Шли 17 сутки похода.  Корабль охранял от возможных провокаций со стороны наших новых ближайших врагов, N-ские газодобывающие установки, расположенные в самом синем  море возле одинокого, но живописного полуострова.  

Как оказалось, после долгожданного возвращения данного полуострова в родную гавань, мы  возвратили и месторождение газа (заодно, так сказать, чтоб два раза не бегать). Чему наши старые друзья (в смысле, новые враги) не обрадовались, и давай там всякие штуки вытворять. То дрянь какую-нибудь разольют, чтобы воняло , то болванкой стрельнут в эту сторону. В общем день начался хорошо. Лежу я  на шконке (кровати так на корабле называются) после сытного морского завтрака, внимательно смотрю как болтается от качки дверца шкафчика и перевариваю овсянку. И тут по телевизору передают гороскоп. Никогда его не слушал, а тут прямо в уши- у вас, мол, скорпионов сегодня короткая поездка и романтический вечер. А мой напарник Максим, как раз скорпион. Ну какая может быть поездка, если мы плывем? А  вечерняя романтика заключается в страстной и пылкой любви к Родине по всем правилам устава (это такая Камасутра для военных). Ну и забыли про гороскоп через 16 секунд, как старшеклассник про домашнее задание.

Сидим в трюме, работаем себе. Меняем масляный насос. В трюме мрачно, тесно, кругом выступающие элементы, специально предназначенные для удара о них головой. Атмосфера, как в подвале у Фредди Крюгера. Что-бы было посветлее и  поуютнее, сняли без спроса со стены аварийный фонарь (они везде на корабле развешаны). Этот бессовестный акт клептомании краем глаза заметил один наблюдательный военный. Мы, преодолевая неловкость, испрашиваем запоздалое разрешение. А нам в ответ эхоподобным, открытым, сибирским говором: "пацаны, для вас, что угодно, хоть πи&∆у из Мозамбика, только почините агрегат!" Вот те на! Из Мозамбика! Прямо, романтическим вечером повеяло!

И вот, наконец,  последний болт откручен (кстати, а где он хоть этот Мозамбик). Но насос упрямо не вытряхивается из агрегата, как кетчуп Хайнц со дна бутылки.  А может давай по нему кувалдой бахнем. Сказано- сделано. Привязали его надежно, чтобы  не выскользнул, и не пробил днище корабля. Бахнули. Вынулся. Как мы потом поняли в насосе наглухо было забито одно очень важное отверстие, через которое сбрасывается давление (он от того и не работал). И вот эта масло-фреоновая смесь, с неудержимой радостью наконец-то добежавшего до привокзального туалета, и  измученного диареей пассажира пригородной электрички, устремилась наружу. Вы видели когда-нибудь сюжет про нефтяников, у которых долгожданная нефть пошла и они ей умываются? То же самое получилось после триумфального изъятия из своих посадочных мест этого насоса. Мы  в почерневшем старом масле, блестим оливковым оттенком, словно обещанная нам забавная штуковина из Мозамбика. Переборки, подволок, пайолы (на сухопутном языке: стены, потолок, полы)- всё в масле. Кроме двух пятен на стене, где по удачному стечению обстоятельств висели наши чистенькие куртки. Вот ведь, бляхоньки. Мы бегом к наблюдательному военному, счастливому обладателю Мозамбикской диковины (посмотреть бы на неё хоть одним глазком). "Эээ, можно нам вместо этой, как её, ну из Мозамбика, выдать ветошь и обезжириватель". Нам ответили, что есть "шило". Подойдёт, мол? Полтора литра хватит? Только всё не пейте. Глоток в себя, глоток на очистку тонким слоем. "Шилом" на флоте называют спирт. Да- да, тот самый. Почему его называют "шило"… Да какая разница. Вон, подавляющее большинство соотечественников не знают почему унитаз называют унитазом. И даже, воспитав детей и поженив внуков, уходят в мир иной, так и не узнав эту тайну (наверняка вы уже копаетесь в интернете, чтобы поднять свой интеллектуальный уровень и блеснуть знаниями  в кругу коллег на новогоднем корпоративе). О чем  это я... Ах, да.  А в качестве ветоши нам выдали роскошные белые х/б штаны. Мечта Остапа Бендера. Может фасон, конечно не очень (нижнее белье), карманов нет, ширинка сбоку. Но качество! И печать фиолетовая на ж.. сзади, короче, на четвертинке, в которую уколы делают (фельдшер, наверное печати ставил). На печати номер засекреченного швейного цеха и год выпуска 1963. Винтаж. Может быть их надо было на Сотбисе выставить на торги, а мы ими масло вытирать. И вот мой чумазый напарник Максим, оставляя за собой масляные, скользкие следы, как персонаж актера Смирнова в образе папуаса из "Приключений Шурика" с "шилом" в одной руке и винтажными кальцонами под мышкой готовится спуститься в трюм, неожиданно оступается (качка ведь ещё), и летит вниз по трапу, пересчитывая попой скользкие ступеньки. Досчитав до десяти, приземляется в трюм. При этом свободной рукой неудачно цепляется за что-то там железное. Конечно, это не смешно, но я вспоминаю про обещанную гороскопом короткую поездку! Фантастика,  сбылось! Плывет и едет одновременно. С мистическим трепетом ждём романтический вечер. Максиму не до смеха. Что-то не то с рукой . Идём лечиться.

На амбулатории надпись, что по неотложным случаям прием круглосуточно, но при условии, что пациент будет в чистых тапочках (вот интересно, а если, вползти с  топором в спине, оставляя за собой кровавые следы, тапочки тоже чистые надевать). А у нас после масляного душа только зубы более-менее чистые. И то с внутренней стороны. Ну, значит, мыться. Макс  уже напоминает пленного, раненого Сергея Бондарчука в фильме "Судьба человека". И как Бондарчук опухшей рукой даже  в носу поковыряться  не может от боли. Кое как разделся, скорбно поковылял в душ по синусоидальной траектории, борясь с качкой. Я рядом. Страхую. А в душе новая проблема. Как мыться одной рукой, если чем-то ещё надо держаться. Максим встал поудобней, ноги расставил и застыл от безысходности. Только "маятник" болтается, как стрелка перевёрнутого метронома в ритме аллегро. Тик- так. Посмотрел я  на эту картину Репина "Землетрясение в колокольне" взглядом эстета. Ладно, говорю, ты мойся, а я тебя подержу. Хотя, за что я его подержу, разглядывая не богатые варианты и мысленно краснея, подумал я. Идея! Я сбегал в каюту за ремнем. Теперь всё в порядке. Максим в одном ремне на поясе, уперевшись головой в стенку, стоит ко мне задом и кое как моется. Опухшая, покрасневшая рука болезненно висит и подрагивает в такт метроному. Я, откинувшись назад, держу его за ремень, чем-то при этом напоминая мальчика с картины "Купание красного коня". Только я в трусах. Мы, конечно же оба мокрые. И тут в душевую вбегает фельдшер, обеспокоенный долгим нашим отсутствием . С ним санитар.

"Где этот чертов инвалид?"- кричат.

Мы здесь!

Шторка отдергивается и на нас ошарашенно смотрят изумлённые глаза в запотевших очках. Мы застенчиво пожимаем плечами. "Романтишшно то как!"- участливо шипит фельдшер, не размыкая зубы. Вот и не верь гороскопам.

Короткая поездка на попе и романтический вечер в душе. Руку вправили,  и все было хорошо. Ещё один день прошел. Засыпаю, а в голове навязчивая мелодия:

"Однажды в студёную зимнюю пору

Сплотила на веки великая Русь.

Гляжу поднимается медленно в гору

Единый могучий Советский Союз..."

Да ну его этот Мозамбик... Наши то лучше...