Я уже рассказывал про нашего бойца идеологического и воспитательного фронта – замполита Лёху. По замыслу верховного командования, такие вот лёхи должны были, наверное, помогать бойцам преодолевать тяготы и лишения, а также воспитывать в них храбрость, стойкость, отвагу и прочие полезные в бою качества. Но, как вы понимаете, на деле Лёха служил постоянным источником проблем и неприятностей, а если и воспитывал бойцов – то только в качестве отрицательного примера.
Военного профессионализма в нем не было от слова «вообще». Зато Лёша, как всякий истинный дилетант, обожал стрельбы. Он готов был на них сорваться даже на последнем десятке фрикций, непосредственно перед оргазмом.
Надо понимать, что для нормальных офицеров морской пехоты стрельбы - это обычная работа, рутина, так сказать. Представьте, что у вас вдруг появились грустные мысли, и в результате этих мыслей внезапно образовалась (тьфу-тьфу, не дай бог) склонность к суициду. Тогда просто подойдите к мирно спящему после караула офицеру, решительно растолкайте его и скажите:
- Слышь, а побежали на стрельбище, постреляем, мне разрешили!
Всё. Считайте, что над вашей могилой уже толкают прочувствованную речь. Как говорится, «даст ту даст, эшиз ту эшиз». А вот Лёха так делал много раз, и при этом остался жив, зараза. Удивительный всё-таки был человек!
Один раз, помню, он припёрся в часть в понедельник в шесть утра. Сам аж фиолетовый, видно, что вообще не спал, а наоборот - зверски и без просыпу бухал дня два. Тем не менее, увидев, что наше подразделение собирается на стрельбы, он тут же заявил:
-Я с вами!
А рота на полигон добиралась строго бегом, и до полигона было с дюжину километров.
Товарищи офицеры попробовали воззвать к остаткам разума нашего неугомонного стрелка:
- Лёша, ну ты на себя посмотри. Ты не то что не добежишь, ты даже не доползёшь. Даже если тебя Маресьев лично и подробно проинструктирует, как ползком и с повреждениями, несовместимыми с жизнью, преодолевать большие дистанции.
- Ничё, нормально. Я с БТРом, - отвечает несгибаемый и одновременно находчивый Лёха. БТР действительно доставлял на полигон боеприпасы и старших на стрельбах.
- Ну О’кей. Твои дела, - товарищи офицеры пожали плечами, понимая, что спорить бессмысленно. Да и были у них дела поважнее, чем отговаривать полуживого замполита от самоубийственных решений. Что, мало замполитов что ли училища выпускают? Этот совсем поломается - нового пришлют.
И вот прибежали мы на полигон. Стоит рота - рожи в пыли, потные - хоть выжимай, языки на плечах красиво разложены. Пока бежали - ещё и тактические вводные решали.
А тут и БТР подъезжает. Откидывается аппарель, и из десантного отделения вываливается Лёша, наш боевой замполит, наследник славной когорты комиссаров и политруков. Лёша уже даже не фиолетовый, а почти чёрный – растрясло сердешного. Он некоторое время стоит, покачиваясь, потом обводит строй мутным взглядом и заявляет:
- Ну и внешний вид у вас, товарищи матросы. Аж блевать хочется!
В этот момент вестибулярный аппарат наносит последний коварный удар организму нашего передовика воспитательной работы, отравленному продуктами алкогольного распада. Он отворачивается к колесу и начинает громко блевать. Ротный не растерялся:
- Вот!!! Посмотрите, до чего вы довели замполита! КАК ВЫГЛЯДИТЕ?! Почему не заправлены? Я что, обо всём напоминать должен?!
Но даже за трезвым за ним на стрельбище присматривать надо было постоянно. Не то что-нибудь обязательно упорет.
На стрельбы оружия пёрли - море. Брали с собой практически всё, что было в роте. И чтобы за этим арсеналом присмотр был постоянный, обедали поэтапно: сначала сержанты (быстро), затем офицеры (не спеша), а в конце - рота (мгновенно). Ну, Лёша и заявляет.
- Я с сержантами поем. Хочу из ПК ещё пострелять.
- Смотри не пристрели там никого.
Лёха тут же начинает возмущаться:
- Бля, ну чо за подколки?! Да я все допуски сдал!
Как он их, кстати, сдал, ротный так и не смог выяснить. Я ж говорю, удивительный тип. Прямо международный человек-загадка, а не замполит.
И вот, значит, сидим, обедаем. Вдруг слышу - очередь из ПК, длиннющая, на всю ленту. Я где-то на пятидесятом выстреле котелок бросил и на рубеж помчался.
Тут я вам поясню. У ПК воздушное охлаждение ствола, поэтому длина очереди не должна превышать двадцать выстрелов, а после двухсот - ствол нужно менять на запасной. Если нарушить эти правила - нарезы плывут и пули, соответственно, летят куда угодно, но только не в цель. Я такие "убитые" стволы видел, где пуля до середины канала ствола проваливалась.
И вот я мчусь, а в голове только одна мысль крутится: «Господи, только бы это был не мой пулемёт!!!»
Дело в том, что запасные стволы были в дефиците. А у нас всех было чёткое ощущение, что все прапора на оружейном складе генетически происходили по прямой линии от Гобсека или Плюшкина какого-нибудь. Или их пращуры поголовно служили в звании скупых рыцарей.
Ну судите сами: на склад приходишь, там - Эльдорадо, глаза разбегаются. Бойки к гранатомётам - ящиками, магазины к автоматам - грудами, лент и коробок к пулемёту - залежи. Ну и так далее. Но стоит только заикнуться:
- Тащ пра...
Как тут же услышишь:
- НЕТУУУУ!!!
Хотя мне говорили, что они кучу трофеев с первой войны не сдали, а пришхерили. И как особисты ни рыли землю, так ничего и не нашли.
Ну так вот, примчался я на огневой рубеж. Смотрю - ну точно, ствол сизый – всё, писец. А этот балбес залихватcки пулемёт задирает и от ствола прикуривает, типа "во я какой".
Я по учебным местам огляделся, отлегло - третий ДШВ, не наш взвод. Я уже на расслабоне ему ласково говорю:
- Ну всё, Лёша, прячься, если успеешь. Вон командир третьего бежит.
А у него в глазах полное непонимание ситуации, типа «а где же восхищённые взгляды и упоение моей лихостью?»
Подбегает командир третьего. Ситуацию оценил, с Лёшей даже говорить не стал, сразу к своему сержанту:
- Ну, ссууука! Ну ладно этот... Но ты-то куда смотрел?!
Короче, если что - во время боевых действий диверсантов к нам засылать не надо, у нас свои есть, уже внедрённые. Хотя если их под присмотром все время держать, то есть надежда, что они очень уж много вреда, может быть, и не нанесут.