Под конец осени в Саксонии резко похолодало. Над войсковым стрельбищем Помсен нависли тяжелые свинцовые тучи, готовые каждую секунду разразиться дождём. По утрам плыл густой туман и местами иней уже начал сковывать пожухлую траву. Высокая влажность разъедала контакты электрооборудования мишенных установок и добавляла работу солдатам полигона. Прапорщик Кантемиров хорошо помнил акклиматизацию своего организма в первый месяц службы в Германии и требовал со своих подчинённых на каждом участке направления стрельб постоянно держать йод и зелёнку. У солдат, прибывших из Союза, любая небольшая царапина долго не заживала и постоянно гноила. Операторы полигонной команды целыми днями работали в поле, сапоги и портянки в мокрой траве промокали быстро, и сушилка на стрельбище работала в полную мощь. Начальнику стрельбища приходилось постоянно контролировать наличие подменных сапог и портянок в каптёрке казармы стрельбища. Ноги пехоте нужно беречь, а на полигоне тем более. Стёртые в кровь сбившимися портянками ступни нерадивых пользователей сапог также долго не заживали, и картина солдата с перебинтованной ногой в тапке была постоянной. Портянки бойцам выдавались двух видов: летние и зимние, последние были немного теплей.
Вообще, портянки универсальная и нужная вещь, отсырели, быстро перемотал с другого конца и вперёд в поле. А научиться мотать портянки можно за пару дней, а при "усиленном" инструктаже старослужащих и за пару часов. В ГСВГ солдат обеспечивали юфтевыми сапогами, всё же мягче были чем кирзовые, хотя и тяжелее. Кирзачи - грубые на ощупь, как солдатский юмор; а юфтевые - гладкие и мягкие, как машинистка штаба. Прапорщик Кантемиров на дневных и ночных стрельбах вышагивал по своему полигону в солдатских сапогах и портянках не менее трёх километров за сутки. Существовал ещё один вид солдатских сапог – это Дембельские Сапоги. Именно так, с большой буквы. Ибо, это была индивидуально оформленная, неповторимая обувь, выполненная по всем неписанным канонам армейских кутюрье. Для этой неописуемой по своей красоте обуви в каждой воинской части развивалась настоящая дембель-сапожная индустрия. И каждый солдат-сапожник умеющий производить Дембельские Сапоги был на особом привилегированном счету у всех дембелей воинского подразделения. Жизнь и служба переменчивы словно капризная мода, которая также не обходила стороной этот особый вид воинского искусства. И в каждой части и в различные периоды службы был определённый стиль на эту армейскую обувь. Тренды сапожной моды периодически менялись и эти высокохудожественные произведения солдатской обуви были разными: «гармошкой», просто наглаженные или наглаженные «стрелкой», со шнурками и без, с укороченным голенищем с высокими каблуками или наоборот, с носками формы «лодочки» или широким носком с обточенной подошвой. Дембельские Сапоги также ушивались, причем до такой степени, что натягивать их можно было как чулки, а походка у дембеля становилась как у балерины с переломанными в детстве ногами. Что только не вытерпишь ради каприза дембельской моды! Каблуки подбивали титановыми подковами, а в одной строительной части умудрились подбить вставками из победита - сверла по бетону. И когда владелец таких сапог шёл по немецкой брусчатке на территории части и слегка шаркал ножкой, из-под его ног вылетал ослепительный сноп искр. И это было по - своему прекрасно! В общем, Дембельские Сапоги просто требовали к себе серьёзного подхода по всей строгости армейской моды и были святым делом каждого отдельно взятого и уважающего себя дембеля. Данная солдатская обувь является величайшим шедевром мирового значения, сочетающим в себе основы искусства и традиций армейского обувного художественно-прикладного творчества Советского Солдата. И как говорила одна воинская мудрость: «Лучше два года в сапогах, чем три в ботинках».
Гвардейский Шестьдесят Седьмой Мотострелковый полк этой ночью в полном составе вернулся на зимние квартиры с дивизионных учений. Начальник войскового стрельбища Помсен тоже решил с утра съездить со своими бойцами в полк, получить продукты и поменять бельё. А заодно пообщаться с друзьями и послушать свежие впечатления от очередных масштабных армейских игр на Магдебургском полигоне. После трёх лет сверхсрочной службы Тимур уже не мечтал о стрельбах и ночных атаках на условного противника, но обсудить армейские новости был всегда готов. Прапорщику Кантемирову хватало по службе и своего стрельбища, где дальность стрельбы позволяла провести только ротные ученья. Утром мотострелковый полк напоминал встревоженный улей. И среди этого хаотичного движение солдат и офицеров не было привычного ритма жизни родной войсковой части. Прямо около штаба командир полка что-то орал своему заместителю по технической части. Прапорщик приказал водителю не останавливаться и подъехать прямо к продовольственному складу. Подальше от начальства и поближе к кухне! Кантемиров заметил пробегающего по плацу в направлении штаба командира разведроты, капитана Тимербулатова. Тимур знал, что Валера получил капитана прямо перед ученьями и даже толком не успел обмыть новые звёздочки на погонах. Поэтому, прекрасно понимая, как ласкает слух офицера очередное звание, прокричал:
- Товарищ капитан! Что случилось? На нас напало НАТО?
- Хуже! – новоиспечённый капитан махнул рукой, подзывая прапорщика.
Начальник стрельбища, чуя недоброе, подбежал к ротному. Поздоровались, и офицер на ходу объяснил этот вселенский кипишь в полку:
- Представляешь, ночью вернулись с учений и только утром заметили, что нет штабного БРДМа со знаменем части.
- Ни хрена себе! Как такое могло быть?
- Да хрен его знает! Там Витя Долгов за старшего в этом БРДМе оставался. Сломался где-нибудь и встал. По рации не отвечает. Ладно, Тимур, давай! Григорьев всех комбатов и ротных к себе вызвал.
Да уж! Полк вернулся, а боевого Красного Знамени с орденом Богдана Хмельницкого на нём - НЕТ! Знамя полка это вам не фунт изюму, не дай Бог что случится, о последствиях лучше не думать. Вероятному противнику не пожелаешь. За утрату знамени полка даже в мирное время один итог: расформирование части, командира полка, начальника штаба и виновных – под трибунал. И такой подарок подполковнику Григорьеву прямо перед заменой в Союз был на хрен не нужен. Знаменосца полка, старшего лейтенанта Долгова прапорщик Кантемиров знал хорошо. Виктор Долгов служил взводным в Первой МСР, был родом с Пермского края и имел первый разряд по биатлону. Прапорщик и офицер были земляками. Пока бойцы получали продукты и меняли бельё Тимур решил не отходить от машины и лишний раз не светится перед командованием. На всякий случай. В такой нездоровой ситуёвине всегда легко нарваться на лишний пистон. За просто так, без всяких прелюдий со стороны отцов - командиров. По плацу в обратном направлении вновь появился командир разведроты. Прапорщик сам подбежал к нему:
- Ну что, капитан, есть вести с передовой?
- Нашли! – выдохнул ротный, - С Брандиса вертолёт вызвали и сверху обнаружили. Прямо в лесу на выезде с полигона стоит. Вроде все целы.
Начальник стрельбища знал, что Первая рота стреляет по графику через день и что взводный Долгов по устоявшейся между ними традиции обязательно зайдёт к нему в перерывах между стрельбой. Офицер с пакетом в руке вошёл во двор расположения стрельбища прямо с утра. Тимур быстро приготовил будерброды, друзья открыли по бутылке пива и Виктор начал рассказывать о своих незабываемых впечатлениях последних дней:
- Вот все говорят: «Знамённая группа, знамённая группа».
Офицер хлебнул из бутылки и посмотрел на прапорщика:
- А Вы думаете, нам знаменосцам легко?
Кантемиров, весь в предвкушении дальнейших событий, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Не думаем, мол, ничего плохого о знаменосцах. Долгов, оценив на свет остаток пива в бутылке, продолжил:
- Мы с Магдебургского полигона на трассу еще не вышли и двигались по пересеченной местности изрытой гусеницами танков в этом сизом мареве выхлопов соляры и пыли. Я на штабном БРДМе со знаменем части, полковая реликвия по-походному в тубусе, рядом бойцы охранения. Стемнело, мерное покачивание, усталость и рокот мотора сделали своё дело – сморило на хрен. Проснулся от непривычной тишины. И что за нах такой? Стоим на обочине, солдаты в обнимку с оружием мирно дремлют, а водитель чертыхается, ковыряясь в моторном отсеке. Техника, ети её за ногу, имеет свойство ломаться. Увы! Чумазый как черт механик пытается починить неисправность, аккумулятор плавно и неуклонно разряжается, в моторном отсеке темнеет. И всё! Остаётся только куковать в неизвестности. Колонна в потёмках ушла вперёд. Зампотех в замыкающей машине благополучно проспал отставший БРДМ и не заметил потери боевой единицы. Акум сдох и рация не фурычит. По обочинам сплошной стеною лес стоит. Филин в соснах ухает. Тоска...
Офицер допил пиво и вопросительно посмотрел на прапорщика. Тимур мотнул головой. Хватит, мол, впереди стрельба. Виктор кивком согласился, вытянул ноги и продолжил свою быль:
- И в такой ситуации, товарищ прапорщик, возникают извечные вопросы: «Кто виноват, и чего делать то?». Ну, виноват, положим, я сам, уснул как самый распоследний распиздяй и прозевал момент остановки. И вот на "что делать?" ответ очевиден – занимать круговую оборону. Вокруг же шпиёны вражеские толпами бродят и сучьями трещат в этом чёртовом саксонском лесу. ФРГ рядом, вёрст пятьдесят, практически за углом. Принял волевое решение: проверил боеприпасы, по периметру выставил караул, накормил солдат сухпайком, распределил порядок несения караула и время отдыха. А дальше, призадумался... Вспомнился какой-то старый фильм про войну, где выходящие из окружения бойцы прятали знамя под одеждой. Ну, а что? Вполне удобно, знамя на теле, не мешает отбиваться, руки то свободны. И если уж придётся тикать, то ноги в руки и ходу «дранг нах остен» (нем. Drang nach Osten – натиск на восток). Сейчас конечно не война, но враг не дремлет, войска НАТО в каких-то полсотни километров. Решено! Вытащил из тубуса знамя и обмотал его вокруг себя под плащ-палаткой. Оглядел, ощупал результат и пригорюнился.
Витя Долгов от волнения пережитых армейских моментов своей жизни встал и начал ходить по комнате:
- Прапорщик, по поводу – "тикать", это я погорячился. Тут уж бегать не придётся, знамя оказалось таким огромным, что я стал похож на Винни Пуха в норе у Кролика. Но, нет худа без добра! Зато в люк бронемашины теперь меня враги ни за что не вытащат – не пролезу. Оставалось только надеяться, что не бросят нас в беде боевые друзья-товарищи, вернутся и отыщут нас в этих таёжных лесах Саксонии.
Взводный снова присел, с тоской взглянул на опустевшие бутылки и закончил свои воспоминания:
- Это мне уже потом в части рассказали, что зампотеху полка, как арьергарду в колоне, досталось больше всех. Майор Артемьев за эту ночь постарел и поседел. Но, всё хорошо - что хорошо заканчивается. История эта закончилась хеппи-эндем: утром нас обнаружили с вертушки, прислали в помощь «коробочку» и, зацепив тросом, притащили на базу. Всё нормально, никто в плен к супостатам не сдался и к сытым буржуинам не сбежал. Личный состав жив-здоров и даже местами румян. Но, самое главное – знамя полка уцелело! А я то было переживал, думал КП меня растерзает как тузик грелку прямо на плацу. Но, представляешь Тимур, от восторга что всё обошлось, Григорьев объявил мне благодарность. Радость командира была беспредельна, он сиял как медный пятак, и едва не отплясывал гопак перед строем. Выходит, спас я репутацию подполковника и свою пятую точку от неприятностей всеармейского масштаба.
Виктор вздохнул и сделал неожиданное предложение, от которого было сложно отказаться:
- Тимур, сегодня на ночной ещё разведрота будет с нами стрелять. Давай стол организуем, заодно свежий капитан проставится и свои звёздочки обмоет с нами.
- Не вопрос, товарищ старший лейтенант! Стесняюсь спросить, а когда мы ваши капитанские звёздочки обмывать будем?
- Примерно через месяц ждём(с), - улыбнулся старший лейтенант.
Не дождался командир взвода Первой Мотострелковой Роты, старший лейтенант Долгов своих очередных звёздочек. Как и не дождался своего очередного назначения на должность командира роты. Через неделю ударили саксонские морозы. Примерно под минус десять. На войсковом стрельбище Помсен было холодно и ветрено. Первая МСР проводила итоговые стрельбы из гранатомёта АГС-17 «Пламя». Обязанности командира роты временно исполнял старший лейтенант Долгов. Во время обучения солдаты стреляли дымовыми гранатами по квадрату в направлении старого немецкого ДОТа. Итоговую стрельбу боевыми осколочными гранатами ВОГ-17 принимал комбат. Было холодно, солдаты и сержанты решили согреться и в тылу за пунктом выдачи боеприпасов развели костёр, который не было видно со стороны Центральной вышки. Для растопки использовали пустые ящики из под гранат. Как в одном из ящиков осталась одна граната ВОГ-17, не понял даже старшина роты, который отвечал за выдачу боеприпасов. Бойцы обступили костёр довольно плотно. Многих спасло то, что один из сержантов после очередной порции пустых ящиков попрыгал на них в костре, утрамбовывая пламя. Взрыв! Радиус сплошного поражения у ВОГ-17 до семи метров. Осколки в основном пошли низом. Ранения получили шесть бойцов, самыми тяжёлыми были: осколочный в живот, солдату ампутировали около семидесяти сантиметров кишечника; и осколочное ранение в глазную раковину с потерей глаза у другого солдата. Оба бойца оказались родом с Узбекистана. У остальных, в том числе у сержанта, осколочные ранения ног. Все остались живы. Для эвакуации раненых в госпиталь были задействованы все транспортные средства, так как в одну санитарную «Таблетку» все не поместились.
Разбор полётов был на весь гарнизон. После работы комиссии командира Первого МСБ понизили в должности, исполняющего обязанности командира роты так и оставили командиром взвода. По поводу очередного звания старшему лейтенанту приказали ждать. Старшину роты с выговором отправили служить в Советский Союз. Начальник войскового стрельбища тоже получил строгий выговор с занесением в личное дело, но был оставлен дослуживать на своём полигоне.