Ну что? Потащились внизу? Сходили в баньку, сходили к Брату? Поспали на белых простынях, поночевали под крышей? Покушали горячей еды с первым, вторым и с компотом? Вот и молодцы. Потащились и хватит. Хорошего понемножку. Завтра пойдёте на боевую операцию.
Рогачев застроил роту. Объявил строевой смотр. Типо, давно не гуляли по горам на свежем воздухе. Завтра погуляете. А сегодня офигевающая своей новизной ситуация – сегодня проведём строевой смотр.
На фотографии крайний слева лицом к нам Салман Цечоев зкв. 4-го взвода. Справа от Салмана боец со смуглым азиатским лицом – Рома Дасаев. Между головами Ромы и Салмана виден Витя Щербина. Спиной к нам два офицера: слева Ротный (с автоматом на плече), справа Старцев. Между Ротным и Старцевым лицом к нам Серёга Кандрашин. Справа от Кандрашина в фуражке Старшина прапорщик Зюзин. Далее высокий худощавый солдат Овезберды Гельдыевич Байрамалиев (Бармалей). Рядом в бронике и каске рядовой Борисов. У нас было два Борисовых. В 4-ом взводе рядовой Борисов, в 3-ем взводе мл.с-нт Андрей Борисов.
Ну и вот же, рота выстроена под тутовниками. Перед каждым бойцом расстелена его личная плащ-палатка, на плащ-палатку разложено содержимое вещмешков. Перед строем роты мерно шагает Рогачев, рядом старшина. Всё, как всегда:
- Две фляги пластиковые полтора литра где?
- Во-о-от.
- Ясно. 700 патронов россыпью или в пачках где?
- Во-о-от.
- Хорошо. Две гранаты Ф-1 где?
И так возле каждого бойца.
Рота осмотрена, недостатки устранены, бойцы доукомплектованы. Теперь пришло время ставить Боевую Задачу. А она простая до слёз. Завтра мы выходим в горы. Вот и всё. Как всегда, нам не говорят куда идём, зачем идём, какие задачи выполнять идём. Поэтому я называю всё это действие словом «выходим». Очень логичное название. Нам сказали, мы вышли. Тупых вопросов не задаём. На них всё равно никто не станет отвечать. Армейская проза жизни.
После строевого смотра вещмешки затащили в ослятники, покидали под нары. Пока есть свободное время до отбоя, все взялись доделывать то, чего вчера не доделали. Кто-то прошивал расползшийся шов своему «лифчику», кто-то точил духовский нож.
Настроение ни у кого не брызгало вверх фонтаном положительных эмоций. Однако, такой угрюмой тоски, как перед первой операцией, не было. Особого счастья ни у кого в глазах не светило, но и угрюмых рож солдаты не корчили. Молча и сосредоточенно каждый делал то, что было нужно делать. Особо никто не трындел, радостных анекдотов не рассказывал. Никаких солдатских шуточек. Так, пара фраз на узбекском, типо «Бахрам, пчёк барма?» или «Азамат, сигарета бир? Рахмат. Арземайдэ». И пара фраз на чисто русском: кто-нибудь кого-нибудь попросит подвинуться по-матушке. Все сосредоточены. Все готовятся к выходу на боевую операцию.
В Рухе такие мероприятия случались настолько часто, что мы перестали произносить слово «боевую». Я настолько привык к этому, что сестре в письме ляпнул: - «Женька собирается на операцию.» Сестра мне ответ прислала, раскудахталась – это кошмар, в таком возрасте, и уже операция! Я осознал свою ошибку, но ничем себе помочь уже не мог. Не писать же сеструхе, что я опустил слово «боевую». Она всё родителям растрещит, как сорока. Пришлось врать про якобы вскрытый фурункул.
Ладно, наврал, так наврал. Давай-ка займёмся делом. Что у меня не доделано? Пулемёт я вычистил в первые минуты после возвращения с предыдущей операции. А магазины? Магазины надо бы обслужить. Боеприпасы проверить. В ущельи Хисарак я отстрелял весь БК, располагавшийся в магазинах. Сколько это? 270 патронов. Надо, как минимум, пополнить.
Патроны находились в большом деревянном ящике. Прямо надирает сказать «патроны валялись». Нет, они не были грязными, их не топтали ногами. Культурно и аккуратно в чистеньких бумажных пачках патроны были сложены в ящик и выставлены «пред ясны очи» дневального. Дневальный вооружен штык-ножом. Автоматом с примкнутым снаряженным магазином. На балде у него каска, на пузе бронежилет. То есть патроны находятся под надзором. Под очень серьёзным надзором. Это тебе не в Союзе, где дневальный вооружен штык-ножом и повязкой. И всё. Здесь, в Рухе, дневальный представляет собой серьёзную боевую единицу. Он вооружен огнестрельным оружием, укомплектован средствами защиты, заинструктирован на разводе Майором Зиминым и постоянно поддрачиваем Дежурным по Роте. Чтобы не расслаблялся. Так что у него не забалуешь!
На фотографии СОБ Третьей минбатареи Семён Быстров позирует возле входа в расположение. За спиной Семёна дневальный Игорь Долженко. Обратите внимание на экипировку.
Следующая фотография. Руха, Панджшер, Грант Маргарян. Рядом с Грантом дневальный. В бронежилете, каске. Вооружен автоматом. На поясе четко виден подсумок с магазинами. Не сомневайтесь, что магазины снаряжены патронами. 120 патронов у дневального. Представляем, да, что будет если вот такой боец стоит возле входа в расположение и всю свою смену (два часа) ничего другого не делает, кроме как буравит взглядом расположение своего подразделения. В том числе контролирует ящик с боеприпасами. Вот чё будет, если ты подойдёшь к ящику и запустишь в него свои шаловливые ручонки?
А ничё не будет. Именно поэтому мне хочется сказать фразу «патроны валяются». Никому нет дела до того сколько патронов ты взял, для каких целей, куда ты их понесёшь. Всем безразлично. Дневальному в том числе. Бери. Неси. Может быть они тебе очень нужны?
С этими мыслями я подошел к ящику с боеприпасами. Отсчитал сам для себя 9 пачек патронов. 9 пачек по 30 патронов, это должно быть примерно что-то около искомой цифры в 270 штук. Согнул в локте левую руку, уложил на неё 9 пачек и потопал к своей плащ-палатке, разосланной во внутреннем дворике расположения нашей роты. Хотите, чтобы за полученные боеприпасы я расписался в Книге Учета? Нет? Ну, как скажете. Расписываться я умею. Обращайтесь, если что.
Затем я выпотрошил из длинных пулемётных магазинов патроны. Я зарядил их туда несколько дней тому назад в ущелье Хисарак. Но, после этого я круто переспал на крутом косогоре под высотой 4005. У меня крупный песок прилипал на лицо. Сколько того песка я начерпал внутрь лифчика? Лучше проверить. В этой местности чистота оружия – залог здоровья. Поэтому я один за другим вскрыл свои пулемётные магазины, высыпал из них патроны на плащ-палатку и занялся обыкновенной солдатской работой. Занялся подготовкой к завтрашней операции.
Рассказывает Сулейманов Ахмед, рядовой, пулемётчик 3 взвода:
- Перед той операцией мы со Старцевым пошли СВД пристреливать. Зашли за БО (боевое охранение), там полигон нашего батальона был. Устроились на позиции. Специальный СПС там был выложен, чтобы всё точно, как в горах на операции. Пока я возился, пока камни СПСа подправил, я закрутился. Не заметил, что на прицеле нет наглазника. А шмальнуть-то уже хочется. Руки чешутся. Ещё не настрелялся с СВДшки. Ну и скорей-скорей, смотрите, какой я снайпер с Кавказа! Тут и шмальнула эта зараза. Ка-а-ак шандарахнула меня прицелом в глаз! У меня искры в разные стороны, чуть ли не дым из ушей. Первая мысль, что это душманский снайпер мне через прицел глаз прострелил. А Старцев ржот – по земле катается. Ему смешно. А меня потом земляки до-олго дразнили, пока фингал не рассосался. «Давай-давай, рассказывай-рассказывай нам тут теперь что СВД пристреливал!» У нас это считается позором, если тебе рожу набили. Ты не можешь быть слабаком, ты должен быть воином. А у меня фингал, значит можно меня дразнить.
Короче, подготовился я к той операции. На кой хер мне нужна была та СВДшка? Я же пулемётчик. Только приколов на свою жопу нашел.
Ну и ладно. Подготовились, поужинали. После вечерней поверки повалились спать. Достаточно рано. Никого не тянуло «на подвиги», никто не стремился прогуляться «до земляков». Все уже знали, что завтра как пойдём гулять, так нагуляемся до кровавых мозолей. Поэтому вечерняя поверка прошла и все сразу ломанулись в люлю.