Когда в армии вводили дисциплину, флот был в море, а авиация – в воздухе.
(Народная мудрость)
…Проснулся Андрей как-то сразу и резко. От того, что самолет остановился. Во рту было сухо, распухший язык царапал внутреннюю часть щек. От долгого сна в неудобном аэрофлотовском кресле все тело затекло. Но больше всего, казалось, затекла голова – при малейшей попытке пошевелить ей внутри черепа как будто тяжело бухал колокол. Судя по вибрации организма, это был даже не просто колокол – Царь-Колокол. До того, как от него откололся кусок.
С малолетства приученный стойко преодолевать трудности и лишения, причем не только службы, но и любые другие, Андрей с явственно слышимым скрипом повернул чугунную башку. В конце салона, у двери к трапу, были еще видны последние выходящие пассажиры. В ближайших креслах в разнообразных позах мирно храпели еще четыре тела, одетые так же, как он – то есть в футболках, шортах и сланцах.
Уяснив обстановку, Андрей выглянул в иллюминатор. За стеклом в ночной темноте, разгоняемой прожекторами, светилась надпись «Новосибирск».
- А чего это мы делаем в Новосибе? – мелькнула в больной голове мысль. И тут же исчезла: Андрей увидел на летном поле снег.
В первый момент он даже обрадовался – как никак, первый снег увидел. Но потом краем глаза увидел собственные голые ноги в сланцах.
От трапа к автобусу тянулась цепочка пассажиров. Все они были в теплых куртках – и явственно поеживались под ветром, который явно не был теплым.
Насколько Андрей помнил, багажа у их компании с собой никакого не было. Только пластиковый пакет с бутылками, часть из которых они добросовестно опустошили еще при взлете. Там, правда, еще оставалось...
- Палыч, просыпайся, - толкнул он соседа.
- Иди на хуй, - лаконично ответил Палыч, не просыпаясь.
- Да просыпайся, - проявил настойчивость Андрей. – Тут пиздец какой-то. Снег на улице.
- Все, - констатировал Палыч. – Тебе больше не наливаем. Какой, на хрен, снег в Новороссийске в сентябре?!
- Мы не в Новороссийске, а в Новосибирске…
- Гдебля?! - в одно слово почти трезвым голосом вопросил сосед.
Андрей ткнул пальцем в иллюминатор. Через мгновение практически пустой салон самолета огласил командирский рык Палыча:
- Рота, подъем!
...В начале нулевых у вэвээсовских военпредов было любимое развлечение - гидроавиасалон, который раз в два года проходил (и проходит) в Геленджике. Представители всех летных приемок, включая тех, которые не имели даже отдаленного отношения к производству летающих лодок, в обязательном порядке посещали это мероприятие. При этом, ясен пень, командиры. Ну а то как же: Геленджик, начало сентября, теплое море и ласковое солнце в самый бархатный сезон - и на халяву. Командировка, то есть.
Сказать по правде, в Геленджик в тот раз Андрей попал практически случайно: он не то, что вэвэсовским, он вообще военпредом ни разу не был. Правда, в приемке когда-то служил его отец, когда его списали с плавсостава по здоровью. Тоже, надо сказать, было забавно, когда отец надевал морскую форму в городе, стоявшем практически посередине казахстанской целины. В первый раз увидев эту странную картину, Андрей сразу же вспомнил старую присказку про подводную лодку в степях Украины. А что, степи Казахстана были ничем не хуже.
Вот только никак не мог мелкий тогда понять, зачем торпеды делать так далеко от моря - любого. Ближайшее к торпедоделательному заводу - Аральское - мало того, что тоже было совсем не близко, так к тому времени уже стало высыхать. Кстати, и когда вырос, так и не понял.
Мама тоже работала в приемке - а где было еще работать жене военпреда?! Так что впоследствии, когда пришла поступать в военно-морское училище, автобиография у Андрея была большинству абитуриентов на зависть: “Родился в семье военнослужащих. Отец - военнослужащий, мать - служащая Министерства обороны”.
Да и Палыч, который умудрялся быть одновременно начальником сразу двух приемок (то есть командиром двух воинских частей) был Андрею совсем не чужим.
...Андрей никогда не любил предупреждать маму о своих появлениях дома (с отцом она к тому моменту уже развелась). Ничего не изменилось и с момента поступления в училище. Разве что домой он теперь приезжал не из института, а из Питера.
Поезд пришел в первопрестольную около семи утра. Выйдя на Комсомольскую площадь, Андрей из автомата (ну не было тогда мобильных) набрал домашний телефон.
- Привет, мам, - сказал он в трубку. - Я в Москве. Минут через 15 дома буду.
- Как через 15 минут? - вдруг взволновалась мама.
- Ну как, - вдумчиво объяснил Андрей. - Сейчас на автобус сяду. На 19 или на 85. И через 15 минут буду дома.
В трубке возникло какое-то смущенное молчание.
- Ты не одна, что ли? - вдруг сообразил причину заминки Андрей. - Ну и молодец. Давно пора.
Чтобы дать маме чуть времени, он вдумчиво покурил перед домом. И решительно шагнул в подъезд.
Сначала ничего - и никого - необычного в квартире Андрей не заметил. И только минут через двадцать, когда он с аппетитом уплетал мамины пирожки с кофе (понять настоящий вкус маминой пищи может только то, кто служил), дверь открылась - и в кухню шагнул капитан-летчик. Андрей, уже приученный к правилам хорошего военного тона, попытался встать из-за стола, но тот только махнул рукой.
- Вечером посидим-поговорим, - сказал он и положил на край стола пачку “Данхилла”. - Это тебе.
Роскошь, кто понимает, в те времена это была запредельная. Трудно вспомнить сейчас, сколько именно тогда, в 82-году прошлого века стоила эта пачка. То ли полтора рубля, то ли все три. Но после каменец-подольского училищного “Беломора” вкус был просто божественным. Так Палыч и купил Андрея в первую же минуту общения. Он и дальше регулярно помогал в самых разных ситуациях. В свою очередь, во всех семейный ссорах и неурядицах Андрей непоколебимо вставал на его сторону.
В Геленджик Андрей попал почти случайно: кто-то из подчиненных Палыча то ли заболел, то ли перед женой в чем-то провинился. В общем, в делегации появилось вакантное место.
- Поедешь? - спросил в полчетвертого утра в телефонной трубке уверенный голос командира сразу двух воинских частей.
- Ясен пень, - без промедления отрапортовал Андрей.
- Через час будем, - уточнил диспозицию полковник.
Ровно через 58 минут раздался звонок в дверь - и в квартиру вошла не слишком большая, но вполне себе представительная делегация: три полковника ВВС (сам Палыч, два его друга и коллеги - начальники приемок из Нижнего и, кажется, Смоленска) и еще один полковник, но черный - морской летчик, начальник какого-то института из Питера.
Андрей предстоящий церемониал знал наизусть, потому к моменту звонка в дверь все было готово: отваренная картошка исходила паром, помидоры и соленые огурцы нарезаны, черный хлеб накромсан крупными кусками. Палыч взглянул на часы.
- Товарищи офицеры, до отхода поезда полтора часа. Время есть, но терять его попусту не будем.
По этой команде все полезли в портфели (за исключением Андрея - он свою часть уже сделал). Из портфелей на свет незамедлительно появились окорок, копченая курица, рыба и, естественно, водка.
- Старшим горбушки, младшим тоже по справедливости, - произнес Палыч свою любимую присказку, придирчиво выбирая самый толстый ломоть. - На разливе младший по званию.
Младшим, естественно, был Андрей. Первая рюмка была поднята ровно через пять минут после звонка в дверь.
- Уложились, - констатировал Палыч.
И водку тут же разлили снова. За полчаса до отхода поезда приняли по стремянной - и пошли к вокзалу. В самом приподнятом, выставочном, так сказать настроении.
Потом был поезд, везущий к синему морю. И хорошая компания в нем. Затем - открытие гидроавиасалона. И опять же - хорошая компания на нем, которая значительно расширилась за счет начальников других приемок. Всем было весело и замечательно.
Но к концу вторых суток господа авиаторы заскучали. Был созван мозговой штурм. После получасовых прений, подкрепленных, опять же, энным количеством спиртного, Палыч вынес резюме:
- План выполнили полностью. Причем - без происшествий: до Геленджика доехали, на салон сходили - и даже дважды, в море купались тоже дважды. До отъезда - три дня. Какие предложения?
Первое предложение поступило сразу же. И все немедленно выпили.
- Кто следующий внесет такое предложение, будет наказан, - сказал Палыч, закусывая какой-то черноморской рыбешкой. - Ибо пить три дня, даже в хорошей компании - контрпродуктивно. Нужен позитив.
Идея съездить на экскурсию на Малую Землю по местам боевой славы дорогого Леонида Ильича была отвергнута еще до того, как дозвучала до конца: эти монументы все видели еще пионерами или, в худшем случае, курсантами.
И тут позитив нашел тот самый черный полковник.
- А чего мы водку в мужской компании пьем-то?!
Тут все и осознали, чего не хватало для полноценного отдыха. При этом Андрей как-то напрочь забыл, что Палыч - муж его собственной матери, и горячо поддержал начинание.
Вышли на улицу. Но в пределах прямой видимости симпатичных дам, готовых разделить одиночество четырех действующих авиационных полковников и одного морского отставника, не наблюдалось. Не симпатичных, впрочем, не наблюдалось тоже. Никаких не наблюдалось.
Но советские офицеры (пусть Союза уже не было, но офицеры-то оставались) отступать перед трудностями не приучены. Было решено остановить такси. Уж кто, кто, а таксисты точно знают места дисклокации фемин в курортных поселках.
Таксист подвернулся быстро. Но ситуации не улучшил:
- Мужики, сейчас девчонок в Геленджике нет.
- Как нет?! - опешили мужики.
- Никак нет. Перед салоном пару рейдов провели. Так что, если кто и остался, сидят по домам и не высовываются.
- И что делать?
- В Новороссийск ехать. Там в клубе моряков по-любому кто-нибудь есть.
- Так поехали.
- Не могу. Почти сутки за рулем. Так что домой, стакан принять - и в люлю. Да и вас пятеро - как вас везти-то? Тормозните маршруточника - он довезет.
Маршруточник попался быстро. На вопрос “Куда?” Палыч буркнул: “В Новороссийск”. Но то ли дикция у полковника уже давала сбои, то ли водитель опять же попался уставший, он услышал “В Новосибирск”. Что характерно, у привыкшего к причудам отдыхающих водилы не возникло ни одного дополнительного вопроса - в том числе по поводу отнюдь не сибирской одежды пассажиров: шорты, майки и сланцы. Он только спросил “Сколько?” Ответ был коротким: “Сколько скажешь”.
Повеселевшая компания загрузилась в маршрутку, предварительно предупредив водителя, что надо остановиться у магазина, ибо требуется пополнить запас горючего. Дозаправка прошла успешно, поэтому когда машина остановилась у местного аэропорта, на это никто особого внимания не обратил. Шофер собрал паспорта, взял деньги и куда-то ушел. Занятая обсуждением программы предстоящего вечера компания отнеслась к этому предельно индифферентно. Андрей, правда, в какой-то момент засомневался, что в Новороссийск из Геленджика надо лететь самолетом, но старшие товарищи-летчики его легко убедили, что на самолете доберутся явно быстрее.
Минут через несколько водила вернулся, отдал документы, билеты и, что характерно, сдачу.
- Посадку уже объявили, - проинформировал он. - Билеты я зарегистрировал.
- Начинаем движение, - скомандовал Палыч. И после принятия очередной стремянной сплоченная группа офицеров в сланцах довольно бодро, хоть и слегка пошатываясь, прошла к самолету. Посадка затруднений тоже не вызвала - и через какое-то время борт взлетел. За удачный взлет тут же выпили, что помешало расслышать объявление командира, куда летит самолет. Как выяснилось потом, все слышали “Ново...” и “...ск”.
...“Рота” команду “подъем” выполнила моментально. И с абсолютно ошалевшим видом уставилась в иллюминаторы на снег. Он явно выпал только что и через пару часов должен был растаять. Но сланцы и майки все равно монтировались с ним слабо.
- Что делать будем, командир? - спросил кто-то из военпредов.
- Ждать, - коротко ответил Палыч и направился к пилотской кабине.
Переговоры были не особо длительными. Минут через тридцать он вернулся к ожидающим коллегам с мужиком в пилотской форме. В гражданских нашивках на кителе Андрей не разбирался, да ему, если честно, было абсолютно по барабану, кто это такой - командир, второй пилот, штурман, бортинженер или радист.
Все с ожиданием посмотрели на Палыча.
- Чего ждешь? - перешел он сразу к делу, посмотрев на Андрюху. - Видишь, друг пришел. Наливай!
В ходе выпивания выяснилось, что Палыч уже обо всем договорился. Вникнув в проблемы военных коллег, аэрофлотовский летчик взял на себя покупку им билетов на обратный рейс и договорился с наземниками, чтобы путешественники остались в самолете, а не пугали сибиряков своими вызывающе южными нарядами.
Посидели хорошо, весело. Кто-то из персонала, готовившего самолет к обратному рейсу, даже сбегал в ресторан за добавкой. Потом гостей из Геленджика познакомили с экипажем, который должен был вернуть их к морю. Выслушав всю историю, пилоты долго ржали в голос, а девочки-стюардессы весь полет улыбались, натыкаясь взглядом на голые колени и сланцы странных пассажиров. Через часа четыре делегация уже садилась в маршрутку, чтобы доехать до гостиницы, переодеться - и в очередной раз посетить авиасалон. Больше предложений разнообразить программу пребывания в славном городе Геленджике не последовало.
Короткое послесловие автора.
Когда писал этот текст, вспоминал и улыбался. Но, поставив точку, вдруг осознал, что из пяти героев этого рассказа в живых на данную минуту остался лишь тот самый младший по званию - Андрюха. И то, скорее всего, потому что был не только моложе остальных, но и погоны снял раньше.
Собираясь, они с удовольствием рассказывали такие байки, шутки и приколы. И абсолютно не любили вспоминать о неустроенном быте дальних гарнизонов, разрушившим немало офицерских семей, о необъявленных войнах, в которых участвовали, о горячих точках, в которых бывали. О власти, которая регулярно бросала их под танки - а потом забывала о них.
Никто из них не дожил до 65. И пусть хоть раз поперхнутся своими словами те, кто рассуждает о неоправданно ранних и запредельно больших военных пенсиях.
Очень хочется верить, что за чертой, отделяющей жизнь от смерти, есть что-то еще. И что через несколько дней они снова соберутся за столом. В День Советской Армии и Военно-Морского Флота.
Но даже если там нет ничего - ребята, все вы живы. Пока мы помним вас.
Ну, а всех остальных, кто помнит тяжесть погон на плечах - с приближающимся праздником. Будьте живы. Пожалуйста.