Жанр: Быль
Форма: Миниатюра

Эта веселенькая история произошла одной сентябрьской ночью, на побережье Сицилии, в небольшом и красивом городишке Таормина, в четырехзвездочном «Atahotel Naxos Beach Resort». Традиционную ежегодную вылазку сюда, для своих дилеров, устроил один из крупнейших дистрибьюторов компьютерной техники ISR. Годы были междукризисные, щедро заправленные нефтяными и газовыми деньгами, отчего естественно неуклонно росло благосостояние российского народа, а потому продажи техники росли тоже неуклонно, что само по себе было очень хорошо, и даже позволяло ISR арендовать целый самолет для перевозки своих любимых партнеров на далекий мафиозный остров. Перелет проходил по стандартному и неоднократно опробованному варианту для делегаций участников всех без исключений IT-конференции. В те времена, выпивать на борту авиалайнер не возбранялось, а потому, все участники добросовестно и увлеченно поглощали закупленный в «дьюти-фри» вискарь и коньяк, бродили по салону с пластиковыми стаканчиками, кучковались, громко и оживленно разговаривали, и даже украдкой дымили в туалетах. Экипаж, принимая во внимание, что везет не отдельных пассажиров, а сплоченное IT-сообщество, особо на глаза не лез, а выполнив положенную раздачу обедов и прохладительных напитков, запрятался за шторки, откуда аккуратно наблюдал за происходящим в салоне, ни во что, не вмешиваясь и никого не одергивая. Так что полет проходил в веселой и непринужденной обстановке, раскрепощенной до такой степени, что после посадки, некоторых особо компанейских товарищей просто проносили через паспортный контроль, а не по-итальянски угрюмый карабинер очень невозмутимо сравнивал лица бессознательных делегатов с фотографией на загранпаспорте.
Отель оказался внешне довольно пристойным, хотя и вполне стандартным, и ни в какое сравнение не шел с однотипными ему турецкими здравницами, ни по части питания, ни по части развлечений, да собственно ни в чем, и что самое удивительное, пляж отеля был огорожен забором из сетки, и запирался на ночь, с девяти часов вечера до семи утра. Народу, который на заре российского бизнеса прошел суровую школу выживания в различных дешевых и не очень турецких, египетских и таиландских отелях такое было в диковинку, и вызывало справедливое возмущение, запретом на полоскание тел в водах Средиземного моря после полуночи. Но, то жизнь продолжалась. С первого дня конференция набирала обороты и градусы, а потому такие мелочи отравить жизнь народу не могли по определению, да и программа мероприятия была исключительно насыщена поездками по острову, и всевозможными ужинами на выезде, так что эти досадные неудобства как-то отступили на задний план.
На это партнерское соитие, я ехал от компании не один, а со своим другом, и по совместительству коммерческим директором, Костей Явлинским. Для Константина Андреевича эта поездка была исключительно знаковой. После рождения долгожданного сына, он года три или четыре не покидал пределов Родины, отдав всего себя ребенку, семье и общечеловеческим ценностям. В итоге он здорово похудел, заметно осунулся лицом особенно в первый год отцовства и по большому счету демпинговал, отдавая себя всего только работе и семье, не оставляя времени даже на кружечку пива с друзьями. Никаких поблажек, распорядок Кости все эти годы просто не предусматривал. И вот, наконец, когда сын более или менее подрос, и начал садиться на горшок самостоятельно, на семейном совете, решающим голосом супруги было принято решение отпустить отца на недельку «на воды», проветриться свежим средиземноморским бризом, а по-простому - немного оторваться. Не скажу, что Константин Андреевич визжал от восторга, но скупая мужская радость от предстоящей поездки, все-таки заметно сквозила в его взгляде уже за неделю до вылета. А когда мы загрузились в авиалайнер и оторвались от родной земли, радость эта проявила себя уже в практическом выражении, а конкретнее посредством бутылки хорошего шотландского виски, которую Костя извлек из пакета гораздо быстрее, чем я достал свой коньяк. Скооперировались мы еще с одним моим другом Славой Максимовым, которого все называли Слаксом, правда, без всяких тайных намеков, а просто коротко и звучно совмещая его имя и фамилию. Слакс был мужчиной спокойным, умным, и вообще очень «системным» человеком, с присущим таким людям трезвым и спокойно-циничным взглядом на жизнь, который впрочем, он никаким образом не транслировал окружающим, оставаясь в повседневном общении мягким, добрым и исключительно вежливым мужчиной. К тому же Слакс был холостяком, что вкупе со всеми остальными достоинствами делало его заманчивой фигурой для большинства не обремененных семьями женщин, причем надо заметить, всех возрастов и вероисповеданий. На удивление, такая вот популярность среди лиц противоположного пола не вызывала у Слакса бурного восторга, и он старался избегать на таких вот выездах женских компаний, что ему, по совести говоря, не всегда удавалось и о чем он потом всегда сильно сожалел, и очень переживал.
Расселили нас в небольших двухэтажных коттеджах, по номера на каждом этаже. Слакс, к моей огромной зависти, поселился в одноместном номере, а нас неподалеку, и по настоянию Кости в одном номере вместе. Первые пара дней пролетела, как из пуля из ружья. Костя, несколько лет, не имевший полноценного доступа к свободе, а в особенности к алкогольной продукции, резвился как ребенок, что не замедлило сказаться на его физическом, да и чего греха таить на психологическом состоянии уже на второй день. Как повсеместно известно, всем мужчинам, все женщины, а в особенности жены, имеют какой-то магический дар, определять степень опьяненности благоверного не то чтобы по голосу в телефоне, а даже по звуку вставляемого в замочную скважину ключа. Вот и Костя, решивший по прибытии в мафиозные края отрапортоваться супруге о своем состоянии, сразу же после первых своих слов получил по телефону от жены, мгновенно опознавшей в его лепете голос пьяного в сиську мужчины, устрашающий по моральному воздействию втык. После этого телефонного аутодафе Костя ушел в себя, тяжело переживая свое плохое и недостойное поведение. По большому счету, Костя был очень мягкий человек, который становился стальным, и даже скорее титановым, только в вопросах финансов и непосредственно работы, а вне рабочего поля становился совсем другим, с застенчивой улыбкой на лице, и вселенским человеческим братством в глазах. Пару дней Костя горевал, что заключалось в его неразговорчивости, и ограничении только парой бокалов кислого сицилийского вина на обед и ужин, но после поездки к подножию Этны, горе его немного спало. Способствовали этому также несколько звонков жене, в процессе которых она не уловила в его голосе безмерную доброту ко всему человечеству, а услышала нормальную человеческую речь, и не отчитала его, после чего Костя оттаял душой, и вечер мы встретили в баре отеля. Душевная компания, и не менее душевная обстановка предрасполагала к высокоинтеллектуальным разговорам, и мы несколько часов вели неторопливые беседы о чем угодно, а под конец даже о профессионализме в IT-бизнесе, что говорило о высоком градусе дискутирующих, и в частности о степени опьянения и уровне морального комфорта. И все бы было хорошо, но вот только захмелевшего Костю, страдавшего немотивированной любовью ко всем видам азартных игр, неожиданно понесло, поиграть в покер. Стол для игры находился в углу, и за ним уже разогревались «Хеннеси» наши же люди, среди которых богатырским ростом и статью выделялся небезызвестный мастер ураганных продаж и массированного алкогольного удара Толя Садальский. В такой располагающей и душевной обстановке, он вообще становился Архимедом с уже готовой точкой опоры, и с острым желанием реально повернуть землю и всех окружающих вместе с ней. Зная Толю, я не сомневался, что попади Костя за их стол, одними картами дело не ограничится, и в номере мой друг появиться не скоро, и вполне возможно не своим ходом. Я попытался отговорить товарища, но мои увещевания показались Косте сущими глупостями, не заслуживающими внимания, и нетвердым, но уверенным шагом он отправился к игрокам, где усевшись, сразу заказал великодушно всем по коньяку, а Садальский громогласно одобрил эту инициативу. Мы со Слаксом посидели еще с полчасика, издали наблюдая, как Явлинский уверенно приобретает кондиции дня прилета на Сицилию, а потом я, плюнув на все, отправился спать, попросив Слакса, пока он сам не уйдет, приглядеть за разошедшимся другом. В номере я принял душ, и нырнул в постель, как мне наивно представлялось до утра…
Проснулся я от того, что кто-то ожесточенно тряс меня за плечи, и почему-то женским голосом уговаривал:
- Пашка, вставай!!! Пошли купаться!!! Что разлегся- то…поднимайся лежебока…Подъем тебе говорят!!! Моряк еще нашелся…
Ситуация была какая-то нереальная. В нашем номере по определению не могла, находится никакая женщина. Это не говорило о нашем пуританизме, но мы жили с Костей вдвоем, а его убеждения не позволяли ему изменять супруге, больше чем с бокалом хорошего вина. Я открыл глаза. Надо мной, с блаженной улыбкой на лице нависала Карина Мулагина, в одном купальнике, и с полотенцем на шее.
- О!!! Проснулся… Пашь…ну- ка быстренько вдевайся в плавки, и пошли на пляж!!!
Карина Мулагина была видной женщиной лет сорока, приятной во всех отношениях и довольно известной в IT-кругах. Трудилась она коммерческим директором, в одном из крупнейших российских интеграторов, и на всех выездах входила в группу VIP, но надо отметить, что снобизмом и высокомерием не страдала, и была вполне адекватным и компанейским человеком, не опускаясь при этом до панибратства со всеми подряд. Но была у нее одна слабость. Она любила плавать. И не просто плавать, а глубокой ночью, да по лунной дорожке, и не около берега, а где-нибудь подальше. В этот вечер, она присаживалась к нам, мы мило побеседовали о том и о сём, а после того, как я ушел, со слов Слакса, женщина как-то сильно подналегла на вино, и видимо в какой-то миг настал момент истины. Карину прошибло на заплыв. Вербовка желающих отправиться вместе с ней большого успеха у пьющих картежников не имела, и ей удалось уговорить только бесконечно доброго после покера и коньяка Явлинского. Сначала они отправились в номер Карины, а жила она в таком же коттеджике, как и мы, одна в номере на первом этаже, где она переоделась в купальник. Костя в это время прохлаждался на улице, сосредоточенно дымя сигаретой и пытаясь сообразить, где он находится и с какой целью. А уже потом они отправились к нам, где Костин сосредоточенно влез в ванну переодеваться, а Кариан с женской непосредственностью начала будить меня.
- Карин, ты что сдурела, что ли? Два часа ночи…какое купаться? Да тут пляж заперт на амбарный замок…
Карина не унималась.
- Пашечка…ты же всегда был романтиком! Представляешь…лунная дорожка, а за ней бескрайняя вода…и мы плывем по ней, а волны под нами серебрятся и серебрятся…Вставай, Пашка!!! Я там дырку в изгороди еще днем разведала!!!
И Карина решительно сдернула с меня простынь. Пришлось встать. Идти куда-то ночью, с неутомимой Кариной и Костей после «глубокого покера» мне решительно не хотелось. Но судя по очень решительному настрою Карины прямо в лоб отказывать было бесполезно, да и опасно. Пользуясь состоянием Кости, она могла запросто утащить его на это убийственное мероприятие одного.
- Да без вопросов Карин! Сейчас, только плавки накину…Ты бы вышла на улицу…как-то неудобно перед тобой телесами трясти…
Карина величаво развернулась к двери.
- Вот уж чего я не видела… Внизу жду.
И пытаясь изобразить модельную походку от бедра, вышла из номера. Я сразу бросился к застрявшему в ванне Косте. Тот немного потерявшись в пространстве, переодевшись в плавки, зачем-то решил еще и побриться, видимо полагая, что и на лунной дорожке должен быть джентльменом. Минут пять, я усиленно уговаривал упиравшегося сначала Костю никуда не идти, и наконец когда он согласился с тем, что ночной заплыв не соответствует его нынешнему состоянию, мы вместе вышли на улицу, чтобы сообщить Карине о своем решении. Втайне я надеялся, что хоть и выпившая, но вполне вменяемая женщина, узнав, что ей предстоит купаться одной, передумает и отправится спать, но не тут, то было. Карины около нашего коттеджа уже не было…
Сначала мне это даже понравилось. Я, со своим чисто мужским взглядом, вообразил было, что Карина осознала бессмысленность своей затеи, да и посчитала что ей, солидной леди российского информационного бизнеса не пристало ползать по ночам через дырки в заборах. Видимо, я в очередной раз недооценил невероятные изгибы женских полушарий головного мозга. Решив для очистки совести прогуляться пару десятков метров до коттеджа Карины, и посмотреть, горят ли у нее окна, я закурил, и мы не спеша побрели в направлении ее домика. Света за окнами Карины не наблюдалось. Конечно, можно было убедить себя в том, что за эти минут десять она оперативно разделась, и совершила «отход ко сну» в соответствии с требованиями воинских уставов, после чего смириться и уйти спать самим. Но такое значило бы признать, что женщин я не знаю совершенно. Ни одна женщина не ляжет спать, не приняв душ, помыв голову, не обмазавшись разными кремами от пяток до шеи, и без массы других мелочей, недоступных прагматичному мужскому уму. Так что, отсутствие света за ее окнами меня сильно насторожило. Пришлось подойти и постучаться. Никакой реакции. Постучал ногой. Тот же результат. И вот в этот момент я неожиданно впал в панику.
- Костя, бегом на пляж!!!
Костя, находившийся в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, нехотя поднял голову.
- А зачем?
И тут меня чуть не взорвало.
- Мать твою!!! А если она утонет?! Кривая, ночью, на Сицилии?! А с кем она пила…с последним то, сам понимаешь? Не отмоешься потом Костя!!! Побежали на пляж!!!
Сказать, что Явлинский протрезвел мгновенно, значит не сказать ничего. Он просто включился в действительность, как Терминатор, неожиданно узревший цель.
- Ой…бля….
И мы понеслись к тому месту, где, по словам Карины она обнаружила дыру в заборе. Её мы нашли быстро, координаты наша пловчиха указала довольно точно. И вот когда мы выскочили на освеженный фонарями пляж, нашим глазам предстала прямо таки мистическая картина.
Море было спокойно и практически неподвижно. Волн не было совершенно. Та самая долгожданная лунная дорожка уходила далеко за темный горизонт моря, и казалась какой-то фантастической дорогой в никуда. На песке аккуратно стояли женские шлепанцы, а рядом с ними так же аккуратно лежало свернутое полотенце. А от них, по идеально ровному песку, к воде уходили следы ног, обрывающиеся у самой воды. И полная тишина. Море как будто замолкло, чтобы еще больше подчеркнуть картину увиденного. А вот следов возвращения из воды не наблюдалось на всем видимом пространстве.
Тут мы перетрухнули уже не на шутку. Минут пять мы с Костяном носились по всему пляжу, истерично вызывая Карину всей мощью своих голосовых связок. Но эффекта не было никакого. Наши вопли остались без ответа. Карина не вынырнула из воды у самого берега с предложением опрокинуть по рюмке коньяка, и не послала нас, куда подальше откуда-то из- за горизонта.
- Так. Слушай, а может наша глупая нерпа заплыла куда-нибудь подальше и вылезла на берег в другом месте?
Явлинский, уже не на шутку испугавшийся будущих последствий, но, слава богу, не скатившийся в откровенную панику, интенсивно закивал головой. Видимо от обуревавших его сознание чувств, голосовой аппарат просто временно заклинил.
- Забираем тапки и полотенце, и пошли искать ее по территории.
Мы схватили Каринины вещи и бросились обратно к дыре в заборе. Надо отметить, что в любом отеле, предназначенном для спокойного и благородного отдыха на «водах» в три часа ночи можно встретить всего две категории не спящих курортников. Это пьяные русские, и очень пьяные русские. Никуда не денешься, менталитет такой. Так произошло и в этот раз. Все бары уже были закрыты, но вот у ворот отеля неожиданно обнаружилась парочка здорово поддатых IT- пролетариев, судорожно сжимающих в кулаках банки с пивом и медленно и неуверенно продвигающихся в сторону коттеджей.
- Мужчины, вы откуда!
Мужчины подняли на нас глаза, в которых уже по зрачки поплескивал «Heineken», и неловко разводя руками, перебивая друг друга, замычали.
- С дискотеки…блин…там метров триста будет…все наши там…показали им как танцевать надо..ик…
Костя, покусывая губу, дрожащим голосом с затаенной надеждой спросил крайнего:
- А Карина там не видели…Мулагину... ну….
- Да там она…там…что я Карину не знаю…зажигает….жжет просто…
Дослушивать его мы не стали, и бросились вперед, туда, где наши видимо и правда, поражали местную молодежь своими «половецкими плясками». Метров через двести, нам навстречу попалась более многочисленная, и самое главное более трезвая группа участников нашей конференции, шумно и весело направлявшаяся к отелю.
- Вы куда, отцы?! Пляски уже закончились!!! Пипец…дискотека закрыта, диск-жокей лег спать…и мы баиньки пошли…
Мы тормознули как вкопанные. Карины среди них не было, а значит, след оказался ложным.
- Там Карины не было с вами?
Я спросил чисто для очистки совести, уже, будучи уверен в их ответе.
- Неа…не помню, чтобы она на дискари ходила…А вам то она зачем?
Истинную цель ее поисков раскрывать было глупо и просто самоубийственно, поэтому я, выдавив из себя что-то невразумительное в ответ, схватил Костю, и мы понеслись, обратно в отель. Хотя понеслись, было слишком сильно сказано. Мы просто оторвались от этой веселой компании, чтобы избежать глупых вопросов, а уйдя из их видимости, перешли на шаг, молча обдумывая сложившееся положение.
- Отель мы обошли весь…
Костя как эхо подтвердил:
- Весь…
- На дискотеке ее не было…
- Не было…
Откровенно говоря, теперь я испугался на самом деле и сильно. Если Карину поглотило море, то последствия этого могли быть такими, что всем бы мало не показалось, но самое то главное, что я переживал не по этому поводу. Со всеми вытекающими последствиями выходило, что это именно я, единственный практически трезвый из троицы, не смог удержать Карину от этого безрассудного поступка. И я не находил себе места от ощущения полной личной вины за произошедшее. А уж Костя вообще выглядел как перед восхождением на Лобное место. Даже в темноте было заметно, как он побледнел, и страдальчески поджимал губы.
-Ладно, Костя, пошли в номер. Все что могли, мы сделали…А утро вечера мудренее…
Явлинский, ответил таким голосом, словно бы завтра его ждала контрольная проверка налоговой инспекции с последующим арестом, конфискацией всего нажитого и отсечением левого яичка.
- Ага…уснешь тут…
И мы уныло побрели к своему домику, каждый переваривая в голове сложившуюся ситуацию.
Путь наш проходил как раз мимо коттеджа, на первом этаже которого и располагался номер Карины. И вот когда мы обогнули его по дорожке, неожиданно оказалось, что в окне Карины горит свет! Невероятно, но мы не рванули сразу к ее двери, а даже притормозили на пару минут. Это был словно момент истины. А вдруг за дверью ее нет, а уже шуруют служители отеля в поисках документов или еще чего-либо. Мы подошли к двери. Из-за приоткрытого окна доносилась какая-то легкая музыка из ночного телеканала.
- Паш…ты сам постучи к ней…а я тут присяду…
Костя, пошел к пластиковому столу, стоящему у каждого коттеджа, и тяжело опустился на стул.
- Давай, а….не тяни уж…что там…
Я приблизился к двери. Постучал. Ответа не последовало. Простучал еще раз, поувесистей. И тут откуда-то из-за двери, из самой глубины номера, раздался голос Карины.
- Сейчас, сейчас…я в душе…минутку…
Я просто ошалел от счастья. Карина была жива и здорова, а остальное уже не имело никакого значения и смысла. Костя, с надеждой взиравший на меня, вдруг расцвел такой счастливой, почти детской улыбкой, что ему сразу захотелось дать мороженое на палочке и дружески потрепать по голове. Через минуту дверь заскрипела, и на пороге освещенная светом, падавшим из-за спины, нарисовалась Карина. Она и правда была прямо из душа. На голове было накручено полотенце, возвышающееся прямо-таки башней, а второе полотенце было обернуто вокруг тела. Причем полотенце было явно маловато для высокой Карины, и снизу его край приходился аккурат по границе делящей тело и ноги, а верхний край едва прикрывал грудь.
- Ой, мальчики…а куда вы пропали? А у меня на пляже кто-то шлепки спёр с полотенцем…Европа, тоже мне блин…
И Карина шагнула к нам из комнаты…
Надо сказать, что все окна и двери в коттеджах отеля в целях защиты от солнца были снабжены ставнями, вероятно как дань традициям, принятым на острове. Причем ставни были не деревянные, а металлические. И замок на входной двери стоял не на ней самой, а на металлической двери, которая сама по себе и была одной большой ставней. Так вот когда Карина, босая и обернутая в одно лишь полотенце шагнула из комнаты к нам, эта самая металлическая ставня, быстро, и с противным металлическим скрипом захлопнулась у нее за спиной.
- Ой…
Карина хихикнула.
- А у меня карточка внутри осталась…
Я как то сразу и не догнал, что за карточка.
- Какая карточка?
Карина снова хихикнула.
- От двери…
И сделала вид, что пытается развести полотенце.
- Думаешь, я ее на себе спрятала?
Тут то я и понял. Естественно Карина, выползя из душа, про карточку-ключ забыла. Дверь естественно захлопнулась, и мы оказались втроем, почти в четыре часа утра на улице, причем один из нас являлся практически обнаженной женщиной, которой и сесть за стул было невозможно, не обнажив какую-нибудь часть тела. Карину, правда это не смутило, и она, усевшись на стул, лихо закинула ногу на ногу и попросила у меня сигарету.
- И что будем делать мальчики? Я, конечно, могу и к вам отправиться ночевать…сил у меня на вас обоих еще хватит…ну не на ресепшен же мне идти в таком виде?
Костю, крепкого и фанатичного семьянина, сама возможность провести ночь в одном номере с голым коммерческим директором конкурентной компании, привела в такой ужас, что это читалось на его лице даже в темноте. Карина выпустила, дым в его сторону.
- Костенька, да не бойся ты…я же пошутила… Вот сейчас Пашка что-нибудь придумает…Правда Пашуля?
Я этим как раз усиленно и занимался. Осмотрев ставни, я понял, что это дохлый номер, и совладать с ними, что на двери, что на окнах можно было только с ломом, не меньше. Ночевать втроем на двух кроватях именно в этом данном случае мне представлялось слишком экстремальным. Оставалось одно. Добыть новую карточку на ресепшене. И я, оставив Явлинского с полуобнаженной и вальяжной Кариной курить около ее номера, решительно отправился на ресепшен.
Весь отель спал. Даже самые неугомонные представители нашей делегации уже улеглись, свет везде был погашен, и над отелем стояла глубокая тишина. Лобби тоже было затемнено, но за стойкой, перед телевизором лениво вытряхивая спагетти из термоса на тарелку, сидел дежурный портье. Видимо, я возник из темноты перед стойкой, с кривоватой улыбкой на лице так неожиданно, что он чуть не выронил драгоценный термос, и даже произнес едва слышно что-то на родном итальянском языке, чего я не понял, но сразу, же понял аналог сказанному на русском. Знание итальянского, впрочем, как и английского у меня было где-то на уровне деревни Полупановки Нижнежопинской волости, а потому я надеялся только на некий международный и понятный всем язык жестов.
- Сори…у меня…плиз…кард…пипец!
И в подтверждение тому, что карте и правда, полный пипец, я попытался изобразить руками трагическую смерть карты. Видимо мне это удалось очень убедительно, так как итальянец усиленно закивал головой, и пододвинулся к компьютеру.
- Number room?
Произнести цифру сто сорок три без подготовки и разговорника я тоже не смог, отчасти из-за волнения, а отчасти и из-за ликбезовского знания английской «мовы» а потому просто написал его на листе, предусмотрительно протянутом мне итальянцем. Тот прочитал, пощелкал на клавиатуре, посмотрел на экран и, глядя мне в глаза, строго спросил:
- What is your name?
И я, глядя ему в лицо, уверенно и четко выговаривая буквы, продекламировал.
- My name is Karina Mulagina!!!
Портье сверился с экраном, и кивнул головой с доброжелательной улыбкой на лице.
- Si…Si…vedo…Karina….
И так же доброжелательно протянул мне новую карточку, тотчас же погрузившись в свои спагетти по ноздри.
Когда я, пробравшись через практически полностью погруженный в непроглядную сицилийскую ночь отель, добрался до коттеджа Карены, то застал там картину достойную упоминания в пособии по ведению бизнеса в полевых условиях. Явлинский, у которого к этому времени после исключительно сильного нервного и физического напряжения, усугубленного неумеренным употреблением французского коньяка, наступил полный спад жизнедеятельности, сидел, опустив голову, зевая и со всех сил сопротивляясь желанию уснуть сразу и прямо здесь. Карина же напротив выглядела исключительно бодро, дымила сигаретой, и увлеченно рассказывала Вове об увеличении маржинальности сделок путём таких же вот посиделок с заказчиками в неформальной обстановке. Особенно Карина упирала на то, что самый упрямый заказчик согласиться на все, если выпихнуть его ночью на морскую лунную дорожку, особенно, в чем мать родила. Причем, тема Карине явно нравилась, потому, что в пылу рассказа она даже перестала запахивать опоясывающее тело полотенце, отчего вся картина напоминала обыкновенное совращение знойной женщиной запоздавшего и усталого интеллигентного прохожего.
Так, как и у самого меня глаза, тоже против моей воли начинали закрываться, то я был вынужден прервав, эту микроконференцию, открыть Карине доступ в ее номер, сопроводить ее до постели, и наконец, забрав Явлинского немедленно отправиться спать. Карина с большой неохотой отпустила нас на покой, и мы, добредя до своего номера, в буквальном смысле свалились в кровати, и прохрапели, чуть ли не до обеда, пропустив широко разрекламированную до этого экскурсию в Сиракузы.
Меня потом долго мучала одна мысль. Неужели в компьютере отеля не было отражено, какого пола человек живет в номере. Или просто итальянцы такие же раздолбаи как мы? И еще, после этой сицилийской ночи, я тоже очень полюбил ночные купания, не знаю даже с чего бы?
.