Пришла, ой пришла пора пожинать камни. Младшенький-то мой уже добытчик. Кажется, ещё вчера бегал крошка по поместью с деревянной сабелькой за девками дворовыми, крича: "Убью, постылые!", а сегодня, кровинушка моя родная, уже выходит ночкой тёмною с кистенем и гуслями за чужим добром разным на наследственную отчую разбойную тропу. Днём же ясным, когда вострый нож сумеречного татя мирно спит за поясом, таскает с работы подношения своего начальника. У них, видите ли, на службе сложилось этакое кооперативное общество взаимопомощи: "Едовые резервы".

    Вчера припёр молодую кукурузу, честно экспроприированную шефом на чужой частной делянке. Уворованное у кулачья моментально сварили и зожрали, счастливо урча под тревожный революционный треск свечей в старом шандале, щедро мажа початки коровьим маслом и обильно посыпая крупной йодированной солью.

    Сегодня же прежним источником прибыла сотня раков. Варили их в три приёма, так как сиротская наша малая кастрюлька городского интеллигента не рассчитана на этакое вакханальное изобилие. Варили членистоногих отряда Crustacea с укропом, солью, смесью перцев и чесночком неочищенным. Плясали ногами витиеватые па под строгий ритм офисного бубна и кидали раков живьём в кипащу воду. При сём хохотали зверски и посылали пальцами непристойные знаки одновременно и в надир, и в зенит.

    Но... что я хочу сказать про этих ваших раков? Колко, хлопотно и непродуктивно. Изволили откушать по штуки три, не более... Живейшая, интереснейшая застольная беседа угасла сама собой. Переглянулись мы исподлобья, суровыми бирюками насупясь, и молча, не сговариваясь, молниеносно ринулись в близлежащую лавочку, где симпотишные молодайки пекут восхитительно нежные чебуреки с мясом. Вернулись, сели за стол, дружно вонзили свои алчущие впечатлений клыки в скворчащие чебуреки. Ароматный сок брызнул и побежал по подбородкам и... "Мгновенье, прекрасно ты, продлись, постой!.."