Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;
Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,
Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,
Запах веселый вина разливая далече...

В преддверии неумолимо знаменующего собой девятилетний юбилей конторы симпосия жарил горошины чёрного перца на сковороде. По готовности засыпал перец в свернутую конвертиком бумажку и дробил деревянной скалкой. Из нарезанной сытными толстенькими ломтиками сыровяленой свиной грудинки на скромной толике оливкового масла терпеливо томил в сковороде золотистые шкварки. На дно маленькой бурно кипящей кастрюльки вкручивал кольцом пучок спагетти. Натёртый на мелкой тёрке твёрдый сыр обогащал поверх сырым яйцом и тщательно вымешивал.

Торжественно, прямо на обеденном столе, на глазах непрерывно сглатывающих слюнку симпосиастов, смешивал в большой стеклянной миске как раз сварившиеся макароны, сыр с яйцом и шкварки, а затем уже порционно разложенный харч присыпал поверх дроблёным перцем. Временно запретив любые застольные разговоры, приказывал немедля впитывать...

… Ласково оглаживая выпяченный вперёд вздувшийся от трудов праведных животик, в открытую по жаре дверь офиса, недовольно морщась от пронзительно счастливых криков, скупо наблюдал человеческих детёнышей препубертатного периода - двух девочек и одного мальчика, увлечённо запускающих в маленькой лужице в безнадёжно кругосветное плавание голубенькую, наивную, как проблеск надежды на благополучный исход жизни, пробочку от газировки.

Долго и со скрипом протаскивая в узкие щели сознания сытые мысли, лениво доставал фотоаппарат и упускал драгоценные минуты. Медленно всплывший на поверхность знаменитый мем “Детство без интернета,” так отлично бы сработавший заголовком к фото, безнадёжно запоздал, так как детишки уже упорхнули прочь.

Из-за отвлечения на поднятие рюмки и заявления, что сакральный для нашей закусочной тост "За изобилие у клиентов" отныне мы меняем на "За убытки..." (ведь когда они нам платят, у них убывает) упустил возможность сфотографировать купающуюся в луже пару симпатичнейших соек. На прилетевших к луже следом за сойками банальных голубя и воробья даже не стал тратить своё драгоценное внимание.

Для утехи вспыхнувшего фотозуда и не желая без крови вкладывать в кофр уже расчехлённую камеру, ставил к окрашенной зелёной эмульсионкой стенке офиса весьма напряжённого ответственностью момента арт-директора и фотографировал его пышущую здоровьем после макарон ряшку на паспорт футбольного болельщика.

Прямо тут же, посреди весёлого застолья, заменяя в фотошопе зелёный фон на требуемый белый, с удивлением обнаруживал, что из-за раскормленных щёк арт-директора в объектив одновременно умещается только одно его ухо, вместо имеющихся в наличии двух. Приклеивая к правой стороне его будки отзеркаленное второе левое ухо, вслух объявлял о преисполняющей вашего покорного слугу законной гордости - ведь ровно девять лет назад в результате тайной сходки бунтовщиков в кафе “Белый пароход” было принято решение о совместном дезертирстве с предыдущего места работы с целью организации Socio Path Division, основные (впрочем, и единственно явные) достижения коей все сидящие за столом могли воочию наблюдать в окне фоторедактора.

Милостиво позволив своим окормляемым невинную забаву по коллективному пересчёту ушей друг у друга, навивая из буковок, пробелов и запятых бесконечно длинные спагетти строк, немедля щелкал в богомерзкий фейсбук пост о казусе имени тов. Ван Гога. Испуская сытый хищный клёкот и просто захлёбываясь от восторга, зачитывал вслух весьма оперативно поступивший от одного питерского пирата комментарий:

“Ширина будки арт-директора как показатель эффективности компании в сфере высококонкурентного бизнеса при условиях санкционной политики внешних рынков." 2018 г. издательство "Кухмейстер принт", тираж 1 экз.

Нисколько не обращая внимание на сотрапезников, которые не переставали каждый раз радостно ржать, если счёт у них приблизительно равнялся чётному числу ушей, продолжал листать ленту. Под взметнувшимися вверх крыльями разлётистых хищных бровей пучил удивлённые совиные глаза на пост в ленте одного знаменитого подводного писателя. Тот самый, где одним из поклонников было озвучено такое качественное свойство его прозы, как крепкая.

С трудом сдерживая глубоко в тайниках своего сердца просто рвущиеся изо всех сил наружу весьма обоснованное ехидство и обильно сочащийся ядом сарказм от немедля пришедшей на ум бессмертной фразы “Чище руки - крепче кал”, весьма озаботился данным новаторским подходом к оценке качества произведений. Решив не пускать дело на самотёк, по старой склонности к строгому учёту и въедливой систематизации, тут же затеялся искать единицу измерения крепости прозы.

Крайне соблазнительную своей нынешней злободневностью старинную английскую единицу измерения крепости алкоголя “пруф” отверг по глубоким аморально-нравственным аспектам, запрещающим вашему покорному слуге рекламировать в своих текстах любые вредные шалости, а вот коэффициентная шкала знатного рудознатца Михаила Михайловича Протодьяконова для измерения крепости горных пород как-то сразу легла на душу.

Прозе нашего любимого подводного Мэтра, нисколько не скупясь, присвоил, как первооткрывателю данного подхода к определению качества литературы, первую соответствующую кварцитам и базальтам степень. Своим же виршам, по праву второго в очереди, не мучаясь ложной скромностью, определил вторую степень - порфиры и граниты. Всем прочим знакомым бумагомаракам на разграбление щедро оставил оставшиеся пять степеней.