Начало боя... Гнев на лицах. Азарт пьянит, но в сердце - страх.
Хоть верен долгу каждый рыцарь, в тот миг - у многих дрожь в руках.
У нас достаточно отваги, но победить не в силах мы.
В долине реют вражьи стяги и тучи стрел летят из тьмы.

Войска мятежного барона... Он предал долг и продал честь.
Нет с ним ни правды, ни закона, но перевес - в три раза - есть.
И если к часу водолея принц не придет, то - вуаля!
Умрем мы. Каждый, как сумеет, - за крест святой - и короля.

Вот труб сигнал. Стальной лавиной враг мчит в атаку. Помни, брат!
Скрыт в перелеске, за трясиной, - в резерве лучников отряд.
Столкнулись в лоб, пошла потеха. Рубить с плеча - тяжелый труд.
Под щит, с оттяжкой, - в стык доспеха... Кусаясь, кони пеших рвут...

Взываем к Богу и злословим. Своя ли, вражья кость трещит?
А руки, липкие от крови, с трудом удерживают щит.
- Беда! Измена?! О засаде коварный враг узнать сумел!
И обойдя болото сзади,  он избежал потока стрел.

Легла под конницу пехота, и на стрелков - надежды нет...
...А мы их всех - из пулемёта! Он дальше бьет, чем арбалет!
Я закричал: -Вы что, больные?! Но БТР ожИл в кустах,
И взвыли пули разрывные, в рядах мятежных сея страх.

Барон пал ниц: "Спаси нас, Боже!". И я просил: -Хорош тебе!
Но всех в три счета уничтожил отряд спецназа ФСБ...
Потом, закончив битву нашу,  я всем скомандовал: - Отбой!
Ты вечно игры портишь, Саша! И Глеб ведется за тобой!

Вот подзатыльник, как наука! Канючат те, - Ты ж сам, Роман,
В тот раз отправил Чингачгука спасать от немцев партизан!
Что б разрубить гордИев узел - всегда они затеят спор -
Я братьев крепко отмутузил, и мы пошли гулять во двор.