К завтрашнему выходу в горы я готовился не долго и не мучительно. Всё уже привычно. Что делать – понятно. Пошел я к Старшине, получил сухпай на трое суток. Затем пошел в оружейку, чтобы получить свой пулемёт. Да-да-да, в расположении нашей роты создали оружейную комнату. В какой-то из небольших ослятников вставили металлическую дверь, сваренную из уголка и арматуры, и назвали тот ослятник гордым словом «оружейка». Это была не в полном смысле слова оружейная комната. Те бойцы, кто был в строю, они своё оружие в «оружейку» не сдавали. Они таскали с собой оружие на повседневке. А вечером приносили в расположение взвода. В «оружейку» затащили оружие тех, кто угодил в госпиталь или смылся в какую-нибудь другую отлучку. Соответственно, пока я болтался в госпитале, мой РПК снесли в тот ослятник и заперли под замок.

На фотографии Руха, Седьмая рота. Более поздний состав роты. Допускаю, что на снимке запечатлён мой пулемёт.

     Не помню почему, но по какой-то причине этот замок для меня отпер Серёга Кондрашин. Может быть он был дежурным по роте, может он был добровольным помощником дежурного по роте. Не знаю, завтра он каким-то чудесным образом оказался вместе со всей ротой на операции. Короче, не помню почему, но помню, что точно дверь отпер Серёга Кондрашин. Он зашел в «оружейку» вместе со мной, взялся помогать мне найти мой РПК. Первое, на что мы оба наткнулись это был пулемёт ПК, весь избитый осколками. Защита мушки была срезана чем-то острым, ствол был не просто исцарапан. Ствол был буквально избит чем-то невероятно твёрдым.
- Чем это его так? – Я поглядел сначала на избитый пулемёт, потом на Кандера.
- Это Драндрова ПК.
- Ну, и чем ему ствол так изуродовало? Пацаны говорили, что в Драндрова стреляли из гранатомёта. А у гранатомёта осколки алюминиевые. Они лёгкие и мягкие. Они сталь ВОТ ТАК ни за что не побьют.
- Ну да. – Кандер спокойно посмотрел на меня. – Это я Драндрову «эфку» в СПС закинул. Салман недавно ему морду набил, а Драндров простучался. И тут мы пошли в горы, а в горах обстрел. Ну, я и закинул ему гранату. А все думают, что это духовский гранатомёт.
     Я смотрел на Кандера. Нахера он такую срань гонит? Он чё, рехнулся что ли? Может быть проверяет меня «на вшивость»? То есть, если этот слушок поползёт по роте или, тем более, дойдёт до кого-нибудь из офицеров, то понятно, что я трепло. Ну, не могу я придумать никакого другого объяснения вот такой брехне. Однако, галочку себе надо поставить на заметку – никогда, никому и ни при каких обстоятельствах этой херни не рассказывать. Не было её.
     Забрал я из ослятника свой пулемётик, попёрся искать свой лифчик. Оказывается, в нём пошел на последнюю для него операцию Андрюха Орлов. А Андрюху со 107-й станцией Рогачев перевел в первый взвод. Поэтому я припёрся в первый взвод. Лифчик мне пацаны отдали.
     Бля, меня перекосило от мысли, что в этом «лифоне» погиб Андрюха Орлов. Помним же все эти дурацкие загоны про мистику. То Ачкасова на мистику пробило. То Орёл показывал, как погиб Ачкасов, а потом точно так же, сам… А ещё фамилии Орлов и Драндров шли в списке роты одна за другой. Ещё все ржали когда звучало «Орлов-Драндров». Они в один день прибыли в роту, фамилии попали в список одна за другой и погибли пацаны в один день, в одном бою. Пиздец какой-то. Как-то сцыкотно после всей этой хрени одевать теперь этот «лифон» на меня. 
     Чё терь делать-то? Новый пошить? Завтра утром выходим в горы, а я, бля, всю ночь буду не спать, буду шить новый «лифчик»? Чего ради? Ради того, что мне страшно? Блять, мне, сцуко, реально страшно. Человек же погиб в этом «лифчике». Вдруг и ко мне эту ебучую мистику притянет?
Классно было бы сходить к какому-нибудь авторитетному мужику. Спросить у него.
     Кто для меня авторитет? Хайретдинов, конечно же. За эти три месяца, что мы провоевали вместе на Зубе Дракона, Хайретдинов для меня неебацца авторитет. Пойду к нему.
    Пойду, но, тоже страшно. Хайретдинов «рэзкий». Хайретдинов борзый. Приду вот с такой дурацкой хернёй, а он… А он, как всегда. Он будет КАК ВСЕГДА! Вот так вот впендюрит свои глазюки в твои и прямо в морду будет ржать тебе: - «Ха-га-га-га! Солдат! Судьба фронтовая такая у тебя! Бля, иди окоп глубже копай! Чем окоп «глыбЕе», тем солдат целее! Кру-гом! Окоп копать шагом-марш!» Он уже говорил такое мне на Зубе Дракона.
       Короче, не пойду я к Хайретдинову. Заранее понятно, что он скажет.

       Ладно, нехер сцать. Судьба у меня фронтовая такая. Блин. Сделаю вид, что мне похрен вся эта мистика. Пойду в СВОЁМ «лифчике».
       Взял я свой «лифчик». Мои пулемётные магазины в нём отсутствовали. Гранаты в кармашках присутствовали. Гранаты – кому они нужны? Вон их сколько: «хоць на галавУ сабе накладывай» (старинный белорусский фразеологический оборот). Ножик духовский остался. Тоже не каждому захочется таскать эту железяку по горам. А пулемётные магазины нужны всем. Поэтому их вынули из лифчика и растащили в неизвестном направлении. Как я пойду в горы без магазинов? Никак. Вот и попёрся я по подразделению их разыскивать. Благо, что подписаны они были моей фамилией по всей длине. Я прохерачил огромные буквы глубокими царапинами острой пулей. Опыт создания надписи «Пиздец врагу» у меня уже был, это всё я уже умел.
     Ходил я, ходил, походил и нашел. Все шесть магазинов были у разных людей. То есть взяли пацаны по одному магазину. Из всех пацанов только один хитрожопый узбек зацарапал мою фамилию сеточкой из царапин. Но, царапай не царапай, а такие большие буквы и такую длинную фамилию полностью скрыть не получится. Так что отдал узбек мне мой магазин, как миленький. Ещё причитал, что это не он зацарапал, что это ТАК И БЫЛО. Да ладно, было так было. Я не в обиде. Кто знает сколько бы я валялся в госпитале? А пацанам на войну ходить - пусть магазины под нарами валяются что ли? Я не в обиде, что взяли. Отдали же. По первому требованию вернули. Так что - всё в порядке.
     Остальное моё армейское барахло лежало в вещмешке под нарами. Я проверил на всякий случай комплектность – всё есть. Тогда я развязал мешочек с патронами, сделанный из старой штанины от штанов х/б. Решил посмотреть в каком они состоянии. В горах постоянно происходят скачкИ температуры, на металлических изделиях часто выпадает роса. Конденсат из воздуха. Поскольку патроны катаются на мне в полотняном мешочке, то они трутся друг об друга, кварцевая пыль с песком разрушает лако-красочное защитное покрытие. Поэтому очень быстро патроны, которые таскаешь с собой в вещмешке, становятся непригодными для стрельбы. Гильзы заржавеют, потом ржавчина не позволит патрону правильно войти в патронник. Так что надо периодически осматривать в каком состоянии у тебя боеприпасы. Иначе можно прийти к ситуации, когда будешь швырять их в душманов голыми руками, а не выстреливать через канал ствола.
     Патроны я осмотрел. Пришел к выводу, что они пока ещё в порядке. Почистил свежей солярочкой пулемёт. Так от пыли. Порохового нагара не было, из него никто не стрелял. Я протер пыль и смазал пулемёт тонким слоем солярового масла. Чтобы предотвратить ржавление. Ну, вроде всё. Свежую воду во фляги залил. Оружие привёл в комплектность и в порядок. Сменную форму на завтра приготовил. Можно ложиться спать.
Я улёгся.
     Утром поднялись, закинули на себя вещмешки и потопали в горы. Никто на БТРах никуда нас не подвозил. Прямо из батальонного дувала мы потянулись колонной к КТП-1. За кэтэпэхой дорога пошла вниз и топали мы по этой дороге бодро и резво.

     Первые струйки пота потекли по роже, когда мы подошли к берегу реки, к подвесному мостику. Там крутой спуск к воде и мосту. Нам пришлось поупираться.
     Мост проскочили быстро, вышли на левый берег Панджшера. По большим круглым валунам двинулись к Мариштану. Там, на том берегу реки, там набросано целое поле из огромных валунов. Красиво. Вода там-сям журчит между ними. Это речка Хисарак, которая бежит из ущелья Хисарак.

     Преодолели каменную россыпь, вошли в Мариштан. Тропа пошла на подъём. Обычно это русская народная примета, что вода протекает в самой нижней точке ущелья. Поэтому, как только мы начали двигаться от воды, то нам пришлось подниматься вверх.
Рогачев вел нас прямо по духовским полям, расположенным на террасах. Мариштан заминирован весь, такое ощущение, что каждая мина стоит на ещё одной мине. Поэтому Рогачев попёр через поля. Вряд ли душманы додумаются ставить себе мину в делянку пшеницы. Дорого им потом обойдётся сбор урожая.
     Моё место находилось примерно в середине колонны. Я хорошо видел, как голова колонны залазит на делянки полей, как пацаны проламывают каменные заборы, сложенные из крупных валунов. Нормально так проламывать забор, когда у тебя на горбу болтается полцентнера железа.

     Не знаю, как жилось здесь гражданам душманам до нашего прихода. Не знаю, может быть им не хватало пищевых припасов. Может быть дети у них с голодухи грызли подоконники длинными зимними ночами. Но, с точки зрения красоты природы — это офигительно красивое место. Делянки полей, мощные горы, синее небо, прозрачная вода речки Хисарак. Это «ахуитэльний, как красывий». Так Бахрам сказал.
     Через какой-то промежуток времени мы дошли до царандойского поста. Справа по ходу движения нашей колонны в густом фруктовом саду расположен дувал. Из-под каменной стенки, окаймляющей границы владений этого дувала, торчит шестиметровая труба от советского трубопровода. На конец трубы закреплена пятилитровая жестяная банка, изрешеченная автоматными пулями. По трубе в банку поступала упругая толстая струя холодной воды из арыка и через множество дырочек от пуль эта вода рассеивалась невообразимым огромным душем. Радуга, мириады мелких брызг чистой, искрящейся на солнце воды. Когда я подошел поближе к этому душу, то буквально почувствовал, как от него веет свежестью и прохладой.
- Командор! Рафик! – Наверху, над трубой, на стене дувала под тенью садовых деревьев стоял царандоец и махал нам рукой.
- Котак пхап, обезьяна облезлая! – Помахал ему рукой я. За моей спиной заржало несколько пацанов из Узбекистана.
     Царандоец улыбался. Мне было не до улыбок. Мы уже нормально вспотели и очень тяжело дышали. Мы вхерачиваем за его родину. А он тащится в оазисе возле прохладного душа. Почему не наоборот? Наверное, я что-то не понимаю в этой жизни. У меня на Родине всё спокойно, а у него гражданская война. Но почему-то в горы иду я, а не он. Херня какая-то получается.
     Чтобы как-то скрасить моё огорчение от несправедливости, я вспомнил рассказ Ахмеда. О том, как Ахмед «наказал» именно этот пост царандойцев. Поведаю вам этот эпизод. Чтобы вы тоже улыбнулись вместе со мной.
Рассказывает Ахмед Сулейманов:
- Сразу, как я прибыл в Руху, направили меня на Тринадцатый пост стационарного боевого охранения над Мариштаном. Там у нас, на Тринадцатом посту, был миномёт «Василёк».

Его уже при мне на вертушке доставили. С «Васильком» приехали один даг (дагестанец) и один грузин. Они миномётчиками были. Через пару недель грузин мне говорит: - «Пошли, прикол покажу».
За нашим постом, вглубь ущелья, там царандойский пост стоял. Грузин подошел к АГСу и выстрелил прямо под пост царандойцам. Выстрелил и упал на дно окопа. А я стою, как столб. Грузин орёт «ложись»! А я-то не въеду в чем прикол. Типа, стрельнуть из АГСа что ли прикол? Стрельнуть и падать? Тоже мне прикол.
Ну, и не успел я упасть, тут такой обстрел со стороны царандоя начался! Оказывается, грузин каждый раз так делал – доёбывал царандоя. А они из всех стволов ему отвечали.
И вот, царандойцы как дали по нам! А я стою, никак не могу въехать в чем прикол. А даг тогда видит, что мне сейчас хана будет. Он как уебал из того «Василька» прямо им по посту! Царандойцы тут же заткнулись. А у меня первое боевое крещенье получилось.

     Примерно в середине Мариштана, мы круто повернули в право и пошли на настоящий подъём в горы. На Зуб Дракона. За лето я многократно протопал по этому маршруту. Теперь мне всё тут было знакомо.
     Не буду грузить про то, как мы пёрли на Зуб, потому что это один из самых неприятных подъёмов. На Зуб и на Пятнадцатый. Скажу лишь, что 9-го июня я шел примерно с таким же грузом ровно по этому маршруту. Мы поднимались целый день, но, до Зуба так и не дошли. Если учесть, что длина светового дня 9-го июня на два с половиной часа больше, чем 30 сентября, то, казалось бы, сегодня мы никак не сможем засветло дойти до Зуба. Однако, как это ни странно, до Зуба мы дошли. Более того, мы проскочили за Зуб, дошли до поста на вершине 3070, проскочили за него и потопали дальше в горы. Там помню ещё мы наткнулись на место попадания миномётной мины калибра 82 мм. Это, скорее всего, стреляли с поста 3070, у них там установлен миномёт. А теперь давайте посчитаем. Если прикинуть, что миномёт бъёт не ближе, чем 400 метров от своей позиции, то получается, что от поста 3070 мы ушли вперёд не меньше, чем на полкилометра. Думаю, что больше. И это за не полный осенний световой день. Прекратили движение мы засветло по команде Рогачева: - «Рота, стой! Всем занять позиции, закрепиться и приготовиться на ночь».
     Лично я вижу единственное объяснение нашей феноменальной скорости подъёма. Закалка и тренировка. Как там в детстве мы шутили? На всё нужна сноровка, закуска, поллитровка. А теперь, если без шуток задуматься насчет того, как шпарят по горам душманы и в каком состоянии пошли на первый подъём мы, то должно сделаться очень грустно. Душманы выросли здесь, у них в этих горах каждый день и закалка и тренировка. С самого детства. А тебя никто не будет на войне ждать, пока ты закалишься, потренируешься, настроишься, разомнёшься, подойдёшь к рефери, выслушаешь правила битвы. Не будет на войне время на разминку, не будет рефери. Не будет "честной битвы". Нахер ты никому не нужен, чтобы ты с красной мордой махал боевой дубиной и орал «Выходи на честный бой!» Не будет честного боя. Тебя подкараулят ночью, когда ты вымашешься, уснёшь с открытым ртом и забудешь выставить часовых. Или подловят во время похода в туалет.
     Пиздить тебя будут гурьбой на одного в самой неудобной для тебя позе.
     Это не душманы придумали. Две тысячи лет тому назад это придумал Сунь-Цзы.
     А ты ботаник, вместо Сунь-Цзы читал всякую пургу про романтику, про рыцарей и честные поединки. Ну хрен с ним, ты не ботаник. Ты химик. Всё равно ты читал и смотрел по телеку всякую пургу и веришь во всякую пургу. А в жизни этой пурги не будет. Вас всех, сраных ботаников и химиков натянут и убьют. Вас всех сожрут шакалы. Если вы не научитесь пиздить шакалов. Шакалы нападут в тот момент, когда ты будешь не готов отразить их нападение.
     Сегодня ты не готов.