«Вечный» город, сколько бы раз Виктор в нем не оказывался, всегда казался ему большим и безалаберным и замусоренным цыганским табором, по недоразумению обосновавшимся в старом и красивом городе, все еще сохранявшим свое многовековое обаяние. Вика, недолго думая, вместе с билетами, сняла на неделю большой четырехместный номер в небольшом, но тем не менее имеющем четыре звезды, отеле Panama Garden, буквально в десяти минутах ходьбы от адвокатской конторы. Сам отель оказался довольно милым, небольшим и аккуратненьким, утопающим в зелени и цветах, с выходом на улицу, с противоположной стороны, увенчанной обшарпанным грязноватым забором, вдоль которого непринужденно валялся мусор и за которым, судя по надписям, скрывалось посольство Египта. Расположившись в номере, они пообедали в отеле, привели себя в порядок, после чего бурлящая от деятельного волнения Вика, потащила его в пешую разведку для визуального осмотра улицы, где была расположена адвокатская контора.

    Улица оказалась тихой и сонной, застроенная пяти и шестиэтажными домами, заросшая деревьями и уставленная автомобилями. Никаких магазинчиков и кафетериев на улице не было, и вообще она казалась фешенебельным спальным районом обеспеченных римлян. На входе во двор дома номер 19, висело несколько табличек, на одной из которых было скромно начертано название нужной им конторы. Более ничего выдающегося вблизи, они не обнаружили, и прогулявшись мимо искомого дома несколько раз, по настоянию Виктора передислоцировались в кафе на Piazza Verbano пить кофе. У Вики, вид искомой таблички, вызвал адреналиновый мандраж, и она судя по всему была готова, хоть сейчас двинуть разбираться с итальянскими адвокатами. Но сила разума, в очередной раз восторжествовала, и соратники, нагрузившись капучино под завязку, решили оставшийся день просто бесцельно побродить по Риму и развеяться. К тому же, Ушаков, был на сто процентов уверен, что ничего про этих адвокатов они узнавать не будут, а в самое ближайшее время, если не завтра с раннего утра, Вика потащит его к ним, и сопротивляться этому никакого смысла нет, ибо если женщина, а в особенности такая, как она, на что-то решиться, то лучше постараться избежать жертв и разрушений. Прогулка по городу удалась, и нагуляв километров пятнадцать по улочкам, они завершили вечер где-то в районе площади Венеции, вернувшись в отель на такси, нагруженные вином, пастой и пиццей по самые гланды, усталые, но довольные. Вика, весь вечер практиковалась в итальянском, и Ушаков, с непонятной ему самому гордостью, признал, что местные ее итальянский понимают с первого раза, и даже не смеются над произношением. За весь вечер, она больше не поднимала вопрос их дальнейших действий, и это было единственное, что его немного настораживало, потому- что ясно указывало, что она уже что-то для себя решила, и его в очередной раз поставят перед фактом.
    Проснулся Виктор рано. По местным меркам в пять утра. Судя по тишине за Викиной дверью, она еще спала, и Ушаков быстренько приняв душ, побрившись и смыв с себя остатки сна, сбежал вниз, где с полчаса смаковал настоящий итальянский экспрессо, вкупе с проверкой рабочей почты. Когда же он вернулся в номер, то сразу понял, что «Час Х» настал. Вика встала, привела себя в порядок и терпеливо ожидала его сидя на балконе.
    - Утро доброе! Куда сбежал спозаранку? Кофе пить? Мог бы и меня разбудить… между прочим…
    Ушаков улыбнулся. Вика в миниатюрных шортах и короткой маечке, восседающая на вычурном кованом стуле, на узком балконе, была чудо, как хороша, и на удивление спокойна.
    - Пошли завтракать… пока народа внизу мало.
    Завтракали за столом, стоявшем в уютном зеленом дворике. На улице было тепло и солнечно, из бара доносилась негромкая музыка и утро навевало какую-то неосознанную умиротворенность.
    - Витя…
    - Витя, давай сегодня пойдем туда… Прямо сейчас. Какой толк чего-то ждать? Сходим и закроем эту историю. Я проснулась утром и поняла, что мучаю тебя своим… своей упертостью этой… Себя извожу, тебя достаю... Зачем? Никто нас не арестует и не тронет. Да и за что? Выгонят- значит выгонят. Устала я догадки строить. Витя… пойдем… и пропади оно все пропадом… Я вчера вечером об этом не думала, и все так хорошо было…
    Ушаков себя провидцем не считал, но чего-то подобного подспудно ожидал. Казалось, что как только Вика прикоснулась к вещественному доказательству смысла бабушкиных поисков, она подобно паровозу, все набирала и набирала ход, и вот теперь пришла пора сбрасывать пар.
    - Значит тому и быть. Пошли собираться.
    Деловых костюмов они с собой не брали, и Виктор облачившийся в свободные белые брюки вкупе с такой же свободной белоснежной рубашкой и любимыми Ray-Ban на носу, стал похож на классического приморского повесу, а вот Вика, в очередной раз его удивила. Пошуршав с полчаса в своей комнате, она выплыла оттуда на каблуках, в хваленом еще Коко Шанель «маленьком черном платье» с открытыми плечами и довольно смелым декольте, сразу вызвав в памяти Виктора «Сладкую жизнь» Феллини, фильм, виденный им еще в далекой юности. А когда эту картину, завершила широкополая черная шляпка, которой, он мог поклясться не было в их чемодане, и большие очки в роговой оправе, Ушаков понял, что рядом с этой женщиной в настоящий момент он выглядит, самым банальным жиголо, сопровождающим богатую даму. Не удержавшись, он хмыкнул. Вика среагировала моментально.
    - Что-то не так?
    - Все нормально. Ты великолепна. Честно. Просто такое ощущение, что я должен нести твои чемоданы сзади… не более…
    Вика хихикнула.
    - Тогда держи сумочку… а я пока припудрю носик…
    И оба рассмеялись весело и легко.
    Через двадцать минут они были у входа во двор, где располагалась адвокатская контора «Мурано де Чезаре». Вика решительно нажала кнопку вызова, и когда переговорное устройство сработало, она что-то сказала по-итальянски, из чего Ушаков опознал только имя поверенного. Калитка щелкнула, открываясь, и они прошли во двор, где справа, скрытый от улицы, находился вход в адвокатский офис. Перед дверью они снова задержались на пару минут, пока их изучали в камеру наблюдения, после чего дверь открылась, и они зашли внутрь. За дверью находился небольшой коридор, с двумя запертыми дверьми справа и слева, и открытая дверь в конце коридора, у которой их уже ожидал молодой человек, в прекрасно сидящем темно- синем костюме и не менее элегантной бабочкой, вместо галстука.
    - Buongiorno! Benvenuti nello studio legale di Murano de Cesare.
    Вика ответила, не успев сделать и двух шагов.
    - Buongiorno! Il mio compagno non parla italiano. Potremmo passare all'inglese?
    Молодой человек кивнул в ответ, и сразу перешел на английский, с которым Ушаков дружил.
    - Меня зовут Паоло Вентура. Я младший поверенный нашей адвокатской конторы. Синьор и синьорина, прошу пройти ко мне в кабинет.
    Кабинет был по-настоящему благороден и вызывающе красив. Старая мебель из мореного дуба и современные светильники и лампы удивительным образом гармонировали друг с другом, высокие, под потолок книжные шкафы поражали обилием солидно выглядевших томов, а огромные кожаные кресла перед письменным столом, одним своим видом гарантировали комфортное нахождение в своих объятьях. Жестом пригласив гостей садиться, молодой человек переместился за письменный стол, сел и доброжелательно глядя на Вику, которую он ожидаемо посчитал за главную в их компании спросил.
    - Не могли бы вы представиться?
    Вика, на удивление, сохранявшая олимпийское спокойствие, элегантно закинула ногу на ногу, устроилась в кресле поудобнее и только тогда ответила.
    - Меня зовут Виктория Стоянова, моего друга Виктор Ушаков. Мы из России.
    В отличие от Вики, Ушаков занервничал. Как-то не вписывался этот, пусть и лощеный, но все-же очень молодой человек в этот богатый, чуть старомодный антураж, с картинами на стенах, статуэтками из благородной бронзы, и даже письменный стол, за которым он сидел, был настоящим произведением искусства, и никак не был похож на его рабочее место. И ко всему прочему, на столе не было привычного для любого современного офиса компьютера или ноутбука, а лишь стоял телефонный аппарат, и даже не радио, а простой проводной, с дисковым набором!
    - Какое дело привело вас к нам? Вы являетесь клиентами нашей организации?
    Вика молча открыла сумочку и достав жетон, протянула его Вентуре. И тут Виктор увидел, как сразу изменился взгляд молодого итальянца. Из доброжелательно-спокойного, он превратился в оценивающе-настороженный. Молодой адвокат, взял жетон, поднес его к глазам, внимательно осмотрел и неожиданно встал.
    - Синьор, синьорина, попрошу вас подождать несколько минут, я должен проверить подлинность медальона.
    Он направился к двери, в которую они заходили, открыл ее, и в комнату шагнули еще два человека, которые Ушакову очень сильно не понравились. Высокие, совсем не накаченные, а скорее жилистые и подтянутые парни в одинаковых костюмах, словно проскользнули в комнату, и один замер у двери, а второй мягко переместился к единственному окну.
    - Вам не о чем беспокоиться. Это займет несколько минут.
    Ушаков переглянулся с Викой, и та невозмутимым тоном ответила.
    - Безусловно. Мы вас понимаем.
    Вентура вернулся минут через пять с небольшой шкатулкой в руках.
    - Медальон подлинный. Все в порядке. Кроме него, вы должны предъявить ключи.
    Какие ключи, Вентура не сказал, в чем, как подумалось Ушакову, следовал еще один элемент проверки. Да и мальчики, комнату покидать пока не собирались. Вика, к его удивлению, все это время остававшаяся спокойной как мрамор, повернулась к Виктору.
    - Дорогой, доставай.
    Еще в отеле, они договорились, что каждый понесет свои ключи, а банковский ключ, Виктор повесил на цепочку под рубашку. Виктор достал из кармана ключ номер 18, а Вика, порывшись в сумочке извлекла ключ номер 2. С ключом из банка, Ушаков решил на всякий случай повременить, поддавшись какому-то внутреннему чутью. Когда ключи перекочевали к Вентуре, он открыл шкатулку и начал проделывать с ними какие-то манипуляции, что совсем не было видно Ушакову, из- за откинутой крышки. Пощелкав чем-то, он с удовлетворенным лицом положил оба ключа на стол, присоединил к ним вынутый из кармана жетон, закрыл шкатулку и поглядев на сидящих перед ним Вику и Ушакова, спросил.
    - И последнее. Прошу вас назвать последние три цифры пароля с банковского ключа.
    Виктор их не помнил. Конечно можно было достать ключ с груди и прочитать, но Вика оказалась на высоте. Поняв по движению руки Ушакова, что он собирается сделать, она положила свою ладонь на его, и с очаровательной улыбкой произнесла, глядя собеседнику в глаза.
    - 041.
    Вентура вежливо улыбнулся ей в ответ, и в этот момент, Ушаков заметил, что с итальянца, словно бы спало тщательно скрываемое напряжение, ставшее заметным только сейчас. Вентура протянул им обратно ключи с жетоном, легко кивнул головой в сторону двери и оба молчаливых мужчин исчезли так же быстро, как и появились до этого.
    - Смею ли я предложить нашим гостям кофе, пока нам придется выполнить некоторые внутренние формальности?
    Вика великодушно согласилась, и Вентура жестом пригласил проследовать за ним, к малозаметной двери, оказавшейся в углу кабинета за книжным шкафом. За дверью, было что-то вроде библиотеки и салона для отдыха одновременно. Несколько таких же шикарных кожаных кресел, журнальный стол с массивной пепельницей, стены с книжными шкафами под потолок, создавали довольно уютную обстановку для непринужденных и неформальных бесед.
    - Прошу вас, присаживайтесь, курите, сейчас вам принесут кофе...
    Они расположились в креслах, и как только Вентура покинул комнату, Ушаков достал сигареты, и прикурив сразу две, одну протянул Вике.
    - И чего нам теперь ждать?
    Вика с благодарностью взяла сигарету, и с удовольствием сделав пару затяжек ответила.
    - Не знаю. Но, вот бояться нам, вроде уже нечего…
    Через минуту, в комнате появилась девушка, и поинтересовалась какой кофе хотят гости. Ушаков попросил капучино, а Вика попросила «кафе мачинета», заслужив уважительный поклон в ответ. Пока ждали кофе, и после него, они по большей части молчали, обмениваясь малозначащими фразами, в основном касавшимися вкусовых качеств поданного кофе. И когда прошло уже более получаса, и Виктор начал, постукивая по часам пальцами, кидать на Вику озабоченные взгляды, дверь снова открылась.
В комнату зашел новый персонаж, по одному виду которого, стало ясно, что пришел тот самый человек, от которого они узнают все что хотели. Мужчина, с густой шевелюрой основательно прореженной сединой выглядел респектабельно и с той незатейливой простотой, которая отличает людей, которые могут себе позволить если не все, то почти все. Среднего роста, подтянутый, с прямой как линейка спиной, он статью напоминал настоящего аристократа, из тех времен, когда главным в жизни считались не деньги. Чуть смугловатое и загорелое лицо сильно контрастировало с белоснежной рубашкой, и легким пиджаком песочного цвета. Он подошел к ним, и начал говорить на безукоризненном русском языке.
    - Здравствуйте Виктория, здравствуйте Виктор. Меня зовут Даниэле Мурано. Я являюсь вашим юридическим поверенным по взятым, в свое время, нашей организацией обязательствам. Вы не против, если я присяду?
    Устроившись в кресле, Мурано, как-то легонько помахал пальцами в воздухе, и как по команде, в комнату зашла девушка с подносом.
    - Я взял на себя смелость, попросить для вас еще кофе, такого же, если вы не против?
    Элегантно подхватив миниатюрную чашечку, он сделал пару глотков и поставил ее на столик и предвосхищая вопрос, который хотели задать и Виктор, и Вика, сказал.
    - Вас не должно удивлять мое знание русского языка. Наша работа - это общение с людьми, и я считаю для себя обязанным знать все основные языки, на которых разговаривает Европа. Русский язык, без сомнений, входит в этот список. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
    Оба, чуть ли не синхронно кивнули в ответ.
    - По условиям соглашения, вы можете не предъявлять свои паспорта, но я все же вынужден, попросить их показать мне, сейчас, чтобы избежать неловкостей завтра, когда мы поедем в банк. Надеюсь, банковский ключ при вас?
    Виктор и Вика снова кивнули в знак подтверждения, и полезли за паспортами. Доставая документ, Ушакову никак не мог избавиться от мысли о какой-то неправильности ситуации. Именно неправильности. Бояться уже было явно нечего. Хотели бы сдать полиции, давно бы сдали. Но почему документы решили посмотреть только сейчас? Они передали паспорта Мурано, и тот полистав их, вернул обратно буквально через пару минут.
    - Синьорина Стоянова, синьор Ушаков, завтра нам предстоит поездка в город Сиена, в штаб-квартиру Monte dei Paschi di Siena. На автомобиле туда добираться около трех часов. Насколько я знаю, вы остановились в отеле Panama Garden и машину на прокат не брали. Завтра в девять утра, я заеду за вами. А сегодня, приглашаю вас к себе на ужин. Мы в Италии ужинаем очень поздно по русским меркам, поэтому не будем отступать от ваших традиций, и Паоло заедет за вами в отель в шесть вечера. Ехать недолго, не более получаса. И… ужин будет, как это у вас говорят… «без галстуков». Вечернее платье, синьора Виктория, не понадобится. Все будет исключительно по-домашнему…
    Обратно в отель, их отвез услужливый и улыбчивый Паоло, в присутствии которого, обсуждать визит они не стали, да и сама дорога заняла всего несколько минут. А вот в отеле, скептицизм Ушакова снова настойчиво полез наружу.
    - Вика… странно все это… Он знает, в каком отеле мы живем. Он знает, что мы не брали машину на прокат. Насчет банка, более или менее понятно… этот ключ, по всей видимости, от ячейки, или от какого-то банковского хранилища. А зачем этот ужин? Он, что, со всеми клиентами у себя дома ужинает?
    Не смотря на кажущуюся невозмутимость и уверенность, Вика во время похода нервничала даже больше чем Ушаков. Но, она давно научилась владеть собой у всех на виду, и отпускала эмоции на волю, только когда оставалась наедине с зеркалом. Правда, незаметно для себя, последние недели зеркало сильно уступило свои позиции Ушакову.
    - Не знаю, не знаю… А, что ужин? Поедем… поедим с ним, вина выпьем… Витя, я вообще не знаю, что думать! Понимаешь, я предполагала, что мы приедем… все предъявим, нам что-то отдадут и все… Да, банковская ячейка, понятно. А что еще-то?! Сейчас сколько? Начало второго? Время еще есть подумать… есть…
    Виктория меряла шагами гостиную комнату номера, не сняв даже шляпку, постукивая каблуками, а Ушаков молча наблюдал за ее блужданиями, невольно любуясь шикарной фигурой своей партнерши. Потом девушка остановилась, картинно откинула шляпку на диван, и повернувшись к Ушакову довольно ехидной улыбкой продемонстрировала, что со своими эмоциями совладала.
    - Витя, расстегни пожалуйста мне молнию сзади… с утра еле застегнула…
    Ушаков, поднялся из кресла и подошел к девушке. Вообще, последние дни, он стал замечать, что она то ли непреднамеренно, а то ли специально, совершенно перестала его стесняться. Нет, конечно, голышом по номеру и даче она не щеголяла, но вот в остальном, вела себя так, как будто они были давно близки и ей от него скрывать нечего. И хотя их близкое знакомство по-настоящему началось с «голой» ситуации, Ушаков, от этого почему-то робел, чего раньше за собой не замечал. И даже немного нервничал, когда в процессе поочередного принятия водных процедур, Вика дефилировала из своей комнаты в ванную и обратно в таком виде, что мужское естество оживало очень даже нешуточно, помимо его желания.
    - Сейчас… не шевелись…
    Едва Виктор, наконец, нащупав миниатюрную собачку на молнии, опустил ее вниз, Вика подхватила начавшее спадать с плеч платье и шагнула к двери в свою спальню.
    - Витя, давай переоденемся и пойдем, поедим. Мне кажется, я готова слона, в сыром виде съесть… нервное, наверное…
    Обедали в отеле. Вика заказала себе монументальную порцию пасты с морепродуктами, быстро и ловко ее умяла под бокал вина, не отвлекаясь на пустопорожние разговоры и потом минут десять наблюдала над тем, как Ушаков ковырялся в каком-то салате, заказанном им просто за компанию с ней. Есть Виктор не хотел совершенно, и обошелся бы большой чашкой кофе со сливками, как делал себе на даче, но такого здесь, увы, не подавали, и пришлось мучить салат за компанию с Викой, и удовлетвориться, «латте макьято», довольно приятным на вкус, но все же непривычным и чрезмерно воздушным и легким. И только когда настал черед кофе с сигаретой, Вика в очередной раз огорошила Ушакова странностями женского мышления.
    - А, знаешь Витя… мне этот Даниэле понравился. Даже не знаю, чем?
    Витя за словом в карман не полез и сразу не преминул съязвить.
    - А что? Симпатичный итальянский мужчинка, немного старше средних лет, но хорошо упакованный и галантный…
    Девушка сарказм пропустила мимо ушей, словно бы его и не было.
    - Но, вот ужин с ним, как-то не вяжется… Понимаешь, ты вряд- ли заметил, но он очень хотел мне понравится. Прости, есть кое-какой женский опыт. Но на ужин позвал нас обоих. Забавно…
    Ушаков слушал Вику, и думал о том, что женщины все-таки существа с другой планеты. Они до сих пор оставались в подвешенном и совершенно непонятном состоянии, почти как до приезда в Рим, но ничего не получившие, кроме приглашения на вечерний ужин и предполагаемой поездки в Сиену. Как дети, молчали в тряпочку и даже не поинтересовались, что в конце- концов, они должны получить, или узнать. Проглотили языки, кивнули в знак согласия и теперь жуют макароны в ожидании вечера. Но вслух об этом, он ничего говорить не стал, а просто констатировал.
    - Мне тоже все непонятно. Надеюсь, вечером мы все узнаем. И пошли в номер… Мне что-то вздремнуть захотелось… Не против?
    Вике спать не хотелось, но возражать она не стала, и они вернулись в номер, где Виктор, недолго думая, нырнул под одеяло, а Вика, вооружившись планшетом, устроилась на балкончике и начала рыться в сети, по каким-то своим делам. Ушаков до сих пор в некоторых вещах оставался настоящим военным и мог засыпать в любом месте, в любое время и в любом положении, как бы впрок. Вот и сейчас он моментально погрузился в мир Морфея, где и пребывал, до тех пор, пока кто-то не начал настойчиво трясти его за плечо.
    - Вставай, усталый мужчина! Нас ждут великие дела! И домашний ужин в придачу…
    Слава богу, в этот раз Вика будила его не в нижнем белье, а уже одетая, готовая к визиту, бодрая и с умело наведенной боевой раскраской. На часах было начало шестого, Ушаков не спеша смыл в душе остатки послеобеденного сна, и ровно в 18.00. они спустились вниз, к выходу из отеля. Машины еще не было. И тут Вика снова удивил Ушакова. С самым безмятежным видом, она беспечно улыбаясь, выдала следующее.
    - А пока ты спал, синьор Мурано звонил мне на мобильный… Интересовался, не изменились ли наши планы. И вот скажи мне, откуда у этого Даниэля номер моего телефона?
    И тут подъехала машина.

* * * * * * *

    Поездка и на самом деле заняла не более получаса. Ушаков так и не понял, как назывался предместье Рима, куда они приехали, но точку на карте благодаря GPS, он на всякий случай зафиксировал, и понял, что район не из самых простых. Зеленые улицы, редкие виллы в окружении высоких деревьев и всякое отсутствие автомобильного движения. Уже потом, оказалось, что и просмотр улиц на картах Google в этом районе почему-то отсутствует. Вилла оказалась не очень большой, но красивой и ухоженной, с той немного деревенской и грубоватой изюминкой, отличающей настоящую Италию. Мурано, ждал их у входа в дом, куда и причалил автомобиль, ведомый молча улыбавшимся всю дорогу Паоло. Потом были милые, ни к чему не обязывающие любезности, экскурсия по дому, оказавшемуся совсем не помпезным помещением для приемов, а вполне жилым особняком, в котором, судя по всему и на самом деле обитал синьор Мурано. А потом налюбовавшись непритязательным бытом богатого адвоката, они вышли на другую сторону дома, где перед бассейном, стоял стол с несколькими креслами, и что самое удивительное, присутствовал самый настоящий мангал, один в один, как у Ушакова на даче. И Мурано, кстати, с самого начала изъяснявшийся на русском языке, пригласив его с Викой широким жестом за стол, пояснил.
    - Когда-то я был по делам в России, и мне понравился шашлык, которым меня угощали. В нашей кухне есть что-то похожее, бомбетта, мясо по-тоскански, но ваш шашлык, это нечто другое, что-то, такое брутальное мужское мясо, отзывающее куда-то в далекое прошлое, где не было никаких соусов и других премудростей высокой кулинарии… Меня у вас научили мариновать мясо с луком в минеральной воде, получается изумительный вкус, и, хотя «Боржоми» найти в Италии проблематично, с «Сан Пеллегрино», получается не хуже. Укладываем мясо с луком слоями, перчим, но не солим. И заливаем минеральной водой. На килограмм мяса, литр воды. А солим непосредственно перед мангалом. Я все это сделал еще днем. Я надеюсь, вы будете не против?
    Вика и Ушаков, пока только отмалчивались, внимая повествовательным монологам Даниэле, молча согласились с причудой адвоката.
    - Там на столе канапе, брускетты, закуски, угощайтесь… И вино, коньяк, виски и конечно водка там же. Угощайтесь, а я пока займусь мясом…
    И тут Ушакову очень захотелось выпить. Не смакуя, закинуть в пищевод пару-тройку рюмок водки, под соленый огурчик, а за неимением оного под брускеттку с моцареллой, ощутить всеми вкусовыми рецепторами, как она мягко скатывается куда-то вниз, в основание тела, а потом поудобнее развалиться в кресле с сигаретой, попыхивая дымом и начать задавать всякие каверзные вопросы хозяину, которые давно вертелись у него на языке.
    - Тебе чего налить? Я водку…
    Виктор задал вопрос Вике, и не дожидаясь ответа, отправился к столу с напитками. Чуть оторопевшая Вика рванула за ним, но в ответ на вопросительно-возмущенный взгляд, получила в руки только оперативно налитый бокал, какого-то красного вина и извиняющуюся улыбку отставного военмора. Сам же Ушаков, подхватив блюдо с аппетитно выглядевшими брускеттами, запотевшую бутылку «Столичной» и непривычного вида рюмку на высокой ножке, которая на его взгляд, более всех подходила к исконно русскому напитку, вернулся к основному столу.
    - За знакомство! - Виктор, наполнив рюмку, поднял ее на уровень лица, посмотрел сквозь стекло на Даниэле, и ловко закинул содержимое рюмки в рот. И когда он на долю секунды перехватил взгляд итальянца, как-то сразу понял, что тот, неспешно и молча занимавшийся мясом, все это время пристально и очень внимательно наблюдал за Викой и ним. Ушаков повернулся к Вике.
    - Вить… ты не рано, водку-то начал пить? Не надо, я тебя очень прошу… лучше потом, вместе выпьем…
    Ушаков, которого после выпитой рюмки и обмена взглядами с адвокатом, моментально покинуло расслабленно-выжидательное состояние, ответил коротко и спокойно.
    - Все нормально. Не волнуйся.
    И сказав это, обратил внимание на то, что девушка, до какого-то момента, пребывавшая в довольно уверенном состоянии, сейчас явно растеряна, и растеряна не его поведением, а чем-то другим. Когда это произошло, он упустил, но то, что после приглашения к аперитиву, мог ручаться на сто процентов.
    - Что с тобой? Ты какая-то не такая… Что произошло?
    Он спросил очень тихо, но Вика услышала, и неопределенно помахала головой.
    - Не знаю. Странно, это…
    Что странно, он спросить не успел. Даниэле, орудовавший у мангала, подал голос.
    - Друзья, прошу к столу!
    Шампуры, разложенные на большое блюдо, водрузили в центр стола. Если откинуть в сторону, чисто итальянский пейзаж, и богатое убранство стола, то все походило на самый банальный шашлычный вечер, где-то на даче в Подмосковье, разве что соусов и закусок на столе было побольше.
    - Дорогие друзья, предлагаю поднять тост за присутствующую даму, и вкусить этого великолепного мяса, пока оно не остыло. А все вопросы потом! Приятного аппетита!
    Они чокнулись. Ушаков второй рюмкой с водкой, а Вика и Даниэле красным вином. И снова Виктор, отметил, что девушка напряжена. Он снял ей на тарелку мясо с шампура, она автоматически взяла вилку и начала безразлично ковыряться в тарелке, о чем-то размышляя. Потом подняла голову, оглядела стол, и положив вилку с ножом, очень спокойно и четко выговаривая слова, обратилась к Мурано, активно и с явным наслаждением, употреблявшим мясо.
    - Даниэле, а вы ведь не итальянец? Вы были знакомы с моим отцом?
    Ушаков машинально поднял глаза на итальянца, и понял, что Вика попала в самую точку. Мурано, внешне остался невозмутимым, только вот от Виктора не укрылось, что рука, державшая вилку с наколотым куском мяса, предательски дернулась, да и с лица, неуловимо стерлось то ощущение глубокого удовольствия, как будто бы нарисованное до этого момента. Он аккуратно положил приборы на тарелку, и подняв глаза сначала посмотрел за реакцией Ушакова, а уже затем перевел взгляд на Вику.
    - Синьора Виктория, я вас не понимаю?
    И Вика стала говорить.
    - Даниэле, мне с самой первой минуты нашего знакомства, показалось, что ваш интерес к нам, выше того, который необходим для вашей адвокатской деятельности. Если все манипуляции с ключами и паролями понятны и оправданы, то зачем вам было знать, брали или не брали мы напрокат машину? И зачем, да и откуда, вы узнали, в каком отеле мы остановились? А звонок на мой мобильный телефон? Вы могли его узнать только отследив, мои звонок в вашу контору, который я сделала с него из Рыбинска. Хотя, и тут можно объяснить проблемами безопасности. Но этот ужин… Я почти не помню своего отца, но вот мама… Она часто рассказывала, что отец, а он был из Болгарии, в СССР очень полюбил шашлык. А вы слово в слово повторили тот рецепт, который со слов мамы, отец очень любил. Слово в слово. А когда вы налили на край тарелки соус и начали в него макать мясо с вилки… да, так только у нас делают. Не в Италии. И где традиционный «Чин-чин»? Не, так уж у вас и принято чокаться, через весь стол… Да и говорите вы на русском языке, так, что вас в Москве, даже при большом желании от местного жителя не отличишь. Кто вы, Даниэле? И зачем мы здесь сейчас?
    Внешне Мурано остался спокоен и собран. Вопрос не застал его врасплох, хотя было понятно, что сейчас он держит паузу, чтобы что-то ответить. Он взял бокал с вином. Сделал глоток. Поставил его. Постучал пальцами по столу. Снова взял бокал.
    - Виктория, мы можем поговорить наедине? Виктор, извините, ради бога, так будет лучше…
    Девушка не раздумывала не секунды.
    - Нет. Мы вместе. Говорите при Вите. У меня от него тайн нет.
    Она первый раз назвала его Витей, а не Виктором, щелкнуло у Ушакова в голове. И это почему-то было очень приятно, даже в этот непонятный и напряженный момент.
    - Хорошо.
    Даниэле, зачем-то встал. Поглядел на Ушакова, а потом пошевелив желваками скул на Вику.
    - Меня зовут Стоянов Николай Красимирович. И я твой отец.
    Ушакову, не смотря на серьезность, и даже трагичность момента, подумалось, что вся недолгая история его знакомства с Викой, это история его бросания из одного мексиканского сериала в бразильский и обратно.
    - Вы?
    Вика в буквальном смысле, выдавила это слово из себя.
    - Да.
    И за столом воцарилась тишина. Даниэле возвышался над столом с бокалом вина в руке. Вика, вцепившись обоими руками в край стола, не мигая смотрела на его лицо, и только Виктор, хоть и проникшийся ситуацией, оставался, словно вне ее. И чтобы не затягивать ненужную и вредную, на его взгляд паузу, Ушаков скорее скомандовал, чем попросил.
    - Даниэле, садитесь уже! В ногах правды нет. И говорите, что хотели… раз уж так сложилось…
    Тот механически опрокинул остатки вина в рот, и послушно сел. И вот теперь, Ушаков увидел, что его проняло. И сильно. До потери сознания. И когда вновь обретенный отец Вики начал медленно сползать со стула с побледневшим лицом, Виктор гаркнул, как в свое время на пирсе.
     - Воду из холодильника, живо!
    Он подхватил на руки тело адвоката на руки и рысью понесся к дому, где в тени стояло несколько диванчиков. Там аккуратно усадил его, подперев голову какой-то подушкой и оглянулся назад. Вика была уже за спиной и поливала из воды, салфетку, прихваченную со стола.
    - Расстегивай рубашку! Протри грудь и клади холодный компресс на голову.
    Пока она непослушными пальцами расстегивала пуговицы, Ушаков рванул было в дом, искать аптечку, но она не понадобилась. Даниэле, открыл глаза.
    - В кармане пиджака спрей…
    Пиджак валялся на соседнем диванчике, и быстро достав флакон, Ушаков отдал его очнувшемуся адвокату. Тот пару раз пшикнул в рот, и откинув голову закрыв глаза.
    - Сейчас… пара минут, и все пройдет… Спасибо…
    Минут через пятнадцать, Даниэле окончательно пришел в себя. Все это время, Вика молчала, ничего не спрашивая, как будто пытаясь понять, как ей следует вести себя с этим человеком, только сейчас назвавшимся ее отцом. Она казалось, совершенно не знала, что ей делать, и то садилась рядом, то вставала и начинала ходить вокруг дивана, опять садилась, несколько раз прикуривала сигарету, и сделав несколько затяжек тушила ее в пепельнице. И когда Даниэле неожиданно попросил дать ему сигарету и бокал вина, она, словно стряхнув с себя это состояние, рванула к столу за вином, не обратив внимание на попытки Ушакова ее остановить. Дело кончилось тем, что Виктору пришлось подтащить к дивану небольшой журнальный столик и перенести на него алкоголь и мелкие закуски.
    - Не волнуйтесь… со мной все будет нормально. Давно собирался лечь в клинику на стентирование, но все, как-то время не нахожу… Вика… дочка… раз уж ты смогла найти дорогу ко мне, с этими ключами и даже банковским реквизитами, ты должна хотя бы в общих чертах, понимать, кем были твой дед и бабушка. Поэтому, я очень надеюсь, что это поможет тебе осознать, почему все так у нас сложилось. Не простить, а понять и принять. Я по происхождению, итальянец. Самый натуральный. Моя семья родом из Апулии. И родился я в Бари. Мой отец был убежденным коммунистом, партизанил во время войны в гарибальдийских бригадах, участвовал в Апрельском восстании, после войны активно работал в Итальянской компартии, вплоть до раскола партии после входа советских войск в Венгрию в 1956 году. Я родился в 1958 году, и тогда, отец уже отошел от партийной деятельности и работал в Таранто, в управлении порта. Как я понимаю, он еще с войны оказался связан с советской военной разведкой, и работал в порту, не просто так. А когда мне было десять лет, вся моя семье погибла в пожаре. Я остался жив, лишь по причине того, что остался ночевать у своего друга. Пожар был странным, и потом я пытался что-то выяснить… но увы. А меня, советская разведка, быстро вывезла за границу, на болгарском сухогрузе в Болгарию, где определили в приемную семью. Так я стал Стояновым Николаем Красимировичем. Я очень благодарен своим приемным родителям. Они оказались добрыми и хорошими людьми. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, меня направили учиться в Москву. И с этого момента для меня началась другая жизнь. Я не знаю, каким образом я попал на глаза той структуре, которую возглавлял твой дед, но уже на первом курсе, я познакомился с ним, и он предложил мне поработать на вашу страну, причем предложил с перспективой вернуться через несколько лет в Италию. Я тогда бредил желанием вернуться и разобраться со смертью семьи, поэтому согласился на все осознанно и сам…
    Даниэле посмотрел на сигареты, лежащие перед ним. Потом вытащил одну и прикурил.
    - Лет пятнадцать не курил… Не мешайте!
    Он несколько раз с видимым удовольствием выпустил дым, и протянул руку за бокалом. И тут наконец прорезался голос у Виктории.
    - Но мама… почему!?
    Ушаков, уже начавший немного разбираться в интонациях ее голоса, понял, что она верит этому мужчине с виноватыми глазами, полулежащему на диване перед ней.
    - Я учился, и одновременно меня готовили к возвращению. Сюда, в Италию. Тем, кто я ныне. Даниэле Мурано. Когда я закончил юридический факультет МГУ, мне на два года, пришлось уехать в Сухуми. Там в горах, была база, на которой мне сделали небольшую пластическую операцию, и где после этого, я зубрил итальянское законодательство, и ко всему прочему основы законодательств всех европейских стран. А потом, вернули обратно в Москву, приказали отрастить усы, изменить прическу и устроили на работу юрисконсультом на завод «Серп и Молот». Меня очень аккуратно вели по жизни, не давя, не принуждая ни к чему, и в один момент, твой дед вызвал меня на встречу, и сказал, что внедрение откладывается на неопределенный срок, а мне лучше уехать работать куда-нибудь за пределы Московской области, и предложил несколько вариантов. Я выбрал Рыбинск. Но к тому моменту, я уже встречался с твоей мамой, и не знал, что она дочь моего куратора. И лишь, когда я расписался с твоей мамой перед отъездом, и она решила ехать со мной, я узнал, что генерал-лейтенант Гончаров Матвей Федорович, отец Ирины. Я, на самом деле, искренне полюбил твою маму, и уезжая в Рыбинск, надеялся, что меня уже никогда и никуда не отправят. Мы были молоды и счастливы. И мы ждали ребенка. Тебя. Тогда я и познакомился с Аглаей Нифонтоновной. Они вдвоем пытались меня отговорить ехать с мамой, хотя уже знали, что она беременна. Предлагали много вариантов моего внезапного исчезновения, но я отказался. И они были вынуждены отпустить ее со мной. Мы прожил с Ириной, почти пять лет, самых счастливых лет в моей жизни, а потом меня позвали. Я не мог отказаться. Так мне пришлось «утонуть» ... навсегда.
    У Вики неожиданно всплыл в память бабушкин листок с загадочной схемой. Теперь она поняла, кто был «МФГ». Ее дед - Матвей Федорович Гончаров.
    Даниэле замолчал, глядя куда-то поверх их голов, на верхушки деревьев, и Ушакову показалось, что на его глазах, что-то блеснуло.
    - У вас есть семья? Я видела там, в доме фотографии…
    Вика спросила тихо и спокойно, без надрыва и злости, который намечался ранее.
    - Да. Супруга и два сына. Они сейчас на Эльбе. Там у родителей жены большое поместье рядом с Портоферрайо.
    Вика помолчала, а потом повернула голову к Ушакову.
    - Витя, поехали в отель. Мы ведь завтра едем в Сиену?
    Это был скорее не вопрос, а утверждение, адресованное и к Виктору, и в первую очередь к Даниэле. Виктор неопределенно, но все-же кивнул в знак согласия, а вот итальянец довольно бодро вскочив с дивана, остановился напротив девушки.
    - Вика, Виктория… оставайтесь у меня. Пожалуйста… я вас обоих очень прошу! А поехать в Сиену можно и послезавтра. Все пошло не так, как я предполагал… но, наверное, и к лучшему… Оставайтесь. Завтра после обеда, я отвезу вас в отель… И нам еще надо очень обо многом поговорить…
    Ушаков, в очередной раз почувствовал себя последней инстанцией, принимающей решения. На него вопросительно-растерянным взглядом глядела Вика, и со скрытой надеждой взирал Даниэле, которого Ушаков и не знал, как теперь называть. Ничего криминального, в том, чтобы остаться он не видел, да и ежу было бы понятно, что неожиданное обретение Викой отца, потребует еще не один час разговоров, которые, кстати, еще непонятно, чем могут закончиться. Но, по всей видимости, пройти через это, было бы лучше прямо сейчас, как говорится, не отходя от кассы, и Виктор, постаравшись изобразить что-то уж совсем простодушное на лице, вынес резюме.
    - А, почему бы и нет? У нас времени еще пять дней. Успеем. Да и вам, как мне кажется, еще есть, о чем побеседовать. Вика, давай останемся…
    Девушка хотела что-то сказать, но потом, словно отогнав лишние мысли, лишь негромко согласилась.
    - Хорошо…
    И пока синьоре Мурано не успел сильно обрадоваться, сразу же перешла на деловой тон.
    - А сейчас давайте уберем все со стола. Сейчас совсем стемнеет, а я в темноте с тарелками бегать не собираюсь.
    А на улице и на самом деле во всю властвовали сумерки. Даниэле включил подсветку у бассейна, и следующие полчаса, Ушаков и Вика дружно, и главное молча наводили порядок на территории несостоявшегося ужина. Причем, вновь обретенного родителя, Вика без лишних слов, одним жестом к работе не допустила, а отправила обратно на диван. Потом они позвонили в отель, и на всякий случай предупредили, что ночевать не приедут, А Даниэле, о чем-то долго говорил по телефону. Сначала Виктора это немного напрягло, но Вика шепнула, что он отменяет все встречи на ближайшие дни, хотя она не давала повода. И когда, наконец, эта нездоровая суета улеглась, Ушаков обреченно понял, что их ждет следующий акт семейной трагедии, которая была чрезвычайно интересна и увлекательна, но его касалась менее всего, и выслушивать ее ему было как-то неудобно.
    - Вика, заранее приношу свои извинения, но вы же с Виктором будете спать в разных комнатах?
    Даниэле завершил свои телефонные дебаты и решил заранее провести размещение личного состава на ночлег. И не успел Ушаков раскрыть рот, как сзади, Вика, хорошо поставленным командным голосом, отчеканила:
    - Вместе!
    И сразу же, сменив тон, чтобы никто не успел опомниться, обратилась к Виктору.
    - Витя… а пожарь пожалуйста твою фирменную яичницу с овощами… что-то кушать очень хочется… А, яйца в этом доме есть?
    Яйца нашлись, и Ушаков послушно, и не вступая в лишние разговоры, отправился на кухню, оказавшуюся огромным помещением, оборудованным по последнему слову техники и моды, и оттого казавшуюся скорее хирургической операционной, чем местом, где приятно готовить и принимать пищу. Там он, не спеша, выбрал большую и вместительную сковороду, пошуровал в холодильнике, и в остатках несостоявшегося ужина принесенного сюда же и выдерживая неторопливый ритм приступил к готовке. По его разумению, сценарий вечера должен был бы пойти совсем не так. Вике, теперь как не крути, с отцом наедине поговорить надо. Обо многом, и она это должна понимать. И понимает, судя по всему. А он, остается, в роли близкой моральной, да и не только, поддержки. Ушаков, по большому счету, собирался оставить их одних, а сам нырнуть в гостевую комнату и там неторопливо отойти ко сну. Но вот демарш девушки по поводу ночевки на одной кровати, а теперь и запоздалой яичницы, его немного сбил. Он, естественно, давно уже был бы не против, и даже стесняясь самого себя, этого очень хотел, но не сейчас, уж точно. Ушаков, как и большинство мужчин его возраста, воспитания был советского, что не значит ханжеского, а скорее уважительного к женщинам, и как многие из мужчин, особенно заметно робел в присутствии тех особ женского пола, к которым испытывал настоящие симпатии. А если добавить ко всему прочему, его ощутимую разницу в возрасте с Викой, то все свои тайные желания он справедливо считал за сексуальные фантазии стареющего моремана, а ее поведение, иногда вызывающе и даже провоцирующее за современные нормы поведения поколения «пепси», которые не подвластны его уму.
    Бросив на сковороду, нарезанную ветчину, куски прошутто и остатки мелкопорубленного шашлыка, Виктор стараясь сохранять тишину, прошел по коридору и краем глаза посмотрел, что делается в гостиной. Вика и Даниэле, сидели друг напротив друга и разговаривали. Разговаривали спокойно, без нервов и напряжения. Он что-то рассказывал, а Вика по большей части, внимала его словам, иногда что-то спрашивая. Ушаков вернулся на кухню. С сомнением посмотрел на сковороду. Нужна им там яичница… Взгляд упал на початую бутылку экспортной «Столичной», как будто бы специально захваченной кем-то с улицы, во время уборки. Решительно вбил два яйца в сковороду, и сел за кухонную стойку. Мешать возникшему семейному разговору, он не собирался, а потому не спеша маханул ровно три рюмки, с удовольствием закусив их своим дымящимся блюдом. Покурил, А потом минуя гостиную, и стараясь не попадаться, разговаривающим на глаза, поднялся на второй этаж в выделенную им гостевую спальню, почистил пальцем зубы, разделся и без всяких лишних мыслей погрузился в сон.

* * * * * * *

    Когда Вика попросила Ушакова приготовить, что-нибудь поесть, она была совершенно искренна. Ей и на самом деле, после всего, что она узнала в столько короткий промежуток времени, безумно захотелось перекусить, и если первые минут десять, она еще поглядывала на коридор ведущий на кухню, в ожидании Виктора с пищей насущной, то потом беседа с отцом, а она уже начала его так называть про себя, захватила ее полностью, и о ужине она просто-напросто, позабыла. А Даниэле, все говорил и говорил…
    - Понимаешь, дочь, меня сюда внедрили без всякого задания. Совсем. Матвей Федорович, перед тем, как я улетел в Аргентину, сказал, что не надо ждать никаких связных, ничего не надо ждать. Главная задача- просто жить и работать. Я был готов к нелегальной деятельности, сбору каких-нибудь разведывательных данных, каналам связи, опасностям, а все оказалось не так. Живи. Когда ты будешь нужен, ты узнаешь, но это все равно ничего в твоей жизни не изменит…
    Вика, внимательно слушавшая отца, спросила, воспользовавшись паузой.
    - А зачем была нужна Аргентина? Вы же живете в Италии.
    - Да… что-то я это упустил. Вика, адвокатский дом Мурано существует уже лет двести. А точнее двести три года. Италия, сама по себе страна, где адвокатов и юристов, больше чем в любой стране мира, не удивлюсь, если даже больше чем в США. И почти все это время, оставаясь в тени многих других, наша контора обслуживала очень серьезные организации и очень влиятельных людей. Никто с улицы, нашим клиентом стать не может. И в начале тридцатых годов, конторой управляли два брата Мурано. Одним из которых был мой «отец», и его брат. Брат «отца» был человеком консервативным, никаких интересов, кроме семейного бизнеса не имел, и в политические игры не лез. А вот мой «отец», с приходом Муссолини к власти, постепенно стал идейным фашистом. Пламенным чернорубашечником. Очень тесно сотрудничал с немцами, а особенно с гестапо. И замарался он за эти годы так, что останься он после войны в Италии, петли бы он не избежал. Поэтому, с крахом Муссолини, он с семьей бежал в Аргентину, где окопались его старые друзья из OVRA. Оставшиеся в Италии родственники и брат, втайне финансово ему помогали, так что он не бедствовал. В Италию, ему путь был закрыт, да и во всю Европу тоже. Брат несколько раз летал к нему в гости, но потом прекратил это делать. Могла пострадать репутация. Да и официально «отца» давно уволили и вычеркнули из акционеров. А в конце семидесятых, вся семья итальянского брата, погибла в авиакатастрофе. Вся, кроме него самого. Он пережил инфаркт, и остро встал вопрос о том, кто унаследует дело. «Отец» в Италию вернуться не мог. Но у него был сын. Ничем перед законами Италии не запачканный, гражданин Аргентины. И он учился на юриста, как и я. Мы даже оказались одного года рождения. И природа иногда, кажется, любит пошутить. Мы оказались очень похожи друг на друга. За небольшими нюансами. Горбинка на носу, форма ушной раковины, наличие родинок. И самое главное, что мой двойник не имел никакого желания, лететь в Италию. Он и на юриста пошел учиться, потому- что откровенно боялся отца, и больше всего хотел, жить где-нибудь подальше от отца, его окружения и больших городов, со своей девушкой, коренной аргентинкой, женитьбу на которой отец ему просто запретил. Я даже представить себе не могу, как и почему на него вышли люди твоего деда, и как они нашли меня, но они ему сделали предложение, которое он горячо поддержал. Они предложили отправить в Италию вместо него другого человека, меня, а ему и его сеньоре, сделать новые документы, помочь финансово и перевезти жить в другую страну. К тому времени, его отец был уже тяжело болен, и меня начали интенсивно готовить к подмене. Сделали операцию, натаскивали по и законам, учили манерам, но потом процесс затормозился. «Отец» поправился, сын испугался. Моя подготовка не прерывалась, но по ее завершению, вместо отправки в Аргентину, меня «легендировали» и отправили до поры, в Рыбинск, куда я и уехал с твоей мамой. Ну, а что было потом, тебе и так уже известно…
    Вика с неприкрытым скепсисом поглядела на Мурано.
    - И все так просто, как в кино? Приехали поменялись?
    Даниэле устало улыбнулся.
    - Конечно нет. Еще с полгода, я жил в Буэнос-Айресе на нелегальном положении, постепенно подменяя настоящего Мурано. Его отец к этому времени начал впадать в маразм, иногда переставая узнавать окружающих. Сначала я ездил вместо настоящего Даниэле на вечеринки и всякие развлекательные мероприятия, потом на работу, а потом постепенно и начал ночевать вместо него в их доме. Мать давно умерла, старой прислуги, которая могла заметить подмену, почти не осталось, и когда из Италии прилетел брат «отца» знакомиться с наследником адвокатской империи, знакомился он уже со мной. «Отец» к тому времени, уже второй месяц лежал в клинике и с братом повидался всего один раз и даже узнал его. Еще через несколько недель, он умер, а я, распродав всю недвижимость, переехал в Италию к дяде, принимать дела. Тестов ДНК, тогда не делали, да и бороться за наследство было некому. Так я и стал главой адвокатского дома. Потом женился. Вот так…
    Вика молчала. Ей вся эта история в голову не вмещалась, хотя умом она и понимала, что все это правда.
    - А где сейчас настоящий Даниэле Мурано?
    - У него все хорошо. Большая семья. Живет в Испании, в Аликанте. У него обнаружился, неожиданный для семейства Мурано талант. Он делает прекрасные гитары, и запись на них, на несколько лет вперед. Он доволен своей жизнью…
    Оба умолкли. И тут, неожиданно для самой себя, Вика, с какой-то внутренней жалостью и ожиданием непонятно чего, спросила:
    - Папа… а ты своей жизнью доволен?
    Даниэле не ответил сразу. Подперев кулаком подбородок, он пару минут смотрел в какую-то точку на стене, потом перевел взгляд на Вику.
    - Я не знаю, как ответить… И да, и нет. Я люблю свою семью. Но я до сих пор люблю и твою мать, и тебя, которую не знал с рождения... Судьба безжалостна. И не всегда все зависит от нас… И все-таки, скорее я доволен. Пусть я никогда не смогу быть с Ириной, но у меня теперь есть ты. И это дорого стоит…
    И тут Вика, поняла, что расклеилась, и весь ее сарказм и ее недоверие к происходящему, куда-то испарилось навсегда, и осталось лишь чувство тепла и сострадания, к этому человеку, сидевшему, напротив. Ее отцу. Вика почти перелетела через стол, и обняв седую голову своего нежданно обретенного итальянского родителя, молча заплакала, тыкаясь хлюпающим носом ему в шею…

* * * * * * *

    Спящего Виктора разбудило что-то горячее и мягкое, внезапно прилипнувшее к его спине. Он попытался посмотреть на часы, но у этого «горячего и мягкого» оказались еще и руки, довольно сильно обнявшие его откуда-то сзади.
    - Вас, Виктор Валентинович, больше чем на час одного оставлять нельзя… Сразу пьянствовать начинаете. Не стыдно, мужчина?
    Возражать Виктор не стал, а просто попытался перевернуться к пристроившейся сзади Вике лицом, но та, держала его крепко, заодно опутав его и ногами, да так, что пару раз неловко подергавшись, он эти действия прекратил, чтобы не казаться смешным. А потом девушка ослабила свои путы, и погладив одной рукой голову Ушакова, приблизила свои губы к его уху и уже серьезно прошептала.
    - Спасибо, мой хороший… Ты правильно сделал, что дал нам поговорить вдвоем…
    Ее губы щекотали ухо, нежно и приятно, и проваливаясь в сон, Виктор сообразил, что теперь он еще и «ее хороший», что почему-то уже и не удивляло, а нравилось.
    Утром, организм Виктора, много лет подчинявшееся звонку виртуального военно-морского будильника, поднял хозяина с постели ровно в 06.00. не смотря на разницу в часовых поясах. Осторожно освободившись от женских объятий, тело совершило бесшумный и резвый бросок к гальюну (туалетом его Ушаков так и не научился называть), который благо, вместе с душем был прямо в спальне. Там выполнив все необходимые физиологические процедуры, Виктор ополоснулся и с большим энтузиазмом почистил зубы, найденной новенькой разовой зубной щеткой, не замеченной вечером. Потом стараясь не шуметь, вернулся в спальню. Вика спала, обняв подушку, совсем как ребенок, поджав ноги и чему-то улыбалась, смешно шевеля губами. Виктор, как и любой нормальный флотский офицер, не добравшийся до маразматического возраста, слащаво умиляться не умел и излишней сентиментальностью не страдал. Но вот вид, этого красивого полуобнаженного тела, уже зрелой женщины, которая чему-то по-детски радовалась во сне, заставил его непроизвольно растянуть губы в улыбке. Он еще пару мгновений постоял рядом, потом аккуратно накрыл все ее открытые миру достоинства простыней и стараясь не шуметь покинул спальню.
    Выйдя на улицу и направившись к бассейну, Ушаков еще раз убедился, что хозяин дома человек обеспеченный, и пока все спят, вокруг все жужжит и летает. Несколько человек поливали цветы, пара женщин, по виду горничных, сноровисто наводили порядок на том месте, где вчера начинался их ужин, а за кустами тихо посапывая, медленно проехал небольшой ярко-красный трактор. Видимо обогрев воды на ночь в бассейне отключался, она поостыла, и свой заряд утренней бодрости Виктор получил, как только ввинтился в гладь бассейна прыжком с борта. Минут пятнадцать, он плескался, после чего к нему присоединился Даниэле, выбежавший из дома в плавательных шортах, и жизнерадостно помахавший ему рукой. Разговаривать они даже не пытались, молча рассекая поперек бассейна, пока на улице не показалась Виктория, одетая, с макияжем, свежая и серьезная.
    - Мужчины, умываться и завтракать. Вы же не забыли, что мы сейчас едем в Сиену?
    Завтракали молча. Не то, чтобы не было, о чем говорить. Никто не хотел начинать. И только когда они перешли к кофе, девушка, внимательно посмотрев сначала на Ушакова, а затем на отца, нарушила царившую за столом тишину.
    - Папа… Я хочу сейчас и здесь расставить все по своим местам. Я очень рада, что так неожиданно нашла тебя. Я даже полностью принимаю те обстоятельства, которые, сделали меня сиротой, а маму вдовой. Принимаю, потому- что, сама на себе испытала отголоски тех событий и осознала масштабы игр разных спецслужб. И еще я понимаю, что у тебя давно уже совсем другая жизнь, семья, дети и заботы. Я всегда буду рада видеть тебя, и даю честное слово, при возможности навещать тебя. И обещаю тебе, что твоя семья, никогда и ни о чем не узнает. Но, я в свою очередь, прошу тебя пообещать мне тоже самое. Мама никогда не должна узнать, что ты жив. Никогда. Для нее еще большим ударом, чем твоя «смерть», будет известие о том, что ты жив. Ты будешь все знать о нас и нашей жизни от меня, но не показывайся маме никогда, и не пытайся делать никаких намеков о себе. Так будет лучше всего. Хорошо?
Мурано молча покачал головой.
    - И еще… папа, я очень счастлива, что у меня появился ты…
    И видимо, опасаясь перехода ситуации в трагически-слезливую мизансцену, торопливо добавила.
    - Допиваем и поехали!
    Через два с половиной часа, машина с вездесущим Паоло за рулем, въехала в Сиену, но направилась не к исторической штаб-квартире банка на Palazzo Salimbeni, адрес которой Ушаков еще вчера нашел в Google, а начала пробираться сквозь узкие старинные улочки куда-то в глубь старого города, аккуратно притормаживая перед группами туристов и просто прохожих, пока не остановилась на малолюдной улочке перед массивной глухой деревянной дверью в пару метров высотой. Никаких вывесок и табличек на двери и рядом на стене не было. Просто дверь, с звонком и переговорным устройством. Они вышли из машины, и она сразу уехала, чтобы не перегораживать узкую, как горная расщелина улочку. Даниэле нажал звонок. Из-за двери ответили. Ушаков не прислушивался, о чем они говорили, Вика ему не переводила, но через пару минут, дверь отворилась. За ней, шел безлюдный длинный коридор, в конце которого была уже современная, явно бронированная дверь с кодовым электронным замком. Даниэле набрал код, который скорее всего ему сообщили через устройство, дверь открылась, и за ней оказался целый шлюз из двух стеклянных дверей, через которые им пришлось проходить поодиночке. Такие двери, Ушаков видел всего один раз, и только в здании Центрального банка России на Неглинке, и те, вроде были попроще. Видимо попутно их незаметно еще и просканировали на предмет оружия и прочих средств нападения, ничего не обнаружили, и в итоге они оказались в небольшой уютной комнате с парочкой диванов, письменным столом и немолодым, совершенно седым мужчиной в строгом костюме, ожидавшем их стоя у двери. Жестом, пригласив их садиться, банковский служащий, сразу признав в Даниэле старшего из их троицы, обратился к нему с каким-то вопросом. Вика не стала переводить, а лишь внимательно слушала их разговор с отцом, в процессе которого, Даниэле извлекал из своего кейса какие-то бумаги, которые тот внимательно просматривал, что-то отмечая у себя в самом обыкновенном блокноте. Все это длилось минут пять, и Ушаков чуть не задремал под льющуюся ручейком приятную для слуха итальянскую речь, пока неожиданно не получил незаметный, но чувствительный удар локотком от Вики.
    - Не спи. Доставай банковский ключ.
    Расстегнув рубашку, Виктор снял с цепочки ключ и протянул Даниэле. У того в руках, был абсолютно идентичный ключ, к которому он добавил этот и оба протянул банковскому сотруднику. Тот, взяв их, подошел к висящей на стене картине, которая неожиданно оказалась дверцей, закрывающей зарешеченное оконце и передал туда ключи. Буквально через минуту, их ему вернули. Картина сразу заняла свое место, а мужчина, подойдя к ним, коротко обозначил поклон головой и ровным спокойным голосом произнес:
    - Signori, per favore seguitemi.
    Когда они, открыв очередную дверь, оказались сначала в лифте, поскрипывая, опускавшемся вниз не менее пяти минут, а уже потом в банковском хранилище, Ушаков, до этого никогда в таких помещениях не бывавший, понял, что все виденное до этого в американских боевиках и детективах- игра на зрителя, а вот хранилище банка с многовековой историей, это нечто другое, более монументальное и весомое. Никаких гигантских стальных дверей метровой толщины не было. Никаких решеток. Простой коридор, ярко освещенный, но тем не менее, теряющийся где-то вдали, и на взгляд Ушакова, просто высеченный в камне, по обоим сторонам которого, через каждые пару-тройку метров, строго друг напротив друга располагались блестящие металлические двери с написанными на них номерами, прямо как в многоквартирном доме. Лифт оказался, как раз посередине этого коридора, уходящего вдаль, как направо, так и налево. И дверей было очень много. Повернув направо, они несколько минут шли по коридору, казавшему бесконечным, пока не остановились перед дверью с номером «41». Сбоку от двери, в камне оказалась стальная пластина, с тремя отверстиями, под три ключа, в которые молчаливый банковский служащий, вставил ключ Ушакова, Даниэле и свой, поочередно повернув их на 180 градусов. Затем подождав несколько секунд, вынул из кармана, какую-то небольшую железку, оказавшуюся магнитной ручкой и прислонив ее к поверхности двери потянул на себя. Дверь открывалась наружу.
    - Signori, per favore passate. Conservazione al tuo servizio. Quando c'è bisogno di uscire dalla stanza, clicca sul pulsante rosso sulla porta e aspettami. Mi è vietato entrare in questa stanza.
    И посторонившись, жестом указал им на вход. Они вошли, и дверь защелкнулась за ними, оставив итальянца в коридоре. Комната оказалась довольно большой, посредине которой стоял металлический стол с несколькими стульями, а вдоль трех стен были установлены такие же металлические стеллажи, под потолок, который тоже был метра под три. Стеллажи были пустые. Лишь на одной полке стояли три больших одинаковых чемодана и небольшой кейс.
    - Дочка, Виктор… присаживайтесь.
    Даниэле подошел к стеллажу и взял в руки кейс. Вернулся к столу. Положил его и дотронулся до замка.
    - Да… Матвей Федорович, даже не стал его запирать… Твой дед прилетал сюда ко мне сюда за год до своей смерти и развала СССР. Это он настоял на номерном и анонимном договоре с банком, с арендой хранилища на девяносто девять лет. Пройти сюда, как вы уже поняли, можно лишь при наличии трех ключей. Банковского, моего, как юридического посредника, и вашего. И эти чемоданы, сюда помогал заносить ему я. Что в них, я не знаю. А в дипломате, видимо какие-то документы. Вы будете их смотреть?
Вика и Ушаков, автоматически кивнули. Даниэле откинул крышку дипломата, и начал извлекать оттуда папки с бумагами, аккуратно раскладывая их перед собой. Их оказалось целых пять штук.
    - Вика, давай, помогай разбираться. Документы все на итальянском…
    Ушаков, улыбнувшись, остался сидеть на месте, а девушка, встав рядом с отцом, открыла первую попавшуюся папку и начала пролистывать бумаги, находившиеся в ней. Даниэле тоже, открыл папку, и почти сразу издал какой-то восторженно-удивленный вздох, после чего отложив ее в сторону, открыл другую и почти сразу издал очередной звук, правда, уже в озадаченной тональности. К тому времени, когда Вика, внимательно и неторопливо закончила просмотр своей папки, ее отец успел обработать все остальные и терпеливо ожидал, пока она закончит.
    - Что у тебя там, дочка?
    Вика положила бумаги на стол.
    - Документы на какое-то поместье… наследственные вроде… ого! Почти сто гектаров…
    Пока, девушка рассматривала приложенные к документам фотографии и планы, Даниэле просмотрел ставшиеся папки и опустился на стул.
    - Садись, дочка… дай - ка мне твои бумаги.
    Молча просмотрел и их, что-то беззвучно бормоча себе губами, потом отложил их в сторону и посмотрел сначала на Вику, а потом и на Ушакова.
    - Знаешь, Вика… твой дедушка умел делать сюрпризы. В этой папке, документы на винодельческое хозяйство, недалеко от Сиены. Прибыльное. Там прекрасный управляющий, работники все местные, кровно заинтересованные в работе, виноградники, часть из которых сертифицирована под производство Кьянти, старинные винные погреба и самый настоящий замок. Небольшой около пяти тысяч квадратных метров, с донжоном, колодцем, отоплением и прочими благами цивилизации. Отреставрирован еще в пятидесятые годы и большой исторической ценности не представляет, хотя постройки еще 16 века. Скорее даже не замок, а какая-то летняя вилла вельможи того времени. Матвей Федорович, судя по всему, приобрел его через подставное лицо, которое в свою очередь заключило именно с нашей компанией договор, на ведение дел, всего этого хозяйства, до появления «наследника». Говоря проще, я сейчас могу вписать в эти документы тебя, или тебя… и вы собственники всего этого хозяйства. Здесь…
Даниэле хлопнул рукой по отложенным в сторону трем папкам.
    - Здесь, документы на три анонимных номерных счета, открытых в этом банке. С одного счета совершается оплата услуг банка по этому хранилищу и оплата услуг нашей конторы. Договора заключены на много лет, и вам он бесполезен. Два других, тоже номерные, и ими вы теперь может пользоваться, или оставить пока все как есть.
    Ушаков что-то слышал про номерные счета, но что это такое конкретно не представлял. Надобности в таких счетах у него не было, и единственное, что у него всплыло в памяти, что такие счета уже давно запрещено открывать в Европе.
    - А разве анонимные счета не запрещены?
    Викин отец усмехнулся.
    - Американцы додавили даже «швейцарских гномов», и анонимность счетов в их банках, давно уже блеф. Они сдают информацию по ним по щелчку пальцев из-за океана. Но такие счета существуют. Во-первых, старые счета, открытые еще до девяностых годов, а во-вторых, их открывают в Андорре, на Северном Кипре… кое-где и в Швейцарии, и этот банк. Хотя официально, Banca Monte dei Paschi di Siena, отказалась от такой услуги еще в середине девяностых. Документы на поместье и на счета оформлены, анонимно и как наследственные, и вступить в права владения ими вы сможете, не выходя из этой комнаты…
    Ушаков посмотрел на Вику. Претендовать на что-то, у него даже в мыслях не было, и право принимать решение, он однозначно оставлял за ней.
    - Папа, а что в последней папке?
    Мурано молча достал из папки запечатанный конверт.
    - Это тебе. Или вам.
    Вика взяла из его рук конверт и прочитала.
    - «Тому, кто придет за всем». Написано на русском, и от руки…
    - Это почерк твоего деда. Он подписывал его при мне. И письмо, которое внутри, тоже писал при мне. Но содержание я не знаю.
    Девушка повертела конверт в руке, и решительно надорвала край конверта. В тишине достала из него лист бумаги и начала читать. Прочитав содержимое, передала конверт Ушакову. Тот пробежал глазами по бумаге.
    «Скоро все закончится для страны и для меня. Процесс необратим. В чемоданах негативы документов архива дачников за последние десять лет. Весь архив на объекте «Депо». Надеюсь, что за содержимым этих чемоданов придет достойный и ответственный человек, которому небезразлична судьба своей Родины. Действующим дачникам, для донесений, оставлен адрес почтового ящика. Бухгалтер.»
    - Очередные загадки… - Ушаков протянул бумагу обратно Вике.
    - А, что за почтовый ящик? - Вика, как и Виктор, про «Депо» подумали одинаково, а вот почтовый ящик, у нее вызвал интерес.
    - Матвей Федорович, тогда завел абонентский почтовый ящик, в Риме. И раз в неделю, мои люди забирают оттуда отправления. За все эти годы, ничего кроме местной рекламы, увы, не было…
    На какое-то время, все замолчали. О чем размышляли Вика и ее отец, Ушаков не задумывался, но видя, что пауза затягивается, встал и произнес небольшую, но очень конкретную речь.
    - Не знаю, как вам, но мне в этом подземелье, находиться не очень комфортно. Неуютно, я бы сказал. Вика, решай, что ты будешь со всем этим делать, и пошли прочь из этого подземелья.
    Вика удивленно посмотрела на стоящего перед столом Ушакова, каким-то образом невольно принявшего позу вождя пролетариата на трибуне.
    - Я решать? Сама? Нет, Витя… решать мы будем вместе. И ты прав. Сейчас и здесь.
    Потом она повернула голову к отцу.
    - Папа, а можно эту феодальную дача оформить на двоих?
    Даниэле недоуменно посмотрел на дочь.
    - В данном случае нет. Только если они… точнее, вы, находитесь в законном браке…
    Ушакова никогда не посещало состояние полного остолбенения, но сейчас он ощутил именно такое состояние. И самое главное, что никаких нужных слов для текущего момента у него не находилось. Точнее, он со страхом подумал, что не знает, что ответить, если Вика, со всей своей пролетарской прямотой в некоторых вопросах, возьмет и выдаст, то самое, что только сейчас пришло ему в голову.
    - В браке, значит… Ясно.
    Вика посмотрела на продолжавшего стоять в героической позе Ушакова, и видимо поняв, что ничего адекватного от него сейчас не услышишь, снова обратилась к отцу.
    - Я могу забрать эти бумаги с собой, а решить с этим чуть позже.
    Даниэле, тоже прочувствовавший сложившуюся ситуацию, закивал головой.
    - Безусловно. Можно вписать и позже. Остальное я оформлю сам.
    И сразу предполагая следующий вопрос, добавил.
    - Со счетами проще. Просто запишите, а лучше запомните, номер счета и набор паролей. По ним, вам наверху, в течение часа сделают карту, или даже чековую книжку, если захотите. Я помогу. Документы лучше оставить здесь.
    Вика, на миг задумалась.
    - Хорошо. Витя, ну сядь ты пожалуйста… Сейчас пойдем.
    И затем, сразу, без перехода обратилась к отцу.
    - Папа, а ты имеешь отношение к мафии?
    И не дожидаясь ответа, добавила.
    - Как-то все очень легко получается, с твоих слов… раз и домовладельцы, два и миллионеры…
    Медленно опускаясь на стул, Ушаков, тоже довольно впечатленный последним вопросом Вики, отметил, что Даниэле остался спокоен и невозмутим.
    - Я был уверен, что ты спросишь об этом. Мафия, очень поверхностное понятие. Это лишь название, прилепившееся много лет назад, скорее по случайности, чем осознанно. Все внедорожники сейчас тоже называют «джипами», а это всего лишь марка одного автомобиля. Понимаешь, Италия очень своеобразная страна. Здесь все сплетено в такой запутанный клубок семейных традиций, кодексов и правил, что трудно разобрать, где кончается законное и начинается незаконное. Тут в порядке вещей, чтобы действующий премьер-министр, одновременно с исполнением своих обязанностей, находился под следствием по десятку дел. И вполне возможно, что у полковника карабинеров, брат может быть влиятельным «мафиози». И если его «бизнес» не запятнан кровью, никого и ничего не смущает. А евреи раскиданные по всему миру, но сильнее всего держащиеся за семейные ценности, не мафия? Иван Федорович, в свое время, сказал, что я буду обречен оказаться в рядах этой бессмертной общности итальянцев, и не стоит этого бояться. Я не мафиози дочка, я просто влиятельный адвокат в Италии, который пользуется поддержкой других влиятельных граждан этой страны и защищает их интересы. А ты моя дочь, интересы которой, я, узнав о том, что попало в твои руки, обязан защитить. И еще я смертен. Лучше сейчас сделать то, что может не получится у тебя самой, когда меня не станет. Я полностью исключаю свою насильственную смерть, а вот здоровье, может сломать любые планы. Поэтому я и настаиваю на том, чтобы ты сейчас, все оформила на себя, или вас… решение за вами…
    Пока Вика переваривала услышанное, Виктор, чтобы разрядить обстановку, да и просто из-за банального интереса, задал еще один вопрос Даниэле.
    - А зачем в этом сейфе, где мы сейчас находимся, двери открываются наружу?
    Даниэле обаятельно улыбнулся.
    - В случае непредвиденных ситуаций, коридоры затопляются водой за 3 минуты. Двери герметичные, и под давлением воды должны прижиматься к дверным рамам, для обеспечения еще большей непотопляемости. Мы же сможем тут находиться сколь угодно долго. Система вентиляции сейфовых комнат абсолютно автономна и при полностью затопленных коридорах воздух здесь будет всегда.
    После этих слов, Ушакову захотелось на поверхность земли еще больше, и словно прочитав его мысли, Вика подвела итог их визита.
    - Папа, бумаги на дом берем с собой. Чемоданы трогать не будем. Это не наши тайны. И у тебя не найдется листок бумаги, записать все необходимое?
    Наверху они были уже через десять минут. Вызванный служитель вместе с ними запер хранилище, и поднявшись наверх, отвел их в ту комнату, где они уже были перед посещением сейфа. Там можно было курить, чем Ушаков и занялся с превеликим удовольствием. Виктор и на самом деле, совершенно искренне, считал себя не причастным к свалившимся на них материальным благам, и полагал, что это все, вполне справедливая награда для Вики, за все, свалившееся на ее голову. Потом, ее вместе с Даниэле, куда-то позвали, оставив его в одиночестве, предложили кофе, и он продолжал курить, представляя, как они наконец уедут отсюда, от всех этих покрытых нафталином тайн, сейфов, обретенных родственников и откровенно говоря, немного раздражающей его итальянской жизни. Их не было минут сорок, и насытившийся никотином Виктор, уже начал было подремывать, когда они вернулись, после чего их вежливо проводили на улицу к машине. Вика была тиха и задумчива, а вот Даниэле, напротив был доволен и даже весел, с ходу предложив поехать в один, очень приличный ресторанчик, отметить завершенное дело. Ушаков, собственно не был против перекусить, но вот Вика, неожиданно для них обоих, от ресторана отказалась, и попросила отвезти ее сразу в Рим, в их гостиницу, сославшись на головную боль, лишь пообещав, что завтра они обязательно сходят куда-нибудь вместе. Даниэле, это совсем не обескуражило, и заявив, что он все понимает, он приказал Паоло, отвезти Вику с Виктором в отель, пообещав завтра ближе к обеду за ними заехать. На том и договорились. Сам же Даниэле остался в Сиене по каким-то своим делам, а Паоло, лихо руля по узким улочкам старинного города, повел машину в сторону вечного города.
    Эти несколько часов дороги, они почти не разговаривали. Вика, сославшись на недомогание, попыталась задремать, или сделать вид, что дремлет, а Виктор, сообразив, что ей просто надо подумать, притворяться не стал, а на самом деле задремал, откинув голову на подголовник. В отеле, она тоже, отказалась ужинать и уединилась у себя в комнате, попросив не тревожить ее хотя бы пару часов. Ушаков умылся, переоделся в свежую одежду и отправился вниз, перекусить, и выпить пару-другую чашечек кофе. В ресторанчике отеля, оказалось на удивление людно, и Ушаков отправился туда, где они с Викой пили кофе перед первым визитом в адвокатскую контору. Заведение было открыто, выбор блюд оставлял желать лучшего, и ограничившись пиццой Маргарита, Виктор выпил пару чашек кофе и отправился обратно в отель. Он не ломал голову, над тем, что происходит с Викой и не переживал за нее. За их недолгое знакомство, он уже понял, что эта девушка обладает недюжинной силой воли и сейчас ей просто необходимо как-то уложить в голове, и то, что она обрела отца, и то, что стала очень богата, в чем Виктор, и не видевший документы на счета, ни чуточки не сомневался. Просто ей было нужно немного времени. И он не собирался ей мешать. О том, что он будет делать после возвращения в Москву, Ушаков пока не задумывался и единственное, в чем не сомневался, так это в том, что Вику он будет видеть часто, хотя бы потому- что, она теперь его соседка по даче. И это отчего-то, было мыслью теплой и приятной.
В номере за время его отсутствия обстановка не изменилась. Дверь в Викину комнату оставалась закрытой и за ней никаких шевелений слышно не было. На улице, уже стемнело, и Ушаков быстренько нырнув в душ, ополоснулся, разделся, и устроившись на кровати, вынул ноутбук. Почту посмотреть, да и просто, узнать, что в мире творится. Минут через десять, в коридоре послышались какие-то звуки и хлопнула дверь душевой. А еще минут через пятнадцать в проеме его двери показалась Вика в халате и с полотенцем на голове.
    - Витя, к тебе можно?
    Ушаков закрыл ноутбук и отложил его на прикроватный столик. Что-то странное было в ее голосе, какие-то непривычные интонации, просящие и напряженные.
    - Конечно, Вика! Заползай. Отдохнула? Ты хоть поспала?
    Девушка, чуть виновато улыбнулась и подошла к его кровати. Затем чуть замешкавшись, присела на краешек. Виктор удивился. Еще совсем недавно, она без тени смущения, засыпала, уткнув нос в его спину, а сейчас выглядела как первоклассница, случайно оказавшаяся в спальне прожжённого растлителя малолетних.
    - Вика… что с тобой? Что случилось?
    Она сидела, положив руки на колени, прикрытые халатом, опустив глаза и молчала. Ушаков сел. То, что он был в одних трусах, его не особо смущало, но без надобности выползать из-под простыни не хотелось.
    - Вика!
    И тут она заплакала. Тихонько, едва слышно хлюпая носом, как будто боялась, что сейчас ее начнут ругать и воспитывать. Виктор совсем растерялся. Женские слезы, всегда действовали на него обезоруживающе, чем в свое время довольно часто пользовалась бывшая супруга. Но это было совсем другое. И совсем другая женщина, от которой такого он совсем не ожидал.
    - Девочка, да что с тобой творится?
    Ушаков решительно откинул простыню и сел рядом с Викой. Секунду подумав, приобнял ее и девушка, словно ожидавшая этого, не раздумывая, положила голову ему на плечо.
    - Мне страшно… Мне очень страшно, больше чем когда-то либо в жизни… Даже, чем тогда, на выпускном… И я не знаю, что мне с этим делать…
    Виктор искренне удивился. Еще вчера, решительная и целеустремленная девушка, сегодня как будто бы по щелчку пальцев, превратилась в слабовольное и истекающее слезами существо женского пола, не способное ничего объяснить внятно и лишь пускающее пузыри у него на плече. Перемена была до того разительна, что Ушаков и не знал, что сказать.
    - Вика, все же хорошо! Ты нашла отца, живого отца! Да, все непросто, но теперь ты знаешь, что он есть, и всегда тебе поможет. Теперь тебе не надо думать о будущем. Оно обеспечено. Чего ты боишься? Дома тебя уже давно никто не ищет, а если ты не уверена, то просто переезжай куда-нибудь… в Сочи, сюда в Италию, да в ту же Турцию… буду приезжать и на лодке тебя катать с удовольствием…
    Неуклюжая попытка пошутить не удалась. Вика, упорно смотревшая вниз, оторвала припухшие и покрасневшие от слез глаза от пола и повернулась к Ушакову всем телом.
    - Витя, знаешь, какие там суммы на счетах? Про ТАКИЕ деньги, не забывают. За ними когда-нибудь, обязательно придут. Дедушка был патриотом страны, и не мог их спрятать для меня, или для себя. А нынешние «патриоты», ради денег, способны на что угодно… И я боюсь, что они придут за ними. А, я вчера, не подумав об этом повесила на…
    А потом произошло то, чего Ушаков, уж совсем не ожидал. Не закончив фразу, Вика, прильнув к нему, обняла его за шею обоими руками, и уткнувшись губами в ухо, быстро зашептала, выстреливая словами, будто бы боялась не успеть сказать.
    - Витечка, дорогой, возьми меня в жены… Возьми… пожалуйста… ты меня не любишь, я вижу, но любовь - это лишь чувства, которые сгорают быстро, а жизнь вместе это уважение и ответственность за свою половину... Мы нужны друг другу… Я уже представить себе не могу, что завтра мы вернемся в Москву и не будем рядом … Мне с тобой спокойно и хорошо, и я боюсь, остаться одна со всем этим… Я устала быть одной! Устала!
    Она замолчала, всхлипывая, и Ушаков почувствовал, что его щека стала влажной от ее слез. Он начал автоматически поглаживать ее по голове, лихорадочно ища в голове какие-нибудь нужные слова и не находя их. Она была ему небезразлична. Он уже давно, еще в Турции, понял это, но тщательно старался выкинуть из головы, любые мысли о близости с ней. Их связывала общая тайна из прошлого, а в настоящем, Ушаков считал, что уже стар для такой женщины, и никаких иллюзий не питал, а потому просто любовался Викой, как дорогой и красивой попутчицей, с которой жизнь скоро и неминуемо разведет его в разные стороны. Он вообще не думал о женитьбе, откровенно и наслаждением отдыхая от предыдущего брака. И словно почувствовав, и прочитав его мысли, Вика мягко высвободилась из его рук, сначала отодвинувшись, а потом совсем встав с кровати. Не стараясь, глядеть на него, она одернула халат, и пошла к двери в свою комнату. И уже оттуда, закрывая за собой дверь, негромко сказала.
    - Извини меня, за это… все… Считай, что я этого ничего не говорила. Даниэле завтра приедет к часу. Я завтракать не буду. Встретимся завтра в час дня внизу. Спокойной ночи.
    И закрыла дверь.
    Больше из ее комнаты никаких звуков слышно не было. А Ушаков долго лежал и думал о своей жизни, о том, что по сути своей, он тоже остался один, пусть и развод не испортил его отношения с детьми, и что уже совсем скоро он превратится хотя и обеспеченного, но одинокого бобыля с собственной яхтой в солнечной Турции. И еще он думал о том, что Вика была совершенно права в том, что одни чувства, еще далеко не залог счастливой совместной жизни, что показал его предыдущий и единственный брак. Кроме чувств, должно быть еще что-то, то же чувство долга которое всегда было у него, и как оказалось, начисто отсутствовало у Марины. Он корил себя за то, что совсем ничего не смог сказать Вике в ответ на ее слова, прекрасно понимая, что никаких правильных, а главное честных слов, у него бы все равно, сразу не нашлось. И еще, он все возвращался и возвращался мыслями к тому, что она предлагала ему взять ее в жены. Она сделала ему предложение! Неужели это было серьезно? Неужели, она осознанно пошла на то, чтобы попросить у него, пенсионера военно-морского флота, стать ее мужем… Такая красивая, обаятельная, независимая и главное молодая красавица… И такая желанная… В том, что так оно и есть, Виктор теперь уже мог признаться самому себе. Желанная, такая близкая и такая недоступная…
    Он все же уснул, под самое утро, раздираемый противоречивыми мыслями, но с твердой уверенностью в том, что ему надо сделать завтра до часа.

* * * * * * *

    Ушаков поставил будильник на восемь утра, встал на полчаса раньше, хотя и уснул часов в пять утра. На удивление, он чувствовал себя бодро и легко. Быстро приняв душ, он с удовольствием соскоблил двухдневную щетину, оделся и стараясь не шуметь покинул их номер. Внизу выпил сразу пару чашек капучино, перекусил свежим круассаном, которые по большому счету не очень любил, но эти были свежи и так пахли, что он не смог удержаться, о чем нисколечко не пожалел. А потом отправился в центр Рима, надеясь найти, то, что хотел до часу дня.
    Вика тоже не спала почти до утра. После того, как Даниэле показал в банке все документы, она сначала сильно растерялась от обилия нолей, но потом пришла в себя, и в процессе оформления карт, уже была спокойна и собрана. Она считала несправедливым, что Виктор, не получит ничего, и, хотя тот, откровенно отказался от всего, решила, что так будет неправильно. Оба счета были анонимными, и отец предложил ей открыть вполне легальных два счета в банке, на которые перевести набежавшие за все эти годы проценты, и куда бы падали все последующие начисления банка. И Вика решила, что один из этих счетов, будет оформлен на Виктора. Благо, скан с его паспортом у нее был, а все остальное Даниэле брал на себя. Бумаги на поместье, она тоже хотела оформить на себя и Ушакова поровну, только это требовало времени, и она пока их оставила у отца. Карты и все бумаги, отец должен был привезти сегодня, и для этого остался в Сиене, и вроде бы все было нормально, когда, садясь в машину, она вдруг поняла, что натворила. Она только в этот момент, поняла, что стала обладательницей огромнейших денег, которые ей не принадлежали. Она даже не подумала о том, что за этими деньгами может кто-то прийти, хотя отец и заверил ее в том, что больше ни у кого допуска к ним нет и быть не может. И что самое отвратительное, было то, что, искренне желая не обделить Виктора, она сама подвела его, под опасность, которой он не заслуживал. Ее это беспокоило даже больше, чем мысли о собственной участи. И постепенно Вика начала паниковать. Она уже давно была лишена всяких фэнтэзийных страхов, но сейчас в ее голове роились сцены, как, какие-то люди, похожие на тех, кто убили Ивана Максимовича, врываются на дачу Виктора и начинают выбивать у него те деньги, которые ему, так неосмотрительно подсунула она. А Вика не хотела ему зла. Но, кажется, уже стала его источником. Из отеля, она сразу позвонила отцу, чтобы он все отменил, но отец был недоступен, и каждый раз отвечал, предлагая свои услуги, только автоответчик, которому она не очень доверяла. А после, устав мучить себя, она пошла к нему, чтобы рассказать о том, что наделала, покаяться перед ним, попросить прощения, в надежде, что ее хоть немного отпустит. А в итоге расклеилась как последняя девчонка, и понесла невесть что, вымаливая жалость к себе дурочке, и даже предложив ему взять ее замуж, чтобы спрятаться за его спиной, как за забором. А Виктор молча выслушал ее, так и не ответив ничего. И Вика вернулась обратно в свою комнату, как не странно, почувствовав облегчение, как раз от того, что Виктор промолчал, а не начал говорить ей какие-то проходные и дежурные слова, какие всегда говорят для того, чтобы соблюсти какие-то, ни к чему не обязывающие формальности. Утром, она слышала, как Виктор уходил, и видела из окна, как он сел в такси и уехал. Потом позвонил отец, удивленный количеством вечерних вызовов от нее, но ему она сказала, что нажимала несколько раз случайно, и ничего срочного нет. Он подтвердил, что приедет к часу, и Вика пошла прогуляться по окрестным улицам, просто чтобы немного развеяться, подышать утренним воздухом и где-нибудь попить кофе. Вчерашнее состояние, как-то отступило и развеялось, хотя никаких внятных оснований для этого не было. Просто прошло. Да и не думалось ей сейчас об этом. Более всего, она боялась посмотреть в глаза Виктору, после вчерашних ошеломляющих предложений, которые ей сегодня уже не казались какими-то безумными. Она и на самом деле хотела стать его женой и осознала это, только сегодня ночью, после того, как это вырвалось из нее так опрометчиво и помимо ее воли. И теперь, она не знала, как сегодня он будет говорить с ней и вообще, что будет дальше. Ближе к двенадцати часам она вернулась в отель. Ушакова не было, и заглянув в его комнату, она поняла, что он еще не возвращался. Женщина, всегда остается женщиной, и Вика не была исключением. До приезда отца оставалось еще больше полутора часов, потом, согласно плану, у них намечался поход в ресторан, и девушка сбросила, поглаженное с утра платье, дабы не мять его и оставшись в нижнем белье устроилась с ноутбуком на кровати. Время надо как-то убивать, и она полезла в сеть, новости почитать, да и просто поискать, что-нибудь интересное. И увлекшись просмотром сети, не услышала, как дверь в номер открылась, и в двери ее комнаты, смущенно покашливая, появился Ушаков.
    - Доброе утро, Вика!
    - Привет! Заходи…
    Ушаков продолжал стоять у двери, старательно стараясь не глядеть на нее.
    - Витя, что ты там застыл?
    Тот еще раз кашлянул, потом усмехнулся, и уже с нескрываемой иронией, ответил.
    - Вика… бюстгальтер у тебя, безусловно, красивый, да и стринги, не подкачали….
    И тут Вика, сообразила, что напрочь забыла о том, что лежит она прямо перед дверью в одном нижнем белье, да еще с ноутбуком на коленях, и что вид с того места, где стоит Ушаков, более чем недвусмысленный.
    - Ой…- только и пискнула девушка, молниеносно накинув на себя сверху, лежавший рядом халат.
    - Извини… зачиталась…
    Виктор, еще несколько секунд помялся у двери, а потом подошел к ее кровати и аккуратно опустился на нее, рядом с ней.
    - Если ты хочешь поговорить о вчерашнем, то…
    Виктор положил ей руку на плечо.
    - Нет, точнее, да… Не перебивай меня сейчас пожалуйста… Ладно?
    Вика молча кивнула.
    - Вчера Вика, было вчера. А сегодня… Знаешь, вот меня, страшно удивляет, как последние годы, у нас в стране, насмотревшись американских фильмов, предлагая женщине выйти замуж, дарят кольцо и обязательно с бриллиантом. Глупо как-то… а вдруг ты ее размер не знаешь и не угадаешь?
    Он на миг замолчал, доставая из кармана, длинный пенал покрытый красным бархатом.
    - Мне кажется, что это лучше.
    Он открыл пенал. Внутри лежала изумительного плетения золотая цепочка с небольшим, но очень оригинальным кулоном, который венчал небольшой, причудливо ограненный бриллиант.
    - Так вот насчет сегодняшнего. Вика, выходи за меня замуж. Считай это за официальное предложение. Подарок, при любом твоем решении, останется у тебя. На память…
    Он протянул ей открытый пенал. Девушка, приняла его, лишь мельком взглянув на содержимое. Она смотрела на Ушакова, словно не могла поверить услышанному. Потом отложив пенал в сторону рывком села напротив Ушакова на колени. Халат свалился с ее тела, но ей это было уже все равно.
    - Я согласна…
    А все, что происходило дальше, в подробностях не нуждается. Даниэле пришлось прождать их лишних полчаса внизу в машине, и когда они, наконец, спустились к нему, на шее у Вики красовалась цепочка с бриллиантом, а ее ладошку аккуратно сжимал в своей руке Ушаков.

* * * * * * *

    В тот день, они рассказали о своем решении Даниэле, чем его несказанно обрадовали. Викин отец, был совсем не слепым, и как все адвокаты, человеком наблюдательным и неплохим психологом. С его слов, он был уверен в том, что все этим и закончится, только не ожидал, что так быстро. Даниэле не стал навязывать им какие-то свои предложения по поводу их будущего бракосочетания, резонно заметив, что на их празднике, он будет ненужным и совсем нежданным гостем. Он лишь пообещал, что его подарок, будет им обоим по душе. Зато он лишний раз успокоил Вику, которая поведала ему о своих опасениях по поводу денег. Он не стал вдаваться в подробности, но заверил, что средства на их счета буду поступать через их адвокатскую контору, проведенные как, наследственные платежи от доходов, приносимых поместьем, в документы на которое, они прямо тут вписали их обоих, пообещав переслать Даниэле, официальное свидетельство о браке, после его получения. Вика заслужила несколько удивленно-красноречивых взглядов от Ушакова, который только в ресторане узнал, что стал обладателем счета с шестью нолями. А в остальном, обед прошел легко и непринужденно, даже весело, чему немало поспособствовал Даниэле, просто искрящийся остроумием и галантностью. На совместном обеде, их «рабочий» день, собственно и закончился. Когда Даниэле уехал, они побродили по улицам города еще пару часов, как юные влюбленные, держа друг друга за руки, а потом не сговариваясь повернули в сторону отеля.
А там, Ушакову представилась возможность, на практике убедиться, что он сильно занижал свои возможности, как мужчины, да и возраст его, оказалось, совсем не помеха, когда рядом с ним, такая женщина, как его будущая жена. Даже ужин, они заказали в номер, где, не спеша утолили аппетит прямо на кровати, чтобы, затем торопливо стряхнув крошки, снова заключить друг- друга в объятья. Уже ночью, когда усталые и выдохшиеся, они расслабленно погружались в сон, Вика, неторопливо перебирающая волосы на груди Ушакова, вдруг предложила:
    - Вить, а давай мы эти деньги совсем трогать не будем? Пусть лежат, как неприкосновенный запас… Нам с тобой, того, что бабушка оставила, надолго хватит… Я тебе об этом не говорила…
    Ушаков тихонько засмеялся.
    - Девочка моя, я, кстати, владелец вполне процветающей компании… и вполне могу содержать свою жену и всю свою семью… И еще валяется, кое-где, килограммов пятнадцать золота… я ведь, тоже не все тебе говорил…
    Теперь уже засмеялись оба.
    - Но твоя идея мне нравится. Будем жить на свои. А эти… пусть лежат, до поры… А вот в поместье видимо придется съездить, посмотреть… Ты же знаешь, как мне везет на всякие старые строения с историей?
    - Это точно, мой адмирал, ты и там найдешь какие-нибудь древнеримские катакомбы…
    В поместье, им все же пришлось съездить, буквально за день, до отлета в Москву. Оказалось, что это и был подарок Даниэле. Он хотел к следующему их приезду, привести замок в порядок, отремонтировать все жилые помещения, так, чтобы молодожены могли ехать сразу к себе домой, а не в отель. Место и правда оказалось изумительной красоты. Поля и холмы, покрытые виноградниками, дороги, обсаженные кипарисами, удивительный воздух Италии и суровая помпезность древнего строения, все это так понравилось им обоим, что, летя в самолете, обратно в Москву, Вика уже начала строить планы по их следующей поездке в Италию, а Ушаков лишь иронично улыбался и только поддакивал, гладя ее по руке и размышляя о том, как же быстро просыпаются независимо от обстоятельств в любых женщинах, домовитые хозяйки и ужасные собственницы, в хорошем смысле этого выражения. Улетая, они клятвенно пообещали Даниэле, не забывать дорогу к нему, и минимум раз в год навещать его, соблюдая все виды конспирации. Итальянский папа, даже пустил слезу на прощанье, при этом не забыв дать координаты «одного его человека» в Москве, который мог бы при появлении больших проблем, многим помочь…
.