В лесу была неестественная тишина. Ну, да. Не удивительно. Считай неделю по нему вооружённые толпы бегали, да и артиллерия, как на сдаче проверки из ГШ, работала. Понятно, что зверьё от такой «движухи» не в восторге. Вот и попряталось, от греха подальше. Если лес «человеком не топтан», это сразу заметно. А тут, как в Измайловском парке. Вроде и деревья есть, а кажется, что не живёт в нём никто. Освободили немцы нам жилплощадь. как Питерскую коммуналку расселили, на Васильевском острове.
Стоп. Тихо. Что за звук? Скулёж такой, как щенок, мамой брошенный. Аккуратно подошли на звук из кустарника. Опаааа…. Василь. Грязный как чёрт. Клубком в кустах свернулся и поскуливает. Вытащили его за ноги. Можно сказать, почти, без сознания. Половину лица разнесло – воспаление, как пчёлами покусанный. Ага. На голове борозда до кости – пуля черканула. Рана уже не кровоточит, но грязная и жутко воспалённая. Понятно, то ли не добили, то ли шальная… Не суть важно, короче.
- Так, привал. Смол, огонь организуй и воду из фляги вскипяти. С огнём аккуратнее только. Не вздумай валежник палить. На сухом спирте.
— Вот привычка у тебя дурная, каждый приказ свой, «в развёрнутом виде» отдавать. Вы, тащ сержант, унижаете меня, как профессионала.
- Поговори мне ещё. Профессионал, куев. Я твои косяки, по первой чеченской, очень хорошо помню. Ваще не понятно, как такие «около военные профессионалы» на нормальных войнах выживают. Вот ангел-хранитель у тебя, точно, профи. Причём с большой буквы. Седой правда, от ужаса. В таких жопах, с твоей подачи, побывал.
- Ой фсё… Тока оказался он там, командор, не с моей, а, с твоей подачи.
- Поговори мне ещё.
Ну-с. Приступим к осмотру. Запёкшаяся кровь толстой коркой. Краёв раны не видно. Температура тела, вроде, нормальная. Воспаление локально. Его контузило неслабо. Когда пуля под очень острым углом от кости черепа срикошетила. Как кувалдой ударили. Ну, да. Был бы столбняк, он уже бы и не жил. Судя по всему, дня три прошло. Ладно. Приступим. В кипячёной воде развёл пол листа стрептоцида. Свернул тампон из бинта. Они, кстати, у нас зелёные, с пропиткой соответствующей. Американская придумка. Ещё и большие «подушки» есть, чтобы, сразу, рану «закрывать», не бинтуя.
- Так, Садись ему не спину, и голову зафиксируй. Я сейчас рану ему буду чистить. А это больно, очень.
Пока чистил – промывал рану, Василь. Плакал и слабо пытался вырваться. Управился минут за пятнадцать. Обработал всё как надо. Грамотно, как учили. Рана кровить стала. Но не зашьёшь уже, времени очень много прошло. Да и широкая она. Сантиметра два. Края разошлись и воспалились. Как у неё края стянуть – непонятно. Спасибо системе военного образования МО РФ. Да и преподы в училище были сплошь афганцы. А у них – Опыт… Ничего. Он молодой. Физически пацан развит. Я себя в этом возрасте помню, заживает всё, как на собаке. Вколол ему антибиотики и обезболивающее. Ладно. Привал. Часа на четыре. Как очухается – поговорим с ним, накормим. С собой тащить не будем. Мы не «Красный Крест». Да и не надо, чтобы знал он о нас много. Попадёт к противнику, язык ему развяжут. Говорят все и всегда. Поверьте. Проверено.
Ближе к вечеру. Василь очухался и попросил пить. Ужин мы уже приготовили. (Кашки – парашки задолбали уже. В этот раз ещё и жидкую сделали.) Накормили. Напоили максимально сладким чаем. Куда в него столько влезло? Его не вывернуло. Значит не так уж и сильно мозги встряхнуло. Походу, просто чирканула пуля, по касательной. Опухоль с половины лица Василя начала спадать. Мордан, у него, даже порозовел слегка.
- Ну, рассказывай, Коротко. По существу. Без эмоций.
- Немцы по нам из пушек целый день били. Мы хотели ночью с болот уйти. А у них вокруг пулемёты. И ракеты они пускали. Постреляли людей. Вернулись в лагерь. Думали до рассвета пересидеть и снова попробовать. А они как-то, по болоту прошли. К лагерю вышли. Убили всех. Я смог убежать, да на краю болота подстрелили.
- Понятно. Потом два дня по лесу бегал не жравший. А как ослаб, и рана болеть и дёргать стала, ты под куст забился. Так? В деревне был своей?
- Ну да. Так. А деревни нет больше. И соседние, тоже, пожгли.
- В лесу видел кого?
- Да. Вчера. Они меня под этим кустом нашли. Наши. Разведчики. С большой земли.
Наши? И они ему не помогли? Даже голову тупо, не перебинтовали? Даже сухарь ему не кинули? Ага, ЩАЗ…
- Да? А что сказали? Куда пошли? Сколько было их?
- Говорили своих ищут, потерялись. Семеро их было их.
- Про нас им не говорил?
- Не-не-не… Я помню, вы предупреждали. Куда идут не сказали. Сказали, просто отбившихся ищут.
- Понятно. Молодец. Дальше, что думаешь?
- Да не знаю. К тётке пойду. В соседний район. За пару дней дойду. А с вами мне нельзя?
- Нет Василь. Ты уж извини, но, не получится. Мы уходим щас. Далеко. К фронту. Сегодня переночуем вместе. Завтра с утра я тебя перевяжу ещё раз. Таблетки выдам. Расскажу, как их есть. Еды тебе дадим. И ты к тётке свей пойдёшь, потихоньку. А мы, по своим делам.
Василь грустно вздохнул. Мы все закончили ужин и начали готовить лагерь к ночёвке. Перед сном Я ещё раз уколол его антибиотиками.
С утра, ещё в сумерках, проснулись, быстро позавтракали. Поменяли повязку. Плохая рана. Запущенная. Но, уже лучше, чем было, хоть и день только прошёл. Ещё раз вколол антибиотики и выдал ему таблетки (они у нас без маркировки). Одну, «очень вкусную и интересную», заставил прямо сейчас принять. Побежит по лесу, аки молодой олень на случку, рожки за спину закинув. Подробно проинструктировал, по медикаментам, как и что принимать. Идти ему в другую сторону. Ничего, парень шустрый. Такие на войне и выживают. Если по глупости, «чисто на посмотреть», туда, куда не надо, не лезут.
Как только Василь скрылся за деревьями, начали «военный совет».
- Смол, есть мысли?
- Да нет, в принципе. На этих бы заблудившихся, только глянуть. А так, ясно всё.
- От ож… Меня они, тоже, чота, ооочень беспокоят. Ладно. Щас к третьему аэродрому. Идём на цирлах. Вдумчиво. Потом вокруг него. Желательно в прямой видимости. На мягких лапках. Осматриваемся и ищем афигенный наблюдательный пост. Собираем информацию, анализируем, думаем. Ин марш орднунг марш!
Где-то часа два шли без приключений. Потом лес, полого пошёл в гору. Даже не в гору, а на бугор такой, пологий. Когда поднялись на высшую точку, я влез на дерево, осмотреться. Вокруг, на десятки километров, до горизонта – «зелёный космос». И вот в этом «космосе» наш объект и спрятался. Ага. Дымок от костра. Километрах в трёх от нас. Его-то и видно, потому что сверху смотрю. Он на фоне леса. Но, всё равно, кто-то там, или очень тупой, или дерзкий. Может, всё вместе. А тупые и дерзкие здесь, только хохлы – каратели. А может и банер это, как на придорожном шалмане «WELLCOME, ёпта…». Ну, что делать? Надо сходить в гости, если приглашают. Тем более, так настойчиво. Только подойдём мы, немного, не так, как ожидают…
Эти три километра шли вдумчиво. Медленно и сторожко. Последние метров сто крались, как неандертальцы к мамонту, считай, где ползком, где «на четырёх костях». Грамотное место для лагеря выбрано. Подлесок редкий. Лес метров на пятьдесят чётко просматривается. Семеро. Возле костра не кучкуются. Рассредоточены. Одной очередью, или гранатой, не срежешь. Оружие – ППШ с дисковым магазином. Все в маскхалатах. Ножи-гранаты на поясе. Прям как на картинке из старого наставления по разведке. Странно, если вы такие умные и ловкие, почему у вас костёр дымит? Отползли назад, подальше, стали совещаться.
- Вдвоём не подходим. Я иду один. Снимаю «Леший» и оставляю рюкзак здесь. На мне только «плэйт» с БК. Ты – Занимаешь позицию с фланга. Метрах в ста от костра, мы ель с тобой видели. Тебе туда. Если что, нам нужен хотя бы один из них живой. Но, это по возможности. Огонь открываешь только при явной заварухе, или, если я сниму с головы прыжковый шлем. Работай с ПП. «Вал» здесь не нужен. Если что, тебе огонь быстро переносить. Оптика только мешать будет. А у нас здесь семь целей. И я тебя очень прошу, пошустрее и поточнее стреляй. Я у себя один. В одну харю, супротив семи ППШ, тут без вариантов. Вопросы?
- Может давай вдвоём подойдём?
- Нет, ты у нас здесь, как «джокер» в колоде будешь. Выдвигайся. На всё – про всё, тебе полчаса. Потом я начинаю подходить к ним. Понял?
- Так точно.
- Начали.
Смол юрко пополз к своей ёлочке. Я выждал полчаса. Снял рюкзак и леший. Встал и помахивая хворостинкой, насвистывая «Дойчен зольдатен», пошёл к костру.
Меня они заметили почти сразу. Перекинули поудобнее в руках автоматы. Разошлись с линии огня, друг у друга. Разобрали сектора вкруговую. И с напряжёнными мордами следили за моими действиями. Профи. Вполне грамотная и чёткая реакция. Я подошёл вплотную к костру.
- Здарова военные. А гармонь где?
- Какая гармонь?
Ответил старший. (Вот не знаю. Но, если ты чуть-чуть послужил. То по выражению лица и поведению, старшего ты, даже среди полностью голой толпы военных, вычислишь. Флюиды что ли…?)
- Как, какая? Отдыхаете же, как на первомайских гуляньях. Песню орать, про вестибюль.
- Кокой вестибюль?
- Нууууу… Ты ващеее… «Ой вы сени, мои сени. Вестибюль мой, вестибюль…»
Судя по его лицу, он ожидал от меня чего угодно, только не этих вопросов. Понять человека можно. Встретить в глубоких тылах вермахта вооружённого идиота, это – событие. Он явно был ошарашен и не знал, что сказать.
- Ээээ… Вы кто? Вас сколько? Какая задача?
- Ты ещё у меня спроси, кто Кеннеди грохнул? Ладно – ладно. Капитан Николаев. Командир развед группы. Группа погибла в бою три дня назад. Задачи больше нет. Не выполнена. Ищу партизан.
А вот сейчас он и спалился. На его лице явно читалась радость и облегчение.
- Присаживайтесь, товарищ капитан. Может чайку?
Двое зашли мне за спину. А лицо старшего приобрело злое выражение.
- Оружие на землю аккуратно положил и лицом вниз.
Я медленно поднял руки перед собой и опустился на колено.
- Тихо – тихо. Я весь ваш. Не психуй.
Левой рукой я снял с шеи ПП и аккуратно положил на землю. Ну-с, начали… Правой рванул «Глок» из набедренной кобуры и в падении вперёд, выстрелил старшему в живот. Ещё не упав на землю, начал переворачиваться на спину и быстро стрелять в грудь двоим за моей спиной. Не успел. Короткая очередь из ППШ пришла прям не в центр грудной пластины. Прям в «солнечное сплетение». Дух из меня вышибло знатно. В глазах потемнело. Рядом раздавались короткие очереди. Но мне было не до этого. Господи, как больно. Как кувалдой… Не боец я сейчас. Это точно. Даже в гей-клубе не отмахаюсь… Перестрелка затихла. Кто-то ломился, сквозь подлесок, как лось.
- Командор, цел?
- Не знаю. Контроль сделай. Одного оставь.
- Да один и остался. Твой первый. Вон, ножками сучит.
Я с трудом, согнувшись в три погибели, встал.
- Ох ёооо… Ну ивонах… Эти пластины. Лучше дырку от пули, не так больно. Подожди, отдышусь.
Старшему пула пробила желудок. Кровь во рту. А пуля в желудок – это не больно, это – БОЛЬНО. Он лежал на боку подогнув к груди колени. Я перевернул его нагой на спину. И достал из нарукавного кармана шприц-тюбик.
- Больно, да? Смотри. Мы сейчас можем просто уйти, твои все трупы. А могу и снять тебе боль, вколов укол. Но, ты сначала ответишь на мои вопросы.
- Коли.
Прохрипел раненный.
- Твоя задача?
- Вас найти и взять. В крайнем случае уничтожить.
- Кто мы? Твои командиры знают? Зачем мы вам живыми?
- Не знают? Зачем не сказали. Но, взять вас надо срочно.
- Ты немец, из «Бранденбурга», армейская разведка, или «Дирлевангер».
- «Бранденбург», командир группы. Немец.
- Понял. Держи. Сейчас отпустит.
Я вколол ему укол. Подождал пока с лица уйдёт жуткая гримаса боли.
Пока я беседовал, Смол деловито шмонал труппы.
- Есть, что интересное?
- Нет. Все карманы пустые. Ни карт, ничего…Вобще ничего. В вещь-мешках только жратва. Так не бывает. Перемудрили.
- Ладно. Давай подождём. Мне отдышатся надо. За рюкзаком моим сходи и сухпай ихний собери. Сухари не бери. Места много – толку мало.
Я смотрел на старшего и мне его было, почему-то, жаль. Военный профи. Не каратель. Но, он сам эту работу выбрал. Он просто противник. Служит в армии, которая несёт боль и страдания русскому народу. Моему народу. Хотя… Пятьдесят на пятьдесят, что он бы мог сейчас так на МЕНЯ смотреть. Сложная работа у нас с ним. Президенты – вожди – фюреры, друг с другом «портят отношения» а простые «работяги войны», по лесам друг-другу глотки режут. Грустно.
Он заметно начал бледнеть. Отходит.
- Звали тебя, как?
- Отто.
- Знаешь на чём ты прокололся? На Василе.
- ???
- На пацане том, раненном. Так не делают. Наши бы помогли. Каратели – добили. А ты, просто прошёл мимо. Хоть и говорил с ним. Непонятки…
На его лице отразилась жуткая досада. Потом он закрыл глаза, глубоко выдохнул и неестественно вытянулся. Всё. Извини. Хоронить мы вас не будем.
- Смол, закончил? Много намародёрил?
- Да. Всё. Нормально.
- Ну, пошли, тогда. Чо сидеть?