- Ну что, идем?
- Не, Рома, давай подождем еще.
- Куда ждать! Вон построение начинается. Весь лагерь, кажись, согнали!
- Блиииин! Что будем делать?
- Идти надо к своим, в лесу мы долго не протянем. Даже на сосисках этих… - Рома вытащил из карманов шорт часть полдника.
Сосиски сильно смялись и выглядели не очень аппетитно.
- Короче, сосиски я спрячу вот тут, - Рома откинул тяжелую ветку с куском мха и запихал в образовавшуюся нишу розово-грязную кучу. – Теперь побежали к нашим!
- Так, вон бегут двое. Не хватает еще двоих! – выкрикнула Жанна, увидев нас, бегущих со всех ног.

Весь состав лагеря был на площади перед столовой. Тут же возвышался флагшток, но котором не было флага. Трибуна на крыльце здания была заполнена взрослыми.
- Где Таранько и Коваленко? – зашипела на нас воспиталка, когда мы ввалились в строй.
- Я не знаю! – синхронно ответили мы с Ромой. – Мы их не видели!
- Итак, внимания попрошу! – на всю площадку раздался голос с трибун. Говорил толстый мужчина в круглых очках с копной кучерявых волос. – Меня зовут Леонид Владленович, я, если позволите так выразиться, самый главный в «Мире».
Он позволил своим коллегам посмеяться над удачной шуткой. Шуткой ли?
- Это Кучер! – прошептал мне в ухо Рома. – Начальник лагеря.
- Завтра должно состоятся торжественное открытие смены! Завтра мы с вами должны стать одной дружной семьей! Но уже сегодня произошло событие, которое ставит под сомнение наши дружеские отношения, - он кашлянул в кулак, что-то сказал на ухо физруку. Тот повертел головой, как бы отказываясь от чего-то. – Павел Петрович стал не только свидетелем, но и даже пострадавшим недопустимых событий. Сам он стесняется говорить, поэтому вкратце скажу я.
Сначала он пересказал увиденные мной события. Потом объявил, что все будут стоять в этой линейке, пока Таранько и Коваленко не найдутся. Ужина может и не быть! Так что, вещал он, впредь необходимо думать, прежде чем совершать противоправные действия! Пока он говорил, от их состава отделились физрук и плаврук с несколькими девушками, видимо, пионервожатыми других отрядов. Аллу почему-то оставили рядом с Кучером.
- Ведут!!! – пронеслось по рядам детей, и все закрутили головами. – Поймали!
Со стороны главного въезда в лагерь. Шли Олег и Иван, а по обеим сторонам – двое мужиков в рабочей одежде. Процессия молча проследовала к трибуне.
- Это Коля-кочегар и вроде с мастерской мужик! – информировал Ромка. – Это к Коле я брал сосиски! Вечером отнесем!
- Зачем ему? – вспомнил я неаппетитную кучу в грязной яме подо мхом.
- Блин, да не ему. Собаке евоному - Биму. Такая здоровенная белая! - Рома показал рукой где-то в районе своей груди. - Он ночью с ней ходит по лагерю, охраняет территорию. А я ее задобрить хочу, чтобы она не покусала меня, если увидит.
Вопросов у меня вдруг появилось столько, что, на какое-то время пропала способность говорить.
- Добро пожаловать еще раз! – ехидно крикнул Кучер. – Набегались?
Иван и Олег смотрели в бетонную плитку под ногами и никак не реагировали больше.
- Так теперь нужно передать команде, чтобы они возвращались с поисков. Они не успели далеко уйти! – Кучер указал пальцем на длинного паренька из первого отряда, дав понять жестом, что нужно бежать искать тех, кто пошел искать.
- Сегодняшнюю ночь эти хулиганы проведут в изоляторе! – крикнул на весь плац Кучер. – Чтобы завтра на торжественной линейке, они смогли перед всеми попросить прощения, чтобы стать частью нашего «Мира».
- А теперь идите в свой отряд и готовьтесь к наказанию! – Кучер покраснел лицом, снял очки и указал пальцем направление.
- Ай-ай-ай, - подвывала под нос воспиталка, глядя как пацаны идут в нашу сторону. – Что натворили, гаденыши! Ой, что будет! Ой, что будет!
Олег и Иван стали в конце отряда, и Жанна с яростью взяла их за руки, продолжая злобно шипеть. Будь вместо пальцев у нее клешни, пацаны запросто лишились бы рук.
На этом экстренное собрание было объявлено законченным, и мы молча пошагали в свой блок. Жанна вела Олега и Ивана, периодически встряхивая их так, что они чуть не падали. Ее бешенство передавалось по воздуху, как запах газа. Весь отряд был подавлен и молча следовал за Аллой.
Всех пацанов построили в комнате, а Алла с девочками осталась на игровой площадке перед блоком. Блузка ходила перед нами с таким напором, что каждый раз проходя мимо меня, я ощущал завихрения воздуха. Боковым зрением я наблюдал за Иваном и Олегом, но до сих пор не увидел в их лицах раскаяния. Казалось, что они довольны своим положением и ни капельки не жалеют о случившемся.
- Услышьте меня, малышня! – доносилось с высоты головы Блузки. – Я прошу, услышьте! Вам тут жить еще двадцать дней и девятнадцать ночей!
Мысленно прикинул, что это почти два месяца. И так, видимо, подумал не я один.
- Как?! – возмутился «головастик» Коля. – Я думал только 21 день!
Кличку «Головастик» ему мысленно присвоил я, но она не успела выйти за пределы моего сознания. Колька уже приехал со школьной кличкой «Башка», как потом выяснилось.
- Ну дебилы! – уже перестала выбирать выражения Жанна. – Вы с детского сада прямо сюда? Вы что, не знаете элементарных вещей? Я учить вас тут не нанималась! Я – воспитатель, понятно!?!? Я вас буду воспитывать так, как посчитаю нужным! Вы все у меня тут… - закашлялась на высокой ноте воспитательница.
Она пошла в комнату к Алле в поисках воды. Долго возилась. Вышла недовольная, продолжая прочищать горло.
- О, - обратила внимание на меня. – У тебя лимонад я видела. Поделись-ка со старшим товарищем! А то я тут сдохну с вами…
- Ну и ладно! – желания делиться чем-либо с этой бешенной теткой у меня не было. – Я и хочу, каб ты сдохла.
Тут я на секунду отвлекусь. Выражение «кабтыздох!» было настолько расхожим в моём окружении, что не носило в себе никакой смысловой нагрузки. Просто набор букв, в одно слово с маленькой буквы. Дети бросались этим выражением чуть ли не чаще, чем «будьздоров» после чиха или «приветкакдела!». Но это было у нас, у детей. И тут я увидел реакцию взрослого. Признаюсь, честно, я был впечатлен, шокирован, сметён и раздавлен.
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш, - зашипела она, выпучив глаза и оскалив зубы. – Ш-ш-то-о-о-о???
Она внезапно осознала, как в эту секунду выглядела. Бывает такое с людьми. Когда над эмоциями берет верх часть мозга, ответственная за здравый смысл. Это как в книжке про Маугли был эпизод с волками. Когда малыш впервые вполз в пещеру и волк, уже прыгнувший на шум, вдруг остановился в воздухе и не разорвал будущего героя джунглей.
Жанна вдруг посмотрела в сторону и вверх, встряхнула головой, ослабив мышцы лица, надавила себе пальцами на глаза и застыла на секунду в этом положении.
Я же в свою очередь вжал голову в плечи, ожидая не то удара, не то…
Все произошло за несколько секунд.
Жанна подскочила ко мне, схватила двумя руками за майку на груди и что есть силы отбросила в спинку кровати. Треск порванной ткани, утробный рык воспитательницы, грохот стула, который она пнула ногой. Я пополз под кровать, но был вытянут за ноги и резким рывком поставлен под носом Блузки.
- Щенок. Щенок! – тетка еле сдерживалась от прямых ударов руками. – Я не желала тебе смерти! А ты… А ты…
Конечно, я плакал и слезы потоком лились по лицу на порванную майку. Сквозь пелену видел Аллу, стоявшую с растерянным видом в окружении пацанов. Старался разобрать, о чем кричит Жанна, но было так все-равно, что желал лишь одного – окончания бесконечного дня, чтобы поскорее оказаться дома.
Дома…. И тут меня накрыло осознанием того, что я один и дом бесконечно далеко от этого места! Мамы рядом не было! Никого вообще не было, кто мог бы защитить и пожалеть. И от этого в горле так защемило, что я уже не сдерживался и рыдал в голос, перебивая ругань Жанны.
- Ну хватит уже! – Алла не вынесла душераздирающей сцены и отвела меня в сторону. – Юра, посиди тут, успокойся. Слишком много для первого дня в лагере, новые впечатления, эмоции… Много незнакомых людей, все понятно!
Я сидел на кровати Аллы в ее комнате. Постепенно эмоции отпустили меня и меньше всего хотелось видеть эту бешенную воспиталку. Алла гладила меня по волосам, рассказывая, что-то про приключения, совместные игры, веселые конкурсы и огромные костры по ночам. Ее голос успокаивал. Подход ко всем детям у Аллы был одинаков, как я потом замечу. Что порождало споры на тему «кого Алла любит больше?»
- Ну что, успокоились? – в комнату засунула свою голову Жанна. – Назад в строй быстро!
- Сегодня Таранько и Коваленко проведут ночь в изоляторе! – напомнила Жанна. – Потому что за плохое поведение всегда следует наказание! Всем понятно?
Молчание – знак….
- А ну, не молчать!!! – изрыгнула Жанна.
- Да! – вполголоса проблеяли мы.
- Аллочка! – я аж встрепенулся от смены оборотов. – Отведи этих двоих в изолятор, а ужин с личными вещами потом им отнесем.
Дверь за нарушителями захлопнулась. Жанна то ли села, то ли рухнула на кровать Коваленко. Мы смотрели как она качается на вверх-вниз, обхватив голову руками.
- Лимонад вон в той тумбочке! – крикнул я.
Воспиталка не отрывая рук от лица, покачала головой.
- Простите меня. Я такая сегодня… - и заплакала в ладони. Казалось, что она хочет собрать слезы и вынести их на улицу.
Лимонад я осторожно поставил на пол, рядом с ее ногой.