозь пики сосен, которые втыкаются в синее небо и чуть не цепляют белые облачка, бегущие куда-то, наверноетуда, где не так жарко. А и хорошо, что жарко: если расслабиться и не обращать внимания на струйки пота, бегущие по спине, то в этом зное можно купаться, - подставлять ему лицо, щуриться на солнце и дышать неглубоко, наслаждаясь и чувствуя, как внутри тает весь тот лёд, который так долго копился на Севере. Лёгкий хмель, гуляющий у Толика в голове и тот был здесь хорош: больше уже было бы тяжело, а этот вот, как от бокала шампанского и трёх стопок коньяка сверху, не давил на мозг, но только расслаблял его и разрешал спокойно глупо улыбаться и не стесняться этого. Отчего-то казалось, что скоро будет гроза, хотя воздух был сух и неподвижен.

От леса в сторону Толик двигались селянки, жали пшеницу серпами и вязали в снопы и как они ловко, подумал Толик, делают эту перевязь из пучка колосьев, не выпуская из рук серпа, скручивая их в тугой жгут. Отчего они серпами-то жнут, удивился было Толик, неужели не всё ещё комбайнами убирают и тут остался вот такой вот ручной труд? Но думать об этом не хотелось, да и как он, городской житель, мог об этом рассуждать?

Селянки заметили Толика издалека и одна из них, разогнувшись посмотрела на него, прикрыв глаза от солнца ладонью, а потом что-то сказала остальным и те засмеялись: эхо их смеха Толик хорошо слышал и почувствовал, как краснеет, но и это не было неудобно, - просто слегка волновало.

Высоко в небе, чуть в стороне от солнца висела какая-то птица и отсюда казалось, что она абсолютно неподвижна, будто подвешена на верёвочке. Наверное, это коршун, подумал Толик, мышей высматривает, или зайцев, но в птицах, так же, как и в сельском труде разбирался он плохо и, даже если бы эта птица опустилась и села у его ног, попросив закурить, отличить коршуна от сокола или от ястреба он бы точно не смог.

Жницы были уже совсем близко, они бросили своё занятие и вовсю рассматривали Толика, улыбаясь ему искренне и задорно. И именно поэтому, а ещё потому, что это было поле пшеницы, а не городская улица Толика ничуть не смущали их взгляды – здесь это выходило естественно и у них и у него: сам он тоже вовсю пялился на этих разномастных женщин и искренне рад был их видеть.

- А кто это такой видный наше жито топчет? – заговорила та, которая увидела его первой.
- Я Анатолий, в отпуск приехал к другу.
- А издалеча ли?
- С Севера, я моряк – видите? – и Толик показал на РБ, в котором он гулял по полю и даже усмехнулся – надо же, видят, что я в РБ и не знают, что это значит, вот это глушь, вот это я понимаю!
- Моряяяяк? – кто-то из женщин даже присвистнул, - Ну надо же, бабоньки, вот это делаааа! Моряков-то в наши края отродясь и не заносило! Всё олени да трактористы кругом!

Восхищаются – это хорошо, подумал Толик. Нет, ну и смеются, конечно, но это тоже хорошо потому, что и восхищаются тоже. А чего я в РБ-то в поле попёрся? И зачем я вообще с собой в отпуск его брал?

- Попить бы, - улыбнулся Толик всеми своими двадцатью четырьмя зубами – водички не найдётся у вас?
- Да что водички? Даже переночевать где найдём! – все опять дружно прыснули смехом.
- Пошли! - та, что первая, сняла косынку с головы и, широко размахнувшись, закинула её себе на плечо, - У нас в лесу припасы, чтоб не спеклись. Напою тебя, морячок!
- Ишь ты, Зойка, глянь, коза, уже и морячка себе подобрала!
- А потому, что одна я у вас холостая! Оттого право и имею! – и Зойка показала товаркам язык, на что они опять дружно рассмеялись. - Смотри, морячок, об Зойку глаза-то не намозоль!
- Да ладно, глаза, кабы чего другого не намозолил! И опять дружный хохот, - Зойка шла чуть впереди Толика и не обращала на это внимания, так оно, значит и надо чтоб было, - Толик старался на Зойку не пялиться во все глаза, но рассматривал исподтишка: бабой Зойка была дородной – Толик никогда не употреблял этого слова, но тут оно легло прямо как на своё место. Рослая, почти с Толика ростом, в теле, что видно было даже в просторных одеждах, но, не грузная - шла мягко, плавно, будто плыла.  В лесу и правда было прохладно, - только вступили в него, так тут же и пахнуло свежестью и звуки сразу стали другими: звонкими и сочными, хотя было почти так же тихо, как и в поле, разве что где-то вдруг застучит дятел или сосны зашепчутся меж собой кронами. - Вон там у нас провиант, - показала Зойка на стайку берёзок у края небольшой полянки, - а Вы надолго к нам?
- Не знаю ещё, не решил, как пойдёт, вчера только приехал, а давай на ты, может, чего мы выкать будем?
- Давай. А сколько у вас моряков, отпуска, по месяцу, небось?
- Да не, что ты, больше – три.
- Три?
- Ага.
- Три месяца?
- Да.
- Надо же, вот это диво, конечно, мы тут про такие отпуска и не слыхали. А за что это вам так?
- Ну за вредность. Север же.
- Холодно?
- Не то слово. Зимой солнца нет ещё и края дикие – безлюдные. Ещё месяц добавляют на санаторное лечение.
- И что ж ты не в санатории?
- А наши санатории летом кем-то вечно заняты, только с ноября по апрель туда и можно попасть, да и скучно там, нечего делать.
- А тут?
- Тут не знаю ещё, чем вы тут занимаетесь вообще?
- Мы-то? Работаем, в основном, да по хозяйству.
- А развлекаетесь как?
- Ну танцы бывают. Кино, иногда, в клуб привозят.Пришли.

Зойка плюхнулась в траву и дёрнула шнурок на кофте – кофта распахнула ворот и Толик увидел капельки пота меж пухлых зойкиных грудей и подумал вот лизнуть бы, а подумав покраснел, словно Зойка могла читать его мысли. А она прыснула, будто и прочитала, подмигнула Толику и протянула кувшин:
- Пей, морячок!
А и лизну ведь, наверняка, подумал Толик, чего: раз она холостая и я теперь тоже не при делах…

Мерзко и нагло затрещал телефон над головой. Толик вылупил глаза и вскочил: сон отпускать не хотелось, а хотелось схватить его за хвост и удержать, но как, если телефон продолжал трезвонить, а маленькая лампочка в секретере отражалась в зеркале и не очень чётко, но привычно рисовала очертания его крошечной каютки на корабле?

- Тьфу ты, чёрт! – чертыхнулся Толик и взял трубку, - Алло.
- Толян?
- Ну.
- Тебя командир в центральный вызывает.
- Прямо сейчас?
- Нет, завтра после обеда. Бегом давай.

Толик сунул ноги в тапочки, наскоро сполоснул лицо и, накинув куртку от РБ, побрёл в центральный. На лодке было тихо и безлюдно, только привычные звуки пустого, но живого корабля: ночь, что ли, не понял Толик, так чего бы ночью командиру меня вызывать, больно я важная птица. В центральном командир сидел в своём кресле: шинель расстёгнута, каракулевая шапка, ещё мокрая от снега лежит на столе. Рядом со столом переминается зам – этот не раздевался и шинели не расстёгивал, только сдвинул шапку со лба, чтоб не так жарко было. Дежурный в ватнике и рядом подсменный верхний с гюйсом, ага, значит скоро подъём флага, ну ладно, хоть во времени сориентировались. - Анатолий?
- Тащ командир, по Вашему приказанию!
- Чего мятый-то такой, будто жевал тебя кто?
- Спал, тащ командир!
- Только бы спать вам…
- Так ночь же, тащ командир, ночью же все…ну…люди…
- Люди. Так то люди! А с чего ты на корабле спал-то?
- Гидравлику вчера грузили чуть не до полночи, куда уже было домой идти?
- Допустим. А почему не брит? Пугаешь тут погоду рожей своей щетинистой и оскорбляешь моё чувство прекрасного!
- Тащ командир, так я же, ну…с дежурства вчера только сменился и сразу гидравлика…когда мне было…
- Да? А вот пить тебе было когда, чувствую по амбре! Почему пил на боевом корабле?
- Я?
- Ну не я же!

Отпираться было бессмысленно, да и не красиво – не лейтенант же уже давно, чтоб суетится.

- Да мы и не пили-то, считай, как гидравлику погрузили, так, для расслабления мышц…по пять капель.
- Блядь, когда вы напрягаться-то успеваете так, как пьёте? А? С кем пил?
- Один, тащ командир!
- Ага. Выгораживает ещё, нет, зам, ты видел, да? А чего тогда во множественном числе говоришь?
- Так это я с зеркалом чокался, не алкаш же, в одно лицо дудонить…
- Не алкаш, угу, заместителю командира дивизии почему дерзил вчера?
- Да я не дерзил, тащ командир!
- А он говорит, что дерзил. Вот с утра прямо отловил меня в штабе и ну мордой моей по паркету своему возить! Из-за тебя всё!
- Нет, так а что из-за меня? Ну катим мы бочку по трапу, так как я ему дам пройти? Двести кило на плечи и взлечу?
- Нет. Но мог бы сказать, что виноват?
- Был бы виноват, а так в чём я виноват? Что бербаза гидравлику вовремя привезти не может? А куда мы её на пирсе бросим – мороз же! Она потом вязкая и в горловины не льётся. Ну что я, для себя?
- На всё у тебя отговорки, Толик! Вот нормальный ты офицер, вроде, а?
- Не знаю. Вам виднее.
- Документация почему твоя на проверке штабом всплыла? Ну тяжело было даты сверить?Ведь знал же, что внезапная проверка будет, я же предупреждал! Совсем уже растаяли в толиковом мозгу поле с пшеницей и птица та, неизвестная, в вышине и Зойка, с сожалением пожав плечами, уходила туда, откуда взялась – в небытие и опять кругом железо, железо, железо…и документация вот всплыла. - Тащ командир, я не успел просто. Я объяснял флагманскому, что холодилку мы делали, ну в море раз идти, то где продукты хранить – в документации? Я говорил ему, что день и я ему принесу в штаб, предъявлю всё, а он…
- А он что? Не пошёл у тебя на поводу? Вот же гад, ну ты подумай! Сам-то ты, небось, как флагманский станешь, что родной отец будешь этим, на кораблях которые?
- Я, тащ командир, не планирую.
- Да ты вообще что планируешь? Ты нормальный же офицер мог бы быть, если бы не твоё это всё…витаешь где-то, хуй тебя знает, соберись! Волю в кулак, что там, нервы в узду! Пошёл служить, так служи, а не нигилизм мне разводи вот этот вот на боевом корабле! Ишь ты, фифа, заместитель командира дивизии посмел ему замечание сделать! Ну надо же, нахал какой! Вот ты себе думаешь, что так это всё… Командир завёлся. Толик молчал. Командир, он знал, немного погорячится, да забудет и не со зла же, а явно потому, что мудак этот нажаловался с утра. Конечно, обидели флотоводца! Ну и ладно, эх, ну что бы на минут десять позже меня не разбудить, а? Ну хоть бы на пять: во сне, да через пять минут, я уже Зойку под берёзами тискал бы, а тут меня и без берёз. Это надо же, даже во сне и по полю в РБ ходил, нет – ну нормально это вообще? -….и не говори потом, что я тебя не предупреждал! Понял?
- Так точно!
- Так точно. Вот так вчера и надо было с начальством разговаривать! Так точно и никак нет, чего в бутылку-то лезть?
- ...
- Молчишь? А сам, небось, гадости думаешь! Стоишь и внутри себя дерзко со мной не соглашаешься, нахал!
- Никак нет!
- Вооот! Видишь! Умеешь же, когда захочешь! Ладно, ступай, завёл меня с утра, фуууух, прям злой на тебя был, ну отпустило, вроде, ладно, прощён.

- Товарищ командир! – зам прокашлялся, покосился на Толика и зашептал что-то командиру на ухо.

- Погоди! – командир жестом остановил Толика, -  Блин, точно. Слушай, а чего ты меня сразу не остановил? Я бы потом его…ну завтра, чего, куда он денется с подводной лодки, а так как-то неловко вышло, нет? Да? Им не привыкать, это точно…ну да, слушай, не в институте же имени Гнесиных, ну. Так крепче нервы будут, ты прав! Давай, доставай, что там у тебя. Анатолий! Командир встал и повернулся к Толику. Зам зашуршал в портфеле и достал оттуда газету, плюхнул её на командирский стол, и рядом поставил портфель, но закрывать его не стал. Интригует, подумал Толик.

- Я, тащ командир!
- Я чего тебя вызывал вообще, у тебя ж День рождения сегодня, да?
- Да.
- Ну дык и вот, - командир развернул газету и достал из неё грамоту, - вот тебе от меня грамота, за хорошую службу и, по традиции (зам достал из портфеля вязанку сушек) от нас тебе. Командир повесил сушки Толику на шею.
- Теперь ступай. На подъём флага можешь не выходить, скажи я тебе увольнительную на сегодня дал, до восьми пятнадцати. Как раз успеешь зубы почистить, умыться нормально и в бой потому, что покой нам что?
- Только снится! – бодро доложил зам.
- Верно, товарищ замполит! Эх, знали бы вы, что мне сейчас снилось, покой ваш, бой, всё вот это вот…тьфу и Толик облизнулся по пути в каюту и будто даже почувствовал привкус чужого пота во рту – вспомнилась Зойка из сна.

…