А вы как переносите те моменты, когда вам нечем заниматься? Не те моменты, когда вы, оставив свои дела в состоянии аль денте, прокрастинируете, втыкая в интернет, а когда вот реально нечем себя занять? Маетесь, небось? А если вам нечем заняться день, два, десять, сорок, пятьдесят, восемьдесят?

     Вот и подводники маются, хотя  вроде бы  всё время чем-то заняты в своих автономных плаваниях. Но тут, понимаете, какая штука получается – как со звуком. Определённый уровень стабильного шума ваш мозг устаёт обрабатывать и проводит возле него черту, подписывает её словом «тишина» и – вуаля! Шум есть, а вы его не слышите.  Так и с монотонными занятиями, которые повторяются изо дня в день и из месяца в месяц, видимо. Мозг  в конце-концов  подводит черту, пишет «бездельничаю» и – вуаля! Начинается маета и придумывание всяческих развлечений из подручного реквизита.        Проводят, например, дни специалиста – это такой военно-морской КВН без Верника в жюри. Каждая боевая часть придумывает что-нибудь смешное, типа частушек на злободневные темы, сценок художественной самодеятельности или видеомонтажа и развлекает этим остальные боевые части, собранные старшим на борту в кают-компании с недовольными рожами.  Потом подводят итоги и тем, кто выиграл, выдают приз –   пирог  пекут яблочный и хлопают в ладоши. Мы как-то выиграли такой пирог своей боевой частью, но я его так и не попробовал – что там того пирога: метр на полметра  на семьдесят человек? Отдали матросам.  

  Или эстафеты боевых смен.  Вот посмотрел бы я в глаза тому, кто это выдумал – наверняка ведь замполит какой.  Суть этих соревнований заключается в том, что на каждой из трёх боевых смен по кораблю ходит комиссия с секундомером и командует в первом отсеке открыть в ручную клапан осушения отсека, во втором – клапан вентиляции ЦГБ (вручную, естественно) и так далее до девятнадцатого. Потом сравнивают результаты по таблице и какую-то смену объявляют лучшей, что никаких преимуществ ей не даёт, что, в принципе, вообще нормально и по жизни в нашей стране – объявили тебя лучшим, так хули тебе ещё надо, правильно?   И после каждого вот этого прохода  командир дивизиона живучести проползает все девятнадцать отсеков и проверяет, а привели ли всю матчасть в исходное и не задели ли туловищами какие-нибудь соседние клапана и манипуляторы. Потому что, бляди такие, постоянно это делают. А так-то лодка в море,  и вместо залихвасткого всплытия с дифферентом на нос и креном, стремящимся к нолю, вполне себе можно всплыть, как каракатица раком, что является форменным позором для моряка-подводника и поводом впасть в уныние не менее чем на шесть минут!    Ещё, конечно, шаталась по флоту традиция лепить пельмени.  От гремучей смеси злости  из-за недосыпа  и желания подъебнуть товарища фарша для пельменей почти не требовалось – хватало пуговиц, гаек, болтиков, лампочек  и какой-то непонятной хрени, которую турбинисты из своих турбин выколупливали. Ох и бульончик получался! Но так как это занятие  самое бессмысленное и неоправданное, то у нас от этой традиции быстро отказались, а то чуть не бунт назревал, страшно сказать, из-за лепки пельмений.  

 За первых два месяца  все эти мероприятия проходят и прекращаются что от истерик КДЖ, что от назревающих бунтов, что просто исчерпав себя, и наступает последний, третий, месяц. 

    К третьему месяцу организм уже привыкает почти ко всему  с точки зрения физиологии: и к опреснённой воде, и к постоянному шуму, и к чёрт пойми какой кормёжке, и к зацикленному на вахты режиму дня, и к режиму питания (завтрак в три часа утра или вечерний чай в полпятого  опять же  утра), и к недостатку женского внимания, и к недостатку кислорода в воздухе. Вот, казалось бы, можно и начинать жить, как люди, но нет – на первый план, гордо выпятив свою плоскую грудь, выходит госпожа Скука. И сигареты. Почти у всех кончаются сигареты.  Вот вы курили когда-нибудь фотобумагу, заварку или вату, вымоченную в чае? Вот и я не курил, да. Хорошо ещё, если начхим в экипаже хитрый (сами начхимы предпочитают произносить это слово как «опытный», что, по-моему, сути не меняет, но сильно опресняет её) и бычки с первых месяцев не выбрасывал за борт, как положено по инструкции, а аккуратненько трамбовал в  дуковский мешок.  Золотые люди они, такие начхимы, доложу я вам!  Мало того, что трубы вентиляции от никотиновой смолы чистят, так ещё и жирными бычками могут угостить.     Самые интересные, конечно, последние две недели, когда  задачи уже выполнены и все просто начинают ждать, когда же уже домой. Именно из-за этих двух последних недель подводникам и не выдают ласты,  а то они ими грести начали бы, чтоб домой быстрее прискакать. А те ласты, которые положены по штату лёгким водолазам, хранятся под замком в сейфе.  Опечатанном печатью КДЖ.

   В амбулатории царили тишина и порядок. Ярко горели лампочки, в банке плавал аппендикс, и в тумбочке на второй полке были разложены в хронологическом порядке вырванные зубы.

Доктор Андрей вздохнул:
- Ну хоть бы кто зуб вырывать пришёл, а? Не, ну чего они здоровые такие?
- Здрасьте, так-то моя очередь зуб рвать, обознатушки вышли, коллега! – и доктор Саша перевернул страницу опостылевшего ему романа про какую-то непонятную тягомотину с убийством наследника.  Роман был скучный, пресный и не увлекал за собой далее третьей страницы, но всё остальное было прочитано, и приходилось себя заставлять. 
  Фельдшер Володя промолчал: он нашёл себе занятие и сидел довольный, наматывая вату на палочки.   Если бы вы его спросили, зачем он это делает и кому нужны  ватные палочки в таком количестве,  то фельдшер Володя пожелал бы поставить вам пятилитровую клизму для снятия давления с мозга. Он и сам не знал, короче.     В  амбулаторию поскреблись.  Доктора встрепенулись, как тетерева на току. Скрипнула дверь, и вошёл киповец Вова. Нет, ну дверьь  на самом деле не скрипела, конечно, - это же подводная лодка, а не изба бабы Любы в деревне Малые Глухари, но так звучит лучше, чем  «Дверь открылась», поэтому вы читайте, что она скрипнула, но знайте, что просто открылась. - Привет, айболиты!
- Здорово, животное!
- А чё это я животное?
- Классику читать надо, Владимир! Айболит был ветеринаром!
- А, не, ну я так, задобрить вас чтобы и всё такое.
- Ну задобрил, говори.
- Блин. Спать не могу вообще, ребята.
- Опять золотого корня нализался, алч безвольный?
- Да не, вы что! Один раз было, два месяца уже ни капли в рот!
- А чего не спишь тогда?
- Да откуда я знаю? Спать хочу, а не спится, хоть ты тресни.
- Ты тока тут не трескайся, а то мыть потом долго за тобой придётся. Ладно, так и запишем: пациент с жалобами на инсомнию.
- На что с жалобами? Не, у меня бессонница просто!     Доктора вздохнули и переглянулись.
- Ну ясно, дадим тебе снотворного.     Андрей выдвинул ящичек, в котором были насыпаны бело-зелёные капсулы.
- Подождите, коллега! – остановил его Саша. - Вот так вот, не измерив физическое состояние пациента!
- Да я на глаз его состояние вижу
- А жаль. Хотелось бы поразвлекаться. У вас, Владимир, может живот побаливает, или там спина, например?
- Нененененене, ребята! Всё нормально у меня вообще! Только спать не могу. Два дня уже. Даже на вахте.
- Ладно, - Андрей насыпал горсть пилюль в пакетик, - принимай за полчаса до предполагаемого сна по одной таблэтке! Не больше, Вова, ибо препарат сильный, не то  что второе, но и третье пришествие проспишь! И на вахте не спать! Спать только в положенное время!
- Ой, да один раз было, чо пристали-то? Один раз – не адидас!
 

     И довольный Вова ускакал, прижимая к груди заветный кулёк со спасением от помешательства.

- Эх, ребята!  Третий день как младенец сплю! – хвалился потом Вова.
- То-то воняет так по ночам в каюте…младенцами!  А что тебе доктор прописал? – поинтересовался трюмный Борисыч.
- Не знаю, секретные какие-то капсулы. Разработка одного секретного НИИ – только на подводные лодки выдают!
- А покаж-ка?
- Вооот они, мои спасители.
- Странно, - хмыкнул Борисыч, - у меня намедни несварение пищевода приключилось, запор по-нашему, по рабоче-крестьянскому, так мне доктор точно такие же пилюли и выдал.  А с какой шуфлятки он их тебе доставал? Да и мне с той же самой. Чую, что нас где-то наёбывают, а где – понять не могу, надо разобраться.     Борисыч постелил на столике листик бумаги, раскрыл капсулу и высыпал из неё белый порошок.
- Странно...
- Что странно?
- Да блестит он странно, порошок этот, -  Борисыч послюнявил палец и ткнул его в горстку.
- Борисыч, ты чего? Раз в капсуле, значит, горькое пипец, доктор предупреждал, чтоб сразу глотать, а то, говорит, и блевануть можно!
- Не ссы, моряк! Мы трюмные, если и блюём, то внутрь себя!
- Это как?
- Станешь трюмным – узнаешь, - и Борисыч слизнул порошёк с пальца, - ага. Ну-ка попробуй, Вова.
- Да ну…чот как-то я опасаюсь!
- Не ссы, говорю, пробуй!
   Володя попробовал.
- Сахар!
- Бля буду сахар!
- Чувствую надо с кем-то поговорить, да Борисыч?
- Да. Побежали в амбулаторию! Кто последний – тот минёр!    Да, в некоторых отсеках на Акуле можно бегать, если вы, конечно, знаете, в каком месте надо пригнуться, чтоб не отшибить себе рога и где нужно повернуться бочком, чтоб не выбить плечо. Главное в беге на подводной лодке – не хлопать переборками, но подводники и так ими не хлопают, потому  что инстинкт.  По этому самому инстинкту закрывания переборок сразу понятно, сколько времени человек провёл на борту. Если первый раз закрывает переборку, то обязательно ею лязгнет, и все окружающие на него посмотрят, как на облезлую выхухоль, а командир отсека покажет кувалду и  вкрадчивым голосом с бархатными оттенками скажет:
- Друг. Ещё раз….
  Потом человек начинает закрывать переборку медленно и двумя руками – она же тяжёлая, железная и с защёлкой, которую нужно защёлкнуть, иначе не повернётся кремальерное кольцо. И все на него такие смотрят  (командир отсека уже кувалду приготовил, улыбается во весь рот) и думают: «Ну. Родишь ты уже или нет, а?».
- А как вы закрываете переборки одной рукой, и они не лязгают? - спросил меня один учёный капитан.
- Вот так, - говорю. И показываю.
- Не, ну я вижу, а как?
- Ну вот. Так. – снова показываю.
- А объяснить можешь?
- Это нельзя объяснить, друг! Можно только показать! Хочешь, ещё раз покажу?   Добежали до амбулатории вместе – прослыть минёром никому не хотелось. Доктора как раз пытались расписать пулю с пресными лицами – расписывать пулю на одних и тех же людей три месяца подряд удовольствие сомнительного рода, так как повадки уже изучены, блеф невозможен, а так – просто перекладывание карт.
- О! Механоиды! – обрадовались доктора. – Болит что?  
- Пока нет. – сурово сказал суровый Борисыч. - Андрей, это что?
 И показал бело-зелёную капсулу.
- Таблетка. И коню понятно.
- От чего она?
- А чья она?
- Моя.
- Значит, от запора.
- А эта? – показал Вова точно такую же таблетку.
- А эта чья?
- А эта – моя.
- Значит эта – от бессонницы. Что вы такие взволнованные –то, не понимаю? Автономку на месяц продлили?
- Хуже, Андрей! Намного хуже!  Нас наёбывают!
- Это кто?
- Это ты!
- Это как?
- В них сахарная пудра!!!!
- И что?
- В смысле и что?
- Наебал-то я вас как? У тебя запор прошёл? Прошёл. Ты спишь? Спишь. Так в чём наёбка-то?
- Дык ты нас сахаром лечишь!
- И что? Вы мусульмане, может? Вам сахар нельзя в этом месяце употреблять?
- Не, ну Андрюха…
- Ну что «Андрюха»?  Я вот когда к вам в сауну иду мыться, я у вас спрашиваю, откуда там берётся тепло и вода морская в бассейне? Нет? Так какого хуя вы в мою матчасть лезете? Что за детское любопытство,  я вас спрашиваю, и нарушение корабельных инструкций?
- Клизмы приготовить? – встрял фельдшер Володя.
- Дык это…- замялись Борисыч с Вовой, - а как оно так-то выходит?
- Научный метод такой. Плацебо называется. Глянь, Саня, прибежали тут дартаньяны меня педерастом называть, ну ты видал, а? Меня, блядь, врача – психиатра, терапевта, стоматолога и нервопатолога, эти мазуты кормовые учить будут, как мне их лечить! Час штрафного преферанса за недоверие к доктору!
- Ну ладно…ты это…не кипятись…раздавай тогда, что ли.
- И по банке компота!
- Ладно.
- С каждого!
- Да поняли.
- Каждому! – добавил Саша.    Ну несли потом им компот, конечно, за недоверие расплачивались. Кто ж с докторами на подводной лодке ругаться станет?    Как вообще этим вот всем можно заниматься, спрашивают меня некоторые люди.  Да заниматься вообще чем угодно можно, в принципе. Желательно при этом любить то, чем занимаешься, тогда всё происходит легко, естественно и доставляет удовольствие.  Можно, конечно, и не любя заниматься чем-то, но один вопрос останется нерешённым при этом – зачем?   Ну вот в чём тогда смысл жизни? Работать, работать, работать, ныть как тебя заебала эта работа, опять работать, потом снова работать, потом вспоминать про эту работу, притворяясь саркастичным циником, а  на самом деле  чувствуя пустоту в некоторых уголках своей души и удивляясь, собираясь умирать: «Погодите, ребята, а жить-то когда?».  А некогда жить-то:  в этом и есть самое неразрешимое противоречие существования. Так зачем тогда заниматься тем, что не любишь? На вторую серию надеясь? Ну-ну, ну-ну…

  P.S.  Всё переживая за читателей с мобильных устройств, завёл себе сегодня телеграм и в нём сделал группу   @legalalien, куда буду сбрасывать анонсы рассказов со ссылками. Так что, кому  надо – пожалуйста. С косяками мобильной версии сайта я лично помочь не могу,  так что – хоть чем-то…