... Советские солдаты впервые оказались на немецком небольшом вокзале с одним перроном. Это было старинное одноэтажное здание жёлтого цвета с маленьким залом и часами на остроконечной башне. Все крутили головами, рассматривали и обсуждали между собой непривычную архитектуру вокзала и обстановку местных железных дорог. Невдалеке была видна деревня с кирхой над домами. Рядовой Кантемиров хорошо знал основы немецкого языка и с большим интересом вчитывался в незнакомые вывески: Bahnhof, Gaststatte, Dresdener Shtrasse. На перроне показался пожилой мужчина в форме железнодорожника и с флажком в руке.
«Смотри, немец идёт! Немец…» разнеслось по строю и все тут же уставились на первого живого немца на германской земле. И хотя Тимур вырос среди своих советских немцев в шахтёрском посёлке Челябинской области, тоже поддался общему настроению и с интересом стал разглядывать местного железнодорожника. Это же был чужой немец. Не наш! А пожилой человек, видимо уже привыкший к такому пристальному вниманию каждый раз со стороны новых русских солдат, просто улыбнулся в пышные кайзеровские усы, приветливо махнул рукой и стал спокойно выполнять свою работу.
Рядом с вокзалом на переезде закрылся шлагбаум, и за поворотом показалась двухэтажная зелёная электричка. Появление таких необычных вагонов вызвало новую бурю восторга молодых солдат. Офицеры быстро построили всех в колонны. Старший офицер группы в звании капитан и с петличками артиллериста сообщил, что сейчас мы поедем вместе с гражданскими лицами, и приказал всем вести себя достойно и скромно, как подобает советскому солдату. Тимур с Раисом оказались в числе первых у дверей электрички, успели забежать на второй этаж и занять места около окна.
А за стеклом стал проплывать завораживающий и притягивающий чужой мир. Чужие чистые и яркие деревеньки с аккуратными домами и мощёнными улочками. Чужие красивые небольшие города с невысокими домами и узкими улочками, похожие на картинки из сказок Андерсена. Меняющиеся виды населенных пунктов ГДР за окном вагона не шли ни в какое сравнение с деревнями и городками Зауралья, откуда в основном были родом прибывшие советские солдаты. Ни один из прилетевших в ГДР бойцов никогда не был за границей и видел такие деревни и города впервые в своей жизни. А если бы и был, например, по туристической путёвке, то этот солдат Советской Армии, скорее всего, служил бы сейчас где-то на Дальнем Востоке или в Средней Азии.
По мере отдаления от конечного пункта, на каждой следующей станции в вагон стали заходить местные жители. Основной удар неподдельного интереса молодых советских граждан, впервые в жизни оказавшихся заграницей, принял на себя железнодорожник, оставшийся на своей конечной станции. Поэтому русские солдаты уже спокойно отнеслись к новым пассажирам в вагоне. В основном садились люди среднего возраста, рабочие и служащие, которые ехали на работу в Дрезден. Около скамейки, где сидели наши друзья, остановилась пожилая пара. Рядовой Кантемиров оторвался от окна, посмотрел на бабушку с дедушкой, встал и с волнением и смущением произнёс свою немецкую фразу: «Setzen Sie sich bitte!» (Садитесь, пожалуйста!) Вслед за товарищем и с улыбкой до ушей вскочил рядовой Тайсин.
У школьника и студента техникума Кантемирова по немецкому языку всегда были только отличные оценки. Тимуру легко давался третий язык, русским и татарским он владел в совершенстве. Особенно могучим русским! Но, эту произнесённую впервые на чужбине фразу Тимур знал больше, чем на «отлично». Именно, с этих слов: «Setzen Sie sich bitte!» начинался каждый урок в советских школах. И даже шесть месяцев в учебном мотострелковом полку не смогли выбить из глубин подсознания оператора-наводчика БМП-2 эту вежливую фразу на немецком языке.
«Mein Gott!» – на весь вагон воскликнула немецкая бабушка. «Vielen Dank» –сухо поблагодарил, пропуская супругу вперёд, немецкий дедушка. Бабушка ещё добавила, что рядовой Кантемиров какой то там «юнге». Тимур не смог перевести эту фразу, но понял, что его хвалят, и заулыбался совсем как его товарищ. Капитан Советской Армии тоже встал со своей скамейки, кивком головы одобрил действия своих бойцов и приказал остальным уступить места гражданским. Все оторвались от заграничной жизни за окнами вагона, вспомнили, что они советские солдаты, и наперебой, жестами и улыбкой, стали приглашать немцев устраиваться поудобней…
Ещё после посадки первых гражданских лиц, все вновь прибывшие бойцы обратили внимание, что им попался вагон для курящих с устроенными пепельницами на ручках скамеек. Старший группы объяснил, что обычно в таком составе всегда имеется два вагона для курящих. Тимур с Раисом не курили и всё же решили после благородного поступка не менять вагон и остаться в центре внимания. Мужчины, усаживаясь на скамейки, начали вытаскивать из карманов свои пачки и зажигалки. Вагон заволокло табачным дымом. И что удивительно, немцы не спешили угощать сигаретами советских солдат, которые жадно наблюдали за этой удивительной картиной – курения в вагоне электрички.
Только дед, которому друзья уступили место, протянул им свою пачку, предлагая закурить. Тимур успел прочитать название сигарет: «JUWEL» и отрицательно повертел головой. Не курим, мол! Рядом с операторами-наводчиками стоял механик-водитель БМП по имени Фердаус, родом из солнечной Башкирии, и которого все называли просто Федя. Федя был земляком друзей и всегда старался держаться рядом, зная ещё с учебки, что этим двум бывшим курсантам Елани постоянно везёт. И в этот раз механик-водитель Федя просто протянул руку предложенной пачке и вытащил сигарету. Дед щёлкнул зажигалкой и дал русскому прикурить. Солдат протянул сигареты обратно. Старик махнул рукой на всех стоящих рядом бойцов. Пачка отправилась по вагону. После первой затяжки, немец сухо прокашлялся. Супруга осуждающе покачала головой и вновь с улыбкой посмотрела на Тимура с Раисом. Молодцы какие, не курят… Дед ткнул в себя пальцем и протянул руку советским солдатам: «Отто». Трое русских представились по очереди и пожали руку старику. Фердаус на всякий случай представился Федей. Хотя, какая разница?
Отто сильно закашлял вновь, махнул рукой и начал говорить. Тимур успел только разобрать: Stalingrad, Panzer (танк), Feuer (огонь), Kazachstan и Lager. Когда немец закончил фразу, все стоящие рядом солдаты повернулись к рядовому Кантемирову. Переводи, давай! Вон как здорово шпрехаешь. «Зетцен зи бите» Сопровождающий капитан протиснулся ближе и тоже вопросительно посмотрел на бойца. Переводчик пожал плечами:
– Немец вроде говорит, что воевал, горел в танке в Сталинграде, попал в плен и был в лагере, в Казахстане.
Отто слушал внимательно, закивал головой и добавил:
– Fünf Jahre.
И для подтверждения своих слов растопырил пятерню. Тимур перевёл:
– Пять лет в плену был.
Выпускники Еланской учебной дивизии в упор рассматривали пожилого немца. Каждый из них впервые в жизни видел настоящего врага. Не из кино, не из прочитанных книг и рассказа ветерана во дворе. Может быть, этот Отто и стрелял из своего танка как раз в его деда, который так и не вернулся с войны? Бывший солдат вермахта курил, спокойно смотрел на юные лица советских парней и думал о чём - то своём. Тут в разговор вмешался Фердаус, у которого в Великой Отечественной погибли оба деда:
– Старик, ты что, фашист?
Этот вопрос не требовал перевода… Рядовой Кантемиров, у которого один дед пропал без вести зимой 1942 года, а второй умер от ран сразу после войны, тоже вопросительно посмотрел на немца. Может быть, этот немецкий танкист тоже стрелял в его дедов? Пожилая немка испуганно переводила взгляд с мужа на советских солдат. Супруг успокаивающе взял её за руку, повернулся к солдатам и начал говорить. Говорил спокойно, жёстко, перемешивая немецкие слова с русским матом. Этот ответ тоже не требовал перевода, но Тимур на всякий случай объяснил внимательным слушателям этого вагона немецкой электрички:
– Гитлера с фашистами ругает.
Капитан кивнул головой и сделал свой вывод:
– Правильный дед! Ладно, проехали. Пусть живёт…
А рядовой Кантемиров улыбнулся Отто и положил ему руку на плечо. До призыва в армию и в войсках никто не наставлял Тимура мстить за своих дедов: ни ветераны во дворе, ни директор его школы Петр Филиппович, прошедший всю войну разведчиком пехоты, ни отец, узнавший с детства голод, страдания и смерть близких, ни офицеры учебного мотострелкового полка. Все учили молодого человека только защищать свою Родину, отцов, матерей и детей.
И в этот момент русский солдат простил бывшего немецкого танкиста. Простил этого старика за своих обоих дедушек, которых он видел только на фотографиях: молодых, сильных и весёлых. И как бы сейчас Тимур не хотел оказаться рядом со своими дедами, а не с этим стариком - немцем, воевавшим против его Родины, он его простил. Простил ради своих дедов, ради живого отца и ради своих будущих детей. Пусть его дети вырастут без войн и спокойно путешествуют со своим дедом и отцом в электричках и поездах. И поэтому для защиты своих родных и близких рядовой Кантемиров, оператор-наводчик современной, секретной боевой машины, находится сейчас именно здесь – на германской земле. И рядовой защитит. Он сможет. Его научили…
Прозвучала команда «Приготовиться на выход!». Тимур произнёс попутчикам свою вторую фразу на немецком: «Auf Wiedersehen!» (До свидания!), пожал руку старику, улыбнулся его супруге и потянулся вместе со всеми бойцами к выходу из вагона. Раис с Фердаусом тоже попрощались с немцами. Команду вновь прибывших солдат ГСВГ быстро привели к зданию штаба Первой гвардейской танковой армии и построили в большом спортзале. Офицеры, так называемые покупатели, стали ходить между рядами и отбирать себе бойцов. В первую очередь искали спортсменов, художников, певцов и музыкантов. Затем спрос шёл на автомехаников, плотников, поваров и водителей. Вначале ходили и выбирали себе спецов штабные офицеры – подполковники и майоры, а затем уже представители других частей дрезденского гарнизона.
Заяви сейчас рядовой Кантемиров, что он является КМС по боксу в редком наилегчайшем весе, да эти майоры с подполковниками сами бы за него передрались между собой. Но Тимур решил твёрдо молчать в тряпочку. Хватит с него по жизни и по службе этих боксёрских штучек! Молодой человек хорошо осознавал, что и на гражданке, перед самым призывом, и в первые дни спортроты челябинского танкового училища, боксёру сильно повезло по жизни, и он легко отделался. И в третий раз испытывать свою судьбу с боксёрской карьерой Тимур уже не хотел. Под самый конец появились офицеры мотострелкового полка. Первыми покидали ряды в основном славяне и, как правило, высокие и здоровые. Тимур с Раисом явно не подходили под эту категорию, чувствовали себя несколько ущербными и оказались в самом конце этого естественного армейского отбора.
Время шло, а сухпай закончился ещё в Союзе. Очень хотелось есть. И тут пронырливый каптёр Тайсин отлучился из спортзала буквально на пять минут, появился довольный и знаком показал Тимуру идти за ним. Вышли во двор части. Раис с загадочным видом показал другу зажатые в кулаке две купюры. Одна достоинством в десять марок, вторая – в пять.
– Видал?
– Ни фига, себе! Откуда? Отобрал, что ли, у местных? Когда успел?
Каптёр довольно рассмеялся:
– А вам бы, боксёрам, лишь бы кому морду набить и денежку отобрать! Обменял я, Тимур. У меня заныканный червонец был ещё с Елани. Вот и махнулись с местным дембелем, – и добавил задумчиво. – Но, похоже, обманул он меня. Надо было на большую сумму соглашаться. Да и хрен с ним! Пойдём чипок искать.
Для тех, кто не знает, «Чипок» – это солдатская чайная, или солдатское кафе. Кому, как нравится! Оказалось, что рядом чипка не было, но им показали невдалеке магазин части. Там они впервые в жизни купили пару бутылок лимонада «Вита-Кола» и по пачке немецкого печенья. Ничего вкуснее друзья ещё не ели! Даже угостили земляка Фердауса. Под вечер из команды остались только рядовые Кантемиров с Тайсиным, три оператора с четвёртой роты, а также несколько механиков-водителей вместе с Федей и трое младших сержантов. Наконец появились и их «покупатели». Собрали всех, построили в одну колонну и двинулись шагом по ночному Дрездену.
В этот раз сопровождающие офицеры особо не спешили, и появилась возможность спокойно, по ходу движения строя рассмотреть ночной Дрезден. Шли в гору по узкой, мощённой аккуратным булыжником улице через центр города. От того же капитана - артиллериста, старшего группы, узнали, что за спиной солдат осталась река Эльба. Тимура удивило, что на этих улицах такого большого города никого из жителей в это время практически уже не было. Редкие прохожие отступали к стене и спокойно пропускали строй советских солдат. И сам город с редкими горящими окнами домов в эту тёмную ночь без света луны и звёзд давил на молодых людей своей серой тёмной массой. Вдобавок сказывались ещё усталость после длительного перелёта и резкой смены климата. В этом саксонском городе было постоянно сыро. Бойцы начал уставать шагать в своих сапогах и намокших тяжелых шинелях по булыжной мостовой, все молчали и мечтали только об одном – быстрей бы добраться до своей роты и упасть на армейскую кровать. На улице слышен был только размеренный шаг юфтевых сапог и тяжелое дыхание уставших молодых людей.
Вдруг навстречу по улице показался такой же строй солдат во главе с офицером, но совершенно в другой, явно не похожей на наши шинели и шапки, форме. Отряд шёл ровно и слаженно. По резкой и гортанной команде впереди идущего офицера солдаты быстро перестроились на ходу и вытянулись в цепь по два человека, освободив место на проезжей части узкой улицы для идущего навстречу строя советских солдат. Всем стало понятно, что только прибывшие на службу в Германию военные специалисты в первые же сутки на чужой земле случайно повстречались с отрядом вооруженных сил ГДР – Национальной Народной Армии (ННА). Количество русских и немецких солдат на этой узкой саксонской улице оказалось одинаково, примерно с мотострелковую роту. Немцы были вооружены автоматами Калашникова, и у каждого на ремне висел подсумок с патронами. У русских висели только солдатские вещмешки за спиной. Видимо, рота ННА выдвинулась ночью или на учения, или в какой то дальний караул. Немецкие солдаты стояли спокойно, разглядывая русских и о чём - то тихо переговариваясь между собой. Некоторые даже улыбались…
Рядовой Кантемиров, как и все в этом строю, впервые видел вживую и так близко молодых немецких парней в форме. И многим эта немецкая военная форма показалась какой то смешной, особенно зеленоватые шапки с кокардами, больше похожие на детский головной убор. То ли дело наша армейская шапка - ушанка! И красиво, и тепло. И, вдруг рядовой Тайсин, нарушая субординацию и все нормы международного этикета, по ходу движения громко и в упор спросил у немцев: «Ну что, Гансы, звездюлей хотите?» Рота советских солдат дружно грохнула от смеха. Сопровождающий офицер только обернулся и с улыбкой погрозил кулаком «бурому» рядовому. Немцы быстро и слаженно перестроились обратно в шеренгу, стали удаляться от русских вниз по улице, и вдруг из темноты в ответ раздался громкий выкрик: «Рус Иван, …» и ещё пару слов по - немецки, которые Тимур ранее никогда не слышал. Теперь ржали все – и русские, и немцы. И ещё долго громкий смех молодых и здоровых людей эхом разносился по немецкой улице, нарушая сон и покой добропорядочных местных бюргеров. И стены этой узкой улицы вроде бы как раздвинулись, и город стал как бы не таким уж и мрачным, и где-то там, на небе даже мелькнула луна, а жизнь молодых советских парней на далёкой чужбине стала немного лучше. А служба стала немного веселей. Строй новых бойцов ГСВГ прибавил шаг…
Поколение призывников начала восьмидесятых годов, и русских, и немцев, которые сегодня случайно встретились и спокойно разошлись темной ночью на узкой улице саксонского города, выросло без войн, голода и лишений. Это были дети так называемых «детей войны», рождённых в конце тридцатых и начало сороковых и которые сполна хлебнули горечь и утраты родных и близких во Второй Мировой войне. Кто - то из родителей рассказывал сегодняшним призывникам, русским и немецким, о своём тяжелом военном детстве, а многие предпочли умолчать, чтобы не травмировать неокрепшие детские души. Советские призывники выросли на книгах и фильмах о Великой Отечественной войне, на рассказах ещё многих живых ветеранов на открытых уроках в школе и совместных посиделках во дворах своей улицы. Немецким детям ГДР старались с детства прививать благодарность и уважение к русскому солдату. На дорогах Германии часто можно было видеть немецких детишек, приветливо машущих ручками советским солдатам в проезжающих мимо автомобилях. Многие бывшие офицеры и солдаты Вермахта, вернувшиеся в начале пятидесятых из русского плена, тоже старались внушать своим детям и внукам противление к войне и мести. Конечно, не все немцы в ГДР были рады русскому солдату, сопровождающий строй сержант ещё в электричке успел рассказать новичкам, как иногда в лобовые стёкла советских машин вдруг прилетают камни…