Утро субботы. Лето. Тепло и солнечно. Пришвартованы у плавпирса № 12 в Ягельной. Левым бортом к этому же пирсу привязана какая-то «букаха». Их совсем недавно перевели к нам из Гремихи, пока мы с ними толком не познакомились, разве только примелькался их командир, невысокий, худощавый капитан 1 ранга, каждый день, подолгу воспитывающий своих после подъема флага. Стою дежурным по ГУЭ. Утром экипаж построился и под чутким руководством старпома убыл в поселок убирать наш внешний объект, детскую крепость «Северный Орешек». Командир прибыл на корабль не в духе, и сразу после построения, снял с вахты дежурного по кораблю, за то, что матросы с утра в массовом порядке ловили с пирса крабов. Это по каким-то причинам строго запрещено, и если в другой раз все обошлось бы словесным вливанием по самое «нехочу», то сегодня плохое настроение командира вылилось в снятие с вахты, изъятием краболовок и заступлением павшего духом старшего лейтенанта Домашова сегодня же повторно на вахту. А чтобы не создавать путаницу в графике дежурств, командир приказал мне принять дежурство по кораблю до вечера, мол, и так по- всякому сижу на борту. Сказать, что я разозлился, значит не сказать ничего. Я уже договорился со сменщиком Костей Сорокиным, что он придет и сменит меня не к 17.00, а часа в три, и теперь он притащиться на борт зря, а я не успею вовремя уехать к свояку в Вьюжный на шашлыки.
                             Часов в одиннадцать утра, выползаю на мостик покурить. На пирсе нет никого, кроме верхних вахтенных с обоих кораблей. Курю. Щурюсь от солнца, пускаю дым и вдруг замечаю, что на торце пирса, ближе к нашему борту, лицом к воде сидит одинокая фигура и, судя по движениям рук, как минимум ловит рыбу, а как максимум вытягивает краболовку. Мгновенно закипаю. Очередной хитрозадый боец, переждал командирскую бурю и высунулся порыбачить, а я из таких, как он, и портупеей опоясался, и планы на выходной сломал. Спускаюсь на пирс и молча иду в его направлении с твердым намерением, растереть бойца в пыль, всеми доступными способами. Подхожу и с размаха даю ему подзатыльник. Боец от неожиданности дергает головой, с нее слетает пилотка в воду, да и сам он едва не слетает за ней следом, благо я успеваю схватить его за ворот «РБ».
- Твою же мать, эмбрион недоделанный, командир тут утром, для кого распинался насчет рыбалок, браконьер ёб…
Боец встает, сдергивает мою руку с куртки и медленно поворачивается ко мне. У меня наступает паралич. Это командир соседней «букахи». Я в пылу негодования не обратил внимание и на офицерскую пилотку, и на чистое и даже выглаженное «РБ». На лице командира, даже не злость, а простая человеческая растерянность. Сидел себе спокойно, а тут бац по башке….
- Да, вы что охренели товарищ…
Он скользнул глазами по свисающей портупее, повязке и надписи: «КГДУ-2» на груди.
- товарищ офицер…Вы, бл…что себе позволяете, да я сейчас… что, руки приложить некуда?! Я вас…
Монолог обиженного капраза продолжался минуты три. Он оказался мастером словесности и рассказал много интересного обо мне, чего я до этого момента не знал, и даже не предполагал узнать. Потом водопад эпитетов резко иссяк. Командир замолчал. Еще раз оглядел меня с ног до головы.
- Пилотку достанешь, отдашь моему верхнему! Краболовку утопил, идиот…
Развернулся и пошел к себе на борт.
                         Пилотку мои вахтенные выловили через пять минут. Отжали и передали на «букаху». А я, глубоко выдохнув, отправился докладывать об инциденте своему командиру, который сидел обложенный бумагами в каюте. Тот ржал минут пять, а потом отправился курить на пирс. Я благоразумно остался в центральном посту, хотя повеселевший командир и звал меня с собой. Уже потом, наш верхний вахтенный, рассказал, что командир вызвал командира «букахи» на пирс и они долго хохотали вместе, слава богу, не вызвав меня на свою милую беседу. Все этим и закончилось. А я все следующие дни, при подъеме флага, старался не попасться на глаза обиженному мной каперангу.
А уже в понедельник, на утреннем докладе в центральном посту, наш командир с веселенькой ухмылкой порекомендовал нести вахту дежурным по кораблю, так, как нес ее в субботу капитан-лейтенант Белов, настучавший по голове за несанкционированную рыбалку, даже командиру соседнего крейсера. И не соврал ведь…