Однажды нам прислали нового минёра: не то чтобы раньше их не присылали вовсе, но, присылая, всё время отмечали, что этот у вас так , временно посидит, опыта наберётся и в гору. Чего ему тут у вас, правильно? Не, ну да, дело понятное: подложил себе кирпичик в карьерную лестницу, оттолкнулся и прыгай, не всем же на передовой землю стеречь - рокады сами себя, знаете, тоже не построят, и опять же теми кто на передовой командовать надо? Ну, само собой, надо, даже неудобно от такого риторического вопроса: как они там, то есть тут, без командования-то?
И вот пришлют одного и говорят: вы к нему не привыкайте, он во флотилию планируется. Ну ладно, не привыкаем. Пришлют другого: это, говорят, ценный специалист и надежда, может быть, даже всего минного дела флота, надолго вам его оставить невозможно, передохнёт маленько и обратно его в гору двинем. И так вот один за одним: года два или три абсолютной пустоты в плане командования минным войском нашего полка.
А тут звонит флагманский минёр дивизии и докладывает командиру, что нашёл нам нашего личного минёра, подающего большие надежды, но абсолютно никем не замеченного и, от хороших чувств и в память о, высылает нам его чуть ли не немедленно, но в течении пары дней точно.
- Вот как замечательно! У нас будет наш собственный минёр! – обрадовался командир.
- Да больно он нам нужен, - буркнул зам, от ревности, что радуются не в его сторону.
- Да больно ты нам нужен? Минёр на флоте – это как соль в борще, без соли борщ есть можно, но кто станет это делать, если рядом есть солонка? Вот какая от тебя польза, кроме того что ты хороший человек?
- Ну я это… воспитательную работу веду!
- Ага. Куда ты её ведёшь?
- В массы…
- В кассы. Страну – просрал, партию – просрал, идеологию свою – просрал, теперь и воспитательный процесс просрёшь, к бабке не ходи!
- Так не я же один просрал!
- А кто, если не ты? Они, да? Ты-то ни при чём тут, понятное дело. Ты-то возмущался и руками махал, да?
- Ну...
- Что ну?
-Ну нет, молчал.
- Нет такого понятия в политической борьбе и общественной жизни! Молчал – значит врал! Чем из сумки пахнет у тебя, не пойму?
- Да тут это… жена…
- В сумке?
-…пирожков напекла. С вишней.
- С вишней? Всё пирожками меня приманиваешь, хитрован? Ладно, пойду чай ставить. Пока этого минёра дождёшься…
- Не понял, - хлопает глазами зам, когда командир уходит, - а с чего он взял, что я ему пирожки принёс? Я вообще-то их на вахту себе захватил!
- Кому теперь нужна эта бесполезная информация? – это механик. - Оставь нам с Эдуардом хоть парочку: от командира-то живым с пирожками не выйдешь!
В этом месте от ламинарного течения повествования необходимо несколько отступить, пока вы ещё помните про флагманского минёра и у меня есть повод немного о нём рассказать.
Флагманским минёром служил тогда подполковник Джузеппе. Был он ещё довольно молод, но несмотря на это, выглядел не ахти: несколько грузноват и рыхл, с огромной лысиной, глазами навыкате и большим красно-сизым носом, за что его, собственно, Джузеппе и звали. Было ему немного за тридцать, но по виду легко можно было дать и сорок, и пятьдесят. В молодости, поговаривали, что очень уж он любил выпить, а к возрасту любить не перестал, но пил уже значительно реже. Хотя, по опыту общения с минёрами, мне кажется, что пить их обучают прямо в военно-морском училище и с первого курса, заменив какой-нибудь ненужный (например, высшую математику) предмет. С локтя, с сабли, с колена, с ладони, с плеча друга, с груди женщины, с крупа коня, из ствола, одними зубами, на бегу, в строю и в положении лёжа. В любой, практически, обстановке. Вот они и в Эрмитаж, и в Русский художественный музей попадают наверняка только для того, чтоб отработать практическое занятие или там лабораторную работу сдать по незаметному употреблению в общественном месте, донельзя пропитанном культурным наследием или что-то типа того. Мне кажется, я подчёркиваю, так что погодите бежать и подавать заявления с просьбой немедленно зачислить вас на минный факультет: я ведь могу и ошибаться, несмотря на всю дикость такого предположения.
Джузеппе дело своё минёрское знал крепко и, мало того, ещё его любил и болел за него всей душой, что, несомненно, подкупало на корню и перечёркивало напрочь все его недостатки: ну и что, что гундит и вечно недоволен на подведении итогов; зато чуть что – закатывает рукава хоть бы даже и парадной тужурки и в бой. И на погрузках и заряжает, и перегружает, и ремонтирует. Он-то больше всех и переживал за то, что у нас нет своего собственного минёра, а всё приходят какие-то щенки (на флоте слово щенок не имеет возрастных ограничений), посидят тут для вида, типа в боевом экипаже послужили, и бегут флотами командовать. А мины? А торпеды? А за них-то кто болеть будет? Кто будет переживать за обучение минно-торпедной команды? Сколько уже можно на этом её старшине ездить? Я вас спрашиваю! Горячился, бывало, Джузеппе в центральном посту на подведении итогов какой-нибудь проверки штабом дивизии и прямо перед всем штабом, а все такие плечами жмут: ну откуда нам знать, если флагманский минёр ты, а не мы? Ты и предпринимай меры. И предпринял, а что вы себе думали?
Разворошив все свои старые связи, Джуз откопал всех полезных приятелей, раздобыл нужные телефоны и засел за переговоры. Уж что он там говорил и кому - это неизвестно, но интонации бывали даже повышенными, а то и вовсе переходили в крик, по докладу флагманского ракетчика (соседа по кабинетам в штабе). В итоге непродолжительных , но, надо полагать, настойчивых боёв, прямо к нам в экипаж, прямо с ученической скамьи ехал, сжимая в руках красный диплом, наш собственный лейтенант! Ужасно перспективный, как заранее его нахваливал Джуз, но, впрочем, это уже детали: кого волнуют его перспективы?
Нового минёра привёл лично Джузеппе прямо к подъёму флага. Новый минёр был отвратительно молод, высок, подтянут, с ровной спиной и откровенно красив.
- А-фи-геть! – сказал командир, глядя на минёра с ракетной палубы. - Отличный какой минёр!
- Ну вот откуда нам это знать, тащ командир? – снова не выдержал зам.
- Вам-то неоткуда, это и ужу понятно, а я сразу вижу, хорош минёр или нет.
- Как это вы видите?
- Через призму опыта. В минёре главное - красота и опрятный внешний вид, а всё остальное несущественные детали.
- Ну а ум? А рвение по службе? А лояльность, в конце концов? Способность стойко переносить и резво преодолевать?
- Это же вы про меня говорите или про старпома, а это – минёр. Красота и опрятный внешний вид. Точка.
Джузеппе уже завёл минёра наверх с пирса и что-то ему активно шептал в ухо, держа под локоток. Сто пятьдесят (плюс-минус десяток) морских волков различной степени просоленности молча стояли строем и смотрели на минёра как бы спрашивая: «Ну когда вы уже наворкуетесь там, голубки, и нам можно будет уйти с мороси вниз?» И командир смотрел. И ждал: ну подумаешь, дождик, ну, может, у людей тут важное дело и чего вносить суету и чрезмерную строгость?
Минёр всё это видел и густо краснел. Он пытался вырвать локоть и немедленно перейти на строевой шаг, но Джузеппе игнорировал все эти попытки: наставлял. Потом отпустил и, отступив на шаг вбок, подтолкнул минёра, только что не перекрестив его в спину.
- Товарищ капитан первого ранга! Лейтенант Гордецов: представляюсь по случаю назначения на должность командира боевой части три!!!
Военный же, знаете, без случая представиться не может: это вам не с девушками в метро знакомиться, нет случая – молчи и терпи, жди. Моли Вселенную, если хочешь, но жди.
- Есть лейтенант Гордецов! Стать в строй!
А куда в него вставать-то? В начало? В конец? Или тут лейтенанты вообще отдельно стоят? Хорошо, что старшина команды пожалел и, нарушив строевой устав, помахал ручкой из строя. По-домашнему так, ласково.
В этом жесте старшины команды, в общем-то, вся ласковость и домашнесть для Влада закончилась месяца на три-четыре вперёд, а дальше уж как повезёт.
Буквально через полчаса старпом собрал в центральном командиров отсеков с целью накрутки им хвостов для наведения флотского порядка в отсеках, и Влад тоже собрался: ему как раз пять минут назад старшина команды доложил, что он командует торпедным отсеком. Времени было мало, и старпом, чтоб не терять его на увлажнение, начал драть всех с ходу, по сухому. И Влад опять стоял, краснея, как свекла в зажарке с томатной пастой, и не понимал, отчего все так спокойны, когда ну вот видно же по старпому (а слышно так и вовсе на соседнем борту), что всё пиздец как плохо и вот-вот рухнет и запрудит обломками даже реку Стикс, если они немедленно, вот прямо сейчас и не моргнув ни единым глазом, не подберут свои вожжи, не сожмут булки и не поскачут устранять, переделывать и приводить в порядок! И побежал, конечно, сжав булки и подобрав вожжи, вместе со всеми, и устранял, и переделывал, и приводил в порядок, даже ещё не совсем точно понимая, что именно он делает. Правильная мотивация – всему голова, вот что я вам доложу.
Потом досадно попался на развод с перечницей, чего никто от него не ожидал: курсанты в то время приходили подготовленные - это сейчас им, может быть, даже марципаны на ужин выдают, а тогда специи на столах были двух видов в любом военно-морском училище: «нубля» и «ойбля». Нубля – это с залипшими от влаги отверстиями, а ойбля – это те, которые радостно высыпали всё своё содержимое вместе с крышкой в тарелку. Вот обратите внимание на любого военного старше тридцати лет: он всегда в ресторане любой звёздности крышечку перечницы придерживает пальцами, когда перчит свою солянку, потому , что когда ты в молодости с постоянно кипящим желудочным соком остался голодным на день из-за своей нерасторопности, то помнишь это долго.
За столом Влада крышечку ему открутили так, на всякий случай, и , надо же, сработало:
- Ой, бля! – пискнул Влад.
- В чём дело? – заботливо уточнил командир.
- Да так, вырвалось, - Влад аккуратно достал крышечку и съел суп.
«Ты погляди, каков гусак!» - восхитились механики и немедленно разгрузили воду на правом борту. На левом трогать не стали: все знают, что о существовании левого борта минёры узнают только через полгода службы, не раньше - камбуз на правом, каюта старпома там же, в центральный проход есть, а в сауну лейтенантов всё равно не пускают.
Влад побегал между умывальниками, душевыми и каютами и, переодевшись в военную форму, побежал куда-то прочь с корабля.
- Папе Джусу жаловаться убёг! – презрительно процедил штурман.
Но нет. Влад просто решил сбегать в посёлок за минералкой, пока обед. Подумаешь, что такое шестнадцать километров, когда пить хочется, а ты спортсмен и у тебя разряд по какой-то там гребле. Хотя минёры почти все с разрядами приходили, что, в общем, неудивительно: за пять лет изучения одной железной трубы с тремя клапанами не сойти с ума можно только чем-то себя заняв. А чем может себя занять будущий минёр? Ну не изучением же трудов Ницше, ну правда ведь? Вот они все и приходили боксёрами, борцами, гребцами, пловцами и даже один был КМС по шашкам (вот уж не знал, что по чапаевцам соревнования проводятся!). Потом, в водоплавающих войсках, им в первую очередь прививали стойкое отвращение к спорту и всю их неуёмную энергию направляли в служебное русло. Не всё, правда, дотекало: значительная часть тратилась на гудёж, кутёж и гусарство.
Влад исправно терпел все положенные лейтенанту (к которым добавлялись ещё положенные минёру) издевательства и не обижался, когда на собрания его вызывали командой: «Офицерам и лейтенантам собраться в кают-компании». В бою чувствовал себя как рыба в воде: на швартовках он везде первый и везде успевает. Вот только бьёт кувалдой по швартовому, а вот уже ловит за ногу падающего матроса, при этом же ещё команды про рации репетуя. Или вот при постановке на бочки: на буксире только команду дают приготовиться к высадке на бочку, а он уже давно туда запрыгнул, закурил и на закат любуется.
В повседневной жизни Влад всегда ходил чисто выбритым, в свежих, наглаженных рубашках, блестящих ботинках, ровно и аккуратно пришитых погонах, шевронах и со всеми положенными пуговицами на своих местах, а про брюки так и вовсе нечего говорить: видели бы вы те стрелки! У кого на строевом смотре есть белый платок, а не только что отрезанный от простыни кусок? У минёра.
И что было странным, вы понимаете: одно дело – аккуратный человек, а другое – человек, которого кто-то поддерживает в аккуратном состоянии. Сразу-то их не различишь, но вот если приглядеться…
- Влад, а что у тебя за мешки на ногах?
- Это брюки же, тащ командир!
- А почему они в таком неприглядном виде?
- Так я же дежурным по части позавчера стоял, а вчера на погрузку остался и вот…
- А погладить? У нас что, утюга в части нет?
- Есть, но я, как бы это…
- Как бы что?
- Ну как бы… не умею… утюгом…
- А позапозавчера умел?
- Так это жена мне гладит!
И так, знаете, бусинка за бусинкой и вытянулась из него эта цепочка. Женился он на втором курсе, и с тех самых пор за него всё делала жена: стирала, гладила, пришивала, заставляла стричься и бриться, чистила обувь и штопала носки. До того вот хотела, чтоб муж её хорошо выглядел, а муж, ну вот хоть и красавец, но абсолютно не приспособлен к уходу за собой. Но это только цепочка. Как оказалось позже, на ней ещё висел от такенный кулон.
Джузеппе подопечным своим гордился вслух и постоянно ставил его в пример налево и направо. Уже недолго, знаете, оставалось до слухов о том, что Влад - его внебрачный сын и ошибка молодости, выросшая в минёра.
Через полгода службы Влада старшие на проверках штаба уже перестали спрашивать у флагманского минёра, что там в БЧ-3 и семнадцатом отсеке, потому как от пафоса и хвалебных речей начало подташнивать даже их. Там, по докладу флагманского минёра, всё было просто охуитительно, а если не было, то он прибегал на борт за пару дней до проверки, дробил сход торпедистам и доводил всё лично до состояния тошнотворной приятности. Торпедисты роптали, но терпели: дисциплинарный устав не позволяет иных реакций на действия старшего начальника.
Когда в очередной раз начальник штаба дивизии перешёл от БЧ-2 сразу к БЧ-4, Джузеппе не выдержал:
- Товарищ капитан первого ранга! Прошу разрешения доложить о состоянии дел в БЧ-3!
- …. а я тебя на сладкое оставил. Ну ладно, докладывай, коли невмочь.
- В БЧ-3 результаты проверки отличные!
- Как это? На проверках штабом может быть две оценки: неудовлетворительно или удовлетворительно. Ну, впрочем, хорошо, флагманский связист?
- Нет, подождите, это ещё не всё!
- Да?
- Да! Замечания прошлой проверки устранены полностью!
- Подождите, так у них на прошлой проверки не было замечаний.
- Да?
- Да.
- Ну, значит, ещё лучше всё стало! Темы подготовки отработаны полностью, и сданы зачёты с оценкой не ниже «хорошо»! ЖБП боевой части, вот, смотрите, в образцовом состоянии!
- Ну да, - начштаба полистал ЖБП, - красивый.
И тут неожиданно встрепенулся старпом. Он нахмурился, пожевал губами, посмотрел на командира и начал перебирать рапорта о готовности к сдаче задачи командиров боевых частей. Нашёл один, достал его, опять посмотрел на командира. Командир чуть заметно, но отрицательно покачал головой, старпом чуть заметно ответил, что понял, но рапорт положил сверху.
- Ну вот. Боевая часть три к выходу в море готова!
- Ну так теперь всё?
- Прошу поощрить командира БЧ-3 за отличную подготовку к сдаче задачи!
- А с каких пор у нас поощряют за выполнение своих должностных обязанностей?
- Ну когда-то же надо начинать!
- Ну когда-то и начнём. Флагманский связист, что там в БЧ-4?
После окончания проверки и схода штаба, офицеры остались в центральном получать тычки от старпома. Старпом положил перед командиром минёрский ЖБП и минёрский рапорт:
- Видите?
- Вижу. А что я вижу?
- Почерки-то разные!
- Ааааа. Ну да. Минёр, кто тебе ЖБП писал?
- Я сам писал, а кто ещё?
- А чего почерки разные?
- Ну я старался, когда ЖБП писал!
- Может такое быть, Серёга?
- Абсолютно исключено! Тут почерк прямо пахнет женщиной, нос на отсечение даю! Смотрите: в рапорте буквы грубы, как мясо на шампур нанизаны, а в ЖБП, как прямо хохлома, так и вяжутся!
- Да ты, Серёга, ещё и графолог? Где твои таланты-то заканчиваются?
- За горизонтом, тащ командир. Далеко за горизонтом! Ну так, минёр? Рубанёшь нам правдой по маткам?
- Жена, - густо покраснел минёр.
- ЖБП тебе пишет?
- Да.
- А как она его пишет, погоди: ты её на секретный крейсер заносишь или секретный ЖБП с крейсера домой таскаешь?
- ЖБП домой таскаю…
- Ну бляяяя. Тащ командир, что делать-то будем?
- Прикажем остальным командирам отсеков и командирам боевых частей документацию свою домой таскать!
- К минёру домой?
- Ну, а к кому? Тут вариант проверенный уже, сам видишь. Ээээх (и командир закинул руки за голову, откинувшись в кресле) представляешь, Серёга, это мы через год-два лучшим крейсером в мире станем, с такими-то бумагами! Вот она, слава, найдёт своих героев, наконец!
- Ну а серьёзно, тащ командир?
- Что, не хочешь славы?
- Не, вообще не хочу!
- Ну и ладно. Минёр.
- Я!
- Жене объявить от меня благодарность за службу, ЖБП и всю отсечную документацию – переписать!
- Есть!
А через месяц пришла грамота от командующего флотилией – Джуз, не сдавшись и не найдя понимания в дивизии, через флагманского минёра флотилии добыл её для своего любимца.
- Вот! – торжественно хлопнул он её перед старпомом. - Награда нашла Героя!
- Ага, только немного заблудилась.
Старпом дописал ручкой слово «Жене» и исправил «у» на «а» перед бравурным текстом, начинающимся со слов «лейтенанту Гордецову»:
- Вот теперь вот нашла!
- Говорил я вам! – вставил зам. - А вы меня не слушали!
- Что опять? – уточнил командир.
- Ну про минёра. Вы всё хвалили, а я говорил, что надо присмотреться сначала, примерить его, так сказать, к боевой обстановке!
- Слушай, ну выбор жены – это одно из краеугольных решений в фундаменте карьеры офицера: согласен?
- Нуууу, блин, да.
- Минёр жену себе правильно выбрал?
- Правильно.
- Ну дык чего я был не прав, если опять прав?
- Ай ну всё вы переиначиваете!
- И всегда прав, я попрошу заметить!
И что, спросил меня один приятель, когда я рассказал ему эту историю, так и не наказали минёра? Да нет, конечно, а за что его наказывать? Находчивость – это же самая главная черта при службе на флоте: за такое поощрять надо, я считаю!
