Жанр: Быль
Форма: Миниатюра

А кто-нибудь из вас помнит, как неописуемо красива тундра в последние месяцы скупого Кольского лета? Полярный день еще властвует над землей. Солнце светит и днем, и ночью. Но сама тундра уже начинает там и тут покрываться желто-оранжево-красными проплешинами умирающей зелени. Сопки расцвечиваются мелкими пятнами черники и морошки, которая в ясные и солнечные дни создает неповторимую по обилию красок картину, по сути своей скудноватой природы, готовящейся к зимней спячке. Осенняя тундра прекрасна. И еще она полна грибов…
До Заполярья, заядлым грибником, я не был. Да и после него им не остался. А вот вся служба в Гаджиево, прошла, можно сказать, с грибным привкусом. Буквально через пару недель, после того, как я бодро отрапортовался в Оленьей губе, в своем экипаже о прибытии к новому месту службы, меня отправили в море. Ненадолго. На три дня, посидеть ничего не умеющей восковой фигурой в отсеке и пульте ГЭУ. Посидел. Вернулись. Привязались к пирсу и меня отпустили домой. И какой-то старый каплей, повел меня тайной тропой на остановку у развилки, не по дороге, а через сопки. И пока мы шли, я успел просто походя, набрать целый пакет банальных сыроежек, которые потом и за серьезные грибы не считал. И пошли эти сыроежки вечером, поджаренные на душистом подсолнечном масле, с лучком и картошечкой, так душевно, что ждал следующей осени, я уже с уверенностью, что грибам в моем рационе быть! К тому же, собирать грибы на Севере, оказалось несоизмеримо легче, чем в средней полосе. На надо раскорячившись разгребать палкой горы прелых иголок и листвы, заползать под каждый куст и совать нос под каждый папоротник, предварительно облившись «Красной гвоздикой» в тщетной попытке хоть как-нибудь защититься от вездесущих комаров-кровопийцев. Грибы на Севере росли, как гвардейцы на параде, гордо красуясь красными парадными шляпами среди камней и низкорослого кустарника.
Первые пару лет я бродил по окрестностям Гаджиево хаотично и бессистемно, и как правило в компании с кем-то. То забредали, минуя сухопутных ракетчиков до Сайда-губы, еще не набитой реакторными отсеками утилизированных лодок. То, обойдя озеро, пару раз доходили до бухты Незаметной, что напротив Оленьей губы, где когда-то был дом отдыха для матросов, склады с заброшенной штольней, пробитой в скалах и кладбище списанных дизельных лодок, чьи проржавевшие туши валялись в воде вокруг старого, еще деревянного пирса. Потом география мои походов расширилась. Дело в том, что несколько лет подряд, мне повезло с летними отпусками. Отпуска были большими, под девяносто суток, а с деньгами в стране, и тем более на флоте становилось все хуже и хуже. И в отпуске они имели свойство быстро кончаться. Я возвращался на Север на семь-десять дней раньше окончания отпуска и отправлялся в грибные туры.
Полярный день в середине августа был еще в силе, и я уходил по грибы часов в двенадцать ночи, когда солнце светило, а люди ложились спать. На груди бинокль. За спиной короб. В руке корзинка, в которой лежал пакет с парой бутербродов и фляжка с водой. Вокруг поселка уже не бродил. Шел, как правило, за карьер на Сайде, куда ходу пешком было часа два. Там, за карьером у меня было несколько своих мест, на которых я за пару часов набирал и полный короб с корзинкой, а иногда и набивал заодно с ними и пакет крепкими красноголовыми подосиновиками. Они группами росли на склонах сопок, и молодые, еще не успевшие потемнеть шляпки, было очень удобно высматривать через оптику бинокля. Подосиновик, на мой взгляд, был самым лучшим грибом наших мест. Крепкий, почти никогда не червивый подосиновик идеально мариновался, жарился и сушился. Белые попадались не часто, и росли в большем количестве гораздо южнее. Подберезовиков было много, но были они, как правило, рыхлыми и какими-то волокнистыми. Встречались моховики, грибы вкусные, довольно крупные, но почти всегда червивые. А на волнушки, сыроежки и прочие грибы, я как-то и внимания не обращал. Хватало подосиновиков. Набив всю тару грибами, я шел обратно и как правило часам к семи утра был дома. И сразу начинал их готовить. Не солил. В стандартной квартире, кадушку поставить негде, а в кастрюльках не засаливал принципиально. Я грибы мариновал. Много. Во все банки, которые смог собрать за зиму. Оставшиеся, варил и замораживал в холодильнике. Когда все закрома оказывались заполнены, грибы сушились.
Мариновал часов до десяти утра и ложился спать. Вставал после обеда, что-то делал по дому и вечером снова уходил в грибной поход. И за эти последние десять дней отпуска, уставлял банками весь шифоньер своей квартиры…
И всю следующую зиму, на столе были маринованные грибочки, которые с лучком и маслицем, в ставшем чуть слюнявым кисловато-соленом маринаде, удивительно вкусно хрустели под жареную или вареную картошечку и рюмашку грамотно настоянного на «золотом корне» спирта. Ну, а на Новый год, у нас на столе всегда были жареные подосиновики, благоухающие посреди зимы осенними ароматами тундры, еще в сентябре сваренные и замороженные впрок в морозилке. А про грибные супы, из собственноручно отобранных и засушенных лучших представителей полярного грибного населения и говорить нечего.
Когда я навсегда покидал Гаджиево, в контейнер можно было погрузить еще не один десяток оставшихся с прошлой осени банок с грибами, но я взял всего несколько штук, остальные раздав соседям. И в первую же осень в Подмосковье, бодро собрался за грибами с родственниками, куда-то под Шатуру, после чего снова перестал быть грибником. Мошкара, которую в Заполярье я просто не замечал, отыгралась за прошедшие годы, превратив лицо в один сплошной волдырь, я два раза провалился, чуть ли не по пояс в какие-то скрытые травой и кустами болотистые омуты, промок до нитки, испачкался с ног до головы, и вдобавок порвал куртку о еловые ветки. Да и грибов набрал десятка два, не больше. И хотя на Севере хватало и болот, и холодных речек и прочих радостей дикой природы, таких конфузов со мной никогда не случалось, что меня насторожило, обескуражило и привело к мысли, что грибы средней полосы мне не товарищи…
Сейчас я частенько мечтаю, поехать как-нибудь в конце лета в те далекие края, где прошла флотская жизнь, и посмотрев издалека на уже совсем другие корабли, уходящие в море, подхватить корзинку и пойти бродить по сопкам, вспоминая былые дни и выискивая глазами красивые шляпки грибов среди мха и камней…
.