Рота неслась по Абдуллахейлю под покровом густой листвы садов. По-нашему это называется «рота неслась по зелёнке в кишлаке». Без привалов проскакали метров 200, выскочили в точку, в которой ущелье раздваивалось. Упёрлись взглядом в скалу.  За раздвоенной горловиной ущелья поднималась в небо скала. Чёрной страшной громадиной. Рогачев сказал, что нам туда.

     Рогачев куда-то очень спешил. До обстрела ДШК он вел нас по тропе над кишлаком. Из домов душманы не могли нас «зажать» т.к. мы были выше. Кто выше, тот сильней. После обстрела ДШК Рогачев повел нас через «зелёнку». Он не стал дожидаться, пока авиация с артиллерией подавят огневые точки противника. Повёл нас под прикрытием листвы по более рискованному маршруту. Однако, выскочив к горловине ущелья, Рогачев остановился. Больше рисковать не стал.
     Рогачев дал команду роте закрепиться. Четвёртый взвод Рушелюка развернул АГСы и пулемёты ПК. Все эти огневые средства установили на станки.
Первый и второй взводы заняли позиции за каменными стенками и стволами деревьев. Из состава Третьего взвода выделили две группы. Одна группа в виде головного дозора полезет на черную скалу. Будет «прокладывать дорогу» основным силам роты. Вторая группа ненадолго «занырнёт» в зелёнку справа. Глянет что там.
- Тимофеев, Фомин! За мной! – Скомандовал Старцев и двинул к черной скале.
     Вправо, в «зелёнку», направили сержанта Манчинского. Дали ему для связи Толика Воличенко со взводной станцией. И кинули клич, не найдётся ли пара добровольцев. Сгонять с Манчинским на разведку.
- Я пойду. – Вызвался Ахмед. Чеченец с Кундузского хлебзавода. – Героя Советского Союза хочу получить.
     Не понятно было, шутит Ахмед или грит серьёзно. Разбираться никто не стал. Дозоры пошли по своим направлениям. Рогачев из укрытия наблюдал за группами в бинокль.
     Я поставил пулемёт на сошку в 7-ми метрах от Рогачева и вертел башкой. Искал душманов.
     Группа Старцева дошла до черных скал. Засады нет. Никто не стреляет. Старцев с бойцами полез на скалу.

     Группа Манчинского «непонятной колонной» вошла в зелёнку. Если со Старцевым есть визуальная связь, можно обмениваться сигналами (там, помахать рукой или показать жест откуда кровь из вены берут), то с Манчинским в зелёнке договорились держать связь по рации.
     Не знаю сколько там прошло времени. Я не носил на войне часов. Мне было очень сильно похрен, сколько прошло времени. Я сидел за пулемётом, крутил башкой и мандражировал. Я с детства боюсь высоты. Это, сцуко, не лечится. А впереди такая страшная, такая черная, такая отвесная гора, бля! И всё сходится к тому, что я сейчас на неё полезу.
     Предчувствия, как говорится, меня не обманули. Группа Старцева на Черной Горе поднялась достаточно высоко. Рогачев по рации перетёр обстановку с Манчинским. Дал команду на подъём. Всем на подъём. И мне тоже. Бля, бля, бля, бля!!! Началось моё самоё любимое приключение в горах – лазание по скалам с центнером груза на горбу. Более увлекательного занятия я в своей жизни не пробовал.
     Увлекаешься с самой первой секунды. Как только подходишь к этой скале, так сразу же начинаешь испытывать увлечение. Стоишь перед вертикальной стеной из камня и думаешь – за что же тут взяться?
     Покрутил я башкой, перекинул я свой пулемётик с правого плеча за спину, подошел к скале с поднятыми вверх руками. Как к стенке дома. Согнул пальцы крючками и, как только они за что-то непонятное там зацепились, полез, блин, вверх.
     Я помнил всякие дурацкие советы о том, что не надо смотреть вниз, что, если кружиться голова… Но это полное говно, а не советы. Когда ты метров 150 пролезешь по раскалённой на солнце черной скале с пианиной на горбу, когда воздух в лёгкие входит со свистом, а обратно выходит с хрипом, когда пальцы превратились в какие-то грязные хер пойми какие загагулины… Тогда ты точно поймешь, что ты никогда в жизни больше не будешь рисовать и писать авторучкой. Потому что такими граблями можно будет только чесаться прямо через тулуп. Больше они никогда не разогнуться и никогда не согнуться. В трамвае билетик в компостер будешь всовывать, как бобёр. Двумя передними зубами.
     Короче, пальцам звездец, дыхалке звездец, ногам звездец. Ноги трясутся от напряжения, а присесть передохнуть на тубареточку у тебя никак не получится. Потому что табуретки не стоят на отвесных стенках. Так что лезь до верха и не выступай. Другого шанса у тебя нету.
     На Черную Гору я гордо выполз на карачках. Между скал и каменных нагромождений кое-где стали появляться просветы земли. Я стоял раком в таком просвете, тяжело дышал в землю и сам с себя тихо дурел. Я не сдох, не сорвался, я до сих пор ещё жив. Руки колбасило от перенапряжения мелкой дрожью. Ноги колбасило крупной дрожью. Грудную клетку колбасило хрипами лёгких.
     Не знаю, кому было трудней себя преодолеть. Ахмеду, который добровольно вызвался в разведку. Или мне. С-с-с…ука, если бы я был Министром Обороны, я бы сам себе Героя дал. Нет, ладно, Героя – Ахмеду. А себе бы дал.. себе бы дал…
- Веселей, бойцы, веселей! – Рогачев уже ходил по вершине горы и руководил подъёмом. – Не расслабляемся, занимаем боевые позиции!
     Я, пошатываясь, пошел по хребту Черной Горы. Оценивал обстановку, искал правильную позицию для моего пулемёта. В кишлаке под Черной Горой шел бой. Очередями стреляли автоматы, ухал противотанковый гранатомёт.
     Под «нашим» хребтом располагались дувалы. В одном из дувалов засела разведрота. Вокруг того дувала, как положено, зелёнка. В зелёнке засели душманы. Много душманов. Душманы долбят из стрелкового оружия по окнам, чтобы разведчики не высовывались. Из гранатомёта методично долбят по стене. Чтобы разрушить дувал и завалить обломки на разведроту.
     Теперь понятно куда и зачем Рогачёв так быстро нас вёл. Он вёл нас выручить разведроту. Душманы очень плотно насели на разведчиков. Они очень близко к ним. Авиацию и артиллерию в такой обстановке применять нельзя. Ибо побьёшь наших. Поэтому на господствующую высоту «вспорхнула» наша Седьмая рота. И получила задачу дать душманам просраться.
     Я выбрал среди больших камней позицию сообразно полученной задаче. Стянул с горба пулемёт, поставил его на сошку. Дувал вижу отлично. Духов в зелёнке не вижу. Зато хорошо слышу. По выстрелам.
     Разведчики находятся в доме под прикрытием толстых глинобитных стен. Наши пули тех стен не пробьют, разведчикам вреда не принесут. А душманам очень даже наоборот. Плотная листва скрывает душманов от нашего глаза, но никак не защитит от наших пуль. Лежит душара, или засел среди камней – пуля, пущенная сверху, сделает в душмане аккуратную дырочку. Отправит душмана с поля боя в потусторонний мир. Главное, стрелять поплотней. Чтобы пули тёрлись друг об друга.
- Рота, огонь!
- Т-р-р-р-р, тра-та-та-та! – Отозвалось несколько десятков стволов.
     Конечно же, я предполагал, что рота вооруженных автоматическим оружием мужиков, может сделать много шума. Но, что огонь получится такой плотный, я не ожидал.
     Внизу в один момент всё стихло.
- Обстреливаем пути возможного отступления противника! – Рогачев сам практически не стрелял. Он руководил боем. – По скоплению деревьев за дувалом – Огонь!
- Т-р-р-р-р, тра-та-та-та!
     Не завидую я тем духам, которые залупились на нашу разведроту. Думаю, что сегодня они будут сдавать кросс по скоростному сматыванию по пересеченной «зелёнке». Кто добежит.
- Так всё! Прекратить огонь! – Рогачев занял позицию в самой верхней точке «нашей» горки. Он крутил башкой, высматривая кто не выполняет его команды. – Перезаряжаем магазины. Касьянов, ко мне! Связь давай.