Капитан 1 ранга, Герой Советского Союза Гуляев Иван Иванович (25.05.1922-27.03.1998).
Когда-то наша великая актриса пела песню, в которой были такие слова "Иванами да Марьями гордилась вся страна". Слушая эту песню, мы всегда знали, что ее мужская часть посвящена нашему Командиру - капитану 1 ранга, Герою Советского Союза Гуляеву Ивану Ивановичу. Обращаясь в наше прошлое, мы всегда помнили о том, что этот человек не только вывел первый подводный атомоход с ЖМТ со стапелей СМП, а потом в мировой океан, но и стоял у истоков использования в условиях ПЛ современного ракетного оружия. Он был тем командиром большой дизельной подводной лодки "Б-67", который первым проводил транспортные испытания ракет и после ее первого командира Ф.И. Козлова стрелял с ПЛ баллистическими ракетами, что в то время и не снилось нашим "вероятным противникам".
Кстати об Иванах. Родился Иван Иванович в простой русской семье, где Иванов не меряно. Учился, работал как все в это трудное предвоенное время. Родина позвала на воинскую службу и в 1940 г. Иван Иванович оказался на Флоте. Сначала это был береговой артиллерийско-зенитный дивизион ТОФа, где, с присущей ему основательностью, он освоил специальности дальномерщика и комендора, вступил в партию и постоянно работал с людьми. Поступил в Тихоокеанское военно-морское училище (ТОВВМУ). Естественно его не обошла стороной война, только с императорской Японией, где он принимал участие в боевых действиях кораблей ТОФ и был награжден медалями "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг." и "За победу над Японией".
По окончании 2-го курса был переведен в Каспийское Высшее военно-морское училище на штурманский факультет, который он закончил в 1947 г. и был направлен на СФ. Только подводная лодка - мечта воплощенная в жизнь. Прошел все стадии офицерской подводной службы: командир рулевой группы ПЛ "К-21", командир БЧ-1-4 (штурман) ПЛ "С-16".
Окончил Высшие спецклассы офицерского состава подводного плавания и противолодочной обороны ВМФ при КУОПП с отличием (1950). Назначен помощником командира, затем старшим помощником ПЛ "С-17" и, наконец, командиром Краснознаменной ПЛ "С-101", где получил заветный нагрудный знак "Командир корабля" и не только отработал полный курс боевой подготовки (БП), но добился установки на корабле в системе управления торпедной стрельбой прибора, позволяющего вводить в торпеду необходимые данные для ее маневрирования на заданной траектории, и успешно применял этот метод стрельбы при торпедных атаках.
Свой командирский опыт он постоянно совершенствовал, командуя ПЛ "Б-8", "Б-70" и "Б-73". Венцом его службы на дизельных ПЛ явилась та большая ПЛ "Б-67", которая в начале 1955 г. одна из пяти боевых единиц пр. В-611 под руководством Главного конструктора академика Н.Н. Исанина была переоборудована в ракетный пр. АВ-611. Северодвинский завод в ударном порядке выполнил все модернизационные работы, в результате которых на ПЛ были установлены первые отечественных морские подводные ракетные комплексы с двумя БР - РФ-11ФМ, разработки КБ академика С,П, Королева, с надводным стартом и дальностью стрельбы 167 км. По тем временам -достижение! В должности командира в конце декабря 1955 г. он сменил известного подводника Ф.И. Козлова, который в сентябре-ноябре произвел первые 8 пусков нового морского ракетного оружия, и продолжил эту серию с хорошей результативностью.
В отличии от других командиров этого ракетного проекта, на долю Ивана Ивановича выпала роль испытателя ракетного комплекса и самих баллистических ракет в условиях длительного хранения БР в шахтах подводного корабля при различных условиях содержания с последующим пуском по заданной цели и, кроме того, испытание БР, хранящихся в шахтах ПЛ, на взрывобезопасность. Технология этого далеко не безопасного эксперимента на базе специально оборудованного полигона подробно описана с его слов одним из сослуживцев Гуляева И.И. капитаном 1 ранга Рыжиковым Р.В. в Военно-техническом альманахе "Тайфун":
"В центре полигона тщательно удифферентованная ПЛ "Б-67" в позиционном положении с заполненными концевыми группами цистерн главного балласта (ЦГБ). На дне акватории полигона, на определенном расстоянии от корпуса лодки, расположены глубинные бомбы, приспособленные к дистанционному подрыву с берега. Команда подводного ракетоносца - в укрытии на берегу. На борту лодки только командир и командир БЧ-5. Они вместе, не торопясь, проходят по опустевшим отсекам из носа в корму, тщательно проверяя состояние оружия и механизмов корабля. Затем оба возвращаются в центральный пост. Командир поднимается на мостик и дает команду: "Заполнить среднюю!" Механик лично открывает клапаны вентиляции средней группы ЦГБ и кошкой прыгает на трап. В считанные мгновения, пока забортная вода с шумом вытесняет воздух из цистерн, он выскакивает на мостик и вместе с командиром задраивает верхний рубочный люк. Оба офицера едва успевают прыгнуть на борт стоящего у лодки катера: к их сапогам уже подкатилась шумная волна воды, заполнившей воронку в том месте, где только что была лодка, а борт катера оказался на уровне крыши ушедшей под воду рубки... Такая вот "картинка", только без каскадеров и дублеров.
Через некоторое время глубинные бомбы подрываются, водолазы подсоединяют воздушные шланги к аварийно-спасательным устройствам на корпусе лодки, дают воздух и она всплывает. Дальше все идет в обратном порядке: командир и механик, а затем и экипаж вместе с членами государственной комиссии возвращаются на борт. Результаты воздействия взрывной волны на механизмы и корпус лодки, а самое главное - на хранящиеся в шахтах корабля ракеты, тщательно фиксируются. Затем несколько изменив положение зарядов (глубинных бомб), вся процедура повторяется. И так много-много раз. Гуляев И.И. был награжден за эти испытания корабля и оружия орденом Красной Звезды.
Всеми испытаниями руководил лично будущий прославленный академик, дважды Герой Социалистического Труда Королев Сергей Павлович. Он стал как бы членом экипажа "Б-67". С Иваном Ивановичем у него сложились добрые, со временем перешедшие в дружеские, отношения, продолжавшиеся до последних дней его жизни, которая оборвалась в 1966 г."
Пока С.П. Королев и И.И. Гуляев испытывали новое для ПЛ ракетное оружие, полным ходом шло выполнение атомной программы строительства подводного флота Уже была спущена на воду Первая атомная ПЛ "К-3". На стапелях СМП в разной степени готовности строились еще четыре корпуса ПЛА. Было закончено проектирование и готовилась к закладке качественно новая Первая атомная ПЛ с ЖМТ "К-27". Для освоения такого корабля нужен был смелый, волевой, технически грамотный, опытный командир-испытатель. Поэтому не случайно на эту лодку первым командиром был назначен Гуляев И.И., обладающий всеми этими качествами.
Как-то, беря интервью у одного из командиров наших атомоходов, корреспондент "Красной Звезды" остроумно подметил, что годы малоаварийной эксплуатации АЭУ ПЛА убили у подводников осторожность и что особенно командиры стали позволять себе некую лихость в общении с мирным атомом, поставленным на военную службу. Это проявлялось в том, что, встречая дорогих гостей на борту, они считали своим долгом обязательно сводить дилетанта, а иногда и профессионала в "святая святых" - реакторный отсек ПЛА, непринужденно присесть на крышку работающего реактора во время беседы и, заметив недоуменный взгляд экскурсанта, предложить ему приглашающим жестом последовать его примеру, предлагая соседнюю крышку. То же самое описал адмирал Михайловский в своём "Вертикальном всплытии".
Хочется сразу же сказать, что Иван Иванович никогда не позволял себе ничего подобного, ни в Обнинске на стенде "27/ВТ" в ФЭИ, ни позднее на атомоходе. Ему, как никому из тех, кто тесно общался с идеологами, проектировщиками, строителями, наладчиками, эксплуатационниками АЭУ и их ППУ, было присуще критическое отношение к своим знаниям и чувство глубокого уважения к знаниям и опыту других, даже подчиненных, даже молодых лейтенантов, которые уже получили начала атомного образования и после училищ вместе с ним постигали атомную науку. То, что новая техника таит много неизведанного и требует уважительного отношения к себе, было нормой для нашего командира и его главным требованием к подчиненным. Может быть поэтому, он требовал докладов о нарушениях в работе материальной части даже в мелочах. Каждый такой случай становился предметом обсуждения и глубокого анализа на "техсовете", где командир четко формулировал вопросы, по которым свое мнение высказывали все, у кого оно было, начиная с мичманов и лейтенантов и кончая старшим помощником, замполитом и командиром БЧ-5. Широко известны его специальные Пленумы во время 1-го автономного похода, описанные им самим в воспоминаниях "К-27" - подводный рекорд 1964 года" на страницах "Красной Звезды". После дискуссии, когда были получены ответы на все вопросы, командир принимал решение, которое мог отменить разве что сам господь-бог. Так было всегда, когда позволяло время и обстановка. Но вы бы видели, насколько быстро принимались им решения, четко отдавались команды и проверялось их исполнение, когда времени на обсуждение не было.
Под обаяние этого человека подпадали буквально все, кто соприкасался с ним по службе и в повседневной жизни. А спектр этих людей был широк: от заводских рабочих и матросов, офицеров ПЛА и 2-го экипажа до руководителей СФ и ВМФ, выдающихся ученых и руководителей военно-промышленного комплекса страны. И к каждому у него был свой подход, но в целом, вне зависимости от возраста и общественного положения, ровное человеческое отношение, заинтересованность твоей судьбой и твоими проблемами, определение твоего места в решении, стоящих перед кораблем задач и реализация твоего потенциала наилучшим образом. В то время профессионально-психологические службы в Вооруженных Силах и на Флоте только зарождались, но Гуляеву И.И. было уже тогда что сказать о человеческой психологии и ее месте в военном деле.
Он был прирожденным лидером, а лидеры всегда рождают последователей. Мы - экипаж ПЛА "К-27" были влюбленными в свое дело и преданными ему последователями нашего командира. Где бы он ни служил и не работал, вокруг него всегда сплачивался коллектив единомышленников.
Пожалуй, единственная категория, у которой наш командир не пользовался популярностью, были его братья по оружию - командиры соседних по "выпуску" ПЛА. Мы думаем, что отпечаток на все накладывало: во-первых, единственность и особое положение ПЛА с ЖМТ, во-вторых, не "фрунзак" и не рвется в Академию, в-третьих служба какая-то нелогично успешная. В подтверждение этого приведем фрагмент из "Вертикального всплытия".
После защиты Михайловским А.П. кандидатской диссертации с командующим флотилии обсуждались насущные вопросы флотской службы.
"Что? Уже навострил лыжи? Замену себе готовишь?" - не удержался вице-адмирал, Герой Советского Союза Сорокин А.И.
Михайловский отмолчался, но в душе ругнул начальство: откуда у него подобные мысли? И куда это он может навострить лыжи? Неужели увлеченность наукой создает такое негативное представление о намерениях Аркадия Петровича?
Этими мыслями он поделится однажды со своим другом капитаном 1 ранга Героем Советского Союза Игнатовым Н.К.
"Так ведь оно и понятно", ответил Николай Константинович, - "ты кандидат, того и гляди сварганишь докторскую и фьюить на профессорскую кафедру. Ты - Герой. А где они твои герои? Где Осипенко, где Жильцов с Тимофеевым, где Дубяга? Сысоев, говорят, в генеральскую академию собирается. Даже Иван Гуляев и тот уже в Ленинграде служит. Сколько звезд понадавали, а на действующей флотилии только ты да Сорокин. Вот он и сомневается по поводу и без повода". Компания, в которой упоминается наш командир весьма достойная, но чего стоит это игнатовское "даже!"
С "братьями по оружию" был кое-кто не согласен, в частности командир Северодвинской бригады контр-адмирал Кирток А.Н. В 1962-1963 гг. под его командованием скопилось около десятка экипажей во главе со своими командирами (среди них Чернавин В.Н., Голубев Д.Ф., Затеев Н.Н. и др.). С целью повышения боеготовности на бригаде отрабатывалось замещение по старшинству. Во главу угла ставилась опытность командира, его текущая служба и положение дел в экипаже. Как приятно нам сейчас узнать, что при очередном формировании приказа на эту тему, именно наш командир в списке замещения по старшинству занял место № 1 среди других очень уважаемых командиров. Кстати, сам Михайловский Аркадий Петрович относился к Гуляеву И.И. с величайшим уважением, особенно после второго похода "К-27", которым он руководил, воздавая должное тем фундаментальным традициям, которые первый командир заложил на корабле.
Нельзя не упомянуть имени еще одного человека, который с восхищением и глубочайшим уважением вспоминает о нашем командире. Это последний Главком ВМФ СССР и первый ГК ВМФ РФ адмирал флота, Герой Советского Союза Чернавин Владимир Николаевич, который в разделе "Герои атомного флота" своей книги "Атомный подводный..." посвятил Гуляеву И.И. целую главу и назвал ее "Испытатель". Пожалуй, в одном нельзя согласиться с прославленным адмиралом, где он воздавая должное Гуляеву И.И., отмечает, что "тот стал большим специалистом по энергетике "К-27", мало в чем уступая опытному командиру электромеханической боевой части капитану 2 ранга О. Нагорских". Это не так! Как говорят, они выступали в разных весовых категориях и командир сам великолепно понимал это.
Экипаж ПЛА "К-27" был сформирован командиром капитаном 3 ранга Гуляевым И.И. в 16 УЦ ВМФ в Обнинске в начале 1958 г. Неоценимую помощь в этом ему оказал только что выпустившийся из ВМА старший механик (командир БЧ-5) капитан-лейтенант Нагорских Олег Леонидович (впоследствии контр-адмирал, начальник, факультета ВМОЛА, к.т.н., доцент). Список этого экипажа мы приведем ниже. Атомоход нового типа ПЛА с ЖМТ "К-27", пр. 645, заводской № 601 был заложен на стапелях 42-го цеха СМП 15.06.1958, а спущен на воду 01.04.1962. Почти четыре года разделяли эти исторические события в жизни корабля. Причин столь длительного срока строительства было много и мы потом попробуем проанализировать их. За эти годы экипаж прошел полномасштабную подготовку в Обнинске, который стал для нас после Северодвинска вторым домом. Вместе с командиром БЧ-5 Гуляев И.И. организовал теоретическую учебу в 16 УЦ ВМФ и практическую подготовку на стенде-прототипе "27/ВТ" ФЭИ. Разработанная ими программа подготовки экипажа, согласованная с руководством обеих организаций, была сориентирована с большим уклоном в сторону практической подготовки. Об этом им никогда не пришлось жалеть. Кстати, этому же последовали многие командиры водо-водяных проектов, отрабатывающие свои экипажи на ВМ-овском стенде. Большое значение придавал командир морской практике и использовал любые возможности стажировки своих подчиненных на ПЛА, которые уже были в боевом ядре флота. Именно поэтому старший помощник командира Окованцев Николай Дмитриевич вначале был допущен на самостоятельное управление ПЛА пр. 627А, а после ходовых испытаний и нашей лодкой. Да и сам командир постоянно рвался в море и не терял своих высоких морских качеств. Как ни трудно было выкроить время, но на стыке 1958-1959 гг. он сделал это и убедил командование отправить его в длительное, более чем 100-суточное плавание вторым командиром на дизель-электрической ПЛ "Б-82" (командир Г.Н. Швецов). По возвращении из похода экипаж ПЛА "К-27" был ориентирован командиром на тесное взаимодействие с представителями СМП, других субподрядных организаций и Военной приемки по техническому надзору за качеством монтажа и наладки, а потом и приемки отдельных технических средств и систем, освоение этой техники непосредственно на корабле. Это далеко не полный перечень того, чем занимался экипаж вплоть до спуска корабля на воду.
Командир сначала сам досконально изучал все технические нововведения на нашей ПЛА, а потом со знанием дела учил этому своих подчиненных. Так было со вторым - "зенитным" перископом, установленным на корабле. Командир в период ходовых испытаний лично проверил все то положительное, что дает он при всплытии и навигации, потом этот опыт щедро передал вахтенным офицерам и штурманам. То же и с устройством быстрого заряжания (УБЗ), впервые установленным на ПЛА "К-27". Командир сам и весь личный состав минно-торпедной боевой части добились максимальной эффективности его использования, что не могло ни сказаться на качестве торпедных стрельб, выполняемых кораблем. Не припоминаем случая, чтобы оценка была ниже "отлично". Еще в Обнинске он долго разбирался с теми возможностями, которые открывают в маневрировании ПЛА автономные турбогенераторы (АТГ). И в полной мере использовал эти преимущества, когда в период госиспытаний первым ошвартовался под главными турбинами. Правда, первый блин получился комом. Он не учел инерционность ГТЗА по сравнению с гребными электродвигателями, под которыми швартовались все ПЛА до этого. Произошло касание носом соседней ПЛ, правда, по свидетельству водолазов без последствий. Расстроился страшно, а когда успокоился, собрав "техсовет" внимательно все проанализировал и инерционность ПЛА, и инерционность ГТЗА, и скорости подхода к пирсу, и обороты на задний ход (ЗХ). Как итог, был написан набор четких рекомендаций руководителю швартовки и личному составу, в частности, по кораблю объявлялась команда, определяющая режим швартовки (ГТЗА или ГЭД), а также была изменена таблица набора оборотов ЗХ под ГТЗА. Своим приобретенным опытом командир щедро делился и с офицерами кораблей Северодвинской бригады и с командирами 3-ей Дивизии ПЛА, 1-ой флотилии в Западной Лице, куда "К-27" была временно приписана.
В это время командиру вместе со старшим помощником Окованцевым Николаем Дмитриевичем (будущим капитаном 1 ранга) и замполитом Петуховым Михаилом Алексеевичем (будущим капитаном 1 ранга, начПО соединения ПЛА) пришлось решать штатную проблему. Положение о прохождении воинской службы предполагает службу офицера на определенной штатной должности в течение определенного времени, когда воинское звание соответствует этой должности. Чтобы получить следующее звание, офицер должен быть перемещен на более высокую штатную должность, а это немаловажно для человека, посвятившего себя одной из благороднейших профессий "Родину защищать". Командование ПЛА оказалось в сложном положении, когда интересы службы вошли в противоречие с интересами офицеров, достигших на корабле служебного "потолка".
Хорошо, когда на корабле есть резерв молодых перспективных специалистов - командиров групп (А.В. Шпаков, Ю.М. Сорокин, Ю.В. Комов и др). Именно за счет них, отпуская на повышение офицеров, кому уже необходимо было повышение по службе, командир представлял на замещаемые ключевые должности тех, кто уже прошел проверку на прочность в коллективе "К-27". Это была система, если хотите - продуманная кадровая политика, сплачивающая экипаж и повышающая боеготовность корабля в целом. В 1960-1961 гг. стабилизация экипажа была закончена и в этом составе он функционировал вплоть до окончания испытаний, передачи корабля флоту и подготовки 1-го автономного похода. Нужно сказать, что объем работы был настолько велик, что постоянно приходилось вливать свежую кровь, посылая в море вместе с 1-ым экипажем, в основном, командиров групп из 2-го экипажа. Именно они, при очередном обновлении основного экипажа, пополнили его и пошли в море в 1-ую автономку вместе со своими старшими товарищами.
Постоянные вахты на действующей установке, конечно, выматывали личный состав, особенно семейных офицеров, поэтому корабельные праздники, назначения на должность, получение очередных воинских званий, отпуска и другие события, отмечаемые всем экипажем, разряжали обстановку. Командование делало все, чтобы твои личные успехи становились достоянием всех. Даже сыграли две свадьбы всем экипажем (Потапова Н.И. и Филофеева А.И.). А когда перебазировались к месту постоянной дислокации в Гремиху и получили от командования Йоканьгкской ВМБ и 14 ОБ ПЛ на экипаж два подъезда из четырех во вновь построенном пятиэтажном доме, появилось ощущение своей нужности Родине. А как встречали каждую приехавшую в Гремиху семью! Как радовались каждому родившемуся на экипаже ребенку! Эта спаянность экипажа отражалась и на повседневной службе. Подготовка к 1-ой автономке была исключительно деловитой, спокойной. Старались не упустить ни одной мелочи. Как часто именно они подводят при решении серьёзных вопросов. Перед самым началом похода, произошло событие, которое озаботило весь экипаж. Один за другим ушли на повышение командир БЧ-5, первый киповец и третий управленец. Уход Нагорских О.Л. с корабля был самым ощутимым. Его великолепное знание энергетической установки, интеллигентность в общении с людьми, высокая требовательность и олимпийское спокойствие в сложнейших ситуациях - нам так будет недоставать всего этого в нашей дальнейшей службе. Но каждый из нас понимал, что ему тесно стало на своей ответственной корабельной должности. Мы грустили и в то же время радовались за него.
В автономный поход ушли по плану под руководством вице-адмирала Холостякова Георгия Никитовича, которого мы хорошо узнали в пору работы Правительственной комиссии, которую он возглавлял. Положительным моментом было то, что и Георгий Никитович великолепно знал экипаж и его возможности. Многих офицеров, в знак особого расположения, он называл по имени. Ну, и конечно, как за каменной стеной мы были за своим командиром Гуляевым И.И.
С обитаемостью было не очень, ибо кроме штатного экипажа на борту было 23 человека сверх штата. Причем, была категория людей, которым все мы пытались создать сверхкомфортные условия, если вообще можно было говорить о комфорте. Экипаж жил в условиях постоянной боевой вахты, но учитывая высокую организацию службы со стороны командира, руководителя похода, замполита, вахтенных офицеров и вахтенных механиков сверхперегрузок и сверхусталости не было ни у одной категории участников похода. Мы продолжали выявлять проектные, строительные и монтажные недостатки технических средств, локализуя и устраняя их под контролем командира и при участии специалистов, которые находились на борту. Все было в походе и преследование ПЛА "вероятного противника", за что командир справедливо был признан первым "охотником" за подводными целями, и предпосылка к аварийной ситуации, с которой мастерски справился капитан 3 ранга Шпаков А.В., и пожар в 5-ом отсеке, который локализовал старшина 1 статьи Баранов В.А., да много еще чего. Более подробно обо всем этом при описании и анализе 1-го автономного похода.
В целом, поход прошел успешно. Все неисправности и поломки носили характер несовершенства проектно-конструкторских разработок и скрытых дефектов монтажа и наладки в условиях северных широт, в которые вносила свои коррективы экваториальная Атлантика. Профессиональная подготовка экипажа и высокая квалификация представителей промышленности позволили привести технику к моменту возвращения домой в состояние готовности к нормальной боевой службе. Сразу же по возвращении мы отстреляли плановые торпедные стрельбы с оценкой "отлично" в полигоне и лишь потом нам дали "добро" на всплытие и швартовку у родного пирса. Командование базы и бригады встречало нас тепло, как встречали победителей-подводников во время войны, банкетом с поросёнком.
В 1965 г. после окончания Академических курсов при ВМА капитан 1 ранга Гуляев И.И. был назначен начальником штаба - заместителем командира Бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей в Ленинграде. 02.03. 1966 г. был подписан Указ, согласно которому командиру ПЛА "К-27" капитану 1 ранга И.И. Гуляеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Командиру Звезду Героя в торжественной обстановке вручал командир ЛенВМБ адмирал Байков И.И. Командир так и не понял тогда почему некоторых из его подчиненных лишили заслуженных правительственных наград.
В соединении, которое он возглавил, Гуляев И.И. прослужил в течение 8 лет, вплоть до увольнения в запас в 1973 г. По свидетельству его подчиненных того времени, никогда на бригаде не было столь высокой организации службы и воинского порядка, как в те годы. Ядерно-радиационную аварию на ПЛА "К-27" 1968 г. и гибель людей он воспринял как личную трагедию. Ведь многие из тех, кто стал жертвой аварии начинали воинскую службу при нем. Пытался доискаться до причин и повторял, встречаясь со своими подчиненными того героического экипажа, мнение, высказанное командиром БЧ-5 Нагорских О.Л. - "С нами такого произойти не могло!" Ни командирские, ни общечеловеческие принципы, даже приземленные благодатной ленинградской землей, у него не менялись. Но этот деятельный человек не мог быть долго в стороне от дел и вдали от моря, поэтому он пошел работать в Экспедицию специальных морских проводок СевМорПути капитаном-наставником. Он учил и допускал к самостоятельной работе командный состав судов, в обязанности которых входило обеспечение грузами Северных территорий, перегонка морских и речных судов с использованием ледокольного флота и без него. Он сдает экзамены и становится дипломированным капитаном дальнего плавания. Плавает не только в каботаже, но и за границу, посетив по служебным делам порты Германии, Дании, Швеции, Норвегии, Финляндии, Румынии, Югославии и т.д. Трудная и ответственная работа, когда он сам прошел не одну навигацию, продолжалась до тех пор пока не начались необратимые проблемы со здоровьем. Иван Иванович переходит на работу инженером-диспетчером государственного специализированного предприятия, занимающегося предупреждением и организацией сбора нефтепродуктов в результате аварийных разливов на акваториях Санкт-Петербурга. Он пережил еще одну трагедию в 1981 г., когда его любимую ПЛА "К-27", уже частично возвращенную в строй, по приказу свыше осознано затопили в полигоне у Новой Земли.
Все это время он помнил о своем экипаже и со многими поддерживал связь, с кем лично, с кем-то по почте, а то и по телефону. Но в нем подспудно жила мысль собрать экипаж, как в старые добрые времена, всех вместе. Он нашел единомышленника в лице начальника отдела СПБМ "Малахит" Морозкина Геннадия Дмитриевича и благодаря усилиям этих двух людей эта встреча состоялась. Она вышла за рамки экипажа, ибо на ней присутствовали представители науки, промышленности, управлений ВМФ, обоих экипажей - всех тех, кто был фанатами ЖМТ-направления и ПЛА "К-27". Собралось 01.04.1992 в общей сложности 70-80 человек и приурочили это событие к 30-летию спуска на воду ПЛА. Встреча была теплой и очень трогательной, с воспоминаниями, стихами, корабельными песнями и со слезами на глазах. Именно на этой памятной встрече к восторгу всех присутствующих Командир снял со своей груди один из трех орденов Красной Звезды и вручил его капитану 1-го ранга Шпакову А.В., как бы в компенсацию той стародавней несправедливости. И не просто вручил, а сопроводил этот акт соответствующим документом, с заверенной личной подписью. Низкий поклон Вам организаторы за эту встречу!
Жил он в это время со второй женой Валентиной Александровной в г. Пушкине Ленинградской области. Поддерживал тесную связь с ветеранскими организациями, войсковыми частями и муниципальными властями города. Он никогда не менял своих жизненных принципов, поэтому до конца своих дней остался настоящим коммунистом с партийным билетом в кармане и делами, которые делал во имя общего блага. Очень сожалел, что не успел убедить руководство ВМФ и Комитета ветеранов подразделений особого риска (ПОР) проанализировать условия, в которых находился личный состав 1-го экипажа на стенде 27/ВТ в Обнинске и признать их ветеранами ПОР. Забота о людях у Ивана Ивановича всегда была на первом месте. Но его собственное здоровье ухудшалось. Это привело к оперативному вмешательству, потере ноги и безвременной кончине сразу после очередной операции. Светлая память Вам, наш боевой командир! Интересные цифры приходят на ум. Этот человек был непрерывно связан с морем и морской службой более 50 лет. Около 10 лет он провел непосредственно в море, из них более полутора лет - под водой.
Хоронили его из 1-го Военно-морского госпиталя (ВМГ) г. Ленинграда, где нашли свою кончину шесть матросов и старшин после аварии 1968 г. Море народа. Оба экипажа почти в полном составе, много приезжих. Руководство Мэрии, ЛенВМБ, Бригады СиРК, "Малахита", "Гидропресса" и др. организаций и войсковых частей. Прощание. Траурный кортеж отправляется в г.Пушкин. Погода хуже не придумаешь, но помещения Дома офицеров не могут вместить всех желающих проститься с Гуляевым И.И. Похоронили его в Аллее Героев на городском мемориальном кладбище. Через год семья поставила памятник из черного мрамора, где на стелле его фото, одно из лучших, и силуэт его любимой "К-27". У памятника идеальный порядок и круглый год живые цветы.
.