Директор возмущённо фыркнул и закатил глаза. За окном точно так же закатывалось красное солнце — за тяжёлые багровые веки туч.

- Красиво до слёз… - подумал Кокин и действительно прослезился. - Нервы совершенно расшатались... - машинально додумал он, крепче стискивая зубы.
- Пусти, Кокин! - скомандовал директор.

Кокин упрямо покачал головой. Нога директора качнулась вместе со штаниной, зажатой в зубах Кокина. Вокруг челюстей его на светло-серой брючной ткани уже расползалось тёмное пятно слюны.

- Пообедать забыл… - вспомнил Кокин. - Зря. Но кто же знал…
- Кокин… - начал директор вкрадчиво и почти нежно. - Ты же перспективный молодой специалист! Где твоё самоуважение?!

Кокин снова невольно прослезился. Он точно помнил, где растерял своё самоуважение: на этой самой работе, под началом этого самого директора, на идиотских совещаниях и дурацких тренингах. Год за годом, капля за каплей — ушло его самоуважение. Теперь остался только Кокин, уж какой есть.

От обиды Кокин зарычал и сердито встряхнул головой. Ткань штанины потрещала немного по шву, но выдержала. Директор ойкнул неожиданным женским голосом, теряя равновесие, но успел ухватиться за край стола и не упал.

Кокин широко ухмыльнулся, окидывая директора голодным взглядом. Штанина была невкусная, с гадким запахом стирального порошка. С куда большим удовольствием он сомкнул бы зубы на шее директора. Но челюсти у Кокина были ограничены естественными человеческими пропорциями, а ширина шеи директора ограничивалась только аппетитом директора, то есть — ничем.

- Кокин, вспомни, о чём мы говорили! - сказал директор уже довольно сердито.

Кокин не помнил и не хотел вспоминать. Пожёвывая штанину, он думал о последнем тренинге, на который он сперва изо всех сил не хотел ехать.

- Зря не хотел, - подумалось ему. - Но кто же знал…

На последнем тренинге он неожиданно проникся. Впервые за последние года три взял — и проникся. Слова тренера падали в иссушенную бесконечными отчётами душу Кокина и неожиданно принимались, давая обильные всходы.

- Вы должны за что-то держаться! - командовал тренер. - Крепко, будто от этого зависит ваша жизнь! Потому что так оно и есть на самом деле!

Кокин сильнее стиснул зубы, крепко держась за штанину. После этого тренинга он и восстал, там и возникла решимость — восстать, наконец. Правда, в результате восстания Кокин стоял теперь на коленях перед директором в директорском кабинете.

- Но душа моя — не на коленях! - сурово подумал Кокин, умудряясь быстро щёлкнуть челюстями и больно куснуть директора за ногу.
- АЙ! - ответил директор. - Да прекрати же! Да что ж ты — как животное, а?!
- Я есть и животное, - горько подумал Кокин.

Последние пять лет он строил карьеру под началом директора. Действительно — так, будто от этого зависела его, Кокина, жизнь. Но карьера не ладилась. Он видел свою карьеру как отвесную стеклянную стену, по которой следовало вскарабкаться на самый верх. Исходный Кокин, рождённый от обычных отца и матери, не был приспособлен ползти вверх по стеклу. Но он приспособился. Он отрастил себе множество социальных присосочек, прицепочек, хвостиков, острых коготков, чтобы впиваться в это стекло — и ползти. Кокин стал тварью — но полз вверх. Просыпаясь по утрам, он в недоумении разглядывал свои обычные мягкие ухоженные руки и удивлялся, что не видит на них когтей, шипов и присосок. Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Но он — полз вверх.

Вот только раз в год примерно неумолимая директорская рука стягивала Кокина за шиворот вниз, почти к началу пути. И он снова начинал ползти по своей карьерной стене, чтобы снова быть сброшенным. На этом пути потерялись простодушные друзья Кокина, которым не нравились его новые социальные присосочки и коготки. На этом пути от Кокина незаметно отвалилась молодая любимая жена, которая не оценила его новых шипов и крепкого панциря. Осталась только карьера, зато теперь Кокин мог уже не отвлекаться.

По жене Кокин скучал. Когда-то он хотел большую семью, каких-нибудь пухлых детишек… Но на одном из тренингов его убедили, что жена и дети — это пережиток прошлого. Современный офисный мужчина может и должен сам родить своё дитя — свой Проект!

Кокин собрал все свои коготки и присоски в кучу, обернулся крепким шипастым хвостом — и родил. Свой проект, своё главное дитя, которое и было сегодня представлено директору с заслуженной гордостью. Через час в кабинет директора должны были явиться очень уважаемые, серьёзные люди, заранее заинтересованные в проекте Кокина. В присутствии этих людей даже шея директора становилась немного тоньше и начинала подобострастно сгибаться.

Но директор зарезал его проект.

- Это убого и жалко, Кокин! Это фантазии дебила, а не проект. Наша компания никогда не предложит подобного серьёзным людям. Я считаю, что серьёзные проекты — вообще не твоё, - пояснил директор, едва взглянув на первые пару слайдов. Улыбаясь при этом сыто, удовлетворённо, как и положено пожирателю чужих детей.

Так дитя Кокина было практически убито у него на глазах. Просто потому, что самодуру-директору не понравилось имя ребёнка и его происхождение. И вот тогда, глядя на свой приговорённый к смерти проект, на своё дитя с приставленным к горлу ножом, Кокин поддался инстинкту. Он ринулся к директору через весь кабинет, разбрасывая стулья и рыча как зверь, пал на колени и вцепился в директорскую ногу. К сожалению, жирная нога не ухватывалась, но даже зажатой в зубах штанины хватало на то, чтобы держать директора в своей власти. Кокин исхитрился снова цапнуть челюстями расслабившееся начальство.

-Уыы! - прорычал директор, и Кокин с гордостью понял, что на этот раз было действительно больно.
- Так! Это уже ни в какие ворота! Пусти, тварь! - скомандовал директор.

Не дождавшись реакции от Кокина, директор решительно нащупал под своим животом брючный ремень и расстегнул его. Затем он оттолкнулся от пола свободной ногой, приводя в движение тяжёлое кресло на колёсиках, и коварно наехал на опорную руку Кокина, лежавшую на ковре. Кокин взвизгнул, не разжимая челюстей. Директор неожиданно ловко спустил брюки до колен и вытащил из штанины левую ногу. Кокин зарычал и потянул на себя правую штанину вместе с ногой, судорожно пытаясь прихватить зубами вместе с тканью брюк — ещё и немного мягких тканей директора…

Попытка Кокина провалилась. Директор, уже свободный и без брюк, свалился на пол с приглушённым грохотом. Тянувший на себя Кокин по инерции отлетел в противоположную сторону. Устояло только гордое директорское кресло.

Рассвирепевший директор одним движением вытянул ремень из брюк, перехватил его поудобнее и двинулся к Кокину, напоминая огромного папашу, готового выпороть нерадивого сына. Багровое лицо директора исказилось до неузнаваемости, шерсть на голых полных ногах встала дыбом. Чёрная рубашка и серые в клеточку носки казались совершенно лишними, неуместными предметами на этом первобытном существе.

Директор, обычно сдержанный до жестокости, циничный манипулятор, живущий только чужими эмоциями, которые он извлекал из своих подчинённых с мастерством палача, - директор тоже поддался инстинктам.

Кокин, успев подняться на ноги, отступил и прикрылся руками.

- Ооо, дорогой мой! Сейчас ты будешь страдать! - проорал директор с наслаждением.

Именно в этот момент распахнулась дверь и на пороге появились один за другим с изумлёнными лицами — секретарь директора, помощник секретаря директора, сотрудник офисной охраны и те самые серьёзные, очень серьёзные, крайне серьёзные люди… Один из которых не выдержал и расхохотался.

- Это не то, что вы думаете… - начал директор извечную фразу окончательно продувшихся игроков в жизнь.

И осёкся, переводя взгляд с ремня в своих руках на валяющиеся поодаль брюки с тёмными влажными пятнами слюны.

Все взгляды вопрошающе сошлись на Кокине. Он потёр уставшую, затёкшую за последний час челюсть, чувствуя небывалую лёгкость в голове и во всём теле.

- Что бы вы ни думали, это — гораздо хуже и отвратительнее! - заверил Кокин. - Ради нашего проекта я готов был пойти на всё, но это… это уж слишком…

Сотрудник охраны покачал головой и выдал осуждающе:

- Да уж… Это… это…ого-го!

Один из серьёзных людей перестал смеяться, прошёл к столу и бросил заинтересованный взгляд на раскрытый ноутбук. .

- Да, всё здесь, - подтвердил Кокин.

Серьёзный человек прокрутил несколько страниц на экране, кивнул сам себе и протянул ноутбук Кокину.

- Ну, пойдёмте! Отсюда. Обсудим. Тут есть что.

Директор вздрогнул и вгляделся в Кокина. Ему показалось, что вместо мягкого молодого человека офисной наружности он видит нечто жуткое, покрытое панцирем, скребущее когтями, влажно причмокивающее странными присосками, издевательски помахивающее шипастым хвостом…

Ему это не казалось.

Но было уже поздно.