Вовка включил фонарь. Плоский такой, в виде коробочки, с круглым стеклом и маленькой лампочкой внутри. Для работы такой крохотной лампочки внутрь закладывалась квадратная батарея («батарейкой» ее сложно назвать).
Фонарь вырвал из сумрака дома кусок стены, пол и половик на нем.
- Ого! – удивился Гришка. – У тебя и фонарь есть!
    Вовкино лицо распирала гордость до такой степени, что даже слова застряли где-то глубоко, и он лишь хмыкнул.
Мы стояли в сенях дома Исачихи. Три десятилетних пацана. Жажда приключений была больше, чем инстинкт самосохранения. Даже когда мы зашли внутрь, лишив себя остатков дневного света, мы не потеряли решимости изучить каждый угол этого дома. Мы стояли и смотрели друг на друга, прислушиваясь к звукам. Вовка для экономии заряда батареи выключил фонарь. Сквозь грязные и заросшие паутиной окна еле-еле пробивался сумеречный свет. Мы молчали. Вовка со всей силы зажмуривал глаза и вновь их открывал как можно шире, оглядываясь по сторонам.

- Это дед меня научил! – шепотом сказал Вовка. – Так глаза быстрее привыкают к темноте.
Мы последовали примеру Вовки. И точно! Спустя несколько секунд обстановка сеней приобрела очертания.
Я увидел стол, стеклянные банки, сбитые из грубых досок табуретки. Прямо за мной обнаружился исполинский шкаф с круглыми деревянными ручками. Я потянул створку двери. Полки с кучей тряпок и рядами банок.
-- Пошли уже, пацаны! – Гришка указал подбородком на дверь в основную часть дома.
- Слышали! – вдруг тревожно прошипел Вовка.
Он только что отнял от ушей ладошки и зафиксировал необычный звук. Мы уже поняли, что дед его научил закрывать уши, а потом резко открывать для лучшей слышимости.
Мы отрицательно покачали головами.
- Это внутри что-то!
Гришка сообразил, что так мы дальше никуда не попадем, и решительно шагнул в нужном направлении.
- БОМ! – вдруг отчетливо послышалось вверху.
- БОМ! – еще раз.
Будто на чердаке упал какой-то предмет.
- Ма-ма! – по слогам выдавил я.
Мне показалось, что я побледнел. И страх вдруг собрался в одном месте, где-то в животе. Вкус металла во рту усилился. Видимо, с этого момента, когда мне страшно, мой организм глючит таким странным образом. Мы втроем стали похожи друг на друга – неподвижные и напряженные.
- БОМ!
Бежать никто не собирался. И идти вперед тоже. Это был такой маневр – привыкание к страху. Адаптация. Неосознанно. Просто стояли и пытались понять новую реальность и как с этим дальше быть.
- БОМ!
Гришка резко открыл дверь и громко зашептал:
- Включай фонарь, Вова!!!
Вспышка света на долю секунды! Ослепление. И снова темнота!
- Вова! – Гришка нервничал. – Включи фонарь!
Вовка яростно теребил включатель на боковой стенке фонарика.
- Дай сюда! – Гришка вырвал фонарь из рук друга и раскрыв его, достал батарейку. Затем разогнул побольше две металлические полоски, снова засунул в корпус. Закрыл на защелку и сдвинул включатель. Вспыхнул свет, снова ослепив всех на время.
- БОМ!
    Стук шел определенно сверху. Кто-то или что-то билось об пол чердака. Глухо так.
Огромная когда-то жилая комната была захламлена какой-то мебелью, по большей части сломанной. Остатки постельного белья, одежды грудой лежали в углу. Пыль висела в воздухе и толстым слоем покрывала все. На стенах висели черно-белые фотографии в рамках. Среди них были и фотопортреты каких-то людей, которые фотограф раскрасил вручную . Точно такие же по исполнению висели и у нас в доме. Скорее всего, одна из женщин на фото есть сама Исачиха.
    Имя странное… Или это кличка, производное от имени мужа? Например, жил у нас дед Карась, так баба звалась Карасихой. Или вот дед Давыд, у которого с войны отрублены (немцами, наверное) были кисти рук, даже свою жену зовет Давыдовна… Кстати, этот дед Давыд как раз-таки в соседнем доме и живет… Хороший дед. Добрый. Все сам по хозяйству делает. У него весь инструмент на дворе с веревочными петлями, которые надеваются на культи. Он и косил, и копал, и рубил дрова! Не каждый со здоровыми руками так мог бы! Апогеем его деятельности стал вручную выкопанный пруд перед собственным домом для уток и гусей! Один копал! Никого не подпускал. Однажды зимой в этот пруд провалился трактор «Беларусь». Полностью ушел под воду. Глубокая была яма!
БОМ!
- Да достал это стук! – уже злой Гришка выкрикнул в потолок, но перед этим его передёрнуло от страха.
    Окна в этой комнате выходили на центральную улицу. Мы тысячи раз пробегали мимо этих окон по грунтовой дороге. А сейчас я смотрю изнутри. Как будто из другой, незнакомой Вселенной изучаю до боли знакомые места. Через дорогу – дом деда Вити. Один из немногих в деревне домов, который обложен белым кирпичом. И единственный дом в радиусе пяти километров, в котором есть телефон. Хороший хозяин…
    Фонарь опять отключился.
БОМ!
В этот раз отчетливо послышался звук катящегося по поверхности предмета. Так катится гантель или тяжелый металлический шар…
БУХ!
Вовка толкнул еще одну дверь.
- Эй! – громким шепотом позвал нас. – Смотрите!
    Комната была наполовину меньше той, в которой мы находились, и имела одно окно, выходящее в густую растительность яблоневого сада. Глаза, снова привыкшие к темноте, рассмотрели практически свободную от мебели комнату. Скорее всего, все свалено в большом помещении… Лишь посредине стоял круглый стол с керосиновой лампой. Вокруг – табуретки… Все. Почему-то пыли на столе не было.
    Звон разбитого стекла единственного окна в комнате заставил подпрыгнуть на месте каждого из нас. Вовка и я даже закричали. Гришка отскочил к дальней от окна стене и расширенными от испуга глазами уставился на то, что прилетело в комнату с улицы. Вовка же не стал медлить и с огромной скоростью побежал к выходу. Я следом! Выскочив во двор, остановились перевести дух и дождаться Гришку.
- Это Исачиха! – Вовка был вне себя от страха. – Бежим отсюда! Она убьет нас!
Из дома выскочил Гришка.
- В банке был мертвый цыплёнок! – выдохнул он, проносясь мимо. – Валим отсюда!
    Последнюю фразу он сказал, падая под ворота, чтобы проползти под ними на улицу. Через секунду мы уже бежали в сторону своего дома.
    Три удаляющиеся от проклятого места детские фигуры не вызывали подозрений. Ну, бегут дети, поднимая облака пыли, подумаешь! Только бледность лиц, отпечаток страха на каждом и частые повороты головы назад. Приведения есть! Исачиха бьется в стены! Она может сейчас схватить каждого и затащить к себе! Нужно быстрее бежать! Не обращать внимания на боль в боку, на сбившееся дыхание. Главное – увеличить разрыв со страшным местом. Почему наш дом находится так близко? Бежать! Бежать! Я вижу спину Гришки, его мелькающие острые локти. Иногда наши взгляды пересекаются. Я не могу его догнать. А Вовка не может догнать меня – пыхтит сзади, подвывая от страха.
    Не обращать внимания ни на что! На лай собак, на залетающих в рот и глаза насекомых, на крики: «Сто-о-йте! Фо-о! на-а-арь! Я фо-на-арь! За-а-а! Бы-ыл! Ы-ыы!!!» Стоп! Я обернулся. Вовка отстал довольно сильно и шел в нашем направлении пешком, активно жестикулируя - мол, хватит бежать и идите сюда…
- Что такое? – крикнул я, понимая, что сейчас услышу.
Гришка и я стояли вместе, ожидая ответа.
- Фонарь там оставил! – Вовка был испуган этому факту, казалось, больше, чем наличию духа Исачихи в заброшенном доме. - Дед меня забьёт! Я не приду домой без фонаря! Пацаны, давайте вернемся!
    По выражению наших лиц он понял, что был неубедителен. Мы решили закрепить его понимание яростным мотанием голов и дружным: «Ни за что! Ты что, дебил?»
- Там видел, что творилось? – Гришка, шумно дыша, сделал попытку напомнить.
- Пацаны, мне без фонаря нельзя! – Вовка подбирал слова. – Если я его потеряю, то мне безопаснее будет остаться жить у Исачихи…
    Я смотрел то на испуганное уже потерей фонарика лицо Вовки, то на сомневающееся лицо Гришки. Мне самому было дико и страшно представить себя возле Исачихиного дома, особенно сейчас, когда темнота залила все пространство вокруг. Каждый куст теперь казался монстром, а любые звуки – сигналами для начала охоты на нас.... И стояли мы как раз на дороге, которая разделяла наши дома. Окна в бабушкином уже были занавешены, и плотные шторы пропускали свет от люстры. Хотелось домой…. Гришка опять начал нервно смеяться, и в глазах промелькнула мысль.
- Давай так, - начал он. – Мы остаемся перед воротами, а ты ползешь в дом. Ну, и мы тебя ждем…
- А вдруг меня схватят там? – подкинул драмы Вовка. – И я один не смогу отбиться, а вот с вами – легко!
- Тогда… - Гришка кивнул мне, мол, предлагай.
- Ну, - я судорожно пытался вспомнить истории из разных приключенческих книг, коих прочитал на тот момент немало. И меня осенило: - Мы тебе веревку на пояс привяжем длинную! И если что – вытащим!
- Круто! – Вовка даже улыбнулся. – Если я дергану резко – тогда тяните меня назад! Или бегите помогать… Но…
Вовка обвел нас долгим взглядом.
-… там же темно! Без фонаря мы не найдем фонарь!
Если бы мозг умел ходить, то в данный момент он бы споткнулся и вывихнул обе ноги.
- А спички не подойдут? – спросил я.
    И все засмеялись легкости, с которой разрешилась эта часть плана.
    Я сбегал в наш дом, выпил полкружки воды, сказал бабе, что мы еще погуляем, схватил несколько коробков спичек, моток льняной веревки и, на ходу высасывая куриное яйцо, побежал к своим. В моей голове все выходило четко:
- мы стоим перед воротами;
- Вовка с веревкой на поясе ползет внутрь;
- там, подсвечивая себе спичками, находит драгоценный фонарик;
- тихо мирно выползает к нам, и мы расходимся по домам.
    Идеально! Только вот вкус металла во рту…. А чтобы приведения не беспокоили Вовку, было решено заткнуть его уши кусками ваты, которую мы выдернули из изорванной Букетом телогрейки. Это мы так натаскивали нашего щенка – надевли телогрейку и давали себя кусать.
    И вот мы перед воротами… Вовка со спичками в руках, на поясе уже привязана веревка (надежно так, чтобы не сползла при неосторожных движениях), из ушей свисают клочья ваты, пальцами показываем, мол,  все отлично, не ссы! Он кивает и без долгих раздумий ныряет под ворота. Веревка потянулась следом. Мы стояли рядом с Гришкой и прислушивались к звукам. Все шло спокойно. Веревка то и дело натягивалась и ослаблялась. Значит, жив еще! Сверчки неистово призывали самок, светлячки использовали визуальные методы – ночная жизнь при вдумчивом рассмотрении имела свои плюсы. Веревка лежала в руках спокойно уже минуты две. Я потянул на себя осторожно. Потом еще. Натянулась.
- Смотри! – Гришка пнул меня в плечо, указывая мне за спину (я стоял спиной к окнам). – Нашел фонарь! Свет в окне появился!
Свет был какой-то слишком оранжевый. И как-то дергался…. И… На секунду показалось, что…. Показалось, что… Это…
- Это пожар! – вскрикнул Гришка.
Я похолодел весь:
- Тяни за веревку!
Крепка льняная веревка была натянута, как струна и уже врезалась в ладони при попытке тянуть.
- Не тянется вообще!!! – заорал я в лицо брату. – Где он?
Рот Гришки был искривлен в немом крике.
- Воо-ооовка! – заорали мы в две глотки и бросили бесполезную веревку. Но Вовка был с ватой в ушах… Не слышит, скорее всего!
    Огонь разгорался стремительно. Еще пару минут назад пламя стыдливо мелькало за занавесками где-то в глубине дома, а сейчас уже сами занавески полыхали, освещая пространство перед злосчастным домом.
- Я за ним! – и не дав мне опомниться, Гришка нырнул под ворота.
И в эту секунду мы услышали крик Вовки:
- Спасите меня!!! Я застрял!!! Ма-а-а-а—а-а-а-а-!!!!
    Я вслед за Гришкой заполз во двор, увидел, как он, держась за веревку (мы бежали мимо глухой стены, где не было окон, в полной темноте) двигался в сторону входа. В сенях огня еще не было, но дым уже валил…
- Я зде-е-е-е-е-сь!!! – во всю глотку голосил поджигатель откуда-то снизу.
    Гришка влетел в сени, отыскал Вовку под столом. Я тоже заполз следом, прикрываясь майкой от дыма. Глаза невыносимо щипало, и я сообразил захлопнуть дверь, ведущую в основную часть дома, где начался пожар. Вовка ойкнул, так как веревка, прищемленная дверью, сильно врезалась в тело. Он умудрился зацепиться где-то и освободиться никак не мог с трудом дополз до отверстия в стене у пола, через которую, когда-то вылазили-залазили коты.
    Гришка разбил одну из банок, которыми был забит огромный шкаф, и осколком разрезал натянутую веревку. В ту же секунду из положения лежа Вовка сделал рывок в сторону выхода. Уже на улице, второй раз за вечер в состоянии дикой паники, кашляя и протирая глаза от слез, мы смогли перевести дух. Я обернулся на дом, чтобы увидеть пламя, но лишь черная громадина на фоне ночного неба с ореолом дыма явилась моему взору.
    Но через мгновение черная тень отделилась от навеса над сенями. Как-будто фигура человека прыгнула в нашу сторону. Я заорал от страха так, как не кричал никогда и, схватив пацанов за руки, потащил к воротам.
    Удар между лопаток сбил меня с ног. И кто-то сильный потащил за ногу обратно в дом. Я просто закрыл глаза и заплакал.