Очередной виток службы отставного генерала начался буквально на следующий день. Уже следующим утром, предварительно позвонив, за ним заехал майор Селиванов и отвез его в неприметный особняк современной постройки на Малой Бронной, где на третьем этаже располагалась его группа. Особняк был построен перед кризисом 1998 года, и квартиры в нем долго не продавались и дом даже начал понемногу ветшать. В конце- концов, здание было выкуплено неизвестной фирмой, после чего на первом этаже расположился элитный салон красоты, а все остальные несколько этажей оказались в ведении одного из подразделений ФСО, причем в самой службе об этом мало кто знал. Ему выделили кабинет, оснащенный техникой, даже на его взгляд избыточно, прикрепили для постоянного пользования машину с водителем и определили в помощники молодого, но исключительно серьезного лейтенанта с броской фамилией Верный. После чего Селиванов провел совещание всей группы, где и познакомил генерала со всем личным составом. Людей оказалось с десяток, половина которых была оперативники, попутно осуществлявшие охрану их объекта, а остальные были совсем молодые ребята, работающие в сети, для которых было оборудовано одно большое помещение, больше напоминавшее штаб-квартиру хакерской группы, чем подразделение спецслужбы. Естественно, это подразделение ФСО не было создано специально под возникшую задачу, а существовало до этого, поэтому на совещании, Гудкову представили всю группу, сетевикам выдали вводные для поиска любой информации по «объектам дачи», после чего всех распустили, а генерал с Селивановым уединились в его новом кабинете.

    - Товарищ генерал, какие у вас…
    Гудков, с нескрываемым удовольствием рассматривающий оказавшееся в его пользовании оборудование, прервал майора.
    - Селиванов, я на пенсии, давай проще… Олег Сергеевич. Мы же договорились…
    - Извините... И вы, товарищ генерал, уже не на пенсии…
    Селиванов вынул из кармана конверт и извлек из него два удостоверения.
    - Вот удостоверение эксперта-консультанта при правительстве Российской Федерации, а вот ваше новое удостоверение личности офицера. Владимир Владимирович решил, что так будет лучше для дела. Приказ директора ФСБ о восстановлении вас на службе уже подписан.
    Гудков взял протянутые удостоверения. Повертел в руках.
    - Оперативно… Но, давай все-таки без званий. Замётано, Дима?
    - Есть, товарищ генерал!
    Оба рассмеялись.
    - Так, Дима, давай к делу. Скажу прямо. Дело практически глухое. Срок давности уж больно давно вышел. Но, как я понимаю, немедленного результата от нас и не ждут. Есть у меня несколько идей. Для этого мне нужен полный допуск в Главный архив Министерства обороны в Подольске, такой же допуск в архив ФСБ в Пушкино, ну и остальные…сам знаешь, и допуск в РГАНИ, по всем закрытым фондам архива ЦК КПСС и Политбюро ЦК КПСС. Работать буду сам, без помощника, от него там толку все равно не будет. Но лейтенанту будет другое задание, тоже по архивам. Спецстрой, Мосстрой, Метрострой. Задание ему, я сам определю. Когда сможешь добыть необходимые бумаги?
Селиванов на мгновенье задумался.
    - Думаю, дня два-три. Нормально?
    Гудков кивнул.
    - Нормально. И еще. Дима, я буду искать то, о чем ты никогда и не слышал. Наощупь искать придется. Так, что, докладывать о ходе поиска, пока не найду хоть какую-нибудь зацепку не буду. Пустое словоблудие. А не ты, не твои ребята, мне не помощники. Вы про НКВД и МГБ только по кино и знаете.
    - Я все понял. Олег Сергеевич, машина в вашем распоряжении круглосуточно. Водитель наш, подготовленный. Опытный. И вот ваш телефон. Извините, но все служебные разговоры только по нему. Там вбиты все необходимые номера, включая прямой номер секретаря премьера-министра.
    Гудков повертел в руках довольно увесистый смартфон, и вздохнув сунул его в карман пиджака.
    - Да…отвык я от сплошной секретности…отвык. Ладно, вечером освою. Ну, по коням?
    Все разрешения были получены через двое суток. А потом на целые четыре месяца, генерал-лейтенант Гудков зарылся в архивы. Верительные грамоты от премьера, открыли ему практически все двери, даже те, куда он и не надеялся попасть. Вечерами он, вместе с лейтенантом Верным, кстати полностью оправдывающим свою звучную фамилию, встречались в его кабинете и под руководством Гудкова систематизировали гору информации, казалось бы, совершенно не связанной друг с другом. Лейтенанту, старательно выполнявшему все поручения старого генерала, порой казалось, что невозможно свести в одну четкую картину, данные о выплавке бронированной стали на Мариупольском заводе перед войной, и на Урале во время войны, расход цемента при строительстве московских высоток и списки сотрудников аппарата Центрального комитета КПСС, начиная с 1940 года по 1991 со схемой рассадки сотрудников по кабинетам. И это было далеко не все. Данные о строителях, строивших высотки и тех, кто занимался ремонтом комплекса зданий на Старой площади последние тридцать лет, соседствовали со списками Министерства Государственного контроля 50-х годов и перечнем заводов, выпускавших специальные телефонные аппараты для государственных организаций в промежуток с 1941 по 1953 год. И было еще много чего, что лейтенанту казалось уже совсем экзотическим и никакими логическим выводам не поддающимся. Но, время шло, и наконец, в один из вечеров, генерал, удовлетворенно откинувшись на кресло перед монитором, с видимым удовольствием, сказал Верному:
    - Ну, а завтра можно и посовещаться…
    Утром, в кабинете Селиванова собрался почти весь отдел. Генерал, вошел, сел и положил рядом с собой на стол две стопки листов.
    - Всем доброе утро. Дмитрий, на этих листах, данные о людях, которые нам нужны. В меньшей части семнадцать фамилий, в большей сорок одна. На каждого собрана вся возможная информация из доступных нам источников. Наша задача: установить живы ли они, их нынешнее местонахождение и все возможные сведения о жизни и деятельности после ухода с государственной службы. Меньший список в первую очередь, но и второй не по остаточному принципу. Дмитрий, командуй…
    Молодые бойцы невидимого информационного фронта, получившие задания, подошли к делу творчески, и уже через неделю, на стол к Гудкову начали ложиться пухлые распечатки по каждому разыскиваемому. Но, с каждым следующим днем, Гудков, не смотря на внешнюю уверенность, внутренне, начал понемногу сомневаться в положительном результате. И было от чего. Десять человек из первого списка, уже давно лежали на кладбище, да и второй список не радовал. Из двадцати проверенных, нашлось всего два, ныне здравствующих, но один проживал где-то в Таджикистане, а второй обитал на Украине, в деревне под Николаевом. Удача, как ей и положено, пришла, когда ее уже совсем не ждали. На исходе второго месяца, нашлись двое, доселе живых из первого списка, а целых пять человек из второго. И что главное, эти двое жили в Московской и Владимирской области.
    Во Владимирскую область, генерал поехал в первую очередь. Там в небольшой деревне Небылое, на улице Куйбышева, рядом с Космин-Яхромским мужским монастырем, судя по документам, проживал в частном доме Пешкин Кирилл Аркадьевич, в начале пятидесятых годов бывший прорабом, отвечавшим за архитектурное включение довоенного девятиэтажного корпуса высотки на Котельнической, в ансамбль зданий, построенных после войны. Выехав рано утром, генерал на машине, номера которой говорили сами за себя, уже к десяти часам, въехал в Небылое. Деревня оказалась небольшой, нужная улица нашлась сразу. Дом оказался совсем небольшим, с невысоким забором и как принято скамеечкой у калитки. И не успел Гудков вылезти из машины, как от соседнего дома, его окликнули.
    - Доброго утречка, мужчина! Кого надобно, в наших Палестинах?
    У соседней калитки стояла сухонькая, но судя по голосу, бодрая и активная старушка.
    - День добрый, уважаемая! Мне бы Кирилла Аркадьевича…Пешкина! Он ведь тут проживает?
    - Тут, тут… С утра, пень старый на пруду рыбалит… Лед уже сошел, так он теперь там всё пропадает. У него, видишь ли…расписание!
    В голосе старушки, не смотря на каверзные выражения, чувствовалось скрытое уважение к старику.
    - Туда, туда…вперед пройдите…сразу увидите…кому там быть-то еще…
    Поблагодарив, генерал, отправился в указанном направлении, и правда через несколько минут увидел, берег пруда и небольшой мостик, где на перевернутом ведре неподвижно восседал могучий старик с удочкой в руках. Генерал, подошел ближе, и негромко кашлянул. Старик медленно положил удочку, прижал ее подошвой сапога, чтобы не упустить в воду и повернул голову. Выглядел он впечатляюще. Лицо и голова, которую венчала, выцветшая «афганка», были гладко выбриты, и несмотря на то, что Гудков знал истинный возраст этого человека, выглядел он так, что ему можно было дать как 50 лет, так и намного старше.
    - Здравствуйте. Вы Пешкин?
    Дед молча смотрел на генерала.
    - Извините, я ошибся? Мне сказали, что Пешкин рыбачит тут…
    Дед хмыкнул.
    - Сорока соседская, что-ли напела? Пешкин я, Пешкин…
    Гудков улыбнулся.
    - Вот и хорошо. Кирилл Аркадьевич, нам надо поговорить. Меня зовут Олег Сергеевич, и я…
    Старик, довольно бесцеремонно перебил генерала.
    - Чекист? Или МВД?
    Генерал искренне удивился. Форму он не носил уже много лет, да и вся его деятельность, требовала, как раз иного. Не походить на человека в погонах. Видимо, не смотря на многолетний опыт, все это как-то отразилось на его лице, и старик неожиданно и вполне дружелюбно рассмеялся.
    - Не ломайте голову… там твоя охрана нарисовалась…
    Генерал обернулся. Водитель, видимо получивший строгие указания от Селиванова насчет его персоны, маячил метрах в двадцати сзади, в классической позе сотрудника охраны немедленно готового к действию. Генералу, тоже вдруг стало смешно, и он, коротко хохотнув, вытащил из кармана удостоверение и продемонстрировал его Пешкину.
    - Генерал-майор Гудков Олег Сергеевич. Федеральная служба безопасности.
    Едва взглянув на документ, Пешкин встал, поднял удочку.
    - Верю, верю…странно только, что в таком возрасте, а все еще службу тянешь. Пошли ко мне. Чайку попьем, там и поговорим…
    Чай у старика оказался крепким, душистым и исключительно вкусным. Генерал, и сам большой любитель хорошего чая, после первых глотков не смог удержаться от похвалы.
    - Знатный чаек, знатный… Сами травы подбираете?
    - Сам конечно, кто же еще? Я уже лет двадцать один живу. Как жену схоронил, так квартиру сыну оставил, и купил себе домик тут, подальше от городской жизни. И до сих пор не жалею. Половина болячек прошла, как и не было. Ты, Олег Сергеевич, спрашивай, чего хотел. Я, в толк не возьму, что вашей службе от меня надо…
    Гудков, автоматически вытащил из кармана трубку, но спохватившись взглянул на Пешкина. Тот кивнул.
    - Кури, коли хочешь. Я сам с восьми лет курю. И бросать не пытался. Пойдем только на терраску, и я тоже свой «беломор» посмолю за компанию.
    Расположившись, оба закурили, и Гудков наконец начал говорить по делу.
    - Кирилл Аркадьевич, ты остался последним, кто еще в здравии, из тех, кто высотку на Котельнической строил. Я, когда искать начал и не надеялся на такую удачу. Думал никого не осталось. И главное, ты трудился именно на том участке, который нас интересует. Участок пристройки послевоенной высотной части к довоенному девятиэтажному корпусу.
    Пешкин, выпустив дым, кашлянул и отрицательно покачал головой.
    - Не отвечал я за этот участок.
    - Как не отвечал? По всем документам, именно вы и отвечали. Вам же и Госпремию за это дали…
    Пешкин усмехнулся.
    - Да я и узнал об этом, как раз тогда, когда премию вручали…
    Генерал удивленно поднял брови.
    - Послевоенное строительство этой высотки, курировал лично Лаврентий Павлович…понимаете? Разнорабочими были заключенные и военнопленные на начальном этапе. А вот само строительство осуществляло Главное управление лагерей промышленного строительства МВД. Мы были, лишь гражданским персоналом, откомандированным туда на все время строительства от архитектурного-проектного института. Глазами Дмитрия Николаевича Чичулина мы были. Лишь глазами. Не более того. Это потом, в официальных бумагах, нам регалий навесили.
    Генерал постучал пальцами по столу. Хмыкнул.
    - Понятно. То, что строило Главное управление лагерей не для кого не тайна. Но я был уверен, что вы были обязаны знать нюансы…
    - Да, кстати, а на том участке, где к «корпусу А» пристраивали высотную часть, работал строительно-инженерный батальон МПВО. Тоже ваше ведомство. Но, их убрали, как только этажа до шестого дошли. Мы все удивлялись…черные петлицы с трактором, а тоже чекисты… Хотя, чему удивляться. Когда работы с фундаментом и подвальными помещениями шли, там рабочих из числа заключенных каждые три дня меняли на новых, а на стройплощадку пускали только по спецпропуску. Я так скажу, так и не понял, что вы ищете, но роете не там. Ищите в архивах МЧС. Это организация выросла из войск гражданской обороны, а те из МПВО. А мне, вам больше нечего рассказать…
    Всю обратную дорогу до Москвы, сидя на заднем сиденье машины, генерал сосредоточенно размышлял. Его первоначальный замысел был прост. Найти хоть какие-нибудь архивные свидетельства о создании объектов типа «дача» на Котельнической, связать это с звонком на Старую площадь, если возможно найти оставшихся в живых участников, и на основании этого, выстроить примерную логическую схему организации, ради которой все это было создано. В том, что это была организация, он уже не сомневался. И ему казалось, что только он, сможет разобраться в хитросплетениях спецслужб страны той поры. И теперь, ему пришлось признаваться самому себе, в том, что свои знания он переоценил. Естественно, Гудков знал, что перед войной, в состав НКВД, были переданы войска местной противовоздушной обороны, но они, для него, старого оперативника, всегда ассоциировались с зенитками, аэростатами и тушением бомб-зажигалок. А оказалось, все не так. И это требовало пересмотреть некоторые направление дальнейшего поиска.
    Через пару дней, Олег Сергеевич, отправился по второму адресу, где обитал еще один человек из первого списка. Торопин Дмитрий Михайлович. 1924 года рождения. Бывший заместитель начальника эксплуатационно-технического управления при ЦК КПСС, вышедший на пенсию, еще в далеком 1989 году и проработавший в этом управлении, без малого 35 лет. Прописан он был в Москве, на Краснопресненской, но со слов дочери, с самого выхода на пенсию, жил на своей даче, где-то в пятидесяти километрах к востоку от Москвы, наведываясь в столицу редко, только по самой крайней необходимости. Дочь, подробно объяснила, как туда доехать и предупредила, что после смерти мамы, отец редко с кем видится, кроме семьи, и может просто отказаться с ними разговаривать, а то и просто послать куда подальше. И теперь, генерал ехал по Горьковскому шоссе, прокручивая в голове варианты предстоящего разговора.
    Не покажи, дочь Торопина, на навигаторе водителя точный поворот с шоссе, они бы искали его до вечера. Свернув на грунтовку, машина несколько километров продиралась сквозь кусты и свисающие ветки деревьев, потом вынырнула на лесную опушку, и наконец остановилась перед воротами с внушительной надписью над ними «СНТ Пожарник. МЧС России». Ворота были закрыты, рядом с ними присутствовал вагончик с вывеской «Охрана», будка с собакой на цепи и даже караульный столб с крышей, окрашенной как на пограничной заставе. Машина остановилась у ворот, и на ее звук, из вагончика вышел высокий мужчина в камуфляже.
    - Здравствуйте. Вы к кому?
    Генерал вылез из машины.
    - Добрый день. Я к Торопину. Пятьдесят восьмой участок.
    Охранник хмыкнул.
    - К Дмитрию Михайловичу, значит… А он то вас ждет?
    Гудков ничего выдумывать не стал.
    - Не ждет. Дочка его объяснила, как доехать. Но, поговорить мне с ним надо.
    Охранник развел руками.
    - Идите. Машину не пущу. Пусть остается здесь. Общее собрание СНТ постановило, гостей на машинах пускать только если хозяева лично придут к воротам. И вы с ним повежливее. Он мужик нормальный, но возраст…характер, еще тот… Идите по центральной улице, до шестой и направо до конца.
    Генерал кивнул в знак согласия. Сказал водителю, чтобы тот оставался в машине и отправился за ворота.
Забор и калитка 58-го участка оказались добросовестно покрашены в зеленый цвет, и от калитки вглубь участка шла дорожка, выложенная темно-бардовой плиткой. За забором все было чисто и прибрано, и даже стволы деревьев, несмотря на раннюю весну, уж были покрашены белилами.
    - Хозяин! Дмитрий Михайлович! Вы дома?
    Генерал, помня предупреждения о трудном характере Торопина, самостоятельно заходить на его территорию не торопился. Никто не отвечал. Постояв еще пару минут, и не дождавшись ответа, Гудков открыл калитку, и одновременно с этим, откуда-то сбоку, из-за деревьев, вышел небольшой коренастый мужчина с длинной, но заботливо подстриженной бородой, одетый в плотный горнолыжный костюм.
    - Кого еще принесло? Что надо?
    Дружелюбия в голосе хозяина не наблюдалось совершенно.
    - Дмитрий Михайлович. Нам надо поговорить. Меня зовут Гудков Олег Сергеевич. Я из Федеральной службы безопасности.
    Генерал полез в карман плаща за удостоверением, но Торопин, внимательно наблюдавший за его действиями, отрицательно покачал головой.
    - Не о чем нам говорить. Надо- вызывайте официально. Да и староват ты, для действующего сотрудника…дедуля.
    Гудков рассмеялся.
    - Староват. Не спорю. Но, понадобился и призвали…
    Торопин молча смотрел на Гудкова и отвечать не спешил. Просто стоял и смотрел, отчего генералу, вдруг стало не по себе.
    - Дмитрий Михайлович, так и будем стоять по разные стороны забора?
    Торопин не ответил, лишь высунув голову за забор, посмотрел на улицу.
    - Один пришел?
    Гудков утвердительно кивнул.
    - Ладно, заходи уж… Пепел…
    Генерал-лейтенант окаменел. Позывной «Пепел», был у него в 1948 году в Иране, когда он, будучи прикомандированным к группе советских военных специалистов, после вывода советских войск, осуществлял мероприятия определенного рода в Тегеране и окрестностях.
    Они молча сели в беседке. Генерал не знал с чего начать, а хозяин первым говорить явно не собирался. Наконец, Гудков решился.
    - Откуда позывной знаешь?
    - Я был в группе прикрытия, когда вас вытаскивали из Рамсара. Помнишь? Ты тащил английского резидента до нашей зоны, а наша группа вас встречала на подходе. Меня тогда еще ранило…пуля в бедро. Трудно забыть человека, который тебя последние десять километров на себе волок…
    Генерал молчал. Профессиональная память не подвела, и он при упоминании Ирана, сразу вспомнил молодого парня, которому не повезло в том бою. Тогда досталось всем, но единственного, кого пришлось нести, был именно он, сидящий перед ним, теперь уже старик.
    - А потом?
    Торопин развел руками.
    - А потом год лечился. Комиссовали. Точнее, по медицинским показателям, признали негодным к оперативной работе и перевели из отдела «ДР» сначала в транспортное управление охраны МГБ, а потом в хозяйственное управление. Ну, а дальше… наверное, и сам знаешь.
    - Знаю, знаю…только в твоем личном деле записана лишь служба в хозяйственном управлении НКВД…
    Торопин засмеялся.
    - Партия сказала надо… Сам знаешь, у нас служба пожизненная. Да, чего тебе рассказывать, если вдруг на старости лет, сам в контору вернулся…
    И вдруг, моментально перейдя из наигранно-веселого состояния в настороженно-серьезное, спросил:
    - Так, что тебе от меня надо, Пепел?
    Гудков думал. Все время этого, совсем недолгого разговора, он покручивал в голове всевозможнейшие варианты беседы, перестраиваясь по ходу, открывшихся обстоятельств. То, что Торопин, его знал, многое меняло. Если не все. И теперь он пытался за эти мгновенья решить играть ли с ним в «темную» или наоборот, говорить в открытую. Генерал достал из кармана трубку. Все так же молча набил ее табаком и закурил. Торопин молча наблюдал за его манипуляциями, поглаживая бороду.
    - Что ты знаешь о «Объектах Дача»?
    Торопин оставил в покое бороду и наклонился ближе.
    - «Объекты Дача»? А что-нибудь конкретнее есть, кроме этого?
    - Точнее? «Объект дача номер 18».
    - Не слышал. А при чем тут вообще я и моя прежняя работа?
    И тогда, генерал-лейтенант Гудков, пошел на должностное преступление. Он рассказал ему все. Или почти все. Про таинственный звонок в администрацию президента, про давние события в высотке на Котельнической и про свои соображения. Не стал говорить лишь о интересе премьер-министра, объяснив свое присутствие у Гудкова тем, что его, как одного из еще живущих «мастодонтов», попросили разобраться с этой, уже исторической загадкой, а уж он вышел на него.
    - Сколько ты говоришь, на том телефоне кнопок было? Двадцать? Значит на Котельнической была «Дача-2» … звонили из «Дачи-18». Интересно… Мне всего одна мысль на ум приходит. Мне, году в 62-м, кажется, пришлось визировать документы о передаче из ведения Управления делами ЦК в Войска гражданской обороны, сорока объектов, построенных по плану «Омут» под бомбоубежища. Чисто хозяйственные бумаги. Снятие с баланса, противопожарные средства и прочее… Проходили они под грифом «Совершенно секретно», но при передаче, гриф снимался. Чтобы их правильно списать с баланса, пришлось поднимать документы из секретной части. Так вот, объектов «Омут», было построено шестьдесят. Сорок рассекретили и передали военным. А вот двадцать… Они с баланса не снимались. До самого моего ухода на пенсию.
    - План «Омут»? А это что такое?
    Торопин усмехнулся.
    - А про это в советские времена и говорить опасно было. А сейчас… Пыль эпохи. «Омут» - план мероприятий, по уходу партии в подполье при оккупации страны иностранными войсками. Строить объекты начали еще до войны. Документы были даже от 1932 года. Адреса засекречены. Передавались в опечатанных пакетах, хотя гриф уже сняли. Там все вообще странно было. Как узнали, что я в секретную часть полез, сразу одернули. Приказали просто все подписать и забыть. Что я и сделал. Я же просто в аппарате работал. Хозяйственник.
    Теперь уже усмехнулся Гудков.
    - Ну, да…хозяйственник… из диверсионно-разведывательного отдела. Сам же говорил. Мы на пожизненной работе.
    - Не без этого… Но, все закончилось в 1991. Знаешь, как меня достали эти «либеральные романтики»? Они до сих пор ищут золото и бриллианты партии, «украденные» у народа. Сколько лет прошло, а не унимаются… Правда, последний раз, лет пять назад приходили, и как отрезало. А до этого, целыми делегациями шастали. «Не подскажете ли, Дмитрий Михайлович, где были тайники Брежнева и прочих?». У меня в девяносто шестом супруга скончалась, так через пару дней после похорон, когда сюда снова заявилась группа энтузиастов, я их чуть из наградного пистолета не перестрелял…
    Генерал понимающе покачал головой.
    - Теперь понятно, почему меня про твой характер предупреждали…
    - Да, все у меня нормально с нервами. Только тогда не сдержался. А сейчас, такой имидж, только поддерживаю… Меньше пристают. Хоть последние годы спокойно поживу. Чую…недолго осталось.
    Генерал уехал в Москву, прорабатывать новое направление поиска, а полковник МГБ в отставке, Дмитрий Михайлович Торопин, он же «Садовод-2», думал о том, что на старости лет, узнал, где располагался «Объект Дача №2», в группу сбора информации которой он входил, и о том, что генерал будет очень долго искать следы этих потерявшихся двадцати мифических объектов и всех документов, связанных с ними. Всё связанное с планом «Омут», было уничтожено еще в 1953 году, им лично, сразу после смерти генералиссимуса, и все документы были заменены на заранее заготовленные, полностью сфальсифицированные бумаги, по которым эти объекты числились построенными на территориях бывших оккупированными немецко-фашистскими войсками, и считались разрушенными во время войны. Полковник не был идейным коммунистом. Полковник просто был верен присяге и тому делу, которое когда-то давно ему доверили люди, служившие лично ему примером во всем. И предавать этих людей, которых уже давно не было в этом мире, ему казалось кощунством и подлостью. Ему просто хотелось умереть в ладах со своей совестью…
    Следующие месяца два, генерал-лейтенант, провел, почти все время в архивах Министерства чрезвычайных ситуаций. Архивы Центрального комитета КПСС, мало что дали, а вот архивы МЧС, подтвердили слова Торопина. Присутствовали даже адреса всех переданных объектов, которые к настоящему времени, были либо разрушены, либо переделаны под склады и даже ночные клубы. А потом, лейтенант Верный, неделю просидев в архиве РГАНИ, а потом неделю в архиве ФСБ, нашел две взаимоисключающие бумаги. Бумаги из архива ЦК КПСС датированные еще 1950 годом, утверждали, что 20 объектов плана «Омут» следует считать уничтоженными во время войны, а бумаги из архива ФСБ, отдела специальной техники, давали справку, о получении весной 1952 года, полковником Лесиным Виктором Анатольевичем, двадцати специальных телефонов-концентраторов для оборудования объектов по программе «Омут». Генерал-майор инженерных войск Лесин, и был хозяином той самой квартиры в высотке на Котельнической, где и находился «Объект Дача № 2» …
    Когда генерал, приехал к Торопину на дачу во второй раз, тот не удивился. Только спросил.
    - Что, Пепел, накопал все-таки чего-то?
    Выглядел Дмитрий Михайлович плохо. Вроде и прошло всего несколько месяцев, а похудел бывший осназовец сильно, да и кожа лица приобрела желтоватый оттенок и стала напоминать потрепанный временем папирус.
    - Зачем ты мне соврал?
    Генералу не хотелось ходить вокруг, да около и говорил он прямо, без дипломатических реверансов.
    - Не соврал. Просто не все сказал. Надеялся, что до моего конца, не успеешь ничего найти. Видно, не судьба…
    Гудков достал трубку.
    - Неужели ты думал, что я тебя допрашивать буду? Или на Лубянку потащу? Не те времена, Дима… Я все понимаю. Ты мне расскажи то, что можешь рассказать, чтобы в ладах со своей совестью остаться. Без фамилий.
    Торопин смотрел на генерала спокойно, без тени тревоги и волнения.
    - А я тебе всего одну фамилию-то и могу сказать. Да, ты ее и сам знаешь. Лесин. Я только на него замкнут был. Больше никого и не знал.
    О том, что главным его куратором была Гончарова Аглая Нифонтовна, Торопин умолчал, по причине того, что не знал, жива она или уже нет. Тогда, когда после провала «дачи» на Котельнической из-за кавказских бандитов, она сама вызвала его на встречу, и дала команду плотно ложиться на дно. Выглядела она тогда плохо, была ранена и оставив резервный канал связи, посоветовала раствориться в Подмосковье, порвав все ненужные связи, что он и сделал, даже с удовольствием. Смотреть на выкрутасы новой власти, стало уже невмоготу. С тех пор, он ее не видел, и на связь она больше не выходила.
    - Дима, чем вы занимались?
    Торопин улыбнулся.
    - Информацией. Какой- не спрашивай. Может кто-то еще и жив. Не хочу им на старости лет нервы трепать. А вот как все было устроено, в общих чертах расскажу, только именно в общих. Я частностей и не знаю. Помнишь сталинскую промкооперацию? Старьевщики, сапожники, портные… Вот эти термины и взяли за основу…
    Торопин говорил около часа, говорил неторопливо, выстраивая перед генералом, простую и в тоже время грандиозную схему, контроля госаппарата изнутри, людьми, не загнанными в рамки исполнения своих служебных фискальных обязанностей, не правоохранителями, а просто работающих в системе на всех уровнях, и видящих изнанку бюрократического аппарата изнутри. Людьми, которых поставили на свои места не ломать, а лишь фиксировать. Никаких фамилий, адресов и вообще ничего конкретного, он так и не назвал, но теперь, у Гудкова, наконец хотя бы было понимание того, с чем же они столкнулись.
    - Вот, наверное, и все. Запомнил?
    Гудков кивнул. Он ничего не записывал, но мог почти слово в слово повторить рассказанное.
    - Я с тобой говорить стал, только лишь потому, что ты Пепел, всегда державе честно служил, и выгоды себе не искал. Вижу, что и сейчас таким же остался. Будь осторожен. Наше время давно закончилось. По большому счету, ничего интересного, кроме этих законсервированных, а может уже и заброшенных объектов, искать вам нечего. Все остальное - мусор из ушедшей эпохи….
    Гудков уехал, а через несколько недель, Торопин скоропостижно скончался у себя на даче, в той же беседке, в одиночестве, не став, и даже не пытаясь, вызывать «Скорую», когда почувствовал себя плохо…
.