Есть у меня знакомый, звать Моней. Моня – это жесть-как-она-есть. Когда он родился, старуха с косой взяла его в свободную руку. Видимо, Моня ей понравился так, что не отпускает его и поныне.

   У Мони было четыре клинических смерти. А лишь на волосок от старухи он оказывается минимум раз в два года (иногда, правда, горячится и частит). Объем его злоключений – книга. Поэтому коснусь лишь нескольких фактов его биографии, в хронологическом, так сказать, порядке.

   В шестнадцать лет обкуренный Моня отодрал кусок сетки-рабицы от шахты лифта в сталинской семиэтажке, засунул голову в образовавшееся отверстие и принялся азартно плевать в амортизаторы на дне шахты. Затем, в процессе невинной забавы, вызвал лифт – сам, ни на кого ни полагаясь. Лифт приехал сверху. В последний момент, когда «снаряд был еще в воздухе», Моне стало так интересно, что вынуть из шахты всю голову он не успел. Результат – оторванная нижняя челюсть, снятый вместе с ушами скальп и еще много-много того, где я не силен в медицинских терминах. 

   Приехала скорая, собрала то, что осталось от мониной тыковки, и вместе с остальным ливером увезла на починку. И починили. Через пару месяцев Моня смотрел на мир немного другим лицом, но глаза, улыбка и жизнелюбие остались прежними.

   С ними-то Моня и сел за руль угнанной им машины – бороздить просторы N–ской области в пьяном виде, с несовершеннолетним пассажиром и полным багажником только что надёрганного мака. Чем привлек к себе милицейское внимание. Результат – показательный процесс и приговор на 13 лет. От адвоката Моня отказался, на суде попытался подарить судье свои кеды как единственное оставшееся личное имущество, а когда огласили приговор, встал, указал на судью пальцем и произнес фразу, ставшую исторической: «Лучше б я тебя убил, восьмеру бы дали!».

   Моня откинулся через полгода (причину, чтоб не отходить от темы, опущу), глядя на мир тем же лицом. Глаза, улыбка и жизнелюбие остались прежними.

… Он чем-то (до сих пор не пойму, чем) очаровывает и располагает к себе людей. В основном, далеко не бедных, после чего они доверяют ему ключи от своих квартир и машин. Квартиры Моня любит затапливать, особенно если они новые или только что из-под ремонта. Машины, соответственно, бить, причем в брызги. 

   Собственно, ещё раз про Моню за рулем. Очередная жертва Мони вручила ему ключи от новехонького "Вранглёра". Моня решил подкалымить. Его тормознула парочка «бульбашей» (это он их так назвал; белорусы, без обид!) и, объяснив предстоящий маршрут, добавила, что не поскупится, так как времени терять нельзя: на хвосте куча всяких нехороших мусоров, а цена вопроса – свобода или её многолетнее отсутствие. Моня, как истинный недавний сиделец и «сочувствующий», с радостью согласился подсобить лиходеям. 

   Результат: Моню ударили ножом с заднего сидения. Точнее, в нем побывал не нож, а некий плод любви мачете с саблей. Орудие вошло в ключицу, а вышло ближе к жопе. Потом их догнала вереница машин с мужчинами в форме и при исполнении. У Мони были повреждены сердце, легкое и еще много-много всего, просто не силен в медицинских терминах. Его отвезли в Склиф, вскрыли душу как багажник, долго ковырялись. Починили. На данный момент, Моня – единственный человек в склифовской практике, выживший после подобных повреждений. 

   История, к слову, имела продолжение. Два года спустя Моня еще раз поехал на злосчастном "Вранглёре" в N–скую область: мОньяка (здесь – через «о»), как и положено, потянуло в места былых преступлений, да и родственники евоные там живут. По приезду попили с местными, сняли с тачки крышу и погнали по полям. Результат: пассажир – холодный, Моня – сломанная шея.

… Год назад видел, как Моня весело пляшет на дне рождения, не своем, иначе ТАК морду ему бы там не набили.

Всех с днём дурака! Берегите себя.