Часиков этак в одиннадцать, счастливо встречая рассвет, проклинал привычную с младых когтей, но, тем не менее, весьма навязчивую дисанию. Колебался между долгом и любовью к себе. Мужественно подавив спазматическое желание послать всё к чёрту и рухнуть на подушечку досыпать, покряхтывая встал и направил свои стопы в офис. Отпихиваясь ногами от земной тверди и передвигая пространство вокруг себя, держался одной рукой за стенки живо пробегающих мимо строений, а второй - прикрывал глаза, дабы не огорчать своё больное сердце видом омерзительно жизнерадостных аборигенов. В офисе, выпив первую чашку кофе, осознал вокруг себя то странное время года, когда сплит включать уже не хочется, а свежих дуновений Эола душа ещё требует, и решил осчастливить своё офисное братство вентилятором.
С недовольным лицом истинного эстета пробегал на базаре мимо китайской вентиляторной чуши. Не стесняясь, рычал на торговцев, предлагающих свой халтурно одноразовый товар. Домчавшись до блошиного ряда, как громом поражённый, остановился у телеги хитрющего на вид и явно авиационных повадок мужичка. На возу у торговца, одетого в мятую и побитую молью долгополую армейскую шинель, средь жгутов разноцветных проводов, обрывков перкаля, всяческих лючков со странными надписями типа “Р = 3,5 кг/см2”, запылённых дореволюционных жестяных квадратных, фирмы Мюллера из Швельма, канистр с явно ворованным самолётным керосином и прочей мелкой авиационной ерунды острый взор вашего покорного слуги выцепил великолепное изделие эпохи развитого социализма - вентилятор ВЗ-1, одна тысяча семьдесят первого года выпуска. Бережно нянькая этого милого уродца в руках, ясно видел, что коллектив инженеров-конструкторов Харьковского Электромеханического Завода создававший сиё чудо, явно бродил своим воспалённым и, без сомнения, похмельным сознанием средь жутковатых легенд о штурмовике “Чёрная смерть” Ил-2, сплетен о славном поликарповском-чкаловском старичке-ишачке И-16 и испытывал нездоровое половое влечение к персонажам мультфильма о Карлсоне. Толщина корпуса этого авиационного детёныша была близка к бронекапсуле штурмовика, стройные обводы - копия ишачка, а мягкие лопасти из коричневой резины тут же заставляли горячо возжелать варенья. Испытывая непреодолимую любовь к авиации, рассказывал торговцу про свою обожаемую говорящую авиашапку, наследственную, подаренную фактически самим дедушкой Можайским. Ярко описывал ему, как ваш покорный слуга в ней ещё в детсад ходил и шокировал нежных воспитательниц весьма специфическим сленгом: “Худые!.. Мессеры на шести! Заходи, я прикрою... Иду на таран!..”, кричал и, густо добавляя непечатные выражения, расставив руки, как крылья, в стороны, метался очертя голову по рекреации. Дети в группе при этих воинственных экзерсисах жались по стеночкам и плакали, а добрые нянечки суеверно сплёвывали через плечо. Вытерев обшлагом внезапно набежавшие ностальгические слёзы, купил сие вентиляторное чудо не торгуясь. Здесь же,совсем неподалёку, прикупил и всё для сегодняшнего окрошечного пира, столь приличествующего нынешней лёгкой, ласкающей и не обременительной жаре.
Стараясь исподволь и ненавязчиво приучить коллектив к полезному в наше время навыку виртуозного владения холодным оружием, предоставил будущим абрекам ножами крошить окрошечные заготовки в труху. Сам же, уже не имея ни малейших сил дождаться начала торжества, откровенно филонил и пропускал стопочку. Унимая навязчивый колливубл, выбегал на крыльцо и обращался к прохожим, указуя пальцем на дерево со странными тёмно-зелёными ягодками, раскинувшееся прямо напротив офиса, с фразой: “Что растёт в моём садочке?” Некоторые особи шарахались и ускоряли шаг, другие же совсем наоборот - активно включались в дебаты. Мнения категорически разделились. В общей массе на равных состязались из обыденных вариантов: липа американская, граб, шершавый вяз и войлочная вишня. Из более заковыристых фигурировали: развесистая клюква и волчья ягода. В самый разгар споров, в момент нанесения первых пощёчин, предусмотрительно скрывался за стальной офисной дверью.
В громадную кастрюлю, водружённую на стол прямо посреди офиса, резали и швыряли всё попадающееся под руку. Кинули огурчики: ядовито зелёные - свеженькие и крепко поскрипывающие, душистые, малосольные. Зашвырнули крупные жёлтые клубни уже сваренного картофеля и сваренных же вкрутую яиц, свиную грудинку и изрядный шмат ветчинной колбаски, достойную порцию редиса и зелени. На финише, крест-накрест, большими жменями, перчил и солил. Громадной деревянной мешалкой резво рыхлил и призывал рассаживаться. Рассыпал всё покромсанное по глиняным чашкам. Бухнув в каждую по ложке густейшей деревенской сметаны, заливал холоднейшим слабосладким квасом с горчинкой и сверху хрену, хрену и ещё раз хрену. Ядрёного хрену добавлял весьма щедро.
Задумчиво наблюдал за громко чавкающими, похрустывающими квасными льдинками и жадно запивающими окрошку чачей коллегами. Ярко предвидел грядущее и поневоле вступал в бесконечный молчаливый дискурс с любимым своим невидимым внутренним собеседником о картине Ге “Что есть истина?” Опираясь на совсем несвежий утренний вид Иешуа и ярко описанную Булгаковым головную боль Пилата, аргументированно доказывал, что вопрос стоит гораздо более приземлённо, чем считает мировая философия, и заключается исключительно в споре о выборе кратчайшего маршрута к местным злачным шалманам за живительной влагой. Заодно, раз уж пошла столь искусствоведческая пьянка, ярился, вспоминая последние новости сельской жизни брата моего монаха и матери нашей, строгого бескомпромиссного культуролога. Поддавшись новым веяниям и внезапно заменив в имении на дворце старую протекающую во многих местах соломенную крышу на новую жестяную, они бросились улучшать и качества своего скромного быта. Монах, вознёсшись в воздуся, прости меня боже, на табурет, живенько наклеил на закопчённый потолок кухоньки голубые с вольнодумным рисуночком обои. В гастрономической ярости представлял, как теперь вместо смиренного и сосредоточенного поглощения пищи родичи отрывают свой взор от тарелок и разглядывают вольнодумные рисуночки на потолке. Особо сокрушался от безвозвратной потери того совершенно волшебного послеобеденного удовольствия, из-за которого, собственно говоря, и посещал изредка родовое имение - под шум дождя сидеть на белом троне с зонтом в одной руке и томиком Монтеня в другой. Увы-увы, об этой скромной радости можно вообще теперь позабыть напрочь...
Внезапно, обратив внимание на вздрагивающих от моего активного молчания коллег и подозревающих через то молчание самые худшие перемены в своих судьбах, успокоил их объявлением о временном прекращении представлений нашего домашнего театра и, в успокоение им, прямо на клеёнчатой скатерти стола пальцем, обмакнутым в квас, рисовал карту сложного путешествия в Златоглавую половецкого каравана с Маленькой Свиной ножкой. Трактиры на их пути обозначал кусочками колбаски, монастыри - кучками картофеля, а таможенные заставы - кружочками редиса.
Завершив омывающую покупку трапезу, выходил на крыльцо офиса покурить. Сам буйной головой в лётном шлеме, дымящаяся папироска приклеена к нижней губе, вентилятор на изготовку в левой руке. Наблюдая бредущих мимо нас от домика Чехова и раздвигающих усталыми лицами вечерний воздух мелкие стайки туристов, вспомнив нежное детство, пугал туристов, вращая лопасти правой ручкой, а голосом изображая идущий в атаку истребитель. Впрочем, весьма скоро прекратил забавы и осознал себя одиноким и терпеливо сидящим у тихой заводи реки жизни, когда увидал, как мимо офисного крыльца, стеная и морщась от полноты ощущений, в потоке прохожих хромает, припадая на забинтованную больную ножку, тушка моего старого товарища. Оставив вентилятор на крыльце, смеясь беззаботным детским смехом, забегал вперёд. На асфальте тротуара быстро рисовал вынутым из кармана мелом на пути страдальца классики и подсовывал под больную лапку битку из подвернувшегося в руку камушка. Предлагал на выбор: скакалку, скейт или самокат. Просил чётче печатать шаг и тянуть носок. Долго ещё задумчиво смотрел ему вслед, а после, огрызком мелка, оставшимся от черчения классиков, спонтанно начертал на оштукатуренной стене ближайшего дома размашистое граффити: “Свиная нога - жив!” и с чувством полностью выполненного на сегодня гражданского долга отправился домой…
