Часть IV. Твой парашют заклюют стаи сдвинутых птиц.
Вот и настал день начала морских курсов. Волнение щекотало где-то в районе солнечного сплетения, спокойно не сиделось, и голова шла кругом от недосыпа.
Вообще не спать перед собеседованиями, экзаменами и прочими важными мероприятиями – очень помогает. Особенно, если хочешь их завалить.
Когда умывался в зеркале, на меня глянул кто-то злой, сильно уставший, и грязно обозвал.
Одевшись, мучительно долго зашнуровывал ботинки. Администратор Танюша иронично похвалила мой внешний вид. Я оценил свой разбитый нос, пощупав пальцами, и сказал, что собираюсь на свидание. Она сделала вид, что приревновала, и заявила, что шансов у меня нет. Очень ободряюще.
Путь был долог, тернист, извилист. Плыл, как в тумане.
Добравшись до учебного заведения, я оказался в группе таких же балбесов, решивших вступить на солёный каботажный путь. Среди всех мне запомнился Славик – смешливый парень с копной пшеничных волос и сивой бородкой, из Севастополя. Он рассказывал всем, как по срочной службе попал на флот и гонял там крыс по трюму Машкой, пояснив, что «Машкой» моряки называют швабру. Связывал это с отсутствием на военных кораблях женщин, что объявил ужасным упущением и отжившей традицией. В этот момент к нам вышла женщина вредной наружности и раздала анкеты, чтобы нам тут не скучно было в очереди сидеть.
Среди стандартных вопросов, в самом низу следовала строка: «Хотите ли вы что-то ещё добавить о себе?». Окинув взором предыдущие четыре листа, где я решительно всю подноготную о себе выложил, написал: «Не хочу».
Славик, сидевший рядом, на этот вопрос написал былинное: «Мне 20, и я бородат». Гордо показал мне, и я закатился смехом, за что вредная тётка тут же набросилась на нас с замечаниями, заявив, что нормальных матросов из нас таких не получится. Ответом ей был хохот.
Пока приёмная комиссия принимала всех торопливых, спешащих жить, мы вышли на крыльцо и разговорились. Узнав обо мне, Слава стал жарко отговаривать меня от морской идеи:
– Ты что? С образованием сюда? Ты учился 5 лет, чтобы теперь палубу драить? Пойми, я иду только потому, что после школы сразу на флот призвали, а теперь деньги надо зарабатывать, а я ничего особо и не умею больше. Заработаю – сразу свинчу на нормальную работу. Зачем тебе это?
– В офисе не сидится, – парировал я.
– Это всё от слишком хорошей жизни. Расслабило тебя сильно. Романтики захотелось и острых ощущений, пойдём покажу тебе, чем заниматься будешь.
Он набрал кого-то из знакомых, уже имевших счастье поступить. Пока они разговаривали, я разглядывал чайку веющую над нашими головами, словно буревестник.
Затем Славик фоном вещал о тяготах и лишениях своей срочки и о том, что получив здесь «корочки», мы можем пойти только на рыболовецкие суда. В любом приличном месте нужны связи, которых нет, хотя даже там быть матросом не сахар. А так мы будем рабски вкалывать без выходных месяца по три и вонять рыбой до конца дней. Я отмахивался, но понимал, что он не врёт. Перспективы рушились, в голове проросло зерно ядовитого сомнения.
Подошёл его дружок-курсант, весело улыбнулся нам:
– Вы что тут? Поступать собрались?
– Ну да, – протянул Славик и пожал руку приятелю.
– Не «ну да», а так точно, – резко и насмешливо оборвал курок. – Ну-ка давайте сигаретку, что курите там хоть?
Я смерил его взглядом. Прикинул рост, вес. Шансы. Шансы, кстати, были не очень. Ну и ладно. Всё равно надерзил:
– А мы не курим.
– Да вы только что дымили, – деланно выкатил глаза тот, придуриваясь – Плохо начинаешь! Из тебя так не выйдет нормальный матрос!
– Из тебя вон нормальный человек не вышел, тебя ведь не смущает? – вгрызаюсь ему взглядом в глаза.
Хохочем.
Одного поля ягоды.
Он рассказал нам про учёбу, про сдачу зачётов и экзаменов, про тяготы и лишения. Посетовал, что придётся работать в Архангельске матросом-мотористом за 22 тысячи.
- А что, неужели больше вариантов нет?
Он неопределённо пожал плечами. Наверное, не так уж ладно всё с вариантами.
Мы с бородачом переглянулись и нахмурились.
А потом нам попробовали раскрыть глаза на сферу, в которую мы ломимся, ничего не зная. Ведь все думают, что непременно попадут на международные рейсы, будут видеть мир и людей. Привозить деньги в мешках. Никто ведь не размышляет о том, что в подавляющем большинстве удел твой оборачивается обледеневшими портами родины, бессонными ночами и деньгами от вахты до вахты.
– Попробуй поработать здесь по специальности, – предложил Славик. – Я помогу, если что. Сюда ты поступить всегда успеешь. Попробуй, чтобы не жалеть, серьёзно…
И я побрёл не жалеть. В сумрачных мыслях, проваливаясь сквозь зыбкую брусчатку в недра неопределённости и потери целей и пути.
Славик, к слову, поступил и всю учёбу не вылезал с ночных рейвов, пытаясь нахлебаться свободой, а потом уехал в свой родной город работать на рыболовецком траулере, о выборе не жалел, вернее, говорил, что не жалел. Но тогда он убеждал меня, тряся за руку, что шанс будет упущен, что вокруг так много возможностей и что я пожалею о потраченном здесь времени.
А я двинул по городу, зашёл на Марсово поле. Хорошее место, здесь чувствуешь под ногами мощь истории. Печатаешь шаги вместе с тенями гвардейцев и революционеров, след в след.
Здесь пылает вечный огонь – памятью о железных людях. И сегодня вокруг него созрел стихийный митинг. Вот этот современный, когда подростки с выбритыми в барбершопах гребнями на головах скандируют, что (почему-то) они здесь власть. Видимо стрижка гребня на голове как-то непосредственно связана с возникновением в ней резко оппозиционного мнения.
Остановился посмотреть. Людей довольно много, слоняются, покрикивают, что делать – не знают. Есть выступающие, которые больше вносят смуту в ряды нежели их объединяют. Полицейские хмурятся, думая, когда же это всё уже закончится. Их провоцируют, но как-то вяло.
Ребятишки хотят, чтобы кто-то пришёл и всё сделал за них, чтобы р-раз и стало хорошо, ну или хотя бы лучше, чем сейчас. А самим делать сложно и страшно. Но можно постоять в окружении скучающих полицейских, выразив свою позицию. Интересно, есть ли эффект?
Ясно одно, ребятишки не желают шагать по тёмному нефтепроводу в светлое будущее.
Разочарованный побрёл через Троицкий мост. Когда-то под ним пролетел самолёт. А теперь только движутся по нему массы вперемешку с автомобилями, да иногда бросается через парапет кто-то отчаявшийся, чтобы вдохнуть Неву полными лёгкими.
В следующие дни меня подхватила карусель поисков работы. В обнимку с депрессией я сошёл с, казалось бы, очень ясного и простого пути и вместо морской романтики рухнул в пучину неизвестности.
Динар с Лёшей, будто подкараулив такой удачный момент, принесли в комнату котёнка. Он был чёрный, как тьма, истошно орал по ночам, будто его режут, и категорически отказывался пить магазинное молоко. Всей комнатой бегали вокруг него, как вокруг ребёнка. Даже под гитару пели Коржовского «Мотылька» – не унимался, дьяволёнок. Все соседние комнаты приходили к нам посмотреть, что за сирену воздушной тревоги тут завели. Предлагали забрать его или отдать знакомым, но мы комнатным советом определили, что своих не выдаём, скрутили его вчетвером и накормили через пластмассовый шприц. Пока сытый зверь спал, общее собрание комнаты выбрало ему имя – Валера.
В сложные времена важно себя переключать. Когда твоя очередь поить Валеру, не желающего жрать – вроде и некогда сидеть в углу и жалеть себя. Да и переживания, что никуда не берут, меркнут в сравнении с некормленым орущим Валерой.
Ещё – не нужно строить себе иллюзий, будто ты кому-то важен и нужен. Всем вообще без разницы. На хорошие места никто не набирает по объявлению. Туда приглашают своих, чтобы быть уверенным и легче контролировать. Когда сам начинаешь руководить, быстро понимаешь важность кадров и что с улицы брать ты их не хочешь, нужны проверенные. А пока ты такой вот никому не знакомый – твой вариант пробиваться с плохих мест. Согласен, вариант так себе. Иногда кому-то везёт, и он пробивается. А кому-то чертовски везёт, и он сразу попадает на хорошее место. Но иногда – это не вы. Часто.
Одним поздним вечером я гладил брюки к предстоящему собеседованию. Ромаха дежурил, Динар на кухне пел соседям «Там снег, там столько снега…», нестройный хор продолжал: «Что если б я там не был…». Лёша читал Валере вслух «Тонкое искусство пофигизма», периодически останавливаясь и спрашивая его мнение. В общем ничего не предвещало…
И тут, в короткой курточке с кровавым подбоем мимо меня продефилировала бледная, как смерть, Снежка. Эта девушка-вамп представляла собой концентрированный сгусток проблем и бед, свалившийся карой на весь хостел. Она терзала парней томными взглядами, рассуждала об артхаусе и контркультуре и пила стаканами, периодически приползая в комнату на бровях. Одного ухажёра Снежанка прогоняла, раздавая звонкие пощёчины посреди общего коридора. Он подарил ей что-то не то. Периодически администраторы собирались её выселить, но пока прощали.
На свою беду я спросил, что у неё стряслось. В ответ получил поток информации о наполненной страданием жизни (воистину, по венам женщин течёт трагедия!) и просьбу проводить до бара, ведь ночь и страшно. Джентльменски согласился, надел новенькое пальто, отглаженные брюки, начистил ботинки. Снежка вышла ко мне в леопардовых лосинах и багровой косухе. М-да…
По пути мне было сообщено, что все парни в хостеле скучные и одинаковые и что настоящих мужчин не осталось, но вот я – не такой, как они. Мне оставалось только кивать. Вообще некоторые люди, как радио, несут поток информации в фоновом режиме, отвечать не обязательно.
Мы зашли в первый бар на Лиговском, в каком-то подвале. Снежка предупредила меня перед входом, чтобы я не удивлялся, но тут все знают её под именем Инга. Удивляться я и не стал.
В баре тёрлись натуральные морлоки. Парни и девчонки с крашенными в дикие цвета волосами и татуировками на лицах. У одного было продето кольцо в носу, у другой такие тоннели в ушах, что можно просунуть руку. Вся эта стая бурно поприветствовали Снежу, которая здесь Инга, и стали отпускать шуточки и фразы понятные только им. Меня представили, я кивнул и сел за барную стойку. В глазах у бармена были абсолютно белые линзы. Как же он всю ночь работает?
Инга подсела ко мне, парень с зелёными волосами истошно ревел, пытаясь пропеть «Мою оборону», при этом остальная компания вокруг него билась в конвульсиях, как ведьмы на шабаше. Я спросил у Снежки, можем ли мы пойти отсюда. И она легко согласилась.
Я, конечно же, понимал, что приглашён не просто так.
Второй кабак, куда мы зарулили, был во дворах, на углу Лиговского и Невского. Обстановка была поприличнее, посетители постарше, а бармен – умилительная девушка, бесконечно смеялась и пыталась развести всех на финскую водку с мятным вкусом. Кстати, неплохая.
Я спросил спутницу, под каким именем её знают здесь? Быть может, Евгений? А она заказала себе «как обычно». Подали абсент.
В ответ на вопросительный взгляд она сказала, что больше её ничего не пьянит, ибо цветущий организм поразительно устойчив к алкоголю. И через 20 минут насударилась в лоскуты. Барменша посмотрела на меня с укоризной. Явно я не первый приведённый сюда кошелёк. Меня так накалила эта ситуация, что даже загривок стал подёргиваться.
Спутница завела длинный монолог о несправедливости судьбы. История такая: юная выпускница медицинского колледжа из небогатой семьи завела сердечную любовь с преподавателем истории, который увёз её к себе на квартиру в Петербург, кормил, одевал и планировал семейную идиллию. Снежке конечно всё нравилось, но вот чего-то не хватало. А чего не понятно. То ли работу поменять надо, то ли туфли новые. И она стала пробовать. Но всё не то. В итоге она допробовалась до того, что в новогоднюю ночь променяла своего историка на его лучшего друга, пока любимый спал в соседней комнате. На утро малодушный друг сознался. А историк не простил, несмотря на то, что и это по мнению Снежки оказалось «не тем», выгнал её и в страданиях спился. Теперь она живёт в хостеле и встречается со старым чехом, который обещает увезти её в Прагу. Но гнетущее чувство «не того» продолжает жечь ей душу плавильной печью. Любовь к историку не проходит, а он, подлец, не прощает.
От таких шекспировских страстей я схватился за голову. Всё навалилось: депрессия от потери ориентира, одиночество в большом городе, озлобленность от чувства ненужности и гнев, целый океан его. Ещё и эта дама. Ещё и какой-то пьяный орёт похабщину. Делаю ему замечание. Он обзывает меня моралистом и указывает путь, в котором двигаться. Я прошу повторить и встаю из-за барной стойки. Он повторяет и хватает меня слюнявой рукой за ворот нового пальто…
…И я начинаю вколачивать свои кулаки в его голову посреди бара…
Это называется «Забрало упало». Когда ты не чувствуешь и не слышишь ничего вокруг кроме конкретного действия. Мужик вцепился в мой воротник, я бил его и тянул на себя. Перехватываю левой рукой его за горловину кофты, ещё раз бью правой в ухо. Следом тяну левой в сторону, он начинает упираться и тянуть в противоположную сторону, это-то мне и надо. Резко вбиваю ему подсечку справа на противоходе – его ноги вылетают в воздух, он падает, опрокидывая стулья.
Посетители вскакивают, пытаются разобраться, что за внезапная дуэль началась. Противник поднялся и поднял стул. Обозвал меня крайне противно. Он больше, крепче меня. Зато я моложе и злей. В разы злей.
Сокращаю дистанцию и хватаюсь за поднятый над головой стул, пока он не начал им махать. Упираюсь оппоненту ногой в живот, чтобы выдрать бытовое оружие из пальцев. Противник сопротивляется и начинает давить весом на меня. Отлично. Убираю ногу с его живота и ставлю на пол, стул тоже отпускаю, он по инерции шагает всем весом на меня – разворачиваюсь бёдрами, подхватываю его за пояс и бросаю через себя с грохотом костей о пол. Вмешиваются посетители, от них исходит пьянящее чувство чужого страха. Спрашивают барменшу, что происходит.
Милая барменша вписывается за меня, сказав, что «молодого человека спровоцировали». Мужика уводят, стул ставят на место.
Снежанка обзывает меня асоциальным дураком и считает, что любые ситуации нужно решать словами. Потом ей срочно нужно покурить на улице, прямо вот сейчас, пока соперник с оскорблённым достоинством караулит и кричит о страшной смертоносной мести. И я вот после этого дурак…
Барменша продолжает спасать меня и показывает второй выход из заведения. Я оставляю ей чаевые – лучше бы с ней погулял, блин.
Снежка, покурив, решает, что я всё-таки крутой и зовёт в караоке. Его-то только мне ещё не хватало сегодня. Тихонько покидаем двор. Ну как тихонько, её радио не умолкает ни на секунду. Идём куда-то в неизвестность, по пути покупаем вино в пакете, сладкую дрянь. Снежка начинает петь, не доходя до караоке. Начинает со «Знака бесконечности» и заканчивает Янкой Дягилевой. Потом долго рассуждает о стихах и кино. Рекомендует артхаусные шедевры, сплошь про проституток и наркоманов.
Я спросил, читает ли она. Она сказала, что да, знает всю классику, особенно ей нравится Достоевский. Поинтересовался, что думает о князе Мышкине. Ответила, что такого не знает, и предположила, что это Лермонтовский персонаж, после чего полезла целоваться. Я сделал вид, что не заметил. Как можно целоваться со столь непросвещённой девушкой?
Мы ещё гуляли по каким-то сумрачным дворам, спутница рассказывала мне какие-то дикие пошлые истории, пытаясь впечатлить, и висла на локте, заглядывая в глаза. Мимо проехал автомобиль с забавной аэрографией пингвина.
– О! Пингвин, – икнула Снежка, поймав в фокус рисунок, – А я про пингвинов передачу вот смотрела, про императорских…
– Расскажи мне о пингвинах, – прервал я молчание.
– Ты дурак? – удивилась предпочтённой мной теме девушка.
– Ну почему же, мне просто о пингвинах интересно…
В хостел я занёс это тело на плече, хорошо, что все уже спали. Закинул в комнату, как мешок с костями, и вышел на улицу перевести дух и подумать.
Проснулся Валера и вышел ко мне. Мы присели на скамеечку и слились со тьмой.
Я окинул взглядом всё происходящее, вспомнил прожитое, свёл все планы. Мыслилось в ночи отчего-то предельно ясно и точно.
Юность кончилась. И её надо забыть.
Вступая в новый этап, нужно отринуть старый, иначе прошлое утянет якорем на дно.
Ответственность за судьбу полностью в моих руках. Пора быть строгим к себе.
На утро разбудил телефонный звонок от Славика:
– Хаа, представляешь, очнулся на скамейке в Таврическом, думал, менты заберут, но убежал! Слушай, я же говорил, что посодействую, короче, есть вариант с работой, подойди сегодня…
Ну вот, паутина знакомств начинала срабатывать. Я шёл на собеседование.
Продолжение следует...