Утром 13-го сентября 1984-го года на горе Мала затеялся рассвет. Лишь только зарозовели вершины гор со стороны Пакистанской границы, Рогачев скомандовал пятнадцатиминутную готовность к выходу.
Сборы были недолги. Солдату нефиг долго собираться. Подскочил, обхлопал себя ладонями. Чтобы сбить с обмундирования крупный песок и часть горной пыли. Потрясся от предрассветного холода. Трясись-не трясись, хлопать ладонями всё равно придётся. Крупного озноба недостаточно, чтобы стряхнуть с себя всю горную грязюку. Да и вообще ты же не бобик. Чтобы размахивать шерстью в разные стороны. У тебя руки для этого есть.
С горы Мала наши два взвода спустились быстро. На спуске задубевшие за ночь тела прогрелись. Жизнь, казалось, потихоньку налаживается.
Через реку Панджшер перескочили по наплавному понтонному мосту. Закинули на БТРы вещмешки. Запрыгнули сами. Поехали в сторону Рухи.
БТРы колонной двинулись вниз по течению Панджшера. Дошли до Рухи. Проскочили её. Дошли до КТП-1. Наряд КТП заранее поднял шлагбаум. Скорее всего, слышали шум движков нашей колонны.
Мы прошли через поднятый шлагбаум, выкатились в кишлак Барнхейль. Остановились в саду под толстыми корявыми деревьями. Значит нам сейчас дадут команду спешиться. С брони, с высоты метр-семдесят надо будет спрыгнуть на землю, в сад.
В голову сразу же пришли слова из инструктажа: в Баранхейле солдат спрыгнул с брони и тут же попал ногой на ПМНку. То есть где-то тут спрыгнул и подорвался. Смысл инструктажа – будьте осторожны.
Угу, зашибись. Я буду очень осторожен. Ещё бы кто-нибудь ответил на вопрос «как?». Как быть осторожным? Открыть рот и выпучить глаза, чтобы взрывной волной не порвало барабанные перепонки? Или, как говорит Рогачев, сжать жопку в кулачек? Очень остроумно. Но, остри или не остри, а спрыгивать надо.
Кишлак Заманкор. Воронка после подрыва.
Один за другим, бойцы соскочили с брони на засыпанную опавшими листьями землю. Очень все были осторожные, никто не подорвался. Тогда принялись стаскивать с брони свои четырёхпудовые вещмешки. Юза (Юозас Римджюс) на пару с Демидовым сняли с брони вещмешок Демидова, поставили на землю. Демидов уселся на землю спиной к вещмешку, продел руки в лямки, попробовал встать. Не встал. Юза взял Демидова за вытянутые вперёд руки, потянул на себя. Юза здоровый. Он ростом нормальный и крепкий такой: руки толстючие, ноги толстючие. И вот Юза тянет Демидова на себя, Демидов с земли поднимается в положение «на корточках» и пытается встать. С вещмешком на спине. Демидов кряхтит, Демидову лицо перекосила гримаса жуткого напряжения. Медленно-медленно за счет силы ног Демидов встал. Плечи вынесены вперёд, вес вещмешка перенесен на крестец и … топ-топ-топ … мелкими шажочками потопал. Класс! А если колени подломятся? А если он треснется на землю? Как он будет вставать? А если он усядется на привал, как он после привала будет вставать? Пока он на ногах, мелкими шагами он идёт. Ногу в коленном суставе сильно не сгибает, поэтому ноги не подламываются. А если подломятся? А если потребуется залезть на ступеньку, на камень или на скалу? Как он будет это делать?
Мой вещмешок не сильно отличается от вещмешка Демидова. На строевом смотре одинаково всё укомплектовали. Посмотрел я как вставал Демидов. Решил, что мы пойдём другим путём. Свой вещмешок я подтянул к краю БТРа и попробовал пристроить его себе на горб. Чтобы не вставать с ним снизу-вверх, а опустить его себе сверху-вниз. Кое-как получилось и я тоже топ-топ-топ … мелкими шажочками потопал.
Мало-помалу рота вытянулась в колонну по одному. Колонна поднималась на покатый лысый бугор, извивалась по тропинке змейкой защитного цвета.
Вид на 14-й пост из Баранхейля.
Мы поднимались к Четырнадцатому посту. Лезли на торчащую над Баранхейлем сопку, сделанную из желтой плотной глины. Топ-топ-топ-топ вдох. Выдохнул. Топ-топ-топ-топ вдох. Потихоньку начинает из-под панамы стекать пот. Потихоньку набирает обороты пульс. А-а-а-а, любимое занятие – корячиться на подъёме!!!
На Четырнадцатый пост выбрались довольно быстро и без происшествий. Там утоптанная тропа, она почти нормально просматривается с поста, заминировать её сложно. Сама тропа проложена грамотно, такое ощущение что это сами дУхи, то есть местные крестьяне, носились здесь из Баранхейля в Пьявушт и протоптали тропу. Или овечек своих здесь гоняли и протоптали тропу. Подниматься по этой тропе гораздо легче, чем переть в горы , выпучив глаза, напропалую.
Мы топали по удобной духовской тропе. Нам навстречу из-за среза высоты стали подплывать траншеи, отрытые в желтом глиняном грунте. Кое-где траншеи были перекрыты … как ни странно… перекрытиями. Очевидно, там находились блиндажи. Кое-где траншеи накрыты маскировочной сеткой. Кое-где из окопов торчали фигуры наблюдателей с автоматами и с биноклями.
Мы двигались по территории поста колонной по одному. Перешагивали траншеи и двигались к подъёму в горы. По широкой тропе, которая вела к Пятнадцатому посту.
Июль 1984-го. 14-й пост. Пр-к Рушелюк (в камуфляже) и Комендант 14 Поста Рязанов И.Г.
Проследить за нашим перемещением вышел комендант поста. Какой-то старший лейтенант из Первого батальона.
- Минные заграждения мы сняли. Проход открыт! – Крикнул он Рогачеву.
- Якши – ы-ы-х, ы-ы-х, на Пятнадцатый ы-ы-х, ы-ы-х, передай ы-ы-х, ы-ы-х, что мы идём.
- Передам. Удачи.
На пожелание удачи Рогачёв только кивнул.
Территорию поста мы проскочили быстро. По высотам больших перепадов на посту нет, поэтому мы, как телега с разгона, пронеслись через все траншеи и выскочили за границу поста, за минные заграждения. Ещё немного по инерции протопали за пост. Втянулись на подъём по серой, как будто засыпанной шлаком горе. Рогачев скомандовал «привал».
Мы повалились на тропу, кто где шел, вытянули ноги и принялись хрипло отдыхиваться. Отдышиваться. Короче, дышать так, чтобы нам из состояния «херово» пришло состояние «нормально».
- Так, бойцы. Слушай мою команду! Достали шанежки, разложили и пожрали. Вам 15 минут.
В самом деле, пока то, пока сё, пока грузились на БТРы, пока ехали, то как-то уже и обеденное время подокралось. Но, жрать не хотелось. Хотелось тяжело дышать и пить. Наверное, ещё немножечко хотелось сдохнуть, но тут, говорят полно душманов. Они помогут, если что.
С башкой, наполненной оптимистичными мыслями, я вытащил из вещмешка банку тушенки. Отхряпал половину, может даже меньше. Галету какую-то в себя запихал. Жрать не хотелось. Делал это только потому, что надо. Если сейчас пойдём на подъём по серой горе, а мы уже туда идём, то следующий приём пищи может настать только поздно вечером. То есть целый день организм будет пахать и не будет получать питательной тушенки. Поэтому, пока выделили время, надо эту питательную тушенку в организм запихать. И вот я её пихаю, а она, такое ощущение, что колом встаёт в пищеводе. Пальцем её что ли проталкивать? Попробовал сделать глоточек воды – ВО! Вот это то, что действительно хочется! А тушенка, ну её в пень. Закрыл я крышкой «надкушенную» банку, сунул обратно в вещмешок и решил, что приём пищи у меня окончен.
Скоро и у всей остальной роты приём пищи сделался оконченным. Рогачев поднял подразделение, дал команду выдвигаться вперёд.
- Замкомвзвода! – Рогачев подал команду сверху вниз по колонне, - следим за дистанцией личного состава!
Каждому замкомвзводу Рогачев назначил место в замыкании егоного взвода. Вот значит он «замок» и должен идти в «замке». То есть в замыкании. Пинать личный состав на предмет соблюдения дистанции и отвечать за количество солдат. Чтобы никто не потерялся.
Мы двинулись по серой, засыпанной мелкими камешками горе. Она, сцука, раскалена как… сцука… она гораздо сильнее раскалена, чем желтый бугорок Четырнадцатого поста. И к тому же она гораздо выше и гораздо круче. По раскалённой горе на крутом подъёме у нас есть все шансы перегреться.
Ну и, попёрла наша рота на подъём. По этой почти вертикально задранной почве. Пыльной и горячей.
Ых-ых! Ых-ых! Ых-ых! Ых-ых! Какая милая прогулка! Пот из-под панамы потёк сплошной жирной отвратительной плёнкой по всему лицу. Дыхание – как будто тебе в верхнюю часть груди через носоглотку затолкали шершавый кол. Сердце подпрыгивает так, что, наверное, бьётся своей башкой об ключицу. А ты топ-топ-топ. И всякая фигня лезет в голову – может бросить курить? Может быть заняться спортом, а не спиртом? Чё за ересь! Я ту сигарету со вчерашнего вечера в глаза не видел. А про спирт… про спирт… вот бы сейчас кружку холодного пива! Ну, говорю же – всякая фигня в голову лезет. Так, давай лучше об умном. Чё там у нас насчет укрытия? Откуда могут шмальнуть? Слева. Со склона хребта за рекой Пьявушт. Только оттуда. Справа у нас Руха, там наш полк, там Семнадцатый пост, мы ещё не вышли из-под его прикрытия. Сверху Пятнадцатый пост. Тоже пока не вышли, он нас прикрывает. Значит только слева.
Ых-ых! Ых-ых! Ых-ых! Ну, и? И если шмальнут слева, то куда будем прятаться? Правильно, вправо. Сука, нет ничего справа. Голый серый склон. Значит надо будет убегать по нему вправо, пока не забегу за перевал. Ну, хорошо.
Впереди, в первом взводе, выше меня произошла какая-то заминка. Вроде бы команды на привал не было, а пацаны столпились в небольшую кучку.
- Што там за митинг? – Рогачёв, бегло охватив ситуёвину всевидящим оком, включил в звуковой сигнал нотки разъярённого бизона. – Што встали, солдаты?
- Бурулю вытошнило!
- Заебись! Переступаем блевотину и двигаемся к поставленной задаче.
Хм. Надо запомнить. Полезная команда. Подумал я себе сам. И ещё подумал, что перед крутым подъёмом не следует пожирать дохрена тушенки. Этот кол в верхней части моей грудной клетки, он неспроста. Значит запоминаем: перед крутым подъёмом не следует принимать обильную пищу. Ибо всё равно выблюешь её. А где у нас самые крутые подъёмы? На Зуб Дракона крутой. И, получается, на Пятнадцатый пост крутой. То есть тропы, которые проложены советскими солдатами, это тропы для самоистязания. Подъём по таким тропам надо совершать натощак. Нормально можно пожрать если собираешься подниматься по тропе, проложенной местными. Надо запомнить.
Блевотину переступили. Пошли дальше. Шли не долго. В Первом взводе вытошнил ещё кто-то. Вроде Миша Бурилов. Но мы же теперь обученные как переступать блевотину. Топ-топ-топ, Ых-ых! Ых-ых! Ых-ых! И пошли дальше.
Часа через полтора, а может и через два, с несколькими привалами подошли к Пятнадцатому посту. На территории поста тоже сделали привал. Длинный. Но кушать по понятным причинам, никто не стал. Потому что в Первом взводе, кроме Вовки Бурули и Мишы Бурилова на подъёме обрыгалось ещё три или четыре человека. Чуть ли не полвзвода. Смешно, но не до смеху.
На посту мы повалились вповалку среди СПСов, выложенных из больших серых камней. Траншей здесь было отрыто гораздо меньше, чем на Четырнадцатом посту. Потому что из плотной землистой породы во многих местах выпирали скальные массивы. Траншею не очень пороешь.
Мы валялись кто где упал, дышали… Классный, разреженный воздух. Высота 2 903 метра. Хрен ты уже надышишься таким воздухом, да с таким вещмешком. Но что-то ж надо делать. Я засунул себе в клюв пару кусков сахара рафинада, запил небольшими порциями воды. Надо дать мышцам глюкозки. Основной подъём мы преодолели. Самый крутой, самый поганый. Дальше, за постом, пойдём по хребту. Он будет подниматься вверх, но полого. Плавнее, чем тот подъём, который мы только что победили. Большой крутизны уже не будет. Зато и воздуха такого тоже уже не будет. Будет очень разреженный. Три тыщщи метров, это уже совсем другой воздух. На Зубе было 2 921 и я хорошо усвоил что делается с организмом, когда он залазит на 2 921. Он залазит туда и говорит человеческим голосом – «Что за херня такая? Я очень ослаб.»
Полежали мы в пыли и грязи на Пятнадцотом посту. Подышали. Пора, брат, пора - Рогачев поднимает команирским голосом наши ослабшие организмы, формирует из организмов колонну, направляет за территорию Пятнадцатого поста. Выше в горы.
Как только мы отошли за пост, мне в голову опять полезли всякие глупые мысли. Не буду говорить какие, потому что станете ржать. И вот я иду такой, гоню из бошки глупые мысли, нагнетаю умные. Укрытие надо присматривать. Не только дышать со свистом и топать топ-топ-топ, надо ещё подумать: а что делать если выстрелят оттуда? Откуда? Ну слева, из-за речки Пьявушт.
- Бу-бу-бу!!! – Из-за речки Пьявушт. ДШК. Духовский.
Первая мысль: – Бля, накаркал.
Вторая мысль: - А вдруг не в нас.
Третья мысль: - А больше ж не в кого.
Я схватился рукой за панаму и очень-очень ловко шмякнулся пузом на скат хребта, обращённый к речке Гуват. По горбу мне очень-очень ловко шмякнулся мой четырёхпудовый вещмешок. У меня создалось ощущение, что из лёгких у меня вырвался кусочек разреженного воздуха и я немножко, как мышка, пискнул. Но, судя по тому, с какой хитрой рожей улыбался Вася Спыну, наверное, этот звук издала противоположная сторона моего туловища.
Чпок-чпок-чпок вдоль тропы слева. Чуток недолёт. Наверное, так пристреливали. Дуримары, надо было выше брать. Тогда как пристреливать? Не видно же куда полетит.
Рота залегла на обратном скате хребта. Для пулемётчика ДШК он обратный. Для роты нормальный. Он нас защищает от пуль.
- Бу-бу-бу!!! – Снова из-за речки Пьявушт. ДШК.
- Чпок-чпок-чпок вдоль тропы пули.
- Касьянов! – Голос Рогачёва заставил меня искать точку генерации этого голоса. Как-то так получилось, что я спрыгнул с тропы и оказался не рядом с Рогачевым. Не в семи метрах от него. Оно само так вышло. Чес-слово.
- Ё-о-о! – Отозвался, я.
- Связь сюда давай!
- Есть.
- Бу-бу-бу!!! – Снова из-за речки Пьявушт. ДШК. - Чпок-чпок-чпок вдоль тропы пули.
Угу, классно сказать «есть». А как теперь это сделать? Я отжался немного на руках в упоре лёжа, пополз к Рогачёву. Бошка направлена к духам, туловище приподнято над землёй, а на этом туловище четырёхпудовый вещмешок. Если честно, то так я ещё никогда не отжимался. К тому де в разреженном воздухе.
Дополз до Васьки. Залез на него, прям сверху, как на… как на гимнастического коня, короче. Нельзя же на Боевого Товарища залазить как на что-нибудь другое. Перелез через Ваську. Пополз дальше. К Пете Носкевичу.
А руки устают. А с тропы говорили не сходить, потому что тропу щупают сапёры, а «обочину» не щупают. Она может быть заминирована. «Ладно, не сцы, вон сколько народу попадало на эту обочину и ни одного подрыва» сказал я сам себе. Но сцать не перехотелось.
- Пане Дзимитрыку? А не хочите ли перелызти чэрэз мою жопу?
Это я, пока сцал, я дополз до Носкевича.
- Ыхы-ыхы-ыхы – ответил я Носкевичу и полез на его вещмешок. - Ыхы-ыхы-ыхы не надо мне твоя попа. Консервы в вещмешке. Вещмешок давай.
- И шо, потащишь? Та на.
- Бу-бу-бу!!! – Снова из-за речки Пьявушт. ДШК.
- Касьянов, связь давай!
- Ыхы-ыхы-ыхы бя-а-а-гу, бя-а-а-гу… – А это уже тоненьким голосочком почти на ухо Носкевичу. А Рогачёву громко - Ыхы-ыхы-ыхы! Есть связь давать!
Потом я перелез ещё и через Кудрова. Но Кудров ничего не говорил. Он смотрел через прицел своей снайперки туда, откуда стрелял ДШК.
Почти очень быстро я дополз до Рогачева. Улёгся рядом с ним и протянул ему тангенту от радиостанции.
- Придём вниз, будешь у меня до отбоя тренироваться спрыгивать с тропы. Чтобы падать рядом с Командиром. – Это Рогачев мне. И тут же без паузы в тангенту:
- Гроза, Гроза, я Кольцо Два, как слышишь, приём? – Рогачев нажимал на кнопку связи и отпускал её. Слушал что ответит динамик, засунутый мне под погон.
- Гроза на связи. Слышу тебя хорошо. Приём.
- Подкинь огонька бородатым. – Рогачев уже заранее вынул из полевой сумки желтую карту, расчерченную на квадраты, подписанные кодированными словами. Один из квадратов назывался «Бегемот», я успел прочитать и меня снова растянуло на тупую чумазую улыбку. – Квадрат «Буссоль». Один дымовой огонь.
- Даю дымовой. Встречай.
Внизу, в Рухе бахнуло орудие. Фьють-фьють-фьють в воздухе прошелестел снаряд и разорвался на хребте за рекой Пьвушт. Вверх поднялся столб белого дыма.
- Вижу разрыв. Возьми на север нольдвадцать.
Снова в Рухе ухнуло орудие. Снова над нами прошелестел снаряд. Столб дыма поднялся в скалах из которых стрелял ДШК.
- Есть снаряд. Беглым огонь! – Рогачев отпустил кнопку тангенты и повернулся от карты ко мне. – Щяс посмотрим, как они там со своим ДШК побегают.
- Бах, Бах, Бах, Бах! – в Рухе ударило четыре самоходки. Началось. Снаряды прошелестели над нами и начали рваться в скалах на том хребте. Разрывы выпускали черные тротиловые клубы дыма, крошили скалы и швырялись глыбами в разные стороны. Духам тоска-а-а-а-а, сказал бы Бахрам.
Минут двадцать артдивизион долбил по хребту. Минут двадцать над нами шелестели снаряды, а на хребте всё взрывалось и метало в разные стороны осколки металла и скал. Я успел отдышаться, прийти в себя и даже поковыряться в носу до того, как Рогачев дал артдивизиону «отбой».
- Рота подъём! Выходим на тропу, продолжаем движение! Замкомвзвода, проверить людей. – Рогачев встал, сложил карту, упаковал её в полевую сумку.
- А ты теперь идёшь за мной. Связь, если что обеспечиваешь в тепе вальса. Понял?
- Так точно. – Я встал на карачки, как все, и как все, принялся поднимать горбом свой вещмешок.
Так мы шли по хребту до вечера. Два или три раза по нам с противоположного склона пытались стрелять из ДШК душманы. Каждый раз повторялось одно и то же. Мы соскакивали с тропы, укрывались на обратном скате от обстрела. Рогачев вызывал артдивизион и громил позиции душманов 122 миллиметровыми снарядами. Я даже приловчился падать недалеко от Рогачева.
Ближе к наступлению сумерек, мы вышли на участок хребта между двумя сопками. Везде бродили наши усталые солдаты. Бродили как-то бесцельно. Без вещмешков. Было видно, что они здесь уже закрепились, оборудовали СПСы и теперь если кто и шляется по хребту, то это для того, чтобы хоть немного размять ноги.
Вдоль хребта лежали в ряд тела наших солдат. Лица у всех были чем-то обернуты. У кого плащ-палаткой, у кого бушлатом. Видно, что их собрали с поля боя, принесли сюда и теперь они «ждут» прибытия вертолёта.
На снимке погибшие в районе Пьявушта разведчики. Место то же самое, всё выглядело точно так же.
12 сентября
1. гвардии рядовой Клочков Александр Геннадьевич - 345-й гв. опдп
2. гвардии рядовой Марченко Николай Михайлович - 345-й гв. опдп
3. гвардии рядовой Шумихин Евгений Григорьевич - 345-й гв. опдп
погибли в бою в ущелье Шутуль провинции Парван
4. гвардии ефрейтор Первухин Валерий Александрович - 350-й гв. пдп 103-й гв. вдд погиб в бою в ущелье Панджшер провинции Парван
5. рядовой Бааев Хасбулат Ибрагимович - 2-й мсб 180-го мсп 108-й мсд
6. рядовой Гусейнов Илгам Насиб-оглы - 1-й мсб 180-го мсп 108-й мсд
7. рядовой Кокорин Игорь Юрьевич - 1-й мсб 180-го мсп 108-й мсд
погибли в бою в ущелье Панджшер провинции Парван
8. старший лейтенант Ахундов Исмаил Гусейн-оглы - командир грв 2-го мсб 682-го мсп 108-й мсд
9. рядовой Абдиев Махматкобил Усмонович - 682-й мсп 108-й мсд
10. рядовой Ачкасов Сергей Александрович - 3-й мсб 682-го мсп 108-й мсд
11. рядовой Долгов Владимир Викторович - 3-й мсб 682-го мсп 108-й мсд
12. рядовой Студенцов Игорь Борисович - тб 682-го мсп 108-й мсд
погибли в бою в районе кишлака Пьявушт в ущелье Панджшер провинции Парван
Рассказывает Егоров Сергей Андреевич командира отдельного взвода АГС-17 во 2-м мсб 180 мсп в 1984-86 гг.:
Бойцы 180 мсп (№№ 5.6.7.) погибли в районе Пизгаранского креста. Я
тому свидетель.
В сентябре весь Панджшер был набит нашими войсками. Операция была
масштабная. Поэтому часто гибли в один день в разных местах.
Указанные 5 Воинов (№№ 8.9.10.11.12.) погибли 12 сентября. Стоит обратить внимание на список погибших 13 сентября в районе ущелья Пьявушт. В нём 11 человек.
Обе высотки, обрамляющие данную ложбинку были заняты нашими. Наша рота прошла первую высотку, прошла в полном молчании ложбинку с погибшими ребятами и вышла на следующую высотку. На этой высотке занимали позиции наши пацаны из Третьего и из Первого взводов. Рогачев поставил нам задачу двигаться дальше. Откуда-то из укрытия вылез Андрюха Орлов. Встал в нашу колонну и пошел с нами. Он шел рядом со мной и Рогачевым. И комментировал. Получалось, что фактически мы входим на поле боя и задача нам – занять высоту, с которой душманы вели огонь по нашим. То есть мы должны занять эту позицию и обеспечить безопасную эвакуацию погибших.
И вот мы идём через поле боя. Головной дозор, пока мы прикрывали его с позиции Третьего взвода, уже проскочил эту седловину и засел на высотке. Поэтому теперь мы идём более или менее уверенно и шарим глазами не только в поисках цели и укрытия, но и смотрим что же тут случилось.
Вокруг тропы повсюду валяются разорванные пачки от галет из нашего советского сухпая, кое-где пустые банки, местами валяются растребушенные ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), перемазанные чем-то бурого цвета. Такие же бурые пятна тут и там видны вдоль тропы на земле, на камнях, на хилых колючках хилой растительности. Это кровь.
Мы идём, смотрим на всё это и Орёл рассказывает.
- Мы вышли утром. Прошли за Пятнадцатый пост. Только прошли от поста вперёд, тут же по нам дали из ДШК слева. Через ущелье. Мы перешли на правый скат. Пошли дальше. Потом по нам дали справа. Тоже через ущелье. Тоже из ДШК. Ну, мы перешли налево. Так шли, шли. Переходили справа на лево (это имеется ввиду с правого склона хребта на левый склон). Несколько раз по нам стреляли, несколько раз мы переходили. Не помню уже сколько раз. То ли пять, то ли шесть. Потом пришли вот сюда. Вот видите бурое пятно и бинты разбросаны. Это тут остановился лейтенант. Остановился, скомандовал привал. На той высотке, где сейчас Третий взвод, на ней Третий взвод и остановился. А мы, получается, вот здесь, в низинке. Потом лейтенант скомандовал что обед, что приём пищи. Ну, мы распаковались, достали сухпай. Начали хавать. И минут через пятнадцать-двадцать вот с этой высотки начали стрелять духи. В лейтенанта попали почти сразу же. Несколько пуль. В голову, в шею, он даже скомандовать ничего не успел. Но его не убили, он лежал, стонал. Так жалко его было, он молоденький такой. Пацаны вдвоём к нему кинулись, начали перевязывать. Вот ИПП лежит, это они его перевязывали. И тогда духи и по ним стали стрелять. А наши с той горки не стреляют. Вообще ни одного выстрела, полная тишина. Тут духи вообще оборзели. Встали в полный рост и как начали хуярить! Сука, страшно так. Пули ебашат, автоматы херачат, а духи стоят в полный рост, что-то кричат на своём и ещё смеются. Ну, мы кинулись на съёбы. А куда ты тут съебёшься? Только на верх, на сопку к Третьему взводу. Вот мы бежим, мы у духов как, на ладони и они в нас, как в тире лупят из автоматов. У меня на спине рация. Она тяжелая, я думал вообще не добегу. А когда добежал, то увидел, что она вся расхераченная. Если бы не рация, то меня, как Ачкасова бы убило.
- А как Ачкасова? – Рогачев остановился и посмотрел на Орлова.
- Вот так. Вон там, на склоне, на середине где-то. Он так бежал, - Орёл пригнулся чуть не на карачки, - И тут ему в спину так пуля от ДШК хуяксь! А он только так – Орёл лёг на землю, отжал руками плечи от земли, - Он так А-а-ах, А-а-ах! – Орёл выгнулся. – Вот так он.
- Из ДШК?
- Ну да. – Орёл встал.
- Ну пиздец ващще. Они и ДШК подтащить успели. Ну пиздец. – Рогачев отвернулся от Орла и пошагал на горку к головному дозору. Весь наш взвод и остатки Первого пошагали за ним.