Рассказывает Капитан Старцев С.А. Командир Седьмой Роты:
- В конце октября, в двадцать каких-то числах, наша рота пошла на боевой выход. Операция была почти на 4 700. Это Парандех. Самый перевал над Салангом. А мы сидели метров на 300 ниже перевала. Снега гольные, воздухом дышать тяжело. К нам полетели две вертушки, везли жратву и не долетели. Из-за разреженного воздуха рухнули на склон. Они летели ровно в рожу к нам и провалились в воздушную яму. Упали на склон с небольшой высоты. Техника помялась-поломалась, а экипажи остались живы.
К ним Восьмая Рота понеслась. Во главе с Карленом Карагланяном: - «А-а-а-а, братаны упали, давай спасать!». А вертолётчики смотрят, что толпа мужиков на них несётся и давай с вертолётов снимать пулемёт и занимать оборону. А потом услышали мат. И тогда поняли, что это не душманы, это свои.
Потом подлетели вертолёты МИ-24. У них технические возможности больше. Короче, подлетели, забрали своих лётчиков. А нам за них выделили две канистры спирта. Вот тогда я первый раз выпил на боевых.
Рассказывает сержант Тимофеев Александр Петрович 7 рота 3 взвод:
- Рота пошла за 14-й пост. Сначала подорвался сапёр. Другие сапёры начали шариться и нашли минную цепочку, которая стояла вдоль тропы и не сработала. Если бы сработала, то положило бы всю роту. Потом Подорвался Дрижирук. И ещё после этого отдал нам свою воду. Говорит – ребята, вы дальше в горы пойдёте, заберите воду.
Потом афганская авиация нас бомбила. Мы к тому времени уже так наловчились бегать по горам, что духи отступали, уходили в горы и никак не могли от нас оторваться. И тогда нас бомбанула афганская авиация. Мы приостановились. Там одному пацану в голову камнем попало. А страшно, когда на тебя авиация заходит. Они как на боевой курс встали, мы дымы, огни, всё позажигали. И тут от него отделяется такая болванка. Здоровая. Как в замедленном кино летит вниз. Полное ощущение, что прямо в тебя. А потом ка-ак пиздануло! Как будто Земля раскололась. Хорошо хоть, что никого не убило. Только камнем пацана долбануло немного.
Потом я одного духа из ПК завалил. Встали мы на склоне, остановились в смысле. Сидели, приходили в себя. Я пошел к Кондрашину за сигаретами. Там пройти-то надо было метров 10. И вот я иду эти 10 метров, смотрю из пещерки два духа выскакивают и съёбываются. Я смотрю, ПК стоит. А я в учебке с ПК бегал, я его хорошо знаю. Ну я ПК подхватил и одного духа завалил. А второй съёбывается. А я вижу, что уже не достаю его. И вот он через гряду перескочил, а там, видно кишлак начинался. И оттуда их несколько рыл вылезло и по нам стали отстреливаться. Но, далеко было. В ПК трассера были заряжены, я вижу, что не долетают до духов.
Просидели мы там несколько дней. Голодные-холодные. Жопа редкостная.
Потом возвращались назад и напоролись на стадо козлов. Пастух куда-то съебал, видимо. А стадо осталось. Салман со своими чеченами завалил одного козла. Жрать было нечего, мы уже долго ходили. И вот одного козла мы завалили и прямо на месте сожрали.
На 4 700 я не ходил. Точно помню, что у меня раздулись гланды, поднялась температура. За это Рязанов меня оставил внизу Дежурным по Роте. Нормально так, да? Не в медсанчасть, не на больничный. А в наряд. Причем я полностью осознавал, что меня оставили потащиться, то есть освободили от тягот и лишений воинской службы в горно-пустынной местности.
В общем, рота ушла в горы, а я заступил в наряд. А хренля там наряд? Рота шарится по горам, в расположении никого. У тебя каждый день одно и тоже. Только очкуешь, чтобы не сообщили ничего плохого. Но, таки, сообщили. Что подрыв был, что Дрижирук подорвался. Помните, пацан из осеннего пополнения? Один из братьев-близнецов. Тот, кто отказался ехать в госпиталь с легко раненым братом. Он сказал, что повоюет, пока брата подлечат. Повоевал, как Настоящий Мужик. Надо же, чтобы именно его! Блин, почему так несправедливо?
Дрижирук подорвался на минной цепочке на горе Корила. Мины стояли буквой «г». Вся эта цепочка бахнула. Ему оторвало голень, всего посекло осколками, побило всё лицо и оторвало губу. Его изуродовало всего. Старцев прав: война – это очень несправедливая штука.
Операция длилась больше недели. Я мандражировал все эти дни, чтобы больше не было никаких дурацких сообщений. А потом, в один из дней, в районе обеденного времени, то ли со взвода связи, то ли из штаба батальона передали весть о том, что Седьмая Рота спускается с гор. Кто-то зашел в роту и сказал: - «Мужики! Встречайте своих! Возвращаются!».
На эмоциях я выскочил из внутреннего дворика под тутовники с распростёртыми объятиями. За воротами с этими распростёртыми объятиями я кинулся чуть ли не под колёса головному ГАЗ-66.
Колонна из нескольких «газонов» зарулила со стороны КТП-1 под наши тутовники. Тентованный ГАЗ выполнил вираж, поднял тучу пыли, повернулся ко мне задней жопой откидного борта и остановился. Из кабины лихо выскочили с одной стороны водила, с другой стороны старший машины. Отстегнули задний борт, громко шмякнули, опрокинув его вниз.
Я как бежал с распростёртыми объятиями, как вратарь Дасаев, так и остановился, будто бы получил удар поленом в грудь. То, что я увидел, стукнуло меня даже сильнее, чем бревно навстречу: из-под тента ШестьдесятШестого водила и старший машины стали извлекать козлов. Настоящих, с рогами, с копытами, с клоками шерсти со всех сторон. Военнослужащие хватали козла под тентом за рога рукой, подтягивали к краю кузова и очередной козёл благополучно спрыгивал в раздолбанную пыль дороги.
Козлы! КОЗЛЫ!!! В какую-то неуловимую секунду всемирного движения мироздания у меня возникло желание пережить вспышку гнева. Я захотел снова разбежаться и с разгона ударить чем-нибудь водилу по какой-нибудь части его организма. Или ногой по жопе, или рукой по голове. Главное, чтобы с разгона и чтобы очень обидно.
В самом деле, что же это делается? Мою Гвардейскую Роту обозвали вот такими животными?
Потом я подумал, что водила здесь ни при чём. Я подумал, что с разгона, наверное, надо врезать старшему машины. Но, старший машины был большого роста и такой широкий в плечах, что из-за этих размеров я сразу же подумал: - «Нет-нет-нет, старший точно не виноват!»
Это же связисты сказали ТАКОЕ про Седьмую Роту. Значит надо пойти, врезать связисту. А что если их там несколько? С кого начинать, если во взводе связи он там не один? Да, и что будет, если они меня?
Короче, это русская народная примета. Если сразу с разгона ногой по жопе или рукой по башке водителю не засадишь, то потом на тебя наваливается пацифизм, гуманизм и всякая прочая несвойственная солдату черепно-мозговая деятельность. От этого солдат теряет стратегическую инициативу, сиюминутная вспышка гнева проходит. Солдат делает грустный выдох, подходит к здоровяку, засовывает руки в карманы брюк чтобы не дай Бог его не зацепить. Это русская народная примета. Не удивительно, что и я засунул в карманы брюк свои манипуляторы, подошел к здоровому старшему машины. Грустно глянул на него снизу-вверх, выдохнул и попробовал изложить свои мысли.
- Што же это такое делается? – Выдавил из себя я, когда шесть или семь козлов тупо по-бараньи топталось по пыли возле заднего борта ШесдесятШестого.
- Сказали же, что Седьмая Рота возвращается. А вот это что такое?
- А это еда. – Здоровяк старший машины скинул из кузова на землю очередного рогатого существа.
- Ваши загнали в горах духовскую отару. Мы приехали за вашими, а они говорят:
- «Во, жрачку грузите. А мы сами дойдём». Теперь бля, имеем четыре грузовика мяса. Получите и распишитесь.
Нигде ничего расписывать я не стал. Потому что это было сказано не как руководство к действию, а как пожелание доброго утра.
Минут через тридцать или сорок под тутовники пришагала наша Рота. Пацаны выглядели достаточно бодрыми и довольными. Несмотря на то, что едва слезли с 4 700.
Вскоре на действующей сцене появился САМ. Рязанов. Козлов без него поделить было никак невозможно, потому что пока вокруг отары стоят чуваки с автоматами, то это однозначно имущество Седьмой Роты. А самый главный хозяин имущества роты, это её командир. Тут прибыл Рязанов с боевой операции. Оценил масштаб возросшего хозяйства и незамедлительно этим хозяйством распорядился. В штаб полка козла надо? Надо. Как же они там без компании?
Артиллеристам надо, в штаб батальона надо, всюду надо, дохрена куда надо. Пока перечислялись все эти надобности, к Рязанову в делители собственности набежала целая куча других делителей. Конечно же, припёрся, то есть прибыл Комбат. Комбата я уважаю, поэтому он не припёрся, а прибыл. Командиры 8 и 9-ой рот прибыли. Все возбуждённо выкрикивали речевые обороты из русской народной нецензурной брани. Махали руками. А бедные козлы стояли и не знали, что весь этот сыр-бор происходит из-за них. Они не втыкали, что Нормальные Пацаны решают какого козла надо съесть первым.
По итогу нашей роте для улучшения пищевого довольствия военнослужащих осталось всего два козла. То есть наша рота загнала и доставила целое стадо. А в результате продразвёрстки сожрать нам разрешили всего двух.
- Век живи – век делись! - резюмировал результат передела собственности Рязанов. А сам воспользовался способностью прорицать будущее и заблаговременно приказал соорудить небольшой уютный загончик. За пределами роты, в парке боевых машин, то есть в Боевом Охранении. Теперь на огороженную территорию втихаря, без рекламы и без оркестра, загнали несколько козликов. Но мы про это никому не скажем, иначе придётся поделить и их.
Поскольку я был Дежурный по Роте, я выделил ротный термос. Вернее, внутренний стакан из ротного термоса. Этот стакан сделан из нержавеющей стали, он красивый, блестящий. В него помещается 36 литров. Нормально можно наварить супА. Поэтому стакан я выдал, дневальным задания распределил и срочно попёрся в канцелярию роты по вызову замполита.
- Вот тебе ящик. – Замполит указал мне на валявшийся на полу канцелярии желтый красивый деревянный ящик. Все нормальные ящики в армии покрашены в зелёную краску. А этот не покрашен. Поэтому он красивый, а не нормальный. Именно поэтому он очень понравился замполиту.
- Отнеси его в Боевое Охранение. Всё содержимое вытряхни и уничтожь. А ящик принеси мне. Понял?
- Так точно.
- Повтори. Что ты понял?
- Занести ящик в БО. Барахло из ящика вытряхнуть, уничтожить, а ящик вернуть Вам.
- Прально. Иди, выполняй.
Взял я этот желтый ящик, закинул себе на плечо. Увесистый. В утробе у него что-то перекатилось, как будто там несколько банок с консервами. Вот бы сгущенка. Ну ладно, хотя бы тушенка. Хотя… Когда двадцать лет тому назад меня приняли в родильном зале тёти в белых халатах, ни одна из них не пообещала мне, что будет Справедливость. Поэтому губищу можно закатывать обратно в то место, из которого она только что раскаталась. Вот с какой радости замполит приказал бы мне уничтожать сгущенку? Он сам сладкоежка. Так что про сладости, про справедливость, а заодно и про тушенку, можно смело забыть. И не городить себе пустых несбыточных мечтаний. Там, скорее всего, какое-нибудь старое военное имущество.
Я топал в БО размеренным шагом с желтым ящиком на плече и гонял все эти мысли в пустой безмятежной башке. А что ещё делать сержанту Совесткой Армии, когда он дохера прослужил и ему ещё дохера осталось? Ах, да! Забыл сказать! Рязанов меня уже «натянул» перед строем. Сказал, что набьёт мне репу, если ещё раз увидит мои погоны без сержантских лычек. Я проникся. Лычки пришил, пацанам сладкий стол накрыл. Теперь хожу с двумя «соплями» на погонах.
В БО я притопал. Перешагнул через траншею, скинул ящик за бруствер. Отстегнул крышку, откинул её. Да-а-а-а, улов «бога-а-а-атый». В ящике валялось две огромных зелёных банки дымовых шашек ДМ-11, пара взрывпакетов, пара трубок РДГ-П, ещё какой-то хлам.
Взрывпакеты я быстренько засунул по карманам. Банку с дымом поставил за бруствером. Не хотелось ковыряться, прокалывать её крышку. Поэтому взял в руки РДГ-П. Нахмурил лоб, принялся вспоминать инструкцию.
Ракеты я запускал часто. Дымы и огни тоже когда-то зажигал. Стало быть, я – офигенный специалист по уничтожению дымовух.
Я задумчиво открутил крышечку. Бросил её под ноги. Вытянул колечко. А дальше меня перекосило. То есть, дальше я свалял дурака.
Много раз я проделывал все эти манипуляции. Было всё нормально. Осветительные ракеты дёргаешь кольцо с одной стороны - ракета вылетает из зарядной трубки с противоположной стороны. Как у хлопушки. А посадочные огни и дымы - откуда кольцо выдернул, там и горят. Я это всё знал. Я это всё умел. Но, сегодня я, как дятел, как самый последний дремучий лох, сотворил дурость. Я взял дым, как ракету, и сдёрнул кольцо, как ручку унитаза.
Из трубки в рукав моего бушлата ударила упругая струя черного дыма. Горячий дым и догорающие искры влетели по рукаву за пазуху, бушлат на мне раздулся. Изо всех отверстий: снизу, из второго рукава, из-за воротника, отовсюду с шипеньем попёрли потоки удушливых черных продуктов горения. Особо отвратительная струя направилась прямо мне в лицо. А я лицом не только ем! Я им ещё и дышу! Пришлось вдохнуть этот жар. Я поперхнулся, стал кашлять. Понял, что если сейчас же не выброшу этот патрон, то зажгу свой бушлат прямо на своём теле. А потом умру мучительной смертью нарушителя техники безопасности.
Задыхаясь от удушливого дыма, скуля от обжигающих меня газов и побздёхивая от неожиданности и ужаса, я сделал пару больших прыжков в сторону старой мельницы. Размахнулся и со всей дури зашвырнул этот проклятый патрон от себя за колючую проволоку. Патрон, кувыркаясь, прочертил по небу черный дымный след, влетел в пролом в стене мельницы.
На фотографии Боевое Охранение нашего батальона. Бравый боец моего взвода Сергей Коновалов позирует на фоне проволочного заграждения и старой душманской мельницы. В неё я зашвырнул дымовуху.
Дымовуха с шипеньем улетела от меня, скрылась внутри мельницы. Я подпрыгивал, хлопал себя ладонями по бушлату на груди. Из-за пазухи через ворот мне в лицо выпрыгивали клубы черного дыма.
Из мельницы извергся ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОМПЕИ! Плотные черные потоки торжественно выползали через пролом в стене, через маленькие окошки и через низкую дверь. Ещё бы добавить к дыму немного огненной лавы и можно было бы звать Карла Брюллова. Чтобы писать с натуры.
Мельница надрывно закашляла своим задымлённым нутром. Прошло несколько секунд, из жерла извержения, как черт из табакерки, выскочил чеченец с окровавленным ножом. За ним точно так же выскочил ингуш с окровавленным топором. Я ошалело открыл от удивления рот. А эти двое кинулись бежать прямо на меня.
Ничего более дурацкого я не видел за всё время армейской службы. Чеченец. В тельняшке. Перемазанный копотью, бежит на меня с окровавленным ножом. А за ним бежит ингуш. С окровавленным топором. В тельняшке, перемазанной сажей и копотью.
Какого зелья надо нажраться чтобы получить такие глюки?
Глюки, между прочим, достаточно быстро приближались ко мне. Они вполне явно топали сапожищами, сопели и бешено сверкали глазищами сквозь сажу. Мечтать мне было некогда - они быстро приближались. Я повернулся к ним задом, к батальону передом, с пробуксовкой стартанул в противоположную от чеченца сторону.
Бежал я быстро и сильно. Потому что было очень страшно и, самое главное, не понятно - с чего вдруг? Я же не пил, не курил! Я трезвый! А может быть я – чокнутый? Бля, трындец какой-то!
Я позволил себе оглянуться лишь после того, как топот и сопение остались далеко позади меня. Оглянулся. Увидел как Ахмед и Салман запрыгнули в окоп Боевого Охранения, схватили в блиндаже автоматы навели их на мельницу. Заняли позицию «к бою».
Вообще ничего не понятно! И хрен бы с ним, с тем пониманием, однако, ящик-то остался там.
Получается, что мне надо идти обратно. Забрать ящик и отнести Замполиту. Если не принесу, то меня расстреляет замполит. Если пойду за ящиком, то зарежут эти головорезы. Офигеть – дилемма! А можно что-нибудь попроще? Скажем, что-нибудь такое, что приведёт к сгущенке? Либо к тушенке?
Головорезы, вроде, потеряли ко мне интерес. Значит замполит для меня опасней. Значит надо пойти, попытаться втихаревича вытащить этот сраный ящик.
Внутри себя я потихонечку перекрестился, двинул к ящку.
- Эй, Димон! – Ахмед всё-таки увидел меня, окликнул. - Куда ты так рванул? У тебя ласты не отклеились?
- А я смотрю ты с окровавленным ножом бежишь. Я подумал, хер его знает. Может у вас какой Дайрам-Байран начался. Может ты с Салманом бегаешь по полку и человеческие жертвоприношения устраиваешь.
- А мы козла в мельнице зарезали и разделываем. Тут нам шашка влетает. Мы подумали, что на нас нападение. А оружия другого нету. Выскочили с тем, что у нас было. А душманов нет. Только смотрим, ты, как реактивный Карлсон пердишь и улетаешь.
- А я решил за пулемётом сбегать.
- Ну и где твой пулемёт?
- Ящик надо сперва замполиту отнести. А то стырит кто-нибудь, пока я бегаю. А замполит меня за этот ящик немножко изнасилует.
- Какой ящик? – Ахмед поставил автомат на предохранитель, поднялся из окопа на бруствер. – Этот что ли?
Сочинять какую-либо ерунду было бессмысленно. Ящик с дымовыми шашками предстал перед закопченным Ахмедом во всей своей красе.
- Нихуя себе, дымовуха. Точно такая, как к нам закинули… Так это ты, химик хренов опять нахимичил?
- Я ж не знал, что вы там в мельнице. Замполит сказал, что надо из ящика всю херню утилизировать. Вот я зажег то что сверху лежало.
- А-а-а-а-а! А-ха-ха-ха!!! – Ахмед показывал на меня пальцем и ржал, сгибаясь в поясе чуть ли не пополам. – У-ху-ху-ху! Димон, ты в зубах что ли эту шашку держал? Как сигарету подкуривал??? А-ха-ха-ха!!! Посмотри на свою рожу! А-ха-ха-ха!!! Поджигатель хренов!!!
- Ы-хы-хы-хы!!! – Заржал Салман. Тоже стал показывать на меня пальцем.
- О-хо-хо-хо! Заржал я и принялся переводить свой вытянутый палец с Салмана на Ахмеда и наоборот. Мне меня не видно. А их видно. Они чумазые – умора до чего смешно.
Ржали мы долго и до исступления. Проржались, пошли к нашей любимой запруде на речке Гуват. Чтобы смыть с себя следы утилизации.
Остатки пиротехники я вытряхнул из ящика на землю к великой радости пацанов из Боевого охранения. Теперь это их добыча. Теперь они могут поджигать себе рукава бушлатов, мазать рожи сажей и швырять дымовухи в мельницу. Мне хватило одной попытки. Ахмеду с Салманом тоже. Поэтому мы дружно смыли копоть-сажу и пошли каждый своей дорогой. Пацаны доделывать мясо для супа в термосе. А я понёс замполиту заветный желтый ящик.
- У, какой классный! – Замполит разглядывал поставленный перед ним строительный ресурс. – Из него можно прикроватную тумбочку сделать. А можно полочку!
- Разрешите идти?
- Да, да, валяй. – Замполит с радостью поглотил себя конструкторской деятельностью и потерял ко мне всякий интерес.
Счастливый, что так всё закончилось, я вышел из канцелярии во внутренний дворик.
Двор потихоньку затапливало. В арык, который выходит из-под одной стены, а потом ныряет под другую стену, в него нападало сухих осенних листьев. Деревья вокруг нашего дувала большие. Они огромные. Листьев на них валом. Весёлый осенний листопад засыпал нам весь двор. И арык в том числе. Потом этот «весёлый листопад» занесло теченьем под стенку 4-го взвода. Потом под полом 4-го взвода образовался засор. Теперь вода уходит под стенку медленней, чем поступает во внутренний дворик.
В таком виде ни мне, ни дневальным, дежурство по роте сдать не удастся. Новый дежурный ни за что не примет расположение в полузатопленном виде.
Возле арыка угрюмо копошился дневальный из моей смены. Кто-то дал ему металлическую антенну от БТРа. Теперь этот чувак ананирует антенной в потопе. Он засунул антенну под стенку 4-го взвода, пытается пробить засор. Длинны антенны не хватает, поэтому чувак закатал рукав и пытается засунуть руку с антенной поглубже. Чтобы достать. Но он не достаёт. От взбаламученной воды неприятно воняет мочевиной. Какие-то сцыкуны по ночам отливают в арык, потому что боятся в темноте дойти до туалета. А дневальному теперь приходится ковыряться в этой отвратительной жиже.
Нда. Длины не хватает. Судя по размерам комнаты, не хватает два-двасполовиной метра. Это дохера. Тут закатыванием рукава не обойдёшься. Надо быть не человеком, а спрутом, чтобы выкатить клешню на 2,5 метра.
Так, глядишь, придётся пол вскрывать в 4-ом взводе. А на полу построены нары! У, бля-а-а-а… Нары разбирать, это точно наряд сегодня не сдадим. Надо придумать что-нибудь радикальное.
О! Эврика, ёкарный бабай!
- Слыш, чувак. – Я подошел к дневальному, вытащил из кармана взрывпакет. Я же из Замполитовского ящика затупиковал два взрывпакета. Свезло, так свезло.
- Слухай сюды. Поджигаешь фитиль. Бросаешь взрывпакет в арык под стенку. Затыкаешь арык ветошью. В ветошь упираешься вот этим брёвнышком и подпираешь брёвнышко своей жопой. Понял?
- Угу. – Дневальный разогнулся. Чумазая рожа ожила проблеском надежды на скорое избавление от этих вонючих мук с антенной.
- Давай, вали к Герасимовичу за ветошью. Только побольше набери. Чтобы забить потуже.
Ветошь дневальный притащил быстро. Брёвнышко было само по себе приготовлено. Мы чиркнули спичку.
Как только взрывпакет зашипел фитилём, я немедленно побежал вести наблюдение снаружи роты. Надо проследить в том месте, куда выходит из-под стены арык. Чтобы никого не прибило.
Я выскочил из ворот, забежал за дальний угол нашего дувала, высунул из-за угла голову.
Из двери штаба батальона широкими шагами выскочил лейтенант Олейник. Ёбаная жизнь! Ну, почему именно сейчас?
БАХ!!! Из-под стены полетели подгнившие осенние листья, вонючая засцанная грязь и вода, смешанная с мочевиной. Литров триста. Если прикинуть глубину арыка 0,5 м, ширину 0,3 м и длину метров шесть. Получится почти тонна. Тогда дневального должно было вышвырнуть в противоположную сторону, как пробку из бутылки. Думаю, что дневальный затолкал взрывпакет вглубь арыка. Поэтому в сторону штаба батальона полетела не вся тонна грязи, а где-то треть. Но этого всё равно хватило, чтобы Олейник присел от неожиданности и схватился рукой за панаму.
Во дворе в то время ошивалось семь-восемь солдат. Они тоже попали под струи сцулей. Но, это не в счет. Солдата можно всегда послать на хер. Прапорщик Седых там ошивался. Он тоже не в счет, от него можно оттрындеться. А вот целый офицер, это уже очень сильно в счет.
Как только Олейник схватился за свою панаму и в такой позе побежал в расположение нашей роты, я быстренько убрал свою голову за угол. Дневальный сейчас получит по жопе. Это факт. Он «палюбасу» получит. И скажет, что взрывпакет ему выдал Дежурный по роте. Понимаем, что будет дальше?
Я понял всё в долю секунды и кинулся бежать в противоположную от Олейника сторону. Успел подумать, что если я умудрюсь попасть офицеру под горячую руку, то я не Дежурный по роте, а дурачок.
Я бежал прочь от нашего батальона и тихонечко мерзко хи-хикал.
Во-первых, мне сегодня удастся сдать наряд.
А во-вторых, ну умора до чего смешно присели Олейник, Седых и эти несколько солдатиков! Очень смешно! Очень остроумно!
Не понятно только одно – зачем я выбегал наблюдать? Чтобы поржать или чтобы предупредить население батальона? Короче, во всём виноват шнур у взрывпакета. Он оказался очень коротким. А нельзя было выйти всех предупредить прежде чем поджигать короткий шнур? Нельзя, конечно же. Эдак можно додуматься до того, что я раздолбай и придурок, а не великий химик-гидротехник.
Шарился вне расположения батальона я не долго. Я же дежурный по роте. Любой офицер в любую минуту может затребовать к себе дежурного сержанта по любой фигне. Поэтому надо выдержать паузу, чтобы Олейник оббил свою ногу об жопу дневального. Чтобы устал и ушел, посчитав инцидент исчерпанным. После этого можно возвращаться. Я подумал, что на битьё дневального и матерные выкрики хватит десяти минут. Но всё же, выждал в засаде в развалинах восемнадцать. Восемнадцать минут это вполне объяснимое время на тему того, где шляется Дежурный. Восемнадцать, это объясняется простой человеческой надобностью посидеть на горшке, закатив глаза к нестроганым доскам потолка.
По прошествии 18-ти минут Олейник уже отлупил дневального и ушел. Дневальный утёр грязной рукой грязную рожу и пошел к речке мыться. Все уже всё забыли и даже ветошь уже успели куда-то убрать. Вот что значит правильно выдержанная пауза.
Того козла, которого Ахмед и Салман разделали в мельнице, его варили в гильзе от ротного термоса. Трое суток. За это время сменилось три наряда. Каждый новый Дежурный по роте принимал от предыдущего дежурного костёр, гильзу от термоса и кипящий в термосе бульон. Дневальные постоянно поддерживали огонь в костре, бульон постоянно кипел и распространял очаровательный ароматный запах варёного мяса.
Однако, козёл тот оказался, в самом деле, самым козляческим козлом! Он не проварился даже за трое суток! Мясо его не жевалось.
По прошествии трёх суток, очередной Дежурный «выключил газ» под гильзой от термоса, застроил роту с котелками навскидку. Большой поварёшкой оделил каждого военнослужащего бульоном.
Получил порцию бульона и я. Устроился в нашей столовке за столом, попробовал варево. Запах от бульона был нормальный. Вкус тоже – ничего. Как только я попробовал кусочек козлячьего мяса, сразу же вспомнил термин «полиуретан». Что вкус, что консистенция мяса – полиуретан полиуретаном. Так что, имейте ввиду, горные туристы, мальчишки и девчонки. На высоте 2000 метров мясо не проварится даже за трое суток. Температуры кипения бульона не хватает настолько, что вопрос упирается не во время приготовления. Временем термической обработки в таких условиях ничего решить нельзя. Надо менять температуру обработки. Надо:
1. Либо варить в воде под давлением (в скороварке).
2. Либо варить в масле (во фритюре).
3. Либо жарить на углях.
Теперь понятно от чего у горных народов популярны шашлыки и блюда, приготовленные в перекаленном масле?
Рассказывает Блинковский Дмитрий Антонович мл.с-нт, наводчик 3 горнострелковый батальон 177 мсп:
- О козлах. Вспомнилось мясцо! Один раз на секрете "Гвоздика" подстрелили мы козла. Сам секрет находился очень высоко в горах. Не могу утверждать, но, наверное, под 4000 метров. А у нас как раз уже заканчивались продукты и, самое главное, заканчивалась вода. На днях должен караван подойти. Но, козел-то у нас образовался сегодня. В общем, оказалось самой трудной задачей, это вымыть освежеванного козла всего лишь котелком воды. Больше выделить мы не могли. А было это в разгар лета. Хорошо помню, что снега не было. Хотя на "Гвоздике" большую часть года лежал снег. Потом мясо этого козла мы запекли. Не варили. На такой высоте варить мясо в воде бесполезно. Не проварится. Надо либо жарить, либо печь. У нас на кп батареи была пекарная установка на один лоток хлеба. Работала от соляры на форсунках. Мы в ней запекли это мясо.
Второй случай с мясом произошел на секрете "Заря". Этот секрет не очень высоко. Гора господствующая на данном отрезке маршрута. Но, не очень высокая. Как-то случайно оказалось возле нашего секрета с десяток баранов. А вокруг секрета минные поля. На тропе выставлены сигналки и РГД-5 на растяжках. В общем, зацепили бараны наши растяжки. Сначала раздался вой сигналок. Потом грохнул взрыв. Ну и понеслись на мины наши бараны. Теперь они стали нашими. Потому что реагировать пришлось моментально. Пока они не оголили нам минное заграждение, мы их положили автоматным огнем. Ну и вот представьте: освежевали мы с десяток баранов, порезали мясо. А нас-то всего шесть человек. Жара стоит, наверное под сорок или выше (градусников не было, точно не знаю). Ну что, вышли на связь, на батарею. Говорим: - "Высылайте "экспедицию", у нас куча мяса. Оно пропадет. Не осилим, хотелось бы сожрать все, но увы. Были и такие сюрпризы войны.