Обстоятельно и не спеша умываясь, Толик думал, что вот как странно – забыл про свой день рождения. Нет, понятно, что не девочка и не ребёнок: от предвкушения глотать слюни заранее и ждать даже и неуместно, но вот так, технически просто, не вспомнить про свой день рождения это же что, тоже симптом? Может и правда к доктору за таблетками сходить? Заварив чай, Толик следил за чаинками плавающими в стакане и, кстати, подумал, что если, например, жениться на ком-то прямо отсюда, то вот те его сомнения по поводу правильности тащить сюда нормального человека из нормального места можно и не учитывать…

В каюту торжественно постучали:
- Сова, открывай! Медведь пришёл!
- Никого нет дома! Уходите! – крикнул в ответ Толик и дверь тут же открылась.
- Коллега! – за дверью стояли Игорь, Антон и ещё кто-то пыхтел дальше – в узком коридорчике больше двух человек не помещалось, - Разрешите вас, так сказать, со всей нашей вот этой вот и чтоб вам всего и до конца и мы будем только рады! Вот вам от меня коньяк, но без нас его, чур, не пить!
- А чего у тебя коньяк в бутылке из под лимонада «Буратино»? Какой же это коньяк?
- Самый натуральный! Вот этими вот руками, из лучших сортов корабельного шила, на кедровых орешках, настаивал! И что тогда коньяк, если не это? Но без нас не пить!
- Да без вас выпьешь, ага.
- В шестнадцать ноль-ноль в сауне начинаем! – Антон протиснулся и пожал Толику руку, - Поздравляю!
- И я! – крикнул из-за дверей Саша.
- И мы! – крикнули из-за Саши, очевидно Андрей и кто-то ещё.
- Ребята, - Толик растрогался, но виду не показывал, держался, - Да у меня и нет ничего, ни закуски, ни…вообще ничего, я третий день с корабля убежать не могу!
- Обижаешь, мы всё принесли: и закуску и выпивку и даже резиновую женщину тебе в военторге купили, раз у тебя с настоящими не клеится! Мы же друзья, Анатолик!  - Саша говорил строго, - И даже сауну я лично истоплю, а это, считай, как орден тебе выдали!
- Спасибо, ребята! Растрогали, черти!
- А почему тогда я слёз на глазах не вижу? – уточнил доктор, - Ну ладно, пойдём, не будем мешать утреннему туалету новорожденного!

Чай приятно горчил. Так называемый коньяк пах, естественно, спиртом и чуть-чуть орехами, но на цвет был густо коричневым, ну и как бы да, что ещё коньяк, если не это, вспомнил Толик и захотел даже улыбнуться, но не смог – смог только растянуть губы в гримасу, но привычного ощущения улыбки не было: не щурились глаза, не становилось приятно мозгу и не хотелось глубоко вздохнуть потянувшись.

Позвонил механик.

- Анатолий, зайди ко мне немедленно, если в сознании ещё!
- Семён Степанович, пять минут, чай допью?
- Даже шесть можешь, я сегодня добр к тебе же! Жду.

Толик нашёл в секретере корку чёрного хлеба, погрыз запивая чаем и решил, что надо что-то делать с этим всем, что с ним происходит, надо как-то вытаскивать себя из этого – сейчас ты не можешь улыбнуться, да и чёрт бы с ним, а вдруг завтра и как дышать забудешь? Ладно, пойду к механику и, заодно, покурить. - Анатолий! – механик даже улыбался, -Разрешите Вас категорически поздравить! Семь футов под килтом и полные карманы марципанов!
- Спасибо, Семён Степанович!
- Да погоди, подарок же! Вот тебе бутылка спирта, целый литр, как родному, видишь?
- Вижу!
- Ценишь?
- Ценю!
- Без меня пить не будешь?
- Что Вы! Как можно!
- Когда и где?
- После шестнадцати в зоне отдыха!
- Есть, понял! Запишу в ежедневник!
- О, - в каюту заглянул командир первого дивизиона, - шило раздаёте?
- Нет! Подарки на День рождения дарим!
- Толян? Ну поздравляю, чо! Заходи – урана тебе отсыплю двести тридцать пятого! Полные карманы!
- Не, лучше кнопку а-три дай нажать вне очереди!
- Ишь ты, хм, захотел. Не, ну ладно, запишу тебя в журнал вне очереди, так уж и быть, раз такое дело! Когда и где?
- В шестнадцать в сауне!
- Йееесть! Прибуду!

Чем было заниматься до шестнадцати часов, Толик не знал: по кораблю ходить было как-то неудобно, все поздравляли и надо было в ответ улыбаться, а не улыбалось. На документацию Толик решил забить – не хотелось за неё браться совсем и какая-то злость шептала в уши, что Толик, сколько можно потакать им и делать вид, что это самое важное? Лёг бы поспать, но периодически звонил телефон и спать не давал. Вот зачем их по каютам расставили? К чему этот бешенный прогресс?

 То ли вот в училище было – один телефон в учебном корпусе и к нему всегда очередь хвостом виляет и, как на водопое в засуху, все мирно вперемешку стоят и первый курс и четвёртый, только пятого не было – не солидно считалось уже взрослым мужикам на пятом курсе девушкам звонить. Дня через два, после знакомства с Леной, Толик решился ей позвонить – совсем зелёный тогда был и не разучился ещё стесняться. Что говорить, Толик не знал, но подумал, что решит, пока будет стоять в очереди, но не решил и когда в трубке ответила взрослая женщина, с каким-то даже облегчением подумал, что Лены может не оказаться дома и можно будет просто передать, что звонил.
- Добрый день, а Лену можно к телефону?

Трубку, нагретую десятком ладоней и десятком ушей прижимать было неприятно, казалось, что слова предыдущих людей всё ещё живут в ней и их не слышно, но эхо от них и шумит в линии и говорить приходится громче и хоть следующий в очереди не подходит ближе, чем на метр, и коридор гулкий, но всё равно кажется, что тебя все слышат и понимают какой ты неловкий и явно девственник, раз даже по телефону с девушкой нормально поговорить не можешь.
-Добрый, да, сейчас позову.

Слышно было как трубка стукнулась и потом шаги и голоса, но голоса слышны были едва-едва и о чём говорят – непонятно, а потом опять шаги.
- Вы можете подождать пару минуток, или перезвонить?
Толик оглянулся на очередь.
- Да, подождать, пожалуй, могу, а перезвонить нет – тут очередь.
- Очередь? Надо же, не думала, что у нас к телефонным автоматам очереди стоят.
- Я не совсем из автомата. Из него, да, но он в училище стоит. То есть висит.
- А, так Вы курсант?
- Да.
- Будущий морской офицер?
- Надеюсь на это. А как я могу к Вам обращаться, а то, что мы как-то…
- Ох, батюшки, да неужели у Леночки, наконец, приличный жених! Зинаида Степановна, мама.
- Анатолий, можно просто Толик. Очень приятно.
- Так что, Толик, давно ли вы с Леной знакомы?
- Э… ну да. Дня три уже.
- А, так это она про Вас говорила, когда в субботу с танцев пришла?
- Надеюсь. А что говорила?
- Ну Толик, ну это секрет же, не могу же я, против собственной дочери выступать и Вам помогать её охмурять! Надеюсь, Вы поняли намёк.
- Надеюсь. Понял так, что шансы есть.
- Вот до чего же я люблю умных молодых людей! А, вот и Леночка. До свидания, Толик, приятно было познакомиться.
- Да, слушаю!
- Привет, Лена, это Толик.
- Привет, Толик. И тут же стало неловко, хоть маму Лены обратно к телефону зови: с ней-то разговор как-то сам собой склеился . Хотел же заранее придумать, о чём говорить, вот чего не придумал? Ладно, буду банально.
- Как дела, Лена?
- Нормально. У тебя?
- Тоже ничего. Я скучал. Блядь, вот откуда это взялось? С другой стороны, не скажешь же, что облизывался, вспоминая про грудь и бёдра и ноги и живот и стоял к месту и не к месту хуй потому, что всё время и облизывался? Скучал – нормальный синоним всему этому, да.

- Правда?
- Да, когда мы сможем увидеться?
- А ты когда можешь? У вас же там что, как? Когда хочешь отпускают?
- Нет, что ты, когда увольнение разрешено только, давай попробуем в субботу?
- В субботу? – Лена явно замялась, - Не знаю, даже, а, впрочем, давай в субботу, да.
- Я тогда позвоню тебе в пятницу, ладно и договоримся?
- Да…можешь и не только в пятницу, Толик. У нас же с тобой начинается роман, я так понимаю, можно и чаще звонить. Толик почувствовал, как загорелись его уши и краска потекла с них дальше на шею и щёки, хотя и до того стеснялся тоже и чувствовал, что краснеет.

- Надеюсь, что начинается, Лена, слушай, тут очередь, ты прости, но мне пора.
- Хорошо, Толик и не надо всё время извиняться. Красивые мужчины не должны оправдываться, так мой папа говорит, в основном, о себе, конечно, но можно же и  обобщить это правило. Пока, жду звонка…

Так целый рабочий день и прослонялся Толик по кораблю, не пойми чем занимаясь, но чем-то занимался и помимо воспоминаний, умудрился даже порвать штаны на РБ и набить шишку на макушке.

После трёх на второй палубе восьмого отсека уютно запахло сауной и помощник бухтел, что заебали, не дадут спокойно поработать и нет бы дождаться когда начальство убудет с борта, а потом уже устраивать свои вакханалии, на что ему ответили доктора, что вполне себе они и дождались: всё начальство уже покинуло борт, а, для утешения, на тебе пол стакана спирта, но нет, ждать мы тебе не будем, а начнём в условленное время, приходи позже из своего штаба и присоединяйся: наши двери для тебя всегда открыты, когда не закрыты.

Толик заглянул в зону отдыха уточнить форму одежды и ему сказали ну ты дурак, праздник же, понятно, что в кремовых рубашках! Сначала в сауну: паримся, моемся, а потом за стол и торжественная часть с возлияниями, всё по науке!

- А откуда так вкусно пахнет жаренной картошкой?
- Толян, ты уже клюкнул, что ли? Ну понятно же, что оттуда, где она жарится!
- А, вот эта вот железная коробка военной наружности, - это печка у вас?
- Хуечка, Толик! Это стерилизатор для хирургических инструментов! Но картошка в нём жарится очень даже зачётно! Давай, общий сбор через пятнадцать минут! Покурю, подумал Толик, а то когда потом наверх вылезешь ещё. Наверху было пусто и Толик удивился даже, как просто почувствовать себя одиноким – вот только что говорил с людьми, а  посмотри вокруг, в темноту, в белый туман, ползущий с моря, в глаза фонарей и на дым от сигареты и всё, начинает щемить от того, что вокруг никого – только снег, холод, туман и ты и легко веришь, что так может быть всегда, да, по сути, так всегда и есть, иногда только кто-то вмешивается в твоё одиночество и зачем-то отодвигает его на второй план, будто оно не вернётся тут же, стоит только отвернуться. Закашлял верхний вахтенный внизу и Толик даже вздрогнул от неожиданности – одиночество осталось, но он теперь в нём был уже не один.

- На правах старшего! – механик поднял рюмку, - Без трусов к столу не лезть! В остальном не маленькие, всё знаете! Ну, за Толика!
- А тост? – удивился Антон
- Дык я же сказал, за Толика!
- Ну ёмко так, да. Товарищи, напоминаю, что медицина, в нашем с Александром лице, только один тост разрешает до парилки! Выпили, занюхали и пошли париться – вроде никого особо и не звали, а людей собралось порядочно и все в парилку одним заходом не вмещались, поэтому сначала парились быстро, просто гнали пот, а потом уже, пока одна часть лежала в креслах- качалках, другая сидела нормально, не торопясь.

- Эх, не хватает чего-то, да? – стирал пот со лба Андрей
- Да понятно чего, - согласился Антон, - падших женщин. Или не падших, но согласных разок упасть с нами в сауне.
- О, - Андрей оживился, - Толян, а помнишь ту историю с проституткой на КПП?
- А ну-ка, ну-ка, - оживился и механик, - потешьте слух!
- Да там чо, особого - Толик пересел на полку ниже, - не, ну хорошая история была, да.

- Ну так давай, - Антон легонько пнул Толика ногой в спину, - трави помалу.
- У нашего с Андрюхой однокашника, Витька, умерла бабушка в Москве.
- Нормальное начало!
- Ну да. Ну и Витька она любила больно, хрен знает за что, но факт и отписала ему свою квартиру.
- В Москве?
- Ага. Чуть не в центре. Витёк сдал её через знакомых и ему передали первую сумму за съём, чот не помню уже, но какие-то немеряные денижища по тем временам, да ещё и в Севастополе. И Витя такой, ну чо, Толян, поможешь потратить? Ну, сссс, конечно, русские же на войне своих не бросают! А как их потратить-то в таком количестве? На что? Ну мы с пятницы в увал с ним сквозной до понедельника и что? В пятницу в баню, девочки, коньяк, все дела, в субботу с утра в кино, на Луну-44, потом на дискотеку модную какую-то в гостиницу, потом в Барсук…
- Бар сук?
- Нет, Барсук, ну да, в народе он так и назывался, как ты говоришь, а деньги-то всё и не кончаются! Ну и воскресенье, что, алкоголь уже не лезет, а лезет грусть, что завтра опять на учёбу и конец весёлой жизни, а казалось ведь, что только денег-то для чего-то этакого и не хватает, а вот они – деньги, а всё равно этакого-то и нет! Ну и попёрлись мы на скачки в родную систему, а что? Можем себе позволить и нормальных женщин, а не только тех, что за деньги, но не сложилось что-то и накидались мы с Витей, прямо там же, с горя и пошли погулять по ночной Голландии, чтоб, значит, алкоголь проветрить и перед сном кислородом обогатиться. И выходим не через центральное КПП на свободу, а через то, что за нашей общагой, глухое такое, тёмное и мало кому интересное. И стоит там первокурсник, мама дорогая, зелёненький такой, уши торчат, ремень два раза вокруг живота обёрнут, а мы чо, третий курс уже, он, бедный даже честь нам отдал, сентябрь же – он первый месяц на службе, а тут взрослые мужики идут, ёпта. И Витёк говорит, слушай, Толян, а давай доброе дело сделаем, для чего ещё деньги, как не для того, чтоб получать от них удовольствие, а, видишь, - мы всё ещё недовольны и я считаю, что имею мысль как это исправить! Давай, говорю, выкладывай, что ты задумал! Ты видал, говорит, этого, на КПП, гаврика? Ты же был на первом курсе? А то, соглашаюсь, как же я на третий попал! Помнишь себя на этих вот глухих КПП? Отчётливо! О чём мечтал, помнишь? Кроме еды? Кроме неё, да, нууууу, кроме неё о девушках, понятно же, но даже не помню чего тогда больше хотелось – есть или девушек. И вот ещё эта чернота ночи, да? Вот эти вот звёзды, шум моря и запахи? Помнишь? А то – как такое забудешь! И травил ты байки потом, что к тебе вломилась пьяная женщина прекрасной наружности и грубо тобой овладела? Не, ну чо ты начинаешь, а кто не травил? Так вот и я о чём! А давай этому, зелёному, купим прости…меня, женщину и пусть она им овладеет! О, бля, Витёк, говорю, это ты ничосе мечты исполняешь! Но. Где мы возьмём эту женщину? Мы же курсанты и нас они любят так, ради прекрасного, а вовсе не за деньги! Ну не знаю, говорит, Витёк, пошли на Северную, там в ларьках и спросим, чо, ларёчники-то всё знают. Ну да, говорю, за спрос-то не бьют. Идём на Северную, покупаем там себе, чтоб компенсировать то, что выветрилось пока шли и пытаем ларёчников где взять проститутку, а они нам не верят, мол откуда у вас деньги на проституток, вы же курсанты, ну там до да сё, находим, в итоге, контакт, звоним Свете. Так мол и так, говорим, простите, если не по адресу, но Пётр из ларька сигаретного сказал, что вы продаёте любовь за деньги. Нет, отвечает, Света, за деньги - только секс, а любовь моя не продаётся потому, как она бесценна! Ну ладно, соглашаемся, так уж и быть, хотя бы секс, но да? Да, говорит, но это стоит столько-то. Не вопрос, соглашаемся, но есть один нюанс! Ой, испугали, не сдаётся пока ещё Света, можно и нюанс, только дороже выйдет. Объясняем ей план и она, в принципе, не против, но говорит идти до Галоши лень, а мы ей такси повезёт и в обе стороны, а она – да и такси ну их, проводите туда и обратно тогда, да? Пфффф, да мы, Светочка, только об этом и мечтали же, что на дорожку взять? Нет, коньяк у нас есть, может шоколадку? Гулять, так гулять! Поддай, Антоха, чот пар ушёл, нет? О, эвкалиптик пошёл, хорошо!

Толик помолчал, вспомнил как шли они с Витей и Светой от Северной до Голландии по каким-то тёмным тропам и пили коньяк из горла и закусывали шоколадками, а над ними сияли звёзды и жизнь текла неспешно тогда и казалось бесконечной и, пожалуй, даже прекрасной.

- Ну чо там далшьше-то?
- Ну чо. Привели Свету до КПП, объяснили ей план действий, а сами пошли на теннисный корт ждать её - обратно же обещали проводить. Лежим с Витей на лавочках, море плещется у ног, наверху белые звёзды в чёрном небе, тополя шумят, жара ушла, такая благодать и Витя говорит, ну, чувствуешь теперь? Ага, говорю, чувствую. Вот она там ему сейчас сосёт и всё остальное, а мы с тобой такие, природой наслаждаемся и он же не узнает никогда, кто его феи, да? А это мы и вот нам хорошо от того, что у него сейчас жизнь налаживается минут на десять, да? Да, говорит, Витёк, жаль только, что ему никто не поверит. А ведь и правда, соглашаюсь, кто ему поверит-то, что все это рассказывают и ни у кого не было, а он рассказывает – и у него было. Прям дух захватывает, да? Да, ну пошли, Толик, Свету обратно поведём. А Света уже ждёт нас за воротами, курит и слёзы вытирает. Курсантик этот ошалевший на стуле лежит и как рыба на берегу воздух хватает и глаза такие же, как у рыбы – красота. Чего, говорим, Света, плачешь? Обидел, может, так мы ему сейчас! Нет, говорит, Света, от того я плачу, что такие вы Атосы, что хоть лилию на плече коли, чтоб вы меня наказали!
- Наказали?
- Ну. И нас потом с утра наказали за то, что мы из увольнения опоздали потому, что Свету всю ночь наказывали. Круговорот наказаний в природе получился.
- И курсантика того вы тоже наказали.
- Это как?
- Ну вот так. Смотри, ему тридцатник  уже скоро и он нет-нет, да рассказывает эту историю, так ведь? Ну такое в себе не удержать? И до сих пор ему никто не верит и говорят, Вася, да хватит заливать уже, ёпта, ну что ты, взрослый мужик, а байки всё курсантские травишь! А он-то знает, что у него-то было! Вот у них у всех точно нет, а у него – точно да, но, получается, что, раз ему никто не верит, то и у него, как бы и нет. И сколько ему будет, сорок? Пятьдесят? Когда он смирится и подумает, ну да, наверняка же и не было, что за память у меня – подсовывает всякое!
- А мы об этом-то и не подумали тогда!
- Ну а так прикольно, да. Мне бы так кто, да в восемнадцать лет!
- И мне бы!
- Ну долго вы там? – в дверь заглянул представитель второй партии, - мы замёрзли уже, давайте быстрее, да за стол уже сядем!