Соседский Андрейка был на два года младше меня и за это я, с высоты своих девяти лет, считал его малолетним дрищём.

 В остальном, он вполне подходил на роль временного товарища: был весёлым и заводным деревенским сорванцом, - туповатым, простоватым, но всегда готовым найти приключения, или создать их самому,  что моя бабушка описывала одним словом, -  опездал. В принципе, Андрейкины родители называли его так же.

У кого ещё, как не у Андрейки, такой городской интеллигентик как я, мог бы научиться столь  полезным в жизни навыкам как: ссать на злую соседскую собаку с забора; воровать яблоки, вишни и сливы по соседским садам, абсолютно игнорируя при этом свои; ходить на кладбище играть в похороны; кататься на лодках, прикованных цепями к берегу; есть явор; делать ножи из обломков серпов и кататься на коровах, когда никто не видит.

В то утро я планировал закончить наконец свой суперовский лук, как у Гойко Митича, - хотя на краю моего сознания и теплилось сомнение, что Гойко Митич использовал для тетивы своего лука резинку от старых бабушкиных рейтузов. Сидя на завалинке, я строгал уже третью стрелу и хищно поглядывал на кур, когда через забор перемахнул Андрейка.  
Прямо сбоку от открытой калитки. Калитки у нас в деревне вообще прикрывали на щеколду с одной только целью – чтоб скотина чужая во двор не забрела, но какой нормальный деревенский пацан будет проходить через калитку, когда есть забор?
- Бабка твоя где? – плюхнулся рядом со мной Андрейка
- В магазин пошла.
- И мои тоже. Значит долго их не будет!
Магазин от нашего дома был метрах в двухстах, а от Андрейкиного и того ближе, но поход в него меньше часа не занимал никогда. Какие, казалось бы, могли быть новости в деревне, но обмен ими был классическим процессом и занимал долгое время.

- Зырь, чо у меня есть! – Андрейка выудил из кармана два бумажных прямоугольника и гордо их продемонстрировал.

Я было обиделся на то, что Андрейка уже минута, как сидит рядом, но до сих пор ни разу не восхитился моим луком и двумя стрелами, но любопытство оказалось сильнее гордости.
- И чо это у тебя есть? Бумага?
- Да сам ты! Это же для самокруток! Курить сейчас будем учиться!
- Аааа. Слушай, а разве чтоб курить, в эту вот бумагу не нужно что-нибудь завернуть?
- Понятно что нужно! Самосад!
- А где мы его возьмём?
- Про это вот я и не подумал, - вздохнул Андрейка, - давай думать вместе!

Думать о том, о чём ты не имеешь ни малейшего понятия приятно, но малопродуктивно: я как раз дошёл в своей логической цепочке до того, что раз он самосад, то его нужно сначала самому посадить и, соответственно, вырастить. Но как это могло помочь нам научиться курить? Хорошо, что Андрейка не был отягощён логикой.
- О! Дык вот же он!
Да? А я-то думал, что это мох, которым изба законопачена. Но я-то не деревенский: мог и ошибаться!

Надрали мы  мха пожелтее да посуше, чуть не вывихнув пальцы и языки завернули его в бумагу и ну что – добро пожаловать во взрослую жизнь! Казалось бы.

Подожгли мы эти кривые трубочки, в зубы себе вставили и сидим, а что дальше-то делать и не знаем и, что характерно, понять не можем: мы уже курим или ещё нет?
- Ну как? – спрашивает Андрейка
«Как дурачки» подумал я, но ответить не успел: открылась калитка и во двор зашла бабушка.

Сказать, что я просто испугался, - всё равно, что стыдливо промолчать! И не то, чтобы бабушка меня била, - так, иногда лопатой или ухватом по горбу могло прилететь, но всегда за дело и вот эта цепочка: «виноват-получай» ни разу не вызывала у меня сомнений в справедливости и приучала к тому, что совесть – это хорошо, но неотвратимость наказания работает куда эффективнее!

Андрейка, естественно, моментально сдулся. И это не фигура речи: вот он был и вот его не стало, а потом его сигарета упала на землю.

- Курите? – не то спросила, не то подтвердила бабушка, ласковым голосом и от этого стало ещё страшнее.

Если вы замечали, то угрозы ласковым голосом всегда звучат страшнее.

 И как тут было отпираться?
- Да не, - всё-таки попытался я, - так…поучились, но курить не собирались. Только поучиться. На всякий случай.
- Научились?
- Не особо.
- Ну пошли. Научу.

Я тогда ещё не думал матом, но если бы думал, то обязательно подумал бы, что мне пиздец.

Бабушка кинула авоську на табурет и откуда-то с печи достала початую пачку Беломора.

- Бабушка, ты что, куришь!?
- Дурница я тебе? Свинью когда били, забыл кто-то. Спички подай.

Бабушка размяла папиросу, дунула в гильзу, оторвала кончик, засунула его внутрь, сделала два залома.
- Чего глазёнки выпучил – живу просто давно и много знаю!
- А зачем тебе эти знания?
- Запомни, сопляк, - в жизни чем больше знаешь, тем меньше работаешь!
- А ты тогда чего…в колхозе?
- Дура потому что и в этом ты с меня пример не бери.
Бабушка ловко закинула папиросу в уголок рта, прикурила и выпустила клуб дыма.

- Ты как волк в «Ну-погоди!» – немедленно восхитился я
- Ага. С меня же и рисовали. На, внучок, кури.
- А как? Я же так и не научился.
- Ну смотри: дым в себя вдыхаешь, да побольше и глотаешь его. Вот и вся наука.

Хм. Так просто! Не успел подумать я, как меня обожгло с макушки до пяток и потекли слёзы из глаз, из носа, из пор на голове и ещё из парочки отверстий, про которые я до того и не подозревал, что из них может идти дым.
- Ыыыыы, - только и смог я выдавить из себя, в том смысле, что помогите – помираю.
- Да, да, - подтвердила бабушка, наливая в кружку молока, - а ты думаешь легко быть взрослым? На, запивай. Едва я смог выдохнуть и почувствовал, что на этот раз Харон отпустил меня, как бабушка снова прикурила и протянула мне папиросу.
- А это зачем это?
- Дык а ты же не научился ещё, учись давай! Повторение – мать учения!
- Не, я, пожалуй, откажусь. Ба, я всё понял.
- Тьфу, слабак какой! Самогон-то пробовать будешь?
- Самогон?
- Ну. А что ты за взрослый мужик, если курить уже умеешь, а самогон не пьёшь?
- Не, я пить не собираюсь!
- А кто ж из взрослых собирается? У взрослых мужиков это само происходит: сначала усы расти начинают, потом папиросы, самогон и вот уже ты валяешься под забором с обоссанными штанами – красота!
- А можно я не буду?
- Жуков на поле соберёшь, курям дашь, полы помоешь. Вот это я покурил! Дорогое, в плане личного времени, удовольствие вышло! А мутило меня потом ещё пол дня и я так и не понял, почему мама ругала бабушку за этот случай, ведь охоту к курению она отбила у меня на много лет вперёд, ни разу, при этом, не перетянув ухватом по горбу!
 А вы говорите – Макаренко.