Я тащил брата за руку сквозь толпу. Не то, чтобы он упирался, но его манера еле идти была весьма не кстати.
- Как мы сможем так далеко идти? Юра? Ты что?! - доносились его вопросы.
- А что еще нам делать? На вокзале жить?
Сенька на секунду терялся и снова начинал талдычить свое. Но одна мысль мне показалась дельной.
- А может на чем-нибудь подъедем? - обронил он в тот момент, когда из привокзального частного двора выехал мотоблок с прицепом.
Это была очень модная среди продвинутых крестьян штука. Мотоциклетный руль заканчивался мотором и двумя колесами, колесная пара соединялась с прицепом, на котором восседал счастливый обладатель железного друга. Прицепы всячески модернизировались. Некоторые умудрялись перевозить бревна по 6 метров, до такой степени увеличивая длину колесной базы!
Нам на глаза попался именно такой экземпляр. На счастье, бревен не было и пока мотоблок выходил на асфальтированную дорогу, мы с Сенькой смогли спокойно забраться на прицеп, и усевшись спиной к водителю, поехали в том направлении, куда обычно нас увозил автобус со станции.
Вот проехали огромную водонапорную башню из красного кирпича. Она всегда меня восхищала своим исполинским видом. Мне казалось, что именно в таких башнях драконы держат в заточении прекрасных принцесс, которых должен спасать мужественный и прекрасный принц типа меня... Я даже представлял, как закинув веревку на самый верх, ползу по отвесной стене с саблей в одной руке, а с пистолетом в другой. Стоп! А как же я мог бы ползти? Значит пистолет я должен заткнуть за пояс.
Башня скрылась за поворотом и огромными деревьями. Я посмотрел на Сеньку, который как-то странной сидел, сильно наклонившись вперед, почти положив грудь на колени. Лицо было довольно бледным...

- Сенька! Ты как? - я попытался поднять его за плечо.
Он нехотя принял вертикально положение.
- Смотри, мы уже выехали из города!
Но в эту секунду, брат резко прыгнул с прицепа, неуклюже взмахнул руками, сделал несколько шагов в направлении мотоблока. Я последовал за ним, но у меня получилось хуже, и я сильно разбил колени об асфальт... Пока я поднимался, видел, как брат сиганул с откоса в придорожные кусты. Почти сразу раздался звук, который ни с чем не спутаешь. Брата рвало.
Я решил подождать его на откосе, обкладывая раны подорожником. Блин! Этого еще мне не хватало! Укачало его что ли на этой повозке? Мы почти выехали из города! Теперь точно придется пешком добираться...
Брат, держась за живот упал рядом со мной на траву. И начал плакать.
- Мне пло-о-о-хо! - он уткнулся мне в плечо и, казалось, не собирался вставать.
Я был в растерянности!
- Сеня! - я встряхнул его. - Потошнил и всё! Тоже мне беда! Пойдем, мы уже проехали много.
Я сильно в тот момент испугался, но подавать вида не хотел. Отчего он может тошнить? Яблоки?
- О! - я заметил колонку. - Пошли воды попьем и помоемся заодно.
Возле колонки брат повеселел немного. Мы как следует напились воды, пообливали друг друга, зажимая отверстие в трубе. В общем, самое лучшее, что можно придумать в летний жаркий день.
Быхов никогда я не считал городом. Просто огромная деревня. Частные дома занимали 80% территории. Везде ходили коровы, ездили телеги, запряженные лошадьми и всегда воняло навозом. Я не изменил своего мнения до сих пор. Вроде, Быхов не изменился тоже.
Солнце вступило в свои права и выжигало все живое. Асфальт защищал себя плотным слоем пыли, животные попрятались в тень, редкие автомобили проносились мимо с открытыми окнами. Мы завистливо провожали взглядом этих счастливчиков. Сел за руль, нажал педали, покрутил баранку - и ты дома! Фантастика, да и только. Я посмотрел на Сеньку – бледный, уставший и заплаканный.
- Меня тошнит… - успел сказать он и тут же перегнулся пополам, извергая только что выпитую воду и остатки еды.
Я, как завороженный, смотрел на этот процесс и вдруг меня самого начало рвать.
Спустя минут двадцать – мы шли в нужном направлении. Мы отравились. Такое бывало, конечно, но по закону подлости произошло именно сегодня! Зачем мы ели эти яблоки! Они же были еще не совсем зрелые! Мама точно нас будет ругать… Эх, быстрее бы дойти! Брат опять отскочил в сторону, благо, мы уже шли мимо кукурузного поля и там был где спрятаться…
- У меня понос! – раздался голос из зарослей.
- Да что это такое!
- Юра! Нарви мне листьев каких-нибудь…
Конечно! Кое-как справились и с этим, пошли дальше. Мне было уже полегче, а вот на брата было больно смотреть.
Медленным шагом, с перерывом на физиологические процессы мы дошли до перекрестка, на котором автобус поворачивал после выезда из города. Дальше шла прямая дорога со съездами к разным деревням. Большим и малым, знакомым и незнакомым. Через, примерно, двенадцать километров от этого перекрестка был съезд и на наше Подклёнье. Но мы не знали этих цифр. Просто прямая дорога и уже твердая уверенность, что рано или поздно мы придем к маме.
Брат улегся на траву и произнес:
- Я больше не могу идти…. – и закрыл глаза.
Я сел рядом и смотрел, как его рвет, но уже в холостую.
- Осталось немного, Сенька! – мне оставалось только утешать. – Давай отдохнем чуть-чуть и пойдем.
- Не пойдем мы никуда! – сквозь слезы сказал он. – Мне плохо! Можно я посплю? Я очень устал…
Я не понимал, что мне делать. Вот мы сидим на краю поля с сахарной свеклой, под придорожным кустом. Брат не может идти. Впереди еще большой путь, солнце уже перевалило за полдень и горячий воздух только ухудшает положение. Но назад пути нет! Я с надеждой смотрел на дорогу. Вдруг увижу что-нибудь подходящее, для того чтобы выбежать, остановить и попросить нас подвести до деревни… Брат уснул. Я не мог. Просто лежал и думал. Изучал обстановку. На глаза попалась верхушка сахарной свеклы, призывно торчащая из земли. Я вырвал корнеплод, очистил от земли и, ударив о камень, разломал пополам. Белая, сладкая мякоть, сочащаяся соком, немного подняла настроение. Я вгрызался в середину, чтобы вновь не наесться грязи. Брат проснется, тоже ему дам… Долго ждать не пришлось – его снова начало рвать. Даже не пытался встать.
- На погрызи! – я дал ему кусок свеклы.
Он жадно впился зубами, высасывая сладки сок, выплевывая мякоть.
- Дай еще! – сквозь полный рот попросил он.
Я обрадовался такому аппетиту и вырвал парочку плодов. Также разбил и передал ему. Мне казалось, брат даже повеселел.
- Пойдем вдоль дороги! Будем проситься на всякие машины.
Я поднял брата за руку, и мы опять пошли. Проезжали легковые автомобили. Им было не до нас. Два пацана посредине поля, да бредущие вдоль дороги – ничего странного нет. Зачем тормозить и спрашивать? Гуляют пацаны и все.
- Эй, хлопцы! – голос мы услышали одновременно с цокотом копыт по асфальту. – Куды вы адни? И з якой вески? А?
С нами поравнялась лошадь, тащившая телегу с несколькими людьми. Один из них, на вид самый старший, продолжил кричать в нашу сторону:
- Можа вас падвести? – он даже похлопал на свободное место рядом с собой.
Я не успел ничего сказать, как брата опять вырвало! Прямо на глазах у людей.
- Ой-ёй! – дядька спрыгнул в нашу сторону, сбежал по откосу к нам. – Грыбы ели? Ягады якия?
- Нет! – я покачал головой. – Яблоки, только… Беляшей еще…
Про свеклу промолчал.
- Бляха-муха! – он обернулся к телеге. – Подвиньтесь там! Я малога принесу!
Подождав пока Сенька перестанет тошнить, он поднял его на руки и отнес на телегу. Я же самостоятельно сел рядом.
- Н-но пошла! – закричал дед, сидевший с вожжами в руках. – Н-но! Но!!!
Скорость увеличилась до максимально возможной. Телегу жутко трясло на неровностях и брату пришлось несладко. При первой попытке потошнить на ходу – разбил губу и посадил синяк на подбородке. Но так как рвать снова было нечем, то он просто корчился в судорогах среди тряпок и сена. Я поддерживал его как мог. Он очень ослаб, даже слегка посинел…
- Мне холодно! Юрка, накрой меня чем-нибудь!
Я очень испугался этой фразы. Жара, все мужики в телеге с голыми торсами, одна женщина с ними была в легком платье. На телеге ничего нет, что было бы похоже на одеяло. Снял свою майку, накрыл его. Сенька съежился и затих. Его бил озноб.
- Ай-ай! – женщина вздохнула. – Многа дурнога зъели!
Лошадь повернула в сторону какой-то деревни. Ехали к дому, где жили эти люди.
- А вы сами откудова? Ужо пятый раз пытаюся! - спросил дядька, взявший нас на телегу.
- С Падкленья!
- Далёка яшчэ! Зараз мы сваих высадим, а потым вас да мамки и адвязём…
Остановились. Все попрыгали на землю. Я остался с братом на телеге.
- Пабудьте тут! Зараз паедем.
Женщина сбегала в дом и принесла банку с какой-то зеленоватой жидкостью.
- Это сыворотка от простокваши! Нехай папъе!
Брат сделал пару глотков и оттолкнул банку.
- Холодное!
Она заботливо набросила на него шерстяное покрывало. А потом всунула в рот какой-то зеленый лист.
- Эта мята! Не будет тошнить так сильно. – пояснила она.
И всунула мне в руку пучок травы.
- Давай яму по дороге. Полегче будет! – отвернувшись в сторону своей хаты, крикнула. – Хутчэй там! Хлопцам дамой нада!
Я лишь благодарно кивал.
Вышли два дядьки, один сел рядом с нами, а другой усевшись аккурат перед хвостом лошади, крикнул, свистнул и мы поехали. Я лег рядом с братом. Он лежал с открытыми глазами и дышал ртом, сквозь непрожеванный пучок мяты.
- Легче? – спросил я.
Он в ответ пожал плечами и выплюнул траву.
- А мы скоро приедем? – еле слышно спросил он.
- Да. Скоро. Попробуй поспать.
- Я не хочу спать. Я хочу превратиться в птичку, чтобы подняться вверх и посмотреть, где мы сейчас едем… Чтобы сразу найти короткую дорогу…
И вдруг опять его вывернуло. Не успел свеситься с телеги, и сыворотка с кусочками мяты растеклась по деревянному настилу. Я пересел в другое место. Мужики понимающе кивали.
- Скоро приедем! Тярпите. Страшного нема, трохи паляжыть и усё.
Телегу безбожно трясло. Дядька замолкал на время, ждал пока утихнет тряска и продолжал:
- Таблетак мамка яких дась. Яблаки больше чтоб не ели зялеными! Урок вам!
Озноб у Сеньки был такой силы, что я слышал, как стучат его зубы. От постоянных позывов к рвоте, он очень обессилел. Слезы просто текли из глаз. Я начинал паниковать, особенно в тем моменты, когда ему удавалось заснуть. Казалось, что он умер, и я с трудом сдерживал себя, чтобы не растолкать его.
На одном из ухабов отвалилось колесо. Был особенно сильный удар, и я увидел, как колесо сначала ехало рядом с нами, а потом вильнув в сторону, легло в придорожной канаве. Телега же продолжала ехать на трех, и дядька постепенно скидывал скорость.
- Блять! Да что гэта такое! – в сердцах выкрикнул один из мужиков.
Только после полной остановки, телега наклонилась в ту сторону, где отсутствовало колесо. Мы начали сползать вниз. Сенька проснулся от последнего удара и пытался понять где он. Я же местность узнал – третий поселок! Где-то недалеко мы с дядей Гришей тонули на «пердунке». Совсем немного осталось!
Оба мужика побежали за колесом. Один искал крепежные болты, другой кинулся в канаву.
- Пошли, Сенька! Дальше сами пойдем…
Он нехотя встал и сгорбившись под покрывалом, сделал несколько шагов.
- Ай! Я не могу… - выдохнул он. И сел рядом с телегой.
Я осмотрелся. Возле одного из домов валялась детская коляска с большими колесами без люльки. Ее, видимо, дети использовали, как тележку. Так как к перекладине, противоположной высокой ручке, была привязана веревка и на нижней раме устроено нечто наподобие настила из досок. Я, не долго думая, прикатил тележку к брату.
- Ложись на доски! Я тебя повезу в деревню.
Брат переполз на коляску, и я покатил.
- Круто! – удивился я легкости транспортировки. – Быстро доедем!
Хотел сказать дядькам «спасибо!», но они были слишком далеко. Да и неудобно было перед ними. Надо бежать, а то колесо это они до ночи будут чинить!
Сначала я толкал, держась за высокую ручку. Потом тянул за веревку, а когда тележка пару раз наехала мне на пятки – окончательно решил толкать. Первых пятьсот метров прошли легко. Послышался далекий свист и крики типа «куды вы!!! Стойте!!! Зараз паедем!!» Но я уже свернул в бывший школьный сад и сквозь высокую траву толкал тележку с братом в направление нашей деревни.
Вечер наступал. Но мы уже почти дома! Вон вдали кусты, за которыми первый дом деда Данилы. Интересный был дед. Полное отсутствие пальцев на руках не останавливало его ни перед какой работой. Помню, ходили по его двору – весь инструмент имел веревочные петли для захвата культями. Он и косил как-то…. А перед его домом – пруд для уток. Ну, и для нас, конечно! Скоро! Дома! Быстрее!
Сенька болтался по доскам с закрытыми глазами. Хорошо, что были бортики, которые не давали ему упасть! Да и покрывало оберегало его от ушибов. Я же устал страшно! В боку кололо, руки не слушались, хотелось пить, а у нас в трех деревнях – ни одной колонки! Только колодцы без ведер. Каждый носил свое.
Вдалеке увидел стадо коров. Гонят с пастбища! Ого, как поздно уже! Быстрее! Но общее состояние было таким, что проще лечь и уснуть….
- Скоро? Юрка, скоро? Юрка! – сквозь скрип тележки слышались стоны Сеньки. – Я хочу пить! Очень хочу пить… Пить!
Я заплакал от безысходности. Плечи ныли от того, что руки лежали на ручке на уровне моих глаз. Толкаю. Толкаю… Вот начало, поворот…. Я вижу всю нашу деревню! Вижу наш дом! Меня это вдохновило, придало сил!
- Сенька! Мы уже дома!
- Эй! – услышали голос мужика, одного из тех, кто нас подвозил. – Вы чаго тут робите? А нука, прыгайте к нам. Сбегли яны! Ишты!
Меня один схватил под руки, Сеньку бережно поднял второй дядька и перенес на телегу.
- Где хата ваша?
Я указал на огромный тополь, возле нашего дома. Его потом через двадцать лет поразит молния и его спилят уже взрослые Гришка и Сенька.
Подъехали к воротам дома, я спрыгнул с колес и побежал к сеням. Куры кинулись в рассыпную.
- Мама! Мама! – в сенях никого.
Дальше в столовую. Там ужинали уже. Баба, мама, сестра Катя, Гришка, две сестры Маринки. Встретили молчанием, похожим на шок. Ну, или наоборот… Гришка только засмеялся от неожиданности. Мама открыла рот, чтобы что-то сказать, как вошел дядька с Сенькой на руках…
- Малый ваш?
- Наш… - выдохнула мама. – Что с ним?
Подскочила и схватив в охапку перенесла на кровать.
- Мама!!! – произнес Сенька. – Мама моя….
Она уже плакала и пыталась сквозь заглушающую панику понять, что происходит. Я говорил и тоже плакал, мужики бубнили свое….
Вечер выдался неспокойным. Меня опять накрыло расстройство желудка. У брата началась лихорадка и он еще дня четыре приходил в себя. Матери на следующий день пришлось уехать в город, так как больничного ей никто не даст, а вот за прогул уволить могли. Оставила Сеньку на бабушку и нас. Выходили! И еще долго вспоминали слова бабушки: «Три дня температура 40! Как будто огонь внутри горел!»

С тех пор Сенька никогда не ел яблок. Особенно зеленых.