…А ещё в компании выпивающих должен быть трезвый собутыльник! Я понимаю, что может показаться, будто фраза эта отдаёт оксюморонщиной, но нет, как и любое правило на основе эмпирических данных, оно работает безотказно!
В некоторых компаниях, слышал я, люди говорят, что тот, кто не пьёт, тот обязательно “стучит”. Но это утверждение ложно: “стучать” может кто угодно, даже тот, кто сам же и организовал пьянку.
В обществе взрослых мужчин, так уж у нас повелось, если человек не хочет пить, то никто его не заставляет и причин не выведывает — неважно, лечится ли он антибиотиками, решил встать на менее скользкую дорожку или просто ретроградный Меркурий нашептал ему, что нет, чувак, вот сегодня точно не надо: не хочет человек, ну вот и чудненько — будет кому разложить всех по местам ночёвки, развезти на такси, рассказать завтра о том, что было вчера и подтвердить жёнам, что нет — вот этого точно не было! Безопасность — понимаете, о чём я?
В том случае, если непьющих не оказалось, то надо выбрать того, кто, сука, остаётся в сознании и сохраняет способность мыслить независимо от того, сколько принято на брата и такие люди есть, — я, например, о чём всю жизнь жалею потому как ну вот где вся эта романтика, когда просыпаешься и, хоть убей, не помнишь, что было вчера, а вдруг вчера было что-то этакое, знаете, романтичное или гусарское, чем ты можешь потом гордиться и слушать истории про того парня, который, помните, да, ну отчебучил же, а этот парень ты и есть?!
Но нет: интоксикация — вот она, тремор — пожалуйста, язык в виде наждачки — извольте! И стадо коров во рту тоже паслось, но приятного забытья нет, как и не было — и это же ужасно! И сам процесс от этого стремительно теряет в красках: хочется же вот этого вот йо-хо-хо, но кто тебе поверит, что это было потому, что ты отрубился и пацаны, простите, ничего не помню, а раз не помню, то и не было! Пацаны-то знают, что всё ты, тварь, помнишь, и поэтому неси ответственность с полной выкладкой, ты же не Гриша, — с Гриши что взять, если он, в обычной безалкогольной жизни инженер группы, уже после второго стакана начинает командовать крейсером* и выходить в ракетную атаку, а после четвёртого у него просыпается суперспособность, и его суперспособность — это теряться на ровном месте и так надёжно, что найти его можно только случайно!
— Так, подожжите, а где Гриша?
— Гриша?
— А с нами был Гриша?
— Да! Вот же его ботинки в углу до сих пор стоят!
Все начали усердно смотреть по сторонам, но в каюте два на два метра с четырьмя койками и пятью человеками вокруг откидного столика оказалось, что смотреть-то толком некуда!
— Эдик!
— …?
— Где Гриша?
— А я что, старшим по Грише сегодня назначался?
Начали вспоминать и копаться друг у друга в памяти и вспомнили, что да — Гриша точно был, и был совсем недавно ещё, но потом что-то сказал и куда-то вышел, но вот что сказал и где это куда-то, уже не вспомнилось никому.
Раз ботинки на месте, то далеко уйти не мог, разве что пописать, но вот тут-то мы и насторожились!
“Пописать”, когда крейсер высотой в двадцать семь метров стоит в сухом доке, означало выйти наверх, спуститься по специальным лесам и пройти в гальюн, который стоит в самом конце дока, то есть — перевожу на русский — подняться на пятнадцать метров, спуститься на примерно сорок и пройти ещё сто, а потом обратно. Нет проблем, в общем, если ты не пьяный Гриша.
Делать нечего, собрались и поползли наверх. Сверху красного пятна на палубе дока не обнаружили, что немного обнадёжило. Правда, Гриша мог ещё рухнуть с кормы или упасть с края дока в море, но утонуть в море для моряка почётно и не так страшно. Осмотрели все места, допросили верхнего вахтенного — нет, не выходил, поклялся мамой верхний вахтенный, и значит что? Значит — Гриша потерялся где-то внутри крейсера!
И тут мы пожалели, что пошли служить на “Акулу”, а не на нормальную подводную лодку, потому что, ну как бы вам сказать, “Акула” — очень большая, и потеряться на ней, естественно, невозможно, если ты на ней служишь, но если ты пьяный Гриша…
Мы обыскали всё! Мы облазили все трюмы, выгородки, закутки, межбортные пространства и сходили в ракетный лес между прочными и лёгкими корпусами, но Гриши нигде не было! Опрос попавшихся на борту людей также не дал результата — Гриша исчез бесследно.
Вот вы что делаете в тех случаях, когда все доступные средства для поиска чего-либо испробованы и не дали результатов? Обращаетесь к высшим магическим силам потустороннего характера, правильно? Вот и мы пошли к старпому.
В смысле, при чём тут высшие силы? Старпом на корабле — это и есть самые высшие магические силы. Он может всё! В его власти покарать и помиловать, поощрить и не наказать, научить и вдолбить как надо, да и просто порвать, как Тузик грелку, легко и непринуждённо. Надо ли говорить, что из любой беды он же и может выручить потому, что правило такое — товарищей в беде не оставляют, а он, несмотря на его любимую фразу про то, что у командующего член толще, но его ближе и поэтому бояться следует его в первую очередь, а командующего во вторую, был нам самым настоящим товарищем.
Естественно, к этому времени, обегав корабль изнутри и снаружи, мы уже изрядно протрезвели, но делать вид, что не пили и не собирались? Для того, чтобы правильно решить поставленную задачу, нужно иметь верные исходные данные.
— Тааак. Так-так-так. Пили, значит?
Мы вздохнули в ответ.
— На боевом корабле?
Ещё один вздох.
— В доке?
Вздох.
— Так. Молодцы, что не отмазываетесь, как школьники, это я ценю, но над виноватыми рожами вам надо ещё поработать: пока так себе.
— И над испуганными?
— Нет. Бояться меня не надо, бойтесь не оправдать ожидания Родины, а меня достаточно уважать!
— Ну дык мы же… это же!
— Поэтому и я тоже… это. По очереди рассказываем дяде старпому, кто что помнит! Ты. Ты. Ты. Теперь ты. Ясно. Верхнего пытали? Чем клялся? Мамой? Хорошо. Где искали? Значит, не везде, раз не нашли! Марш за дядей старпомом в его отсек!
А командовал Гриша пятнадцатым, последним на правом борту отсеком. Ух ты, сейчас наверняка подумал кто-то, целых пятнадцать отсеков у них было, но нет — их было девятнадцать, просто семнадцатый располагался в носу, а восемнадцатый с девятнадцатым чуть дальше миделя, между корпусами.
В отсеке у Гриши было ожидаемо пусто (вахтенный в доке назначался один на всю корму), холодно и тихо.
— Думаем, как пьяный Гриша! — поднял старпом вверх руку, и мы немедленно заткнулись. Не каждый из нас понимал, как думает трезвый Гриша, чего уж тут говорить про пьяного, но потому мы и не старпомы, что так слабы в плане использования своих мозгов на полную катушку, — так сам старпом и говорил.
Правда, в этот раз мы не успели восхититься его ментальными способностями потому, что Гриша всхрапнул.
— Чу! Откуда!
— Левый борт!
Но и тут мы не сразу нашли Гришу — вдоль левого борта плотной стеной стояли распределительные электрические щиты, и все мы знали, что внутрь их залезть невозможно, а сверху его не было — так сказал Олег, которого мы подняли на руках к подволоку. А ещё, добавил Олег, за ними до корпуса наблюдается щель, правда она настолько узка, что пролезть в неё сможет разве что бобёр. И Гриша, как оказалось.
Именно его тапочки и торчали из щели в промежутке между стенкой гальюна и щелью для бобра. Мы кричали в щель: “Гриша!”, “Сука!” и “Рота подъём!” минут пять, пока Гриша наконец очухался и приятно удивился:
— Ребята!
Волнуясь и перебивая друг друга, мы объяснили Грише, почему он неправ и как глубоко подставил нас перед командованием корабля, а также — что ему за это будет!
— Так и старпом знает? — горестно уточнил из щели Гриша.
— Знаю, знаю! Вылезай давай!
— А я не могу…я застрял…
— А чо ты туда полез-то, а?
— Ну… проверить кое-что хотел по работе оборудования…
— Чувствуете? — спросил старпом.
— Да, — подтвердили мы, что чувствуем, но уточнили, — а что?
— Ну врёт ведь! Ну как вы… ведь прямо пахнет ложью!
Гриша всхлипнул.
— Тащите его! — скомандовал старпом, и мы потащили.
Не сказать чтобы это было просто и легко, хотя Гриша не был бегемотом и застрял не в болоте, но тащили мы его долго и упорно, пока что-то там не чпокнуло, — “Ухи оторвались!” — радостно закричал старпом, — и Гриша извлёкся на глаза честной компании.
— Фонарь! — протянул руку старпом и заглянул за щиты.
— А! У него нычка там! Вон ватничек постелен и… так-так-так, полторашка жидкости стоит! “Шило”? За добавкой полез?
— Да, — хлюпнул носом Гриша, — хотел товарищей порадовать.
— А потом?
— А потом отрубился там, пока лез — и уснул. Не знаю, как так вышло!
— Но намерения были благородными! За это прощаю! — старпом вернул фонарик, строго-настрого запретил пить и посоветовал нам, сынкам, учиться у него всему потому, что без него мы не то что Родину, а, как оказалось, друга пьяного найти не можем, а всё туда же, тьфу на нас.
Унижения были заслуженными, и мы виновато молчали, думая, что оторвёмся потом на Грише, но карать его не стали от чувства облегчения, что Гриша жив-здоров и имел благородные намерения нас порадовать “шилом”.
Этот случай, далеко не единственный, но довольно показательный, и натолкнул нас на мысль, что кто-то в обществе выпивающих всегда должен быть адекватным и сохранять хотя бы некоторую, но трезвость рассудка. Потому что безопасность — она превыше всего, и с тех пор у нас всегда назначался человек, ответственный за то, чтоб все вернулись на борт, если гуляли в ресторане, или разошлись тихонько по каютам, если усугубляли на корабле. И знаете что?
В гражданской жизни это тоже очень полезная привычка — попробуйте! Ведь почти у каждого из вас в компании есть Гриша, так ведь?
