Дню советской журналистики, который отмечался 5 мая, посвящается
Главный был в бешенстве.
- Вы там совсем охренели?! Многостаночники, мать вашу...
- Валера, что случилось-то? - отодвинув телефонную трубку от уха, чтобы от воплей главного не лопнули барабанные перепонки, спросил Мишка, пожав плечами в ответ на недоуменный взгляд Андрея.
Мишка мог себе позволить звать главного редактора просто по имени. И не только потому, что проработал в конторе два десятка лет, но и потому, что был живой легендой редакции.
Всем новичкам в обязательном порядке рассказывали о том, как Мишка, диктуя по телефону репортаж с каких-то соревнований по легкой атлетике в Лужниках (телефоны тогда даже в ложе прессы были на длинных шнурах) перегнулся через ограждение – и выпал с балкона. Его успели поймать за ноги – и втащить назад. При этом репортаж он вести не перестал.
Вторую легенду рассказывали, в основном, на редакционных посиделках. То есть, пьянках.
Поехал как-то Мишка в командировку. В Ленинград. Писать про состязания конькобежцев. Что уж там были за соревнования – история давно забыла. Зато журналистский подвиг сохранился.
Опять же – интернетов тогда еще не было. Потому срочные материалы корреспонденты передавали в редакцию по телефону. А там стенографистка расшифровывала текст – и передавала его по инстанциям. Дальше – по технологии: редактура, проверка, корректура, типография…
В Питере (а вот северную столицу звали так уже тогда) Мишка посетил соревнования. А потом встретился с друзьями. Хорошо так встретился, судя по последующим событиям.
Проснувшись, Мишка первым делом посмотрел на часы. Ибо друзья друзьями – а материал передать надо в любом случае. На часах было… В общем, передавать заметку в газету было поздно. Совсем. Поскольку на календаре вместо вторника числилась среда.
После коротких раздумий Мишка решил сдаваться. Он набрал телефон заместителя главного редактора, с которым давно дружил.
- Привет, - к неподдельному изумлению Миши, голос Володи был полон доброжелательности, - Тебе чего?
- Володь, тут в Питере оттепель, - сокрушенно проинформировал начальство журналист.
- Да ну? – озадачился зам главного. – И что?
- Как что? – еще больше загрустил в трубку Мишка. – Лед растаял.
- Достал ты загадками, - стал злиться Владимир. – Времени у меня нет. Говори, что надо – и покороче.
- Так я и говорю. Лед растаял. Соревнования отменили…
На линии наступила зловещая тишина.
- Точно? – холодно поинтересовался зам.
- Точно, - готовясь к самому худшему, подтвердил корреспондент.
- А что ж ты, вчера передал в редакцию?
- А я вчера передал? – заинтересовался Мишка.
- Передал, сука, передал.
- И как?
- Да нормально. Вон – на доске «Лучшие материалы номера висит». Так что, снимать с доски и докладывать Валере?
- Ничего не понимаю, Володь. Подожди часок. Я проверю.
За час Мишка съездил на стадион, взял протоколы соревнований. Купил родную газету. Прочел собственную заметку. Нестыковок не нашел.
Отзвонился снова заму. Тот долго ржал. А потом на полном серьезе сказал:
- Теперь я наконец-то понимаю смысл поговорки про то, что мастерство не пропьешь. Но ты там это… Поаккуратнее, хорошо?
…Но это было раньше. А теперь главный был явно вне себя от злости – и обвинил Мишку ни много, ни мало – в работе на две редакции сразу.
Уже месяц Мишка и Андрей жили в гостинице катка Медео, что располагался рядом с тогдашней столицей Казахстана Алма-Атой. Дело в том, что новый министр спорта (в те времена он назывался председателем Госкомспорта СССР) всей душой любил конькобежный спорт. Нет, наверное, ему нравились все виды спорта – по долгу службы.
Но коньки – это была искренняя и бескорыстная любовь. А потому все спортивные отделы всех центральных газет страны с такой же искренней и бескорыстной любовью писали про любые соревнования, связанные с коньками. А несколько особенно бескорыстных и искренних редакций даже открыли свои постоянные корпункты на Медео.
Вот в таком корпункте и трудились уже месяц Михаил с Андреем. За этот месяц коньки им надоели хуже горькой редьки. Ежедневно они отправляли в Москву репортажи. А тут такая засада…
- Валер, когда это я работал на конкурентов? – холодно спросил Мишка главного.
- А ты посмотри заметки в «Труде», - так же холодно ответил Валера. – Потом перезвонишь.
Андрей, как более молодой, был отправлен за газетами.
Прочитав тексты в «Труде» и сравнив их с собственными, корреспонденты задумались.
- Ты? – сурово спросил младшего коллегу Мишка.
Тот молча помотал головой.
- Тогда кто?!
Дело в том, что корпункт был оборудован по последнему слову тогдашней техники. Материалы в редакцию передавались по телетайпу. Как бы это объяснить…
Телетайп – это была такая электрическая пишущая машинка, которая печатала вводимый текст не только буквами на бумаге, но и специальными знаками на специальной ленте. Ну, типа перфоленты или перфокарт на первых ЭВМ. Потом эта лента вставлялась в аппарат – и информация уходила с передающей станции на принимающую. То есть в нашему случае – в редакцию. И перехватить ее было невозможно.
Мишка позвонил в контору, клятвенно заверил главного, что они не работают на конкурентов и попросил пару дней на разбирательство. Валера, который уже тоже немного остыл, эту пару дней дал.
Как в любом детективе, разгадка оказалась простой. Двери в корпункт никто никогда не закрывал – воровать там все равно было нечего, потому запертого входа в корпус вполне хватало. В один из вечеров Мишка с Андреем, отправив материал в Москву, остались на своем посту. Немного выпивать.
В процессе отдыха они увидели, как приоткрылась дверь – и чья-то рука вытащила из телетайпа ленту с уже переданным текстом. Через пять минут дверь опять открылась и катушка с лентой вернулась на место.
Сидевшие в засаде Мишка с Андреем со страшными криками выскочили. Вор, нагло похищавший интеллектуальную собственность (хотя таких слов ни авторы похищенного, ни сам воришка еще не знали) был задержан с поличным.
Хотите верьте, хотите – нет, но его даже бить не стали. Провели воспитательную беседу. Пожурили. И отпустили. К тому же и водка кончилась, а преступник обещал возместить нанесенный моральный ущерб. Возместил. Этот… Как бы его назвать-то… Ну, нехороший человек, в общем, принес ребятам бутылку. Открытую. Бывшую, так сказать, в употреблении. Там было грамм двести.
Мишка и Андрей обиделись. Пить эту подачку они не стали. Но решили отомстить.
На следующий день сборная СССР в чистую проиграла все старты. Настроение и у спортсменов, и у тренеров, и у журналистов было даже не нулевым. Разборки предстояли нешуточные.
Тут-то и пришло время для мести. Быстренько отправив свой материал, они набрали новый. И оставили ленту в телетайпном аппарате.
В заметку после перечисления результатов, был вставлен следующий абзац:
«Несмотря на то, что соревновательный день оказался не слишком удачным для членов сборной СССР по конькобежному спорту, было приятное и знаковое событие: новый мировой рекорд на дистанции 5000 метров установила дебютантка сборной, студентка мукомольно-крупяного техникума из города Перми Нонна Пиздрюкова».
Дальше все было по плану – дверь открылась, ленту вынули, информацию отправили, текст вернули.
И наступило затишье. Но было оно недолгим.
Наверное, сам воришка текст даже не читал – просто отправил. Стойку сделал отдел проверки его редакции: девочки, работавшие там, ничего не знали о Нонне Пиздрюковой, но они точно знали, что в Перми нет мукомольно-крупяного техникума.
Поэтому из редакции позвонили горе-корреспонденту и потребовали уточнить, в каком именно техникуме учится Нонна Пиздрюкова.
Злые спортсмены его даже слушать не стали, не то, чтобы отвечать на вопросы о Пиздрюковой. Сами понимаете, куда его отправили, услышав такую фамилию. Но задание редакции есть задание редакции – и он решил уточнить про техникум у тренеров сборной. И тут ему несказанно повезло: ко входу в корпус как раз направлялся главный из них.
Эту картинку Мишка с Андреем наблюдали воочию и слышали дословно: наш корпункт находился на втором этаже прямо над входом в корпус.
Чтобы картинка стала понятнее, повторю: в тот день наши конькобежцы слили все. И пусть соревнования были какие-то абсолютно проходные, что-то типа Открытого кубка Совета Министров Казахстана, любовь председателя Госкомспорта СССР к конькам грозила неминуемыми оргвыводами. А потому старший тренер сборной был не просто зол, как тысяча чертей. Он искал, на ком бы сорвать эту злость.
И вот в этот то момент к нему подрулил журналист.
- Простите, - вежливо попросил он, - вы не могли бы мне помочь?
- Ну? – дружелюбия в тоне тренера не было ни капли.
- Никто не может сказать, в каком техникуме учится Нонна Пиздрюкова? Мукомольно-крупяного в Перми нет.
- Какого техникума?! – тренер напрягся еще больше, хотя казалось, что больше просто некуда.
Будь у недоделанного журналиста чуть больше мозгов и интуиции, он бы бросился бежать, не дожидаясь продолжения. Но у него было редакционное задание. И он пошел ва-банк.
- В котором учится Нонна Пиздрюкова. Ну та, которая еще сегодня мировой рекорд на пяти тысячах установила.
Мозгов у корреспондента было не слишком много. Но реакция оказалась хорошей. Тренер еще только открывал рот, чтобы заорать:
- Так ты еще и издеваешься, сука?! Да я тебя…
А журналист уже бежал. Как он бежал… В сборную по легкой атлетике его бы взяли. Но, к сожалению, в спортивной программе Олимпиады тогда не было – да и сейчас еще нет – парного бега…
Минут через 40, судорожно пытаясь вдохнуть воздух, он ввалился в наш корпункт, где его встретили торжествующие Мишка и Андрей.
- За что, парни, - только и смог выдохнуть он.
- А вот за это, - ответил Мишка, указующим перстом ткнув в недопитую бутылку водки.
Вернувшись в первопрестольную, собкоры подробно доложили об всем главному. Валера приказал выписать обоим премию.
- Потому что справедливость должна торжествовать, - объяснил он свои действия на редакционной пьянке, посвященной мировому рекорду Нонны Пиздрюковой.