В воображении его проносилось какое-то диковинное блюдо,
в котором рядом фигурировал и шоколад, и мармелад,
и икра с маслом, и стерлядь, и говяжий сычуг.
Салтыков-Щедрин

В стародавние и дремучие времена, когда на всей бескрайней заснеженной трескучим морозом территории древней Тартарии тяжёлая промышленность, которой, честно говоря, в общем-то, и не было, держалась исключительно на бивнях массово вымирающих от китайской чумки мамонтов, и в плане культуры полового политеса тоже царила запредельная дикость.

Казаки Ермака Тимофеевича ещё только-только на штыках своих пищалей понесли в Сибирь общеевропейские ценности, убеждая аборигенов, что с целью создать ячейку общества приманивать ударами оглоблей по спине партнёршу, неважно кого - баба это или медведица, несколько архаично. И, конечно же, желательно, крайне практично и привычно, но, в общем-то, уже совсем не модно сажать даму у себя в избе на цепь и насильно поить водкой.

Однако, несмотря на всеобщую таёжную отсталость, во всегда обособленно стоящем в кольце отрогов Саянских гор Норильском Оазисе ситуация с куртуазными манерами была несколько получше.

Так, к примеру, считалось хорошим тоном уже на первом свидании повести даму в местный вертеп, а при просмотре кривляния лицедеев, не скупясь, угостить её прямо с ладони щедро вынутыми из кармана жареными семенами подсолнечника или даже, не щадя себя любимого - сахарным петушком на палочке.

После вкушения духовной пищи свою пассию, пусть несколько и рискованно, фактически на грани, но всё же вполне допустимо нормами приличия, полагалось пригласить вечерять в кабак «Полевой стан». Полуподвальный шалман оформленный висящими на стенах граблями и косами в деревенском стиле и, местными селадонами метко и ожидаемо межу собой переименованный в «Половой стон».

Понимая, что фертильный век не долог, и альцгеймер уже стучится в их сердца, на втором свидании местные сиськохваты, смело форсируя события и показывая руками сложные, совершенно неописуемые в приличном обществе жесты, приглашали леди пойти откушать в широко известный у определённых кругов очаг разврата - ресторан «69 параллель».

В терминальных же и аварийных обстоятельствах, буде случалось нарваться на рано созревшую недорослю, кобельеро, прикидывая сроки возможной отсидки, творили оберег складывая четыре пальца “решёткой” и, используя сочную нецензурную лексику, отправляли малолетнюю лихоманку жрать строго в гордом одиночестве в детское кафе «От двух до пяти».

Едальня «От двух до пяти» хоть и называлась кафе, но выгодно отличалось от прочих забегаловок ресторанной системой обслуживания. Пришедшего впитать в бурно растущий организм жиры и витамины карапуза встречал целый настоящий метрдотель и с серьёзнейшей миной на лице усаживал за застеленный скатертью столик. Подошедшая официантка подавала меню… ну, и далее-далее. Всё по-большому, по-взрослому. А в ожидании заказанных фирменных блюд - икры «Золотая рыбка» и котлеток «Курочка Ряба», можно было, болтая под столом ногами и таращась округ смышлёными глазками, воочию наблюдать, как...

***
Из-за острого удара в подреберье ностальгии по счастливому детству и, вспомнив вкус икры, стремглав кинулся творить.

В кастрюльку с водой добавил оливкового масла и томатной пасты. По закипанию сыпал манку и, приговаривая “Сорока-ворона, кашу варила...” помешивал ложкой до густоты. Сунув остывать варево на лёд, бросился с двух селёдок хищными когтями драть шкуру и вырывать из них хребет и кости. Смолов рыбное филе и луковицу, вмешивал их в остывшую кашку. Перчил и даже, немного подсаливал. Формировал в селёдочнице из золотистой смеси “рыбку”. Брызжущим хромовыми зайчиками ножом мелко надсекал по тушке “чешую”. Воткнув вместо глаза горошину душистого перца, присыпал поверх "рыбку" порубленной зеленью.

Трясущимися от предвкушения руками мазал икру на обрезанные от корочек кусочки хлеба толсто. Очень толсто. Прикрывая от удовольствия глаза, урча, солонцевал. Поддавшись развратному влиянию оголтелого эстетизма китобоев Германа Мелвилла, сравнивал обычное селёдочное масло с “пенькой - смуглокожей чернавкой, вроде индианки”, а пожираемую икру с “манилой, с виду - златокудрой черкешенкой”. Хлопая под каждый бутербродик рюмашку, с удивлением отмечал, что чача в зрелом возрасте вполне достойная замена компоту в детстве...

***

Да, так вот! …можно было, болтая под столом ногами и таращась округ смышлёными глазками, воочию наблюдать, как буквально тут, рядом, за соседними столиками, при хлебании сладкого супа-киселя «Сластёна», наедая телеса, вышеупомянутые сопливые юницы дозревают как на дрожжах до посещения заведений общепита для взрослых.