Сижу я на горе в СПСе, курю. Слушаю Саню Тимофеева. Получается, что Кондрашин наврал про гранату Ф-1, которую он, якобы кинул в СПС Драндрова. Вот живой свидетель. Рассказывает, что Кандер кидал всего одну гранату за весь бой. В момент броска Володя Драндров уже полтора часа, как был убит. Выходит, что Кандер зачем-то подпустил мне в уши безобразное враньё. Значит проверял меня на пиздючесть: проболтаюсь я или не проболтаюсь. 

     Пока я всё это думал, Саня продолжал неспешно рассказывать:
- Короче, хуже, чем в этой засаде я видел только в ДШБ в Гардезе.
     Я очень удивился словам про Гардез. Не выдержал, встрял в Санино повествование:
- В каком Гардезе? Мы же с тобой вместе из Термеза входили?
- Гы-гы-гы, - Саня, попыхивал дымом. Посмеивался себе в усы.
- Чего «гы-гы»? Я чего-то не знаю? – Я переводил удивлённый взгляд с Тимофеева на Фомина, с Фомина на Тимофеева. Фомин молча курил, как будто его здесь не присутствует. А Тимоха хитро посмеивался в свои рыжие усищи.
- Ну? Чего вы из меня дурочка делаете?
- Это ты - салажонок хренов. А я уже успел здесь, в Афгане отметиться. – Саня сказал и снова замолчал. Пыхтел дымом и хихикал каким-то своим мыслям. Или надо мной.
- Ну, так рассказывай уже. Не томи.
     Саня помолчал. Видимо, решил, что всё равно нечего делать. Мол, так и быть, потрачу на тебя салажонка своё драгоценное время. А может просто слова подбирал в предложения. Короче, Саня помолчал, покурил и неторопливо заговорил:
- «Я попал в армию на год позже, чем положено. Мы с другом Юркой набухались, пришли в военкомат залитые. Стали проситься в Афган. А военком говорит, что команда на Афган ушла неделю назад. Короче, выгнал нас из военкомата. А потом прислал повестку, хотел нас отправить на курсы водителей МТЛБ. А я пришел в военкомат. Я такой распиздяй был, волосищи до плечь, военкому сказал, что никуда не пойду, только в Афган пойду. Ни на какие курсы не поеду. Военком мне ещё повестку присылыл, а я выкинул её нахер. Он на меня разозлился, обещал устроить мне «весёленькую» службу. А я на теплоходе работал рулевым мотористом. Мы как в рейс пойдём, так наберём бухла. Водку бухали, не какое-нибудь говно. Рейс отбухали, потом пошли сдавать бутылки. Целый наматрасник от матраса, полосатого такого, знаешь? Короче, на 120 рублей водочных бутылок сдали. И что ты думаешь? Снова водки на них закупили.
     Короче, военком меня как офигенного мореплавателя отправил на Тихоокеанский флот. Сука, отомстил. Шоб я три года служил. А Тихий океан далеко, «купцы», которые ехали за призывниками, они в пути задержались. Зато приехали какие-то другие купцы. Ну, чем во флоте три года корячиться, я пошел в их призывную команду. Ещё спрашиваем: - «Где служить-то будем?». А купцы только улыбаются, говорят: - «Всё увидите».
Короче, постригли меня под машинку, башка мёрзнет. Я с телефона-автомата позвонил брату. Брат привёз мне шапку, помнишь такие модные тогда были «петушок». И вот мы все в пуховых куртках, я в этом «петушке», дубак страшный на улице. Нас отвезли в аэропорт. Посадили в гражданский самолёт, летим куда-то. А сержанты, которые нас везут, только улыбаются и говорят: - «Всё увидите».
     Приземлились мы в Донецке. Дозаправка там или что. Дождь такой валит, тоже холодно. А мы, такие, думаем «куда же нас везут»? Географию все в школе учили, понимаем, что на Юг куда-то летим. Но куда?
     Короче, дозаправились. Полетели дальше. Летим-летим, вечер уже. Стюардесса таким милым голосом сообщает, что самолёт заходит на посадку в … город Ашхабад. Температура за бортом + 38 градусов! Мы такой температуры только «В мире животных» по телеку видели, когда Сенкевич про Африку рассказывал. А тут я в пуховой куртке, этот «петушок» на балде – пизде-е-е-ец!
     Короче, определили нас в сержансткую учебку. В ней готовили кадры для ДШБ. Два месяца нас не доучили и выпустили ускоренным выпуском. Потому что там, в бригаде, большие потери получились и нас быстренько направили в Афган, в Гардез.
     Прибыли мы в Гардез и вот тут начался полный пиздец. Лучше бы я не был сержантом. Там пацаны по полтора, по два года лазят по горам. И тут я прихожу с этими двумя соплями на погонах. И вот они меня начали жизни учить. А чему я в учебке научился? Только ать-два, левой! А дедовщина там была ой-ой-ёй-ёй!!! То, что ты потом в «Пятёрке» видел с нашими Термезскими дембелями, это не дедовщина. Это так, баловство. А вот в ДШБ – это полный атас!
     Короче, месяца два-три я там побыл и попал в госпиталь с контузией. Сильно контузило. На технике наскочили на фугас.
     Потом, после госпиталя, я попал в Термез, в «Пятёрку», куда потом привели вас, молодых салажат. Так что с вами в Афган я заходил уже второй раз. Это у меня второй заход, после госпиталя. И у Фомина второй. Он после гепатита из госпиталя к нам попал. Ты же помнишь, как наш полк формировали? Набирали «залётчиков» и всех, кто под руку попался. Рапиздяев, раздолбаев, хромых, косых, недолеченных – всех выгребли. Ну вот так я и попал в Панджшер. На втором заходе.
- Н-н-н-нда. – Только смог промычать я. В ответ на такое неожиданное повествование.
- А чего ты раньше не рассказывал об этом?
- Кому? Узбекам что ли? Или перед вами, перед салагами понтоваться? Не в моих это правилах – понты кидать. Можешь – сделай. Не можешь – не пизди.

Сержант Тимофеев, снайпер Фомин.

     После такого информативного перекура базарить было не о чем. Поэтому я поблагодарил слушателей за внимание, рассказчиков за повествование, поднялся, обтряхнул жопу и порыл в свой СПС. Темнотища уже навалилась страшная, подуло холодным ветром. Пока курил, мокрая от пота гимнастёрка просохла прямо на теле. Пора было срочно утепляться. То есть, надо было снять лифчик, надеть телогрейку. Сверху на неё натянуть бушлат 6-го роста, доставшийся мне от земляка. Мишка Бошак мне его подарил. Мишка высоченный такой пацан, такой огромный. Его бушлат на меня налезает прямо наверх на телогрейку. Очень зашибись. Очень-преочень, зашибись-презашибись. Подумал я и завалился на боковую в своём СПСе.