- Скучно мы что-то плывём, - побарабанил пальцами по столу командир дивизии и я прямо почувствовал, как прошёлся по моему затылку его взгляд, - да, ребята?
- Ну хуй его знает, товарищ командир дивизии! Так-то да: медведи на велосипедах с балалайками по отсекам не пляшут, но вот чтоб прямо скучно, то вряд ли! – можно было бы так ответить ему, если бы он не был контр-адмиралом, на флоте не существовало бы субординации или, например, до этого мы не знали, чем всё это обычно заканчивается.
После прошлых раз, когда ему становилось скучно мы:
- фактически отрабатывали заклинку кормовых горизонтальных рулей на погружение;
- чуть не утонули от того, что, как бы откачивая из уравнительной цистерны, на самом деле принимали в неё;
- всплывали раком потому, что часть клапанов продувания оказались на ручном управлении;
- почти подняли бунт из-за лепки пельменей вместо сна;
- чудом не остались до сих пор висеть на якоре где-то в Баренцевом море.
И это так, без всяких мелочей, которые досаждали, но крови не портили. К концу второго месяца плавания, оно да, не так весело, как в самом его начале: все слабые места уже себя проявили, были вылечены, механизмы и системыработали как часики и с выпученными глазами в рваном РБ по короблю действительно никто уже не носился, ключей друг у друга не просил и мозговыми штурмами не занимался. Даже к трёх-четырёх часовому режима сна организм уже привык, хотя нет, не привык, а скорее смирился и так уж и быть терпел, раз надо. В сауне стали появляться механики, и даже пару случаев было, о, Вася, так и ты с нами в море пошёл, надо же! Но, чтоб прямо кто-то страдал от того, что его не веселят…ну не знаю, не знаю.
- Меня штурман в штурманскую вызывает! – объявил старпом и скрылся в штурманской.
И когда это они со штурманом успели изучить телепатическую связь?
- Так, - опять побарабанил пальцами комдив и я, внутренне, приготовился: барабанил он пальцами прямо у меня за спиной, а, кроме нас с ним, в центральном остались Антоныч, которого комдив никогда не трогал вообще из чувства глубокого к нему уважения, секретчик на вахтенном журнале, которого не трогал вообще никто и двое рулевых, которые, проснувшись, немедленно схватились за рукоятки управления рулями, хотя те стояли в автомате и на рукоятки не реагировали. Ну, думаю, раз у рулевых прокатывает, попробую и я! И как давай активно на кнопки нажимать…
- Думаю я, Антоныч, что надо расширять техническую грамотность наших офицеров, как ты считаешь?
- Абсолютно правильно, тащ комдив! И углублять тоже! А то с шириной у нас более-менее, а глубины часто не хватает!
- А вот правильно! И начнём мы, пожалуй….
…нажимаю проверку ламп, проверку закрытого положения арматуры, собираю схему откачки с одного борта через другой – лампочки, то красные, то зелёные, то жёлтые, тогорят ровным светом, то мигают, ну красота же, ну что он – не видит?
-…а вот с Эдуарда и начнём.
Нет –выходит, что не видит.
- Тэээээк. По трюмному дивизиону спрашивать его смысла нет, тут он всё знает…
- Хуй там, - шепчет Антоныч, - он киповец и в трюмных делах, как свин в апельсинах!
Делаю Антонычу обиженные глаза – ну в одном окопе же сидим, ну что за подставы-то?
-… с электричества, что ли начать?
А вот это вот зря он так – в электричестве корабельном не всякий электрик без описания обойдётся, а уж я-то…
- А он электрик же по специальности, – выручает Антоныч, - тоже, думаю, не завалите!
- Я-то и не завалю?
- Нет, вы-то завалите, но, в общем, я бы, на вашем месте, если позволите, начал бы со средств движения корабля!
О, вот это я понимаю взаимовыручка! Там-то простота, когда разберёшься, а я, в этом как раз недавно разобрался.
- Ну как скажешь, Антоныч! Эдуард! А доложи-ка мне, будь так любезен, устройство ГТЗА, если тебя это, конечно, не затруднит!
- Есть! – отвечаю, - Доложить устройство ГТЗА!
Достаю листок и, с трудом сдерживая себя, чтоб не насвистывать от облегчения, начинаю чертить принципиальную схему. Черчу секунд пять – как раз первый квадратик успел нарисовать.
- Ну? Чего молчишь?
- Схему рисую!
- Какую схему?
- Какую задано, ту и рисую – ГТЗА!
- Покажь! – смотрит на мой квадратик, - Да ну! Схему ГТЗА любой школьник нарисует!
Не знаю, как там у них было в школах Витебской области, но у нас, в Минской, я в школе даже и слов-то таких: «ГТЗА» не знал.
- Давай, брат, конкретику мне! Не надо мне киселя этого по губам разводить! Давай коротко и ясно!
- Главный турбозубчатый агрегат… - начинаю я давать.
- Не, не, не – конкретно давай, без предварительных ласк!
-…состоит. Э…турбины у нас две!
- Зачоооот! Шучу, шучу, не бойся, - не зачёт ещё! Пройдёмся по конкретным цифрам. Так…что бы у тебя спросить-то…. Полегче, для начала. А! Блядь, точно! Сколько лопаток в турбине? Докладывай!
Я, конечно, не турбинист и техническое описание турбины изучал довольно поверхностно, можно даже сказать, что инаискосок, но удивительно, - как я даже порядок цифр не запомнил? Кошусь на Антоныча – Антоныч усиленно не замечает этого.
- Не знаю, тащ контр-адмирал, - честно признаюсь я, потому, что пауза затягивается и загибать пальцы, шевеля губами тоже не вариант – нет у меня столько пальцев.
- Видал! Ха-ха! Первый выстрел и сразу в яблочко! Вот как с вами плавать-то можно, когда вы таких элементарных вещей не знаете, а? Стыдно тебе хоть?
Странно, но чувствую, что нет.
- Так точно, - отвечаю, - стыднее и не бывало!
- Эх и офицерики нынче пошли, не то, что раньше, да, Антоныч?
- Да, тащ адмирал, мельчают калибром. Не то, что в наше время!
- Мы-то даааа…
- Даааа…мы-то…это…
- Мы-то устройство, эх, помнишь? Ползали, грызли, учили, да?
- О-го-го!
- Вот как на них флот оставить? Развалят же всё?
- Как пить дать!
- Так. Пойду курить от расстройства. Потом спать, а к утренней вахте доложишь мне, Эдуард! И не надейся – я не забуду! Антоныч – под твою ответственность!
И, довольный, уходит.
- Уф, - из штурманской выглядывает старпом, - пронесло, вроде, на этот раз, да?
- Да, – подтверждает Антоныч, - но не всех! Эдуарду вон, прямо ни за что, ещё одна бессонная ночь прилетела!
- Ну жалко его, да, но, с другой стороны, нам-то не прилетела, правильно? Поэтому, чего уж душой кривить: Эдуарду прилетело, значит так ему и надо! О, видали, как я в рифму.
- Здесь вообще нет рифмы! - бурчу в ответ.
- Это у тебя нет, а у нормального офицера, раз старпом сказал «в рифму», значит в рифму!
- Антоныч, - спрашиваю, - так что там с лопатками-то этими?
- Ну они есть, это точно, но количество их мне не известно. Звони на пульт.
Звоню на пульт.
- Ой, иди на хуй, - отвечает мне один пульт, а за ним и второй, - ещё не хватало, чтоб трюмные лейтенанты пульты ГЭУ подъёбывали!
- Что пульты? – уточняет Антоныч.
- Не знают, - говорю.
- Ну звони комдиву – раз, я его только что на завтрак поднял.
Звоню комдиву-раз.
- Доброе, - говорю бодрым голосом, - утро!
- Не знаю настолько ли оно доброе, это утро, если двадцать три часа, а я в железной банке посреди Северного ледовитого океана собираюсь завтракать в компании тех же самых хмурых рож. Ну ты в этом не виноват и, поэтому, ладно – чего хотел-то?
- Юрий Владимирович! Сколько лопаток в турбине?
- Надо же, - задумчиво хмыкает Юрий Владимирович, - такой перспективный был лейтенант и в первой же автономке сошёл с ума! Кто бы мог подумать, что такое горе и на наши головы. Это тебе не ко мне, родной, - это тебе к доктору же надо.
- Доктор точно не знает сколько лопаток в турбине!
- Согласен! Мало того, доктор даже, скорее всего, вообще не знает что такое турбина, сколько их и где они у нас стоят, но, зато, у доктора столько разных таблеток есть, что у тебя сразу отпадёт охота задавать людям дурацкие вопросы!
- Так это не я, Юрий Владимирович! Это командир дивизии меня пытает! Говорит, что если до утра не расскажу, то высадит меня на ближайшем безлюдном острове!
- Командир дивизии?
- Он самый.
- Ну, с его сроком службы, не удивительно и ему даже доктор уже не поможет.
Антоныч забирает у меня трубку:
- Юра! Серьёзно, он не шутит! Представляешь? Да! Да, а потом же он и до вас дойдёт! Да я понимаю, что ты не знаешь, ну давай приходи, а я механика вызову.
- Повезло тебе, - говорит Антоныч, - Эдуард, что комдив задал тебе вопрос на который не знает ответа никто и, поэтому, ты, вроде как опозорился, но не сильно – могло бы быть и хуже. А тут мы, хотя бы, все живы останемся! Так что, прими эту жертву, как должное!
Будто у меня есть выбор, ага, кроме как ходить теперь в роли униженного и оскорблённого на фоне остальных, которых в этот раз не унизили и не оскорбили по чистой случайности. Ну чтож – на каждого Сивку найдётся своя Бурка, как говорится в русской народной поговорке, или не совсем так говорится, но смысл тот же.
Позвонили механику, тот сонный и от этого благодушный пришёл в центральный, уселся между нами с Антонычем и долго ёрзал, устраиваясь поуютнее. Зевнул.
- Ну? Чего тут у вас? Победила, наконец, Мировая революция или так, по пустякам опять беспокоите?
- А тут у нас, Хафизыч, командир дивизии решил расширить горизонты наших знаний!
- Так. Пока не очень страшно звучит…
- Сколько лопаток в турбине?
- Да Антоныч, давай что там с адмиралом, а это – потом.
- Так именно это адмирал и спросил у Эдуарда.
- А что Эдуард?
- Честно сказал, что не знает.
- Ну и отдадим его, как жертву, адмиралу, а с нас и взятки гладки!
- Так-то бы да, но я, Хафизыч, сомневаюсь, что он одним Эдуардом насытится!
- А ничего, что я тут сижу? – робко уточняю.
- Ничего, ничего, - великодушно разрешает механик, - Сиди, ты же на вахте, тем более! Так. Ну давайте ждать комдива-раз, я что-то не помню такой цифры, но, вполне возможно, что уже и от старости.
Первый комдив пришёл сразу после завтрака прямо в кремовой рубашке. Довольный.
- Ну что, попались неучи? – смеётся.
- Смейся, да, пока он до вас не добрался! – пригрозил Антоныч, - Так сколько лопаток в турбине?
- Не знаю.
- И ты так просто это говоришь? – удивился механик.
- А как мне это говорить? Ну хотите, трагически взмахну руками?
- Нет, хотим, чтобы ты нам сказал как нам это узнать.
- По недолгой пока, но довольно доброй традиции нашего экипажа, если мы чего-то не знаем, а уж тем более в турбине, то давайте позовём…
- Дедушку Мороза? – нашёл и я куда вставить свои три копейки.
- … Игорь Юрича! – правильно угадал Антоныч.
Игорь Юрич был всего на год старше меня выпуском, но, мало того, что служил турбинистом, отличался особым умом, прилежностью и сообразительностью, впрочем, я вам об этом уже рассказывал.
- Так он же спит сейчас, - попытался я выгородить друга и соседа по каюте, - во вторую смену же ему.
- Эдуард. У тебя рот сейчас открывается, будто ты что-то говоришь, а вот что говоришь – непонятно. Видно опять пустое что-то и не по делу. Давай, не трать зря наш кислород, а звони вахтенному седьмого, вызывай наш мозг в центральный пост.
Игорь Юрич пришёл хмурый, лохматый, заспанный и недобро на всех посмотрел. А когда в начале я рассказывал, что всё уже утроилось и работало, не вызывая особых проблем, я имел в виду всё, кроме испарителей, которые находились как раз в заведовании у командиров турбинных групп и варили воду на первый контур и весь остальной экипаж. В теории варили, а, на самом деле, вели себя как капризные барышни или какие-то древние ревнивые божки, требовавшие неусыпного к себе внимания и ряда ритуалов, без проведения которых, отказывались работать напрочь! Я не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что для того, чтобы они работали, турбинисты мало того, что на них молились, но и приносили им жертвы, даже возможно человеческие, просто это настолько секретно, что об этом никому не рассказывают до сих пор.
- Вызывали?
- Нет, - ответил механик, - не вызывали. Это Эдуард, видимо, пошутил так. Ладно, ладно, шучу. Вызывали. Докладывай, сколько лопаток в турбине?
Игорь недоверчиво посмотрел на механика. Потом на меня, потом на старпома, потом, по очереди, на двух из трёх командиров дивизионов и опять закатил взгляд на механика. Я делал вид, что вовсе тут не при делах, старпом тоже, а командиры дивизионов дружно покивали: да мол, докладывай немедленно!
- Вы серьёзно? – всё-таки решил уточнить Игорь и поднял брови так, что даже след от подушки немного разгладился.
- Ну конечно!
- Ябля (Игорь Юрич показал на себя руками) сплюбля (сложил ладошки лодочкой у щеки) в своейбля (показал руками на переборочный люк) каютебля (нарисовал в воздухе квадрат). Отдыхаюблялёжабля (повысил голос, но не до крика, а, из уважения к старшим, на пару тонов всего)! Мнебля в трибля на вахтублявставатьбля (показал нам свои раскрытые ладони)! Высерьёзнобля? Какогобля? Абля?
- Мастер! – похвалил старпом, - так нас всех отчихвостил и ни разу не выругался! Вот она – интеллигенция в наших кругах! Горжусьбля!
- А можно было? – уточнил Игорь
- Нет, но мы бы тебе простили бы, если бы да. Переходи к существу вопроса. Тут, понимаешь, честь всей твоей боевой части задета, только на тебя надежда! Докладывай!
- Что докладывать?
- Сколько лопаток в этой турбине.
- Да ебу я? А вы вообще про какие лопатки спрашиваете?
- Ну в турбине которые!
- Я понял. Так нет, не понял. Понял-то я, что вы слабо себе представляете устройство турбины, будто это какая-то железная палка, утыканная лопатками и всё.
- А что – не так? – деланно удивился старпом.
- Так-то так, Сей Саныч, но про какие лопатки и какой части турбины идёт речь? Переднего хода? Заднего? Реверсивные? Атэгэшные? И как их считать, исходя из их предназначения? Умножать их между собой? Суммировать? Вычитать друг из друга?
- Бля, горшочек, не вари! Про все! Общее число лопаток нам скажи!
- А чем вас мой ответ «да ебу я» не устроил?
- А нет такого числа. Ты серьёзно не знаешь, что ли?
- А кто знает?
- Ну кто-нибудь, да знает уж наверняка!
- Если я не знаю, то никто не знает потому, что раз я не знаю, значит этого нет в технической и эксплуатационной документации!
- О, проснулся! – обрадовался механик, - Значит нет у меня маразма ещё! Ладно, иди спи, а мы тут того … документацию потрясём. Короче, Юра заступай, я в секретку, вы – на чай, а потом здесь собираемся и изучаем документы.
Секретных документов по турбине оказалось шесть фолиантов.
- Берём по одному, а потом передаём их по кругу. Ищем тщательно, но быстро! – скомандовал механик, - Жаль, что всего пять офицеров – было бы шесть, быстрее бы дело пошло.
- Так минёр же вон, - махнул я головой в сторону вахтенного офицера второй боевой смены, который пришёл стоять в первую по какой-то там своей нужде.
- Точно! – обрадовался механик, - Минёр! Сообрази нам кофейку!
Старательно листали, внимательно бегали глазами по цифрам и водили пальцами по схемам, передавали по кругу и снова листали, - за этим увлекательным (на самом деле-нет) занятием,не заметили, как подошло время заступать второй боевой смене и в центральный зашёл Игорь, уже менее злой, но более торжественный.
- Ну что? Нету?
- Нету.
- А я вам что говорил?
- Говорил, что нету.
- Ну так послушайтесь умного человека и займитесь делом!
- Да это не мы! Адмирал спрашивает!
- Не хуй делать этому вашему адмиралу, вот что я вам скажу! Как обычно, оказалось, что дело было не в бобине!
- Имеет право! Он же адмирал! Так что делать-то будем? Пошлём радиограмму на завод-изготовитель?
- Ну, - Игорь решил поиздеваться, - я вот что предлагаю: дробь БП, стопорим ход, висим в пучине морской аки лев в засаде, а я разбираю турбину, кручу её на ВПУ и считаю лопатки. Дня за два управлюсь!
- Какой лев, Игорь Юрич?
- Понятно, что морской, какой же ещё!
- Издеваешься?
- А вы надо мной что давеча делали?
- Всё, свободен.
- Дело было не в бобине! Я вам говорю! – и Игорь, довольный, что опять всех уел, удалился.
Помолчали.
- Так давайте ему просто скажем, что нет такой цифры! – предложил второй комдив, который пришёл заступать.
- Коля, ну ты совсем, что ли? Как мы скажем адмиралу, что он спрашивает всякую хуйню? – Антоныч с адмиралами общался намного больше Коли и знал, чем обычно заканчивается, когда ты намекаешь адмиралу, что он не прав, но не в том смысле, что лев, а в том, что раз он штурман по образованию, ну так и проверял бы как штурман прокладки прокладывает.
- Спать-то хочется уже, - задумчиво пробормотал механик, - Так! Мне всё ясно, выхода нет и, поэтому, будем прорубать его сами, своими руками. Принимаю волевое решение! Лопаток в турбине – четыре тысячи двести восемьдесят семь! Цифру заучить и довести до всего личного состава, чтоб все пиздели одинаково! Вопросы? Ну всё тогда я – спать.
Утром адмирал явился довольный. Впрочем, это всё равно, что написать «когда светит солнце, то светло» - если ты адмирал и на подводной лодке в море, то доволен ты всегда, даже когда делаешь вид, что не доволен. Вы, конечно, можете упрекнуть меня в том, что откуда мне знать точно, если я адмиралом на лодке никогда не бывал, как, впрочем, и без лодки тоже. Но ребята, представьте: вы, для примера, царь и в вашем маленьком царстве у вас абсолютная власть, все слушаются вас охотно, делают вид, что вы самый умный и возражать не смеют ни в коем случае, а, если и делают всё равно по-своему, то незаметно, чтоб не ущемлять вашего достоинства. Нет демократии, оппозиции и средств массовой информации вообще- ну чем тут можно быть недовольным? Разве что отсутствием женщин, но, а: ты точно знаешь, что это временно и б: были бы женщины, откуда бы взяться тогда абсолютной власти?
- Товарищ контр-адмирал! – начал было доклад старпом.
- Погоди, - отмахнулся от него комдив, - сначала важные вопросы!
Уселся в старпомовское кресло, надел очки, развернул блокнот, прокашлялся:
- Эдуард!
- Я!
- Выполнил ли ты моё приказание?
- Так точно!
- Докладывай!
- Товарищ контр-адмирал, лопаток в турбине ни много, ни мало, а четыре тысячи двести восемьдесят семь штук! Доклад окончил!
- Антоныч?
- Так точно, товарищ контр-адмирал! Четыре тысячи двести восемьдесят семь штук!
- А не врёшь ли ты мне, выгораживая своего непутёвого подопечного?
- Никак нет! У кого хотите можете спросить!
- А и спрошу, а как вы себе думали! Старпом, я тут нужен?
Старпом на секундочку завис. Ну, типа, на кой хрен вообще тут может быть нужен беспокойный контр-адмирал? Но так же адмиралу не скажешь, правильно? Такт и всё такое.
- С вами, конечно, спокойнее, но я справлюсь!
- Если что – кричите!
И адмирал, сложив блокнот, очки и ручку в карманы, вышел.
- Предупреди корму! – Антоныч будто и не видит, что я и так уже звоню на пульт.
- Пульт, адмирал к вам пошёл, на какой борт – неизвестно!
- Есть, приняли. Ждём.
Вернулся он минут через сорок и прямо сиял от удовольствия.
- Проверил вахту. Замечаний почти нет!
Ну конечно же нет! Они же ждали! Как это у адмиралов происходит, интересно, когда они становятся адмиралами? У них стирают память о сермяжном прошлом или они сами делают вид, что родились – и сразу в адмиралы?
- Про лопатки опросил, все знают! Один, выходит, Эдуард у вас так себе специалист!
- Просто молод ещё! – заступается Антоныч, - дошлифуем!
- Да, - подтверждает адмирал, - молодость в нашем деле фактор отрицательный! Не то что мы с тобой, да, Антоныч? Борозды не испортим!
- Но глубоко и не вспашите! – хихикает старпом.
- Что ты сказал?
- Я говорю, к акустикам пошёл. Акустик меня вызывает.
А я молчу сижу. Во-первых хочется спать, во-вторых, мне огрызаться ещё по сроку службы не положено, а, в третьих, я не могу рассказать адмиралу правду и разозлить его на моих товарищей: ну побуду дураком пару дней – убудет с меня, что ли? А потом он всё равно забудет: больно горяч он был, да сильно отходчив и дело своё любил так искренне, что всё остальное в его характере отходило на второй план, да так там и оставалось.
Потом про банки в аккумуляторных батареях ещё спрашивал и про количество баллонов ВВД, но это – легкотня, это все знают. А на устройстве двубойной захлопки он успокоился: оказалось, что он путает её с байпасным клапаном, но вслух признать этого не хочет и, поэтому, отстал, обозвав нас дерзкими, малообразованными и плохо воспитанными недолюдьми, что, в общем, не удивительно потому, что очевидно же, что когда мы рождались, то все роддома в наших захолустьях были закрыты и у мамок наших, вместо санитарки Люси (родом из деревни, но после медучилища осталась в городе, двое детей, в разводе, имеет виды на зама главврача и для этих видов позавчера приобрела югославский бюсталтер за полторы своих получки), роды принимал слесарь второго разряда Колян в цеху сборки дисков сцепления на авторемонтном заводе, а сосать нам, вместо сиськи давали гаечные ключи и что от нас, после этого, можно ждать? Но не совсем успокоился, а переключился на боцманов и те две недели, под его чутким руководством, изучали семафорную азбуку. Потому что, ну вы понимаете, как под водой без неё-то?
