Шёл февраль 1992 года. Времена смуты и развала только начинались. Подходил к концу мой предпоследний рейс в Эстонском морском пароходстве в должности начальника радиостанции. Уже получено извещение, называвшееся в народе "господин". Так прозвали документ, потому что начинался он со слов "Господин Имярек!", а дальше шло уведомление о том, что в его услугах более не нуждались, а сам Имярек мог отправляться на вольные хлеба под иностранные флаги, ехать домой на историческую родину таксовать или искать себе другие пути в этой жизни. 

Хорошие отношения с инспектором отдела кадров, старым русским добряком, дали мне возможность не списаться с парохода сразу после завершения этого рейса и сбегать еще в один под флагом свободной республики Эстония.
По какой-то причине, инспектор относился ко мне по-доброму и очень великодушно. И от военных сборов меня уберёг, и отпуск летом выкраивал, и в остальных делах старался помочь. Сколько раз я, держа в сумке бутылку дорогого коньяка из “Альбатроса”, тащился в отдел кадров, чтобы “дать взятку”. Но то ли не умел, то ли стыдился чего-то и всегда понуро уходил, унося “взятку” обратно.

А пока наш теплоход стоял в порту немецкого города Киль под загрузкой. На календаре 23 февраля.
Иду получать в циркулярном режиме телеграммы, в большинстве которых - частные с поздравлениями с праздником, и тут -бац!, новость - радостное известие о рождении моей дочери.
Всё как положено - рост, вес, дата и время рождения.
Следующей телеграммой получаю следующее:
"Алёна уехала в роддом."
И третьей весточкой прилетает:
"У меня все по прежнему, чувствую себя хорошо, сижу дома. Целую, Алёна".

В первые секунды огорошен, но так как еще был трезв понимаю, принимал накопившиеся за сутки телеграммы в обратной последовательности.
Уффф, а то уже начал подозревать себя в том, о чем вели свои исследования британские учёные.По их мнению, после определённого непрерывного срока работы в море происходят необратимые изменения в головном мозге.
По слухам, их поддержали американские законодатели, и постановили, что моряк после длинного рейса не годен даже для дачи показаний в суде.
Но мы-то не британские моряки, мы советские, и у нас с количеством суток в море только крепнет уверенность в завтрашнем дне и правильном курсе нашей партии.
И на этой позитивной ноте я иду ко второму помощнику в каюту поделиться известием.

А там кипит работа по погрузке судна. Сэконд ведёт совещание с супервайзером.
Предложили супервайзеру бахнуть по полтинничку. Согласился, но достал свою детскую бутылочку шнапса, объемом 50 мл.  Бахнули с бундесом за рождение моей дочки, потом за День советской армии. Закурили.
Немец просовывает руку в карман, где лежит пачка табака, шевелит пальцами, и оппа! Фокус! Достаёт идеально скрученную сигаретку. Мы хватаем свои бумажки и табак, и высунув язык от усердия,  и для увлажнения липкого слоя, тоже пытаемся скрутить сигарету. У нас получаются кривые мятые уродины, которые курить хоть и приятно, но не эстетично.
- Как так?
-Опыт, отвечает супервайзер. Я, говорит, даже на ходу на мотоцикле делаю это.
Еще бахнули и они продолжили работу с коносаментами.

Начался первый день жизни моей дочки, и один из моих бесконечных будней корабельной жизни.
===================================================================

Приход в порт Таллина случился под утро. Залечь спать в эти сутки уже не получилось.
Пошли первые бессонные сутки. 
На борту ожидала выгрузки купленная мной в г. Киле машина - Ниссан Датсун Санни.  А в порту меня уже встречали шурин Серёга и моя мама.

На стадии осознания своей независимости, гордая страна Эстония ошалело, как в пьяном угаре семейного скандала,  рвала все связи со “страной-оккупантом”. Рвались связи и экономические. Бензин перестал поступать из России, и в
самом Таллине уже было не заправиться. Машину я не планировал перегнать в Россию сразу. Главной целью моих помыслов посетить Питер было свидание с женой и новорожденной дочкой.
Без машины совершить этот блиц-криг за время стоянки было невозможно - мы уходили через день в Африку.
А значит, мне нужен был бензин.
Бензин из Питера мог привезти на моих жигулях шурин. Но у него не было доверенности на машину.
Доверенность была у моей мамы. но она не водила машину лет 20. Да, в общем-то, с момента получения прав так и не водила. Отсюда был сделан вывод - им надо ехать вместе. И вот они на причале.
Я отправляю их отдыхать в каюту.

А пока они отдыхают, отвлекусь на подробности нашего возвращения из этого рейса.
Мы топали с попутным грузом через Европу из самой Африки. В середине рейса накрылся главный передатчик “Бриг”. Да так, что на тщетные попытки его ремонта уходило все свободное время в рейсе.
С горем пополам, держал связь на резервном “Корвете”, но по мощности он очень уступал, что делало дальнюю радиосвязь порой невозможной. Спокойный выход в море был возможен только после его ремонта на стоянке совместно со специалистами нав.камеры пароходства. На это было отведено два рабочих дня. 
В первый из них я планировал посадить в радиорубку этих спецов, и после дачи вводных, оставить их разбираться с передатчиком, чтобы на следующее утро присоединиться уже к ним, довести до ума все нюансы и принять работу. 

С этаким бизнес-планом я отправился к капитану, чтобы отпроситься на берег и сгонять в Питер, глянуть на то, что только родилось и будет со мной всю оставшуюся мою жизнь. Но капитана моя история совсем не впечатлила. Ни телеграмма о рождении дочки, ни уверения, что без меня теплоход не утонет у причала. Эх, Аркадий Айрапетович, да Бог тебе судья. 
- Слюшай, ты же  просто хочешь перегнать машину и ничего другого, сказал он, перебьешься, до вечера рабочий день, а с 9 утра на борту! Перешвартовка в Новоталлинский порт. Без начальника рации не пойду!

Доааа! Не пойдет он без начальника рации. Прямо пароход перевернётся без начальника рации. А вот без доктора в Африку пойдем. Кстати, в первый раз. Старпом прошёл усиленные медицинские курсы, и теперь у нас сокращенный экипаж..  Делать нечего, пошел работать.

К вечеру, заправив обе машины, мы собрались в путь. План был простой - постараться за 4-5 часов долететь до Питера, побыть несколько часов дома, поглазеть на новорожденное чудо, и на жигулях я планировал за это же время вернуться в Таллин. 
А тем временем очень хорошо подморозило... Да что там. подморозило, дубак наступил конкретный! Я забрался в Ниссан и нажал педальку газа. Несмотря на нечищенные дороги и обледенение дорожного полотна Ниссан бежал бодро и уверенно, дорогу держал и просился ехать быстрее. В нём было тепло, комфортная посадка заставила забыть о ноющей спине, и все казалось прекрасным.
Пошла вторая бессонная ночь.

Мы проехали друг за другом километров сто. Видя, что шурин начинает все больше отставать, я сбавлял скорость, и скоро понял, что из графика мы выбиваемся прилично. Ну, думаю, надо сделать остановку,  выйти поговорить, что как, может устал, может машина не едет. 
Я вышел из машины и…. Ну как вышел. Грациозно поднялся с полулежачей посадки в Ниссане, поставил ногу на поверхность трассы. Вторую уже не успел поставить, грохнувшись всей спиной на идеально гладкую ледяную поверхность дороги!
Это было настолько неожиданно, что я не сразу сообразил, что произошло. Так и лежал, хлопая глазами и глядя в чёрное небо свободной страны! Ну, не чувствовалось в этой машине такого гололёда. И ехала нормально и даже тормозила.

- Давай потише поедем, сказал Серёга, подходя и помогая мне подняться.
- Нет времени, брат, мне еще обратно ехать. Понимаю, ты устал. Садись в Ниссан и отдохни, там поудобнее рулить все же.

Надо сказать, что еще перед моим рейсом, тесть получил на свой москвич открытку из магазина, в которой говорилось, что несмотря на долгие годы очереди, про него не забыли и готовы продать ему комплект резины. Такой резины, конечно, которая была у него заказана. Пришлось брать. Резину для Москвича-407. Диагональная. На мои жигули. Твари… Но зато новая. Другой резины не предполагалось в ближайшее время. В те годы не было возможности предпочтений, зимняя, летняя. Была только лысая или новая. И новая, только с магазина, сейчас была обута на мою “троечку”! 
В общем, полез я в жигули. Сел, как на табуретку, захлопнул дверцу, как калитку. Понеслись! Едва тронулся, машина становилась боком, полировала асфальт, что угодно, но только не ехала. Но я упорный, я разогнался.
Летим! Всё мелькает перед глазами, с трудом удерживаю машину на дороге. Любое изменение вектора полёта грозит заносом и вылетом с трассы. Газ не прибавить, ни резко сбросить, тут же ставит раком.
“Но зато летим”, думаю я, глядя как задние габариты Ниссана уходят вдаль и сливаются в одну точку на дороге. Начал за него волноваться. Молодой еще, вдруг вылетит с трассы!
А пока мы - летим.
Потому что я опытный.
Почти профессионал!
Еще бы, столько отбомбить по ночному городу, сколько я!
Да и занятия автоспортом в юности!
Поэтому - летим!
Наверное, разогнались уже далеко за сотку!
Глаза не отвести от дороги. Но посмотреть скорость хочется…
Фак! Фак! Фак! Твоюжмать! Стрелка даже не перевалила цифру 80!
Смеюсь над собой и плачу.  Километры медленно наматываются на колёса, а ведь их надо будет уже скоро отматывать назад.
=======================================================

Вот и дом. Вторая ночь без сна даёт о себе знать. Всё помню, как в тумане. Маленький хныкающий сверток - это дочь. 
- Ага. Вижу! Здорово! Привет и тебе, дорогая!
- Дайте мне кофе! Я попью его с закрытыми глазами, пока Серёга сгоняет на заправку моих жигулей.
- Через полчаса поеду...
===========================================================

Обратная дорога с орущим магнитофоном.
“В любом из нас хватает лжи.
Мы на три слова лжём порою два.
И  вновь торопимся грешить
Покаявшись едва…”

Это “Ария” играет что ли, или “Рондо”? Уже не помню, давно не слышал. 
Становится жарко, открываю окна, чтобы проветриться. От недосыпа начинает трясти крупной дрожью. Терплю, сколько можется. Закрыл, хорошо, тепло уютно... 
Резкий удар в живот холодным ужасом от осознания того, что на долю секунды заснул!
Снова окно. Колючий ветер в лицо. Надо держаться. Через полчаса всё повторяется, окно-тепло-удар_ужаса-окно. Вот кстати, что будит нас в этом случае? А может - кто?

Уже светает. По дороге видны лежащие по кюветам машины тех, кто не совладал с управлением на льду. Их много.
Почти повис на руле. Мысли, как густой кисель. Главная мысль: 
“Доеду до парохода, плюну на всё и спать, спать, спать!”
“Даже проходя мимо, крикну мастеру “Иди ты в жопу, Айрапетыч, я - спать!”
“Эх, жаль, что радиста в штате уже нету. Но я всё равно спать!”
“Ничего, ничего, я доеду, всяко - рожденный утонуть, повеситься не может, но... потом всё-таки спать...”
===============================================================

Не особо помню, что было дальше. Доехал, конечно. Бог, наверное,  бережёт молодых и отчаянных. Ах да, забыл, пьяниц он еще бережёт! Наверное поэтому и добрался.
Выпив литр кофе, включился в работу и уже только к ужину мы починили этот долбанный передатчик.
Парень из навигационной камеры выложился по-полной. И не ушел, не бросил, когда закончился его рабочий день. Он знал, что завтра отход с утра, а в длинном рейсе я пропаду без “Брига”. Как не налить рюмашку шила такому человеку?
А он с вопросом таким:
- А чего это мы тут на казённых харчах сидим? Поехали ко мне домой, жена картошечки нажарит, котлеток. Там по сто грамм бахнем и ты на пароход спать поедешь?
- Ну да, действительно, хорошая идея, сказал я, и мы рванули.
Шла третья ночь без сна.
Понятно, что ста граммами мы не обошлись. Не то, чтобы я забыл со временем, но уже и тогда не помнил, куда мы ездили, и как я возвращался обратно. Но в шестом часу утра я взошёл на борт живым и невредимым. Где и был встречен нашим поваром, который вышел покурить к трапу.
- Начальник, сбацай нам на гитаре. мы тут с девчонками глинтвейн в чайнике варим!
Не в наших традициях обижать хорошего человека, решил я. Есть еще до подъема пару часов.
Начинался новый день. Начинался новый рейс.
Где-то за сотни километров продолжалась совсем еще новая жизнь по имени Оленька.