Бабы — дьявола отродье,
Где любовь к родным краям?
****** купил угодья?
Так не я сказал… — Омар Хайям!
Слушал из уст моей вернувшейся из очередного вояжа благоверной нервический поток сознания о потере ею уже по прибытии и автобусного, и паромного билетов. В докладе в виде оправдания фигурировали: темное время суток, дождь, усталость, множественные благоприобретённые пороки, врождённая идиотия и фундаментальные грехи отцов. В конце повествования особо гордо напиралось на спонтанную и невиданную сообразительность, выразившуюся в конфискации у многих попутчиков ненужных им более билетов.
Сжимал зубы и кулаки, периодически мученически закатывал глаза. Мужественно боролся с общей слабостью и дрожью в ногах, проистекающих из-за ощущения грядущего отлучения от финансовой компенсации за билеты. С сардонической усмешкой, приоткрыв один глаз, внимал фразам растеряхи со сквозящей робкой надеждой на нахождение её, без всякого сомнения, гениальным мужем выхода из данной безнадёги. Швырнув в сердцах на кухонный стол острейший секач, коим в этот момент лихо рубил мясо, взял мягко, но решительно негодницу за шиворот и, слегка придушив, грозным шёпотом вопрошал: сознаёт ли она о толкании вашего покорного слуги, славящегося своей предельной честностью и крайним законопослушанием, на скользкую противоправную дорожку. Предрекал весьма скорое горе и разорение. Чётко прорисовал этапы криминального пути голубушки - от поджигания в телефонных будках номеронаборных дисков в розовой юности вплоть до однозначно грядущих в ближайшем времени ограблений банков и, как следствие, полного перехода всей нашей семьи на нелегальное положение.
Снял с себя передник и решительным командным жестом руки делегировал на сегодня все кухонные полномочия растеряхе, указав направление на кухню. Кратко и ёмко отдал команду: «Плов со свининой и черносливом. Быстро. Качественно. Без затей. По-мужски!» Сам же, трясясь от давно забытого ощущения адреналина в крови, достал из тайника в подполье заветный потёртый, коричневой натуральной кожи саквояж с профессиональными инструментами медвежатника, фальшивомонетчика и заядлого душегуба внутри. Заведя тугую граммофонную пружину, пустил вращаться пластинку, опустил иглу и, немелодично подпевая хрипящему из трубы голосу: «Динь-бом, динь-бом, – Слышен звон кандальный. ... Динь-бом, динь-бом,– Слышно там и тут - нашего товарища на каторгу ведут…», сел за стол. Ввинтив в глазницу мощнейшую часовую лупу, маникюрными ножницами резал из билетов-доноров нужные буковки и, взяв их пинцетом, аккуратно клеил гуммиарабиком на подходящий билет. Шевелил губами, едва успевая читать за своими быстрыми и умелыми руками.
Часто бросал работу, волнуясь и тревожно семеня, бегал с проверкой на кухню. Недоверчиво и критически глядя на свою ханум, скрипучим въедливым голосом давал ценные указания о поварской рачительности и рациональности. Беспокоился, не забыт ли к закладке в казан чернослив и чеснок. Вопрошал, было ли раскалено предварительно масло. Страдая, осведомлялся, была ли соблюдена пропорция риса и воды. Скептически заглядывал под крышки всех кастрюль и сковородок на плите. Привередливо снимал пробу. Ловко уворачивался от лихих ударов поварёшкой.
Закончив, предирчиво оценивая, долго разглядывал готовую «липу» под разными углами и на просвет. Ахал и охал, восхищаясь своему могучему криминальному таланту. Поглаживал лежащую рядом на столе, громко мурчащую и щурящую свои зелёные бандитские глаза юную кошицу Шурку. Рассказывал ей о её ответственных обязанностях тотемного животного в нашем преступном семейном сообществе «Чёрная кошка». Заодно упоминал о тяжелой судьбе её дальней родственницы из стольного града Новосибирска. Будущая мать-одиночка, прелестная молодая и игривая черепаховая кошечка Ирка (Ирландская Республиканская Кошачья Армия), названная так за свой тихий и покладистый характер, понесла от секретного кота-физика. Старый опытный соблазнитель днями напролёт работал ещё с самим знаменитым Кутателадзе над теорией относительных предельных законов турбулентного пограничного слоя сжимаемого газа. Ночами же эта драная шкура шлялся по крышам НИИ и, напрочь нарушая режим секретности, чесал молодым доверчивым девкам всякие страсти: как он, к примеру, останавливал лапой пучки элементарных частиц в циклотроне и расщеплял для Самсон Семёновича атомы одним укусом. Кошечки млели и таяли под таким харизматическим напором и отчаянно беременели пачками. Не обошла эта злая судьба-судьбинушка и нашу Ирку. Алиментов, ясное дело, от секретного усатого засранца, коварно не оставившего на память даже своего имени, ждать не приходится. Вот теперь мы, чьё сердце ещё не зачерствело, ищем для будущих котят с ярко выраженным физико-математическим уклоном добрые хорошие руки через интернет.
Позже, уже сытно откушавши плова, совершенно для души, отдыхая, на чистом листе гербовой бумаги из остатка букв наклеил классическое: «Если рассудок или жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот». Послюнив химический карандаш, подписал левой рукой «Доброжелатель» и ещё потемну, ехидно и мстительно ухмыляясь, сбегал во двор и подбросил подмётную цидулю на крыльцо нашего многобуйного хлопотуна управдома.
