До сих пор толком не понимаю, на чём держится Земля, но вот небеса мои подпирают пара-тройка атлантов. Сила духа в них дьявольская, а позвоночники человеческие. Короче, попал Серёга в госпиталь. В самый разгар закрытия зимнего сезона. Ельцы с окунями близлежащих водоёмов сильно праздновали, может даже танцевали матросский танец, потому как устали смотреть на кузькину мать, что Серёга им постоянно демонстрировал.

Но госпиталь Сергея переваривал плохо и отторгнул достаточно быстро, как только пациент смог самостоятельно передвигать не только челюстями.

Рассказывая, жаловался на заведение, что, мол, фигня всё, из прогрессивных методик только принудительное плацебо и вечный Чапаевский рецепт «Врёшь, не возьмёшь!».

Медсёстры старой модификации, капельницу и клизму ставят с одинаковым лицом.

Лечащие врачи профессионально умеют смотреть сквозь пациента, из развлечений только МРТ.

Но!

И тут Серёга поднимает вверх указательный палец. Обстоятельно любуется на него.

Госпиталь, говорит, в последнее время пользуется славой весьма эффективного учреждения, статистика выздоравливающих удивляет даже самих врачей, не говоря уже о мифическом Минздраве. А секрет чертовски прост, только, серьёзно просит Сергей, вы никому не рассказывайте.

Сразу за госпиталем, вплотную, как жертва точечной застройки, стоит культурно-спортивный центр. На втором этаже, в фитнес клубе, очень удачно сломались жалюзи. И вот три раза в неделю десять отборных фурий насилуют там велосипедные тренажёры. Надо уточнить, что госпиталь ведомственный, народ там ремонтируется в основном однополый, суровый, но чуткий до животрепещущих красот.

А красоты трепетали так живо, что некоторые умирающие даже на ужин не ходили, лишь бы не пропустить живительную процедуру. Прямо у окон и скрежетали зубами от радости. 

Некоторые богини в среду крутят педали так, что сразу понятно, похудеть нужно к пятнице. Непонятно только зачем, ничего ведь лишнего на них нет, а некоторым даже не помешало бы чуть фундаментального. Размер красоты избыточным не бывает.

Кроме разнообразия выпуклостей, характеры у валькирий, беснующихся в спорте, проглядываются разные. Одна скачет, словно под ней породистый велотренажёр-мустанг. Другая убегает, но так, чтоб точно поймали, третья догоняет кого-то и, судя по целеустремлённым ягодицам, непременно настигнет. Общепризнанная фаворитка мчится, будто ежесекундно пересекает финишную черту «Тур де Франс». И всем видно и по всему, не нужна ей никакая майка лидера.

Гетры мелькают, лосины лоснятся, где макро, всё колышется, где микро, всё сосредоточенно. У пастушек Пушкинской эпохи даже налобные повязки призывных расцветок. Продвинутые павы в наушниках, которые тоже ничего не скрывают. Произвол беспредела какой-то. Природа никогда не сдерживала себя в самовыражении. Звука нет, но в палатах слышны победоносные фанфары коллективного бессознательного либидо.

Гремя гипсами и костылями, команда болельщиков, во всех смыслах, чётко по расписанию занятий, распределялась вдоль амбразур обозрения. Мало кто обращал внимание на стоны и мольбы лежачих хоть как-то приподнять их до уровня благолепия. В палатах, где окна с наиболее удачным ракурсом, была установлена плавающая такса на сеанс.

Вот как?! Как можно умирать, когда прямо на тебя всеми своими горизонтальными вертикалями несётся боевое отделение гарпий? Таких беспощадно живых и местами мягких. Тут Серёга опускает палец и вдыхает весь мир. Знаете, говорит, это как будто охренительный десяти серийный фильм, только все серии идут одновременно. И ты не успеваешь. А тебе надо успеть. Приходится выздоравливать.

Только никому не рассказывайте, отремонтируют жалюзи в фитнес-клубе и всё, госпиталь перестанет лечить. И пошел поднимать рухнувшие от изобилия жизни небеса.

Так что никому не рассказывайте.