В самом центре культурной столицы нашей необъятной Родины, за Исаакиевским собором затаился неприметный трёхэтажный угловой дом с парадным входом, оформленный портиком из четырех мраморных колонн, поддерживающих балкон. Главный фасад серого здания с огромными окнами обращен на Исаакиевскую площадь, боковая часть скромно разглядывает Почтамтскую улицу.
Уже несколько поколений ленинградцев не видели открытыми центральные двери в этот памятник архитектуры, известный среди историков и некоторых горожан под названием «Дом Мятлевых», так как до революции он принадлежал потомкам известного камергера и сенатора Петра Васильевича Мятлева. Как гласит легенда, он слыл "тонким и просвещенным царедворцем", в гостях у которого неоднократно бывал сам А.С. Пушкин.
В настоящее время совсем другие посетители ежедневно проникают со стороны Почтамтской улицы через «чёрный вход» в историческое здание в стиле раннего классицизма. Многие современные петербуржцы не знают историю «Дома Мятлевых», расположенного по адресу: Исаакиевская площадь, дом № 9. Но прекрасно осведомлены о втором почтовом адресе этого же дома: улица Почтамтская дом № 2/9, где расположилась прокуратура Санкт-Петербурга.
Утром в понедельник старший следователь городской прокуратуры, советник юстиции Князев Алексей Павлович зашёл в особняк, поднялся в свой кабинет и был срочно вызван по телефону на ковёр к первому заместителю прокурора города. Со старшим советником юстиции Болдыревым Александром Сергеевичем следователь работал четвёртый год, никогда не стремился в руководство и поддерживал со всем начальством ровные доверительные отношения. И не более того...
Князев переоделся в прокурорскую форму, тщательно причесался и быстро спустился этажом ниже по широкой парадной мраморной лестнице с красивыми перилами. Секретарь не стала задерживать сотрудника в приёмной и тут же пригласила в кабинет начальства. Старший следователь аккуратно постучал в дверь и зашёл. Высокий и дородный первый заместитель городского прокурора вполне соответствовал своей должности и своему кабинету с видом на Исаакиевскую площадь, в отличие от посетителя – худощавого мужчины среднего роста. Выглаженный и начищенный синий мундир хозяина кабинета со всеми нацепленными регалиями наглядно демонстрировал разницу в должности от слегка помятой формы с единственным ромбиком на груди простого советника юстиции. Да и на погонах старшего советника юстиции было на одну звезду больше. И, тем не менее, Александр Сергеевич поднял своё тяжёлое тело с начальствующего кресла, сделал пару шагов навстречу подчинённому, протянул ладонь и весело протянул:
– Здравствуй, здравствуй, следователь мордастый!
– Товарищ первый заместитель прокурора, это ваша морда с телевизор будет, – Алексей Павлович поддержал шутливый тон руководства, хорошо понимая, что сейчас в его руки упадёт очередная крупная птица под названием «Глухарь». Зампрокурора по-дружески обнял следователя, отстранился и слегка поводил носом у его лица. Князев усмехнулся:
– Сергеич, что ты меня обнюхиваешь, как собачка на выданье? Я уже с неделю в завязке.
– Палыч, при всём уважении, но, в тот раз ты весь отдел напугал. Это же надо было такое сотворить – следователь при закрытии дела чуть не задушил подследственного. И после чего спокойно ушёл в суточный запой.
– Александр Сергеевич, напомню, что в этом самом кабинете ты лично дал мне в производство дело о трёх изнасилованиях несовершеннолетних, из которых только одна девочка осталась в живых. И я этого упыря вместе с операми полгода устанавливал и ловил. Жаль, что я в захвате не участвовал. Пристрелил бы на месте.
– Ладно, успокойся. Тебе на днях сороковник стукнет, а ты всё вместе с операми по городу с пистолетом бегаешь. Не солидно для старшего следователя городской прокуратуры. Я прикажу, чтобы тебе оружие больше не выдавали. Так и до греха недалеко. Да и с выпивкой пора завязывать. Палыч, ты же не юный следак, чтобы постоянно с операми бухать. Да, и вот ещё – что тебе на юбилей подарить? Мы тут коллективом скинулись и всё голову ломаем.
– Не надо головы ломать. Подарите много водки. Я буду очень рад. Оперуполномоченные тоже.
– Леша, нам не до шуток. А давай мы тебе и твоему сыну заодно подарим игровую приставку «Денди»? С сыном будешь играть и стресс снимать?
– Хорошо. Но, Александр, ты же сам знаешь, как лучше снимается нервное напряжение при нашей работе?
– Алексей, вот тут нечем крыть. А теперь давай к делу. Вернее, к нескольким делам.
Старший следователь присел к столу и сообразил, что глухарей в этот раз будет несколько – больших и жирных. Хозяин кабинета вернулся в кресло, взял в руки несколько папок, посмотрел на коллегу и сказал:
– Из района в район уже с год болтаются несколько дел о потеряшках (на милицейско-прокурорском сленге – граждане, пропавшие без вести) и проданных квартирах в центре города. Трупов пока нет. Бывших хозяев тоже. По продажам вроде всё законно, но под вопросом. Районные отделы всё не могли определиться с составом преступления и с территориальностью. До этого ОБЭП с уголовным розыском постоянно отказывали по материалам проверки, пока одна из родственниц не накатала жалобу в Генеральную прокуратуру. Центральный район сразу возбудился, объединил несколько своих материалов в одно производство, добавил материалы с Адмиралтейского района и в итоге всё скинул нам. Расследуйте, мол... Вы умней, а району самому не справиться. Прокурор города о тебе и вспомнил. Сказал: наш светлейший Князь отдохнул, нервишки поправил, пора и честь знать, и за работу приниматься. Так что, Палыч, принимай дела.
Непосредственный начальник протянул папки через стол.
– И как же мне отблагодарить-то, гражданин начальник, за доброту вашу?
Подчинённый вздохнул, принимая объединённое уголовное дело и складывая папки в один столбик.
– Лёша, только не пить.
– Это как работа пойдёт.
– Советник юстиции Князев, это приказ! Не забудь в канцелярии за дела расписаться. И сходи, наконец, в парикмахерскую.
– Есть, товарищ старший советник юстиции!
Алексей Павлович вскочил, собрал все папки под мышку, лихо щёлкнул каблуками неформенных стильных туфель, развернулся и вышел. БАС только успел усмехнуться в спину своему следователю. Прокурорские фуражки на головах обоих чинов надзорной службы не красовались, общеармейских ценностей в виде воинского приветствия не наблюдалось. В историческом здании городской прокуратуры Санкт-Петербурга шла себе потихоньку мирная гражданская служба… Прокурор пишет, служба идёт…
У себя в кабинете советник юстиции сменил форму на гражданский костюм без галстука и со своей блондинистой копной волос на голове стал совсем штатским. Следователь разложил папки на столе по датам принятия заявлений от потерпевших и принялся изучать документы. Алексей Павлович в силу своей должности и чина занимал небольшой, но достаточно просторный отдельный кабинет с видом на Почтамтскую улицу. Здесь сотрудник прокуратуры проводил большую часть жизни, поэтому постарался устроиться, как мог: рабочий стол ближе к окну и чтобы свет падал обязательно слева; напротив, вдоль стены – четыре стула для посетителей, чёрный кожаный диван, шкафчик для одежды, сейф и на сейфе – кактус, электрочайник и аудиомагнитофон «Шарп». В углу кабинета, у входной двери красовалась особая гордость Князева – небольшая изразцовая печь, сохранившаяся с незапамятных времён. За рабочим стулом старшего следователя на стене висел большой постер с изображением ливерпульской четвёрки группы «Биттлз».
Периодически в кабинете появлялись различные руководители городской прокуратуры, пару раз старший следователь Князев был удостоен чести личного посещения прокурора города (разных). И каждый раз хозяина этого кабинета слегка журили за художественно оформленный плакат на стене и просили снять. Всё же, как ни крути, кабинет государственного учреждения в виде надзорной инстанции. А тут на стене английские музыканты висят. Нехорошо! Лучше бы сотрудник городской прокуратуры повесил у себя на стене портрет своего президента. Или портрет действующего Генерального прокурора. Что, впрочем, тоже было бы неплохо…
Битлы на стене выдержали двух Генеральных прокуроров, трёх городских и множество их заместителей и, казалось, были вечны. Как и верный почитатель их таланта, работающий в этом кабинете восьмой год, а до этого места оттрубивший следователем по различным районам города две социалистические пятилетки.
На чтение всех папок старший следователь городской прокуратуры потратил полтора часа. Алексей Павлович, не спеша, поднялся из-за стола, подошёл к сейфу и включил кассету любимой группы. Скинул пиджак, улёгся на диван, пристроив голову на мягкий подлокотник, и начал анализировать факты нового дела под вечную на все времена тему песни «Yesterday». За полчаса, прослушав одну сторону кассеты, следователь поднялся, выключил магнитофон и вернулся к столу. Ещё раз перебрал папки в хронологическом порядке и сделал записи в блокноте, который постоянно носил с собой. Лучшая память – это карандаш…
С минуту посидел, изучая свои каракули, кивнул и пододвинул ближе телефонный аппарат. По памяти набрал номер старшего оперуполномоченного уголовного розыска Адмиралтейского РУВД. Ответ прозвучал сразу:
– Милиция на проводе.
– Прокуратурка беспокоит. Как жизнь молодая, Вася?
– Да всё вашими прокурорскими молитвами живём. Вот чую я, Лёша, своей милицейской чуйкой в одном деликатном месте – не будет мне покоя прямо с сегодняшнего дня после твоего звонка.
– Не будет, товарищ майор милиции Жилин.
– Прокурорский волк вам товарищ, господин советник юстиции Князев.
– Василий Петрович, доложите своему руководству, что вызваны в городскую по материалам проверки с потеряшками за последний год. Встречаемся через час в нашем кафе. Там и отобедаем.
– А вот это становится уже интересно для нас, простых оперативных работников.
– Записи свои захвати, простой работник.
– Не извольте беспокоиться, Ваше сиятельство. Мне ещё чего-нибудь с собой захватить?
– Не сегодня, Василий. Работы много. И с сыном надо успеть позаниматься.
– Понял. Место встречи изменить нельзя?
– Не опаздывай, Шарапов, – служащий прокуратуры положил трубку, вдруг вспомнил учёбу в университете и усмехнулся своим мыслям…
***
Ещё в другой стране молодой следователь районной прокуратуры Князев и оперуполномоченный уголовного розыска лейтенант Жилин познакомились по совместному делу, подружились и выбрали место постоянных встреч – кафе на набережной Фонтанки под странным названием «Пурга». Место предложил оперативный сотрудник, только что закончивший проверку по краже сейфа из кабинета директора этого питейного заведения. Опустошенный сейф нашли, директор избежал проверки ОБХСС и остался на свободе. «Пурга» приятелям из различных государственных ведомств понравилась, благо расстояние от мест работы было примерно одинаковым. Кафе со временем приватизировалось, пережило глобальный ремонт, но даже со сменой владельца смогло сохранить своё название и двух постоянных посетителей. А старший оперуполномоченный совместно со старшим следователем стали так называемыми ВИП-клиентами с официальной десятипроцентной скидкой на всё про всё.
Новый владелец кафе, азербайджанец по имени Рагим, пытался пару раз за свой счёт, от щедрот души кавказской угостить постоянных и дорогих гостей своего заведения, но был невежливо, по-русски послан очень далеко и прекратил свои попытки дать скрытую взятку российским госслужащим. Василий с Алексеем знали, что всегда получат здесь качественную еду, непалёный алкоголь, свои законные десять процентов скидки и смогут в любой день до получки откушать в долг, чем аллах послал. А при особом желании – принести с собой любимые напитки, ибо горячительное в «Пурге» действительно кусалось ценами. И в любое время работы кафе именно этим двум гостям всегда оставались рады.
Персонал состоял в основном из родственников азербайджанца, и по поводу постоянных посетителей из госструктур племянники Рагима, бывшие борцы и боксёры, были чётко проинструктированы лично хозяином заведения. Со своей стороны, владелец знал, кому из своих двух завсегдатаев можно позвонить в первую очередь при неожиданных визитах участкового или сотрудников санитарной инспекции с налоговой полицией, заглянувших в кафе с не совсем законной проверкой.
Вопросы со своей крышей владелец «Пурги» решал отдельно, не вмешивая в семейные дела сотрудников государственных органов. Государство пошатнулось, власть ослабла, основные вопросы решала бандитская «крыша». Через азербайджанца между старшим оперуполномоченным Жилиным и одним из местных бригадиров был заключен негласный пакт о ненападении в стенах этого заведения, который соблюдался свято. В «Пурге» драки нет! Лишних проблем никто не хотел. Периодически в кафе заходили отужинать за счёт заведения спортивные парни в кожаных куртках. Даже бывали вечера, когда в одном углу зала поднимали тост за братву, а в другом слышалось хоровое пение о том, что «если кто-то кое-где честно жить не хочет…» И так далее – про незримый бой...
В уютном питейном заведении всегда сохранялся порядок, по вечерам звучала живая музыка, и клиенты оставались довольными полученной телесной и духовной пищей. Доходы росли, и самым довольным, конечно, был Рагим…
Майор милиции Жилин с утра позвонил метрдотелю и забронировал любимый столик приятелей с видом на Фонтанку. Середина мая, начинались белые ночи вместе с туристическим сезоном, и о местах в общепите надо было беспокоиться заранее. Друзья старались лишний раз не злоупотреблять своим служебным положением. Представители разных ведомств государственной службы в этот солнечный и почти летний день подошли к входу практически одновременно. Поджарый майор Жилин с короткой армейской стрижкой в ветровке и джинсах вполне соответствовал своей фамилии и должности и был похож на русскую гончую. Опер с чёрной папочкой в руках оказался у входа чуть раньше и первым заметил своего товарища в костюме и лёгком светлом плаще. Оба служивые были одного роста, стройные и широкие в кости. Следователь прокуратуры Князев, со своей почти битловской причёской больше походивший на профессора университета, степенно подошёл с другой стороны набережной и протянул ладонь:
– И вновь, да здравствует милиция!
– Здорово, надзор.
– Василий Петрович, мы не виделись с того самого незабываемого момента обмывания Ваших майорских звёзд в этом скромном заведении.
– Нам есть, что вспомнить, Алексей Павлович.
– А я вот смутно припоминаю, как ты, новоиспечённый майор Жилин, уже на выходе после мероприятия хотел перебежать на спор по тонкому мартовскому льду на тот берег. Говорил ещё, что ты в пехоте служил в Германии, где Эльбу форсировал. И тебе эта пробежка будет, как два пальца об асфальт.
Друзья одновременно посмотрели на синий купол Троицкого собора, возвышавшийся над историческими домами противоположного берега Фонтанки. Майор Жилин хитро улыбнулся:
– Что-то я не припоминаю таких забегов?
– Так, я же тебя и остановил, друг мой ситный. Ты пальто с ботинками уже скинул и разминаться начал на свежем воздухе. Различные армейские упражнения показывал своим молодым сотрудникам. Прямо тут, около Английского мостика.
– Господин советник юстиции, это гнусный поклёп на целого майора российской милиции. Вы ещё скажите, что я по воде, аки апостол Пётр, на тот берег прошёл.
– Может быть, и прошёл бы, Вася. Не знаю. Я же тебя остановил и назад в «Пургу» вернул.
– Осмелюсь спросить у надзорной инстанции – зачем вернули?
– Перед пробежкой на ход ноги принять.
– Это была правильная идея.
– Да, Вася. И после посошка понесли тебя твои сотрудники домой, словно раненного командира, в пальто и ботинках.
– Не припомню я таких подробностев, господин хороший. Но, я тут краем уха услышал одну занимательную историю, про то, как один следак чуть своего подследственного в Крестах на тот свет не отправил.
Старший следователь прокуратуры перестал улыбаться и жёстким взглядом согнал с лица товарища всю радость встречи. Старший оперуполномоченный несколько замялся и предложил:
– Пройдём к столу?
– Пойдём, перекусим. Потом расскажу.
В кафе друзей уже ждали. Метрдотель и одновременно официант, племянник Рагима лет двадцати пяти, встретил прямо у входа и проводил к столику. Большой зал со стенами цвета морской волны был почти заполнен. Днём в углу кафе из огромных колонок приглушённо лилась музыка. Сам хозяин обычно появлялся ближе к вечеру.
В противоположном углу от входа обедали четверо молодых мужчин с короткими стрижками и все как один в спортивных костюмах фирмы «Adidas», отличающихся только по цвету. Кожаные куртки висели рядом. Один из «реальных пацанов» в черной футболке, выгодно оттеняющей массивную золотую цепь на мощной шее, оторвался от беседы с товарищами по цеху, поднял голову и кивком поприветствовал сотрудника милиции. Опер спокойно кивнул в ответ. Обычная картина… Братва тему качает, и вроде тоже, как бы на работе... Бизнес-ланч.
Так уж исторически сложилось, что в Санкт-Петербурге спортивно-бандитская идея взяла верх над воровской. Обосновались бы в городе правильные воры, глядишь, и не было бы бандитской столицы. Осталась бы только культурная. Да и мода нашла бы себе совсем другой путь развития. Всё же у блатных преобладает более романтический типаж – в основном белая расстегнутая рубашка для удобства «чтения» друг друга по наколкам. Бы, да кабы…
Сегодня невозможно не узнать братков на улицах Питера. Идёшь в центре города по проспекту – на неположенном месте стоят две чёрные тонированные «девятки» без задних номеров, около машин несколько парней с бритыми затылками культурно беседуют по понятиям. И не дай бог косо посмотреть в их сторону. Здоровье дороже… Авторитетная мода постепенно пошла в народ, спортсмены встречались на каждом шагу, и даже сотрудники милиции стали одеваться на спортивный манер. Единственное, что отличало бандита от милиционера – увесистые золотые цепи на мощных шеях не совсем законопослушных граждан. Изящные ювелирные украшения в криминальной среде не котировались...
Когда новые посетители присели, официант протянул меню. Алексей Павлович на правах старшего по чину и по должности поднял голову к официанту, быстро вспомнил его имя (производное от русского слова «забей») и сказал:
– Забит, нам быстренько ланч организуй. У нас мало времени и мы сегодня здесь только по работе.
Официант, КМС по вольной борьбе, молча кивнул и посмотрел на второго клиента. Сотрудник милиции, услышав и вспомнив производное от того же слова имя племянника хозяина заведения, быстро спросил:
– Забит, а ты знаешь, что такое ланч?
– Василий Петрович, это сокращенное английское слово, обозначающее приём пищи в полдень.
– Садись, Забит – пятёрка! – рассмеялся опер.
Довольный сотрудник «Пурги» отошёл от стола и принялся выполнять заказ. Вскоре на столе появились приборы, салаты и соки: томатный для следователя и апельсиновый для опера. Официант знал, что оба клиента любят винегрет. Затем подал первое и чуть позже – второе. Друзья ели молча и быстро, изредка поглядывая в огромное окно кафе с видом на водную гладь реки. Прогулочных катеров в этой части Фонтанки практически не наблюдалось, хотя сезон уже на подходе. Алексей Павлович вспомнил, что его сын на днях заканчивает девятый класс, вздохнул и подумал, чем занять ребёнка на предстоящих каникулах. Родительские хлопоты…
Гости заведения доели, официант убрал посуду и принёс ещё два стакана сока: томатный и апельсиновый. Старший следователь отпил полстакана и задумчиво стал рассматривать виднеющиеся вдали краны контейнерного терминала морского порта Финского залива. Опер пил апельсиновый сок мелкими глотками и выжидающе смотрел на приятеля. Наконец, Алексей перевёл взгляд на собеседника:
– Вася, ты же знаешь, что я расследовал дело по тому насильнику с посёлка Металлострой? Со мной опера работали с Главка. Хорошо, кстати сработали. Молодцы. Этого упыря на границе с Украиной взяли.
– Знаю, Леша. Там старшим у оперов был Радик Зайнуллин, дружок мой. В вышке вместе учились. Я, в общем, в курсе дела. Из трёх потерпевших девчат только одна в живых осталась.
– Злодей всё на видео снимал, кассеты у матери в доме прятал. Мы нашли все записи и приобщили к делу. А когда я вышел на окончание следствия, этот ублюдок через своего адвоката потребовал предоставить ему в Крестах телевизор с видеомагнитофоном. Якобы для полного ознакомления с уголовным делом.
– Вот мудак.
– Вася, мудак – это мягко сказано. Адвокат у него назначенный был и ничего поделать не мог. Заявление вполне законно и всё по УПК. Я через оперов изолятора всё организовал. Кстати, ты знаком с капитаном Юрченко? Он там исполняет обязанности зама начальника оперчасти?
– Юра его зовут. Он же – ЮЮ. Толковый опер.
– Вот. Этот ЮЮ и помог мне всё организовать. Установил я аппаратуру в камере следствия, всё подключил и в присутствии подследственного с адвокатом запустил первую кассету, но без звука. А сам сижу и добросовестно бланки заполняю. Адвокат смотреть не стал, отвернулся и некультурно на пол сплюнул.
Старший следователь прокуратуры замолчал, допил сок, откинулся на стуле и начал рассматривать рыбака на противоположном берегу реки. Опер тоже перевёл взгляд на набережную за окном и терпеливо ждал продолжения. Алексей отодвинул от себя стакан, сложил руки на столе и, наклонив голову к собеседнику, тихо продолжил:
– А потом, Вася, я вижу, как этот упырь свою правую руку вниз опустил, резко задышал и ногами задрыгал.
– Звиздец!
– И вот тут я не выдержал. Перегнулся через стол, схватил ублюдка рукой за кадык, левой – за загривок и к себе притянул. Я в глаза ему смотрел, Вася… И очень хотел там смерть увидеть... Не успел. Адвокат шустрый оказался. Сначала в печень мне двинул, потом своего клиента оттащил.
– Лёша, адвоката как звали?
– Гриднев Константин Витальевич.
– Так он из наших будет, с Центрального РУВД. Сначала опером бегал, потом в следствие перевёлся. Слышал, что он недавно на пенсию вышел и в адвокатуру подался.
– Ну, после его удара в печень я так и понял. Получается, спас меня адвокат Гриднев от самосудства. Надо будет позвонить, поблагодарить человека.
– Позвони. Костя мужик нормальный.
– Да понял я уже. Адвокат в своём объяснении написал, что этот выродок сам на меня кинулся. Типа, у меня самооборона была. Упырёк от его услуг сразу отказался и жалобу в прокуратуру написал. Ещё в адвокатский президиум. Козёл... Знаю, что через сутки мой подследственный в очень нехорошей хате оказался. Якобы по ошибке его фамилию после больнички перепутали. Но, думаю, тут уже Юрченко руку приложил.
– Этот чертила долго не проживёт. Если вообще до «Белого лебедя» доедет.
– Дай бог. Он сейчас опять в больничке, от следователя слышал, что во сне со шконки упал. А я в тот же день запил крепко, и меня отстранили от дела. Да и так… всё равно бы отстранили.
– Выговор влепили?
– Обошлось. Официально самооборона осталась. Надо будет адвокату коньяк проставить.
– Не надо, Алесей. Говорю же, Гриднев нормальный мужик, не возьмёт он за это бутылку. Но, позвонить надо. Может быть, и посидим где вместе.
– Как скажешь. А теперь, товарищ уполномоченный, перейдём к нашему делу. Что скажешь по своим потеряшкам?
Майор милиции придвинул свою папочку, вынул несколько листов и разложил перед собой. Пробежался взглядом по бумагам и начал докладывать:
– По нашему району всего пять похожих эпизодов получилось. Первое заявление было ещё в сентябре прошлого года. Потом пошло-поехало примерно через каждые два месяца. Знаю, что в Центральном районе похожие два случая были раньше, ещё с прошлого лета. Всего семь эпизодов.
– Почему сразу не возбуждались?
– Докладываю, господин советник юстиции, как есть – в каждом отдельном случае ни мы, ни наше следствие не усмотрели состава преступления. Свои квартиры бывшие хозяева продавали сами и снимались с прописки при личном участии. Только собственное волеизъявление, как сказал наш начальник отдела.
– Понял. А по земле что говорят?
– Земля слухом полнится, гражданин начальник. Побегали мы по району, пошептались с людишками доверенными и выяснили, что концы наших потеряшек и с соседнего отдела теряются где-то в Бокситогорском районе. Дальше копать не стали…
– Почему?
– Состава же нет, Леша! А мы и без этих квартир отдельными поручениями и материалами проверки завалены по самое не балуй. Зато оперативные дела по всем эпизодам завели, как положено.
– Ладно. А теперь подробней по каждому человеку.
– Господин советник юстиции, я предвидел этот вопрос, оторвался от всех служебных и личных дел и приготовил для вас свой секретный отчёт в письменном виде, – старший оперуполномоченный подвинул листы в сторону надзорной инстанции и добавил: – Алексей, это только мои записи, которых не должно быть в деле.
– Понял. И вот за это большое вам прокурорское спасибо.
– Ваше «спасибо» совсем не булькает, – опер заглянул в стакан, взболтнул и допил остатки апельсинового сока.
– Посадим злодеев на скамью подсудимых – с меня причитается. Даю твёрдое прокурорское слово. А ты, Вася, отдай мне сейчас свою папочку.
– Обнищала прокуратурка. На ходу подмётки рвут.
– Мы же не проверяем канцелярские магазины на предмет хищения чужого имущества.
– И это опять гнусный намёк на целого майора милиции. И кстати, господин хороший, сегодня ваша очередь рассчитываться за обед.
Друзья рассмеялись и одновременно осмотрели зал в поисках официанта. Забит появился из глубин заведения с готовым счётом (минус десять процентов) и рассчитал дорогих гостей. Сытые и довольные старший следователь прокуратуры со старшим оперуполномоченным милиции вышли из дверей заведения.
Хотя весна на северо-западе подходила к концу и светило почти летнее солнце, со стороны Финского залива дул приличный прохладный ветер. Обычная погода для культурной столицы нашей необъятной Родины. Хорошо, что дождя не было... Василий Петрович, застёгивая ветровку, окинул взглядом Фонтанку от Египетского моста и до Английского мостика и предложил товарищу:
– Палыч, давай к речке спустимся. Когда ещё такой день будет?
– Согласен, коллега. И хотелось бы ещё услышать твоё мнение по поводу теперь уже нашего общего дела, – ответил советник юстиции и, прижав подаренную папочку к груди, первым резво перебежал проезжую часть в неположенном месте. Плащ развевался за спиной прокурорского работника, как крылья большой белой птицы. Опер рванул следом. Друзья спустились к небольшому историческому причалу и встали лицом к солнцу. Вниз ветер почти не попадал. Тихо и тепло... Только доносился гул от машин, проезжающих над головой по набережной Фонтанки. Майор милиции повернулся к товарищу.
– Алексей, сдаётся мне, что в обоих районах работает одна и та же группа. Один почерк: вначале перекидывают квартиру на своего человека, снимают бывшего хозяина с прописки, выжидают несколько месяцев и потом перепродают по рыночной стоимости. И всё законно и грамотно – без поддельных паспортов и фальшивых доверенностей. И пока без трупов.
– А зачем выжидают паузу для получения основных денег? Продавали бы сразу, раз собственники сами всё подписывают.
–Последний покупатель получается самый порядочный в цепочке и, скорее всего, даже не подозревает о первом пропавшем владельце. Квартиру уже почти не вернуть. Если только через уголовное дело.
– Резон есть, – согласился следователь, подставляя лицо солнцу.
– У них только с последней квартирой на Гороховой осечка вышла. Что-то пошло не по плану. И подставной собственник по адресу не живёт. Квартира стоит закрытая, замок новый.
– Интересно. А кто был первым владельцем?
– Там в моих записях найдёшь данные. Я только фамилию запомнил – Шильд.
– Из немцев, что ли? – Князев посмотрел на товарища.
– Вроде русский. Он вначале квартиру с матерью приватизировал в равных долях. Затем мама умерла, Шильд вступил в наследство и стал собственником всей недвижимости. А потом пропал месяц назад. Его тётка из Череповца приехала и заявление накатала.
– Недвижимость так и стоит, а самого хозяина видать хорошенько подвинули далеко и в сторону, – сделал вывод советник юстиции.
– Так и получилось, – согласился майор милиции.
– Жив ли сейчас этот самый гражданин Шильд? – задал риторический вопрос следователь прокуратуры.
Опер только молча пожал плечами. Алексей Павлович прищурился и с минуту разглядывал солнце, отражающееся в волнах Фонтанки. Затем повернулся к сотруднику милиции и сказал:
– Василий Петрович, заявляю официально – сегодня объединю весь материал в одно производство и возбужусь по статье 125.1. УК РСФСР. Как сам понимаешь, «Похищение человека». Завтра вынесу постановление об организации следственно-оперативной бригады для расследования нашего многоэпизодного уголовного дела. Возьму себе в помощники одного милицейского следователя, который возбудил дело по Центральному району. А ты, товарищ старший оперуполномоченный, тоже подбери себе гонца в отделе, чтобы за водкой бегать. Шучу.
– А бригадиром, конечно, себя назначишь? – усмехнулся Василий.
– Как вы любите говорить, господин милиционЭр – натюрлих.
– Мне тут стажёра дали. Шеф переманил из отдела дознания Курортного района. Интересный парнишка. И в пожарке успел поработать, и в армии шесть лет прапором оттрубил. Кстати, тоже в ГСВГ, в Дрездене. В прошлом году юридический факультет университета закончил. Зовут Тимур Кантемиров. Вот его и возьму.
– С университетским образованием и в операх бегает? Вася, а не боишься, что я его в прокуратуру переманю?
– Лёша, ты же знаешь, что у нас выдачи нет. Парнишке уже двадцать девять лет и пока лейтенант. Через год старлея должен получить. Не пойдёт он в следаки. Шустрый больно и с пистолета любит пострелять. Впрочем, как и ты. Расскажу при случае.
– Хорошо. Скидывайте свои рутинные дела и со своим стажёром завтра с утра ко мне в кабинет. Твоему шефу сегодня звонок будет от заместителя прокурора города, в определённых кругах более известного как БАС. Работать будем, Вася!
– Вот чувствовала моя многострадальная жопа, что наша встреча добром не кончится.
– А кто же ещё раскроет это преступление, если не мы? – усмехнулся старший следователь и похлопал приятеля по плечу.
– Поработаем, Лёша, – старший оперуполномоченный протянул ладонь и добавил: – До завтра. Папочку не потеряй. Это подарок от российской милиции… (продолжение следует)